Shadowing Superherous

Ночь опускалась на город, как тяжелое одеяло, каждый раз, когда церковные колокола отбивали десять ударов. Для любого, кто моложе правления Синдиката, так было всегда, это был образ жизни. Барам и клубам больше не было дела, когда тьма опустилась на небо, как перчатка, потому что все люди, которые игнорировали негласное правило комендантского часа, умерли в первые годы существования Синдиката. Синдикат существовал очень, очень давно. Большинство людей не подумали бы, что группа злодеев могла так долго продержаться с группой героев прямо в центре города, но у них никогда раньше не было проблем, о которых им приходилось беспокоиться. Героями были просто люди, которые в лучшем случае замедляли их, а в худшем - убивали ради сообщения. Было действительно удивительно, почему патовая ситуация длилась так долго. Герои не могли уничтожить Синдикат, над чем они работали так долго, как могли. Однако, в свою очередь, единственной реальной целью Синдиката было разрушить Башню Героев, и они не сделали этого за девять лет боев. Публика часто задавалась вопросом, были ли злодеи слабее, чем показывали герои, или герои были сильнее, чем публика изначально предполагала, но никто никогда не мог знать наверняка. Казалось, каждая сторона ждала возможности, которая так и не представилась, и это было полной загадкой. Но когда Томми со своего поста наблюдал, как небо погружается во тьму, и слышал звон колоколов, предупреждающий людей, все еще бродящих по улицам, он знал, что каждая сторона нервничала из-за того, что потеряла больше, чем могла получить, завершив бой. Герои были обеспокоены тем, что, разыскивая и внедряясь во все, что может быть связано со злодеями, они разозлят больше людей, чем смогут справиться, и заставят эту группу преследовать их с большей жестокостью, чем они делали раньше. Это привело бы к их падению, и город погрузился бы в анархию и хаос, поскольку законы больше не имели бы веса, а свобода осталась бы в прошлом. Раньше у Томми кружилась голова от мысли, что он может бродить по улицам с силой и весом на плечах, поскольку знал, что может победить любого, кто не на его стороне. Он мог получить что угодно и контролировать практически любого, точно так же, как его брат мог сделать это несколькими словами. Теперь это было потрясающее чувство и волна тошноты от осознания того, что все хорошее в этом городе, в этом штате, на этом континенте будет сметено и оставлено только волкам, которые смогут с этим справиться. Злодеи, с другой стороны, были обеспокоены потерями и неудачами. Если бы они бросились в бой со всем своим оружием наперевес, с каждым союзником, со всеми навыками, которые они приобрели за эти годы, и были разбиты просто численностью и умом, они бы никогда не оправились. Танец был бы напрасен, и они умерли бы, зная, что если бы они просто подождали немного дольше, чуть больше использовали свои сильные стороны или пролили немного больше крови, они бы победили. И они знали, они все знали, что слишком сильно заботились друг о друге, чтобы стать солдатами в битве. Если бы они приставили нож к горлу Томми и потребовали, чтобы трое других сдались, они бы сдались, и с ними этого просто не могло случиться. Они не могли показать, что у них тоже есть чувства. Что они могут заботиться и любить так же, как любой другой человек. Это было бы их падением, это был бы их конец, и никого бы не волновало, что они нужны друг другу, чтобы продолжать. Это было бы просто использовано против них. Прошло пять дней с тех пор, как Томми выскользнул из окна своей спальни, и он уже чувствовал, как тяжесть этого нависла над его головой. Ему хотелось свернуться калачиком рядом со своей семьей и зарыться головой в их плечи. Он хотел засыпать под ночные гитарные переливы или тихое мурлыканье. Он хотел свернуться калачиком в чьих-нибудь объятиях, когда его несли домой, шепча ему обо всех тех замечательных вещах, которые он сделал, и сказать ему, что теперь он может спать, что он в безопасности. Он больше не был в безопасности. Любой мог наброситься на него в любой момент. Рядом с ним не было никого, кому можно было бы по-настоящему доверять с обеих сторон, особенно теперь, когда он предал тех, кто наблюдал за его ростом, кто научил его жить. Как бы он жил без людей, которые научили его жить? Все его существование зависело от них. И все же он был здесь, прижимая маску к лицу, как будто он был каким-то одиноким волком, какой-то яркой звездой, готовой показать миру, из чего он сделан. Каждый, кто посмотрит на него, увидит что-то другое. Некоторые люди увидели бы обиженного ребенка, который стремился к чему-то лучшему, чем то, на чем он был воспитан. Некоторые люди увидели бы уловку, чтобы завоевать доверие, а затем раздавить каблуком тех, кто ему поверил, вернувшись обратно в объятия, от которых он поклялся отказаться, ложь покрывала его язык. Некоторые люди увидели бы неудачу, которую они совершили, что-то, за что они могли бы держаться крепче, чему они могли бы учить лучше, что они могли бы тренироваться усерднее. Некоторые люди видели неисправного беглеца и непослушного ребенка и ждали того дня, когда он прибежит обратно в их объятия с извинениями, как только драка станет слишком ожесточенной или травма станет слишком серьезной. Никто не увидит, что на самом деле скрывается под маской, под его кожей. Никто не сможет увидеть чувство вины, которое пыталось разорвать его на части и расколоть пополам. Никто не мог видеть жизни, которые постоянно тянули его вместе с собой под землю, или надежду, что все может наладиться, тянущую его обратно в направлении крыш. Никто никогда не увидит его с той стороны, которая причиняет боль, потому что злодеи не чувствуют вины за убийства, а герои не чувствуют вины за то, что оставляют позади преступную жизнь, которую они вели раньше. Вот он. Путаница двух миров и сочетание обеих сторон. И в данный момент он наблюдал, как высокая фигура перелезает через перила моста, глядя вниз на воду. Притяжение обоих миров на мгновение утихло, потому что единственное, в чем они были согласны, это в том, что у смерти не будет окончательного конца. Томми должен был жить. И тот человек там чувствовал, что покончить со всем этим было бы лучше, чем доводить дело до конца. Тень был злодеем. Он был убийцей, он наблюдал, как его семья обрывала жизни, которые не хотели, чтобы их отнимали, и теперь он был единственным, кто наблюдал, как кто-то собирался попытаться покончить со всем этим тихо, мирно, в отличие от всех способов, которыми он видел, как это делалось. Как злодей, Томми позволил бы им. Убрать с дороги еще одного человека, проблемы, которые были бы решены тем или иным способом. Не его дело, через что они проходили, не его выбор их останавливать. Как у героя, его сердце билось от сочувствия, и он знал, что больше никого не будет рядом, чтобы помешать им покончить со всем этим. Не у всех была сильная воля к жизни, как бы тяжело это ни было. Это была одна из вещей, которые Томми считал само собой разумеющимися, и, возможно, только возможно , он мог бы отплатить тем же. Его ноги коснулись асфальта дороги, которая была почти пустой. Несколько отставших брели, не обращая внимания на фигуру на перилах моста и сгусток тьмы, который быстро приближался к ним. — Привет, — поздоровался Тень, перегнувшись через перила, стараясь не смотреть слишком пристально на фигуру, на случай, если это подтолкнет их к большему. — Нужна помощь? Фигура промычала, не в подтверждение, а просто в подтверждение. Высота их голосов звучала ужасно знакомо, но Тень держал голову строго на перилах, не сводя глаз с горизонта, где вода танцевала под уличными фонарями. — Я не уверен, как ты туда попал, — довольно небрежно продолжил Тень. — Но я не буду задавать никаких вопросов, это вроде как моя работа сейчас - вытаскивать людей из опасного положения. — Человек ничего не сказал, поэтому Тень продолжал говорить. — Выступ немного узковат, поэтому я могу понять, если ты беспокоишься о падении. Я бы помог тебе вернуться на землю, если бы ты мне позволил. — Я думаю, мне хорошо там, где я сейчас есть, но спасибо. Сердце Томми замерло. Вода закручивалась под ним в болезненном приступе головокружения, желчь выплескивалась из его горла, когда он изо всех сил пытался подавить ее, сохранить нейтральное выражение лица, заставить себя дышать. Потому что Иисус, блядь, это был гребаный Ранбу. — Я не уверен, что с кем-то все в порядке, если он стоит на выступе моста высотой около десяти этажей. — Его голос прозвучал немного тише, но дрожь, которую он должен был вызвать, была скрыта за небольшой ноткой надежды. Ранбу был в хорошем настроении, он говорил об этом Томми и Таббо много-много раз. Не было ни страха, ни намеков, ни полной беспомощности. Ранбу всегда был невероятно честен, и единственное, что он когда-либо скрывал от Томми, это тот факт, что он герой, о чем он по закону не мог рассказать Томми. Это была не попытка самоубийства человека, потерявшего всякую надежду в жизни, это была гребаная подстава. Это был тест. Это была попытка увидеть, на что способен Тень, чтобы спасти человека, и они подвергли Ранбу испытанию, зная, что он сможет защитить себя, если что-то случится, и что он знал Тень достаточно, чтобы понять, был ли злодей на самом деле искренним или нет. — Конечно, — выпалил Ранбу, и Томми, наконец, смог хорошенько рассмотреть его. Его брови были сведены вместе, взгляд сосредоточен на воде внизу, но руки сжимали металлический бортик позади него. Это была подделка. Это была подделка, это была подделка, это была подделка. Ранбу совсем не хотел падать. Он хорошо играл свою роль. Если бы Томми не знал его, он подумал бы, что это правда, но небольшая складка между его глазами и побелевшие костяшки пальцев на металле были достаточно явными признаками того, что он боялся упасть и делал все возможное, чтобы сыграть роль. Томми набрал в грудь побольше воздуха и перекинул одну ногу через перила. Ранбу посмотрел на него, когда Тень перекинул ноги через металлический барьер, слегка покачивая ими, наблюдая за выступающими звездами. — Ты веришь в загробную жизнь? — Тень сделал то, что у него получалось лучше всего, тянул время. — Думаю, раньше так и было, но я больше не уверен. Вероятность того, что такого может и не быть, достаточна для меня, чтобы сказать нет и просто двигаться дальше, потому что ситуация не может стать лучше, если ты не дашь миру время, необходимое для того, чтобы все наладить. — На этот раз Ранбу устремил взгляд на горизонт, а не на воду, но это не дало Томми особого представления обо всем происходящем. — Даже если я не могу поверить в загробную жизнь, я могу поверить, что жизнь просто продолжается, что даже если все это совпадение, по крайней мере, бывают хорошие совпадения. — Он сделал еще один вдох и еще один выдох. — Жизнь на самом деле не может жить сама по себе, и я знаю, что хочу знать, что произойдет, если я продолжу в том же духе. Не могу видеть этого, если этого не происходит, верно? — Зачем ты это делаешь? — Он пробежал глазами всю речь Томми, встретившись с глазами в маске. — Разве ты не убиваешь людей? — Больше нет, — Томми стиснул зубы. — Худшая ошибка в моей жизни. В смерти нет красоты, но всегда есть боль. Неважно, сколько люди могут говорить, что этого не было, или что это произошло мгновенно, или что они спали и ничего не почувствовали, боль есть всегда. Сердца созданы не для того, чтобы просто перестать функционировать. — Он вздрогнул. — Тот взгляд, который у них появляется в конце, никогда не бывает умиротворенным. Я видел почти все способы, которыми кто-то может умереть, и ни разу я не подумал, что это хороший способ уйти. — Он посмотрел вниз на воду. — Однажды Сирена заставила кого-то уйти с этого моста. Я думаю, что крик, который он издал, когда сошел с места, был одним из самых пронзительных звуков, которые только может издавать человек. Складка между глаз Ранбу опустилась, едва скрыв выражение ужаса, когда он посмотрел вниз. — Что произошло после крика? Если бы это был кто-то другой, он бы не продолжил. Он бы отмахнулся от этого, сказав, что тебе лучше не знать. Но это был Ранбу, герой, его друг и организатор испытания, слишком жестокого для любого гражданского. Итак, Тень дала герою то, о чем он просил. — Вода не спасла от гибели. Он сломал больше, чем несколько костей, и их тело застыло, парализовав все, кроме их крика. Затем вода поднялась им над головой, и, вероятно, им потребовалось несколько минут, чтобы утонуть. Голос Ранбу был абсолютно искренним, когда он резко произнес. — О. — Прости, — извинился Тень. — Я не хотел это говорить... эм, я имею в виду... нет хороших слов, чтобы описать смерть. — Он прикусил внутреннюю сторону щеки. — Я не хотел тебя пугать. — Я думаю, это именно то, что ты хотел сделать, и это работает. — В его тоне была лишь небольшая горечь, адресованная кому-то, кроме Тени, он был уверен. — Я просто... как бы ты поступил дальше, увидев нечто подобное? — Это тяжело. — Тень постучал пальцами по металлу. — Это преследует тебя в ночных кошмарах и в часы бодрствования тоже, но жизнь продолжается. Если жизнь продолжается, продолжайся и ты, — вздохнул он. — И ты можешь жить для тех, кто умирает, и ты можешь воспользоваться возможностью, чтобы они гордились тобой, и ты можешь сделать все возможное, чтобы выжить. — Он оглянулся, чтобы снова встретиться взглядом с Ранбу. — Не похоже, что ты получишь второй шанс после смерти. Перезапуска или возрождения нет. Но есть несколько точек сохранения, способов упростить задачу и вещей, в которых ты можете потерпеть неудачу, прежде чем попробовать снова. Я думаю, что все можно спасти, если ты будешь работать над этим достаточно усердно. — Нравится, что ты пытаешься сделать со всеми этими штуками про линчевателей? Тень кивнул. — Я много чего делал неправильно, и я определенно должен быть в тюрьме или, может быть, мертв, но я пробивался до конца, пока жизнь не предоставила мне такую возможность, и посмотри на меня сейчас. — Он рассмеялся, свободно, горько. — На пути к помилованию, даже если это должно быть невозможно, даже если люди попытаются остановить меня. — Он убедился, что Ранбу смотрит ему в глаза, даже если это было инсценировано, это было то, что его персонаж должен был услышать. — Я попал сюда не потому, что год назад позволил себе погибнуть в драке. Волны разбивались под ними, далекая и немелодичная мелодия, но она была мирной, и это был как раз правильный способ превратить тишину в белый шум. Это был как раз подходящий фон для жужжания мыслей и принятия быстрых решений. И тут, как порыв ветра, пришло. — Не мог бы ты помочь мне снова перелезть через перила? Кажется, я немного застрял. Тень был там, предлагая проблеск улыбки и твердую руку, когда он переваливал Ранбу через перила. Он никак не мог застрять, но в тот момент это было приятно. Томми чувствовал, что он действительно сделал что-то хорошее, он действительно спас жизнь. Он прошел испытание, но он предпочел бы немного пожить в симуляции. — Могу я проводить тебя домой? — Предложил Тень, Ранбу кивнул, и все вернулось на круги своя.