Сломанная

Красив как Бог, непонятен как квантовая механика, внезапен как понос. Если бы кого-то из друзей попросили описать Тэхена, то в этой фразе уместилось бы все. Слишком резкий для своей профессии, он, однако, за счет своей природной харизмы умел обаять людей, которым подчас говорил откровенно неприятные вещи. По этой причине он с бóльшим удовольствием работал в психиатрической клинике, там не надо было гладить людей по голове за выдуманные трудности и выслушивать откровенный бред, часами пытаясь анализировать у кого из двоих людей в кабинете большие проблемы, у пациента, усиленно отказывающегося принимать правду жизни, или у него, уже полтора часа хотевшего отлить. Душевнобольные были прекрасны в своем безумстве, они честно и искренне считали реальность в своей голове настоящей, они жили без предрассудков и смотрели на мир под иным углом, непонятном скованному моралью обществу. Без преувеличения можно сказать, что большей части своих пациентов из психушки он даже слегка завидовал, за исключением тех, кому мерещились тараканы под кожей или периодически приходило желание зарубить собственную жену. Утро, начавшееся со звонка старого друга, задало тон всему дню. И если Чимина, с его потоком гневного шипения по поводу личных качеств Тэхена как друга, удалось заткнуть предложением сходить в бар и все обсудить по-человечески, то протекшую кофемашину так просто утихомирить не получилось. Потом пробка из-за какой-то недалекой дурочки, решившей, что повернуть на четырехполосной дороге из среднего ряда сразу налево это хорошая идея, а теперь вот и пациентка опаздывала уже на полчаса из отведенного на первую консультацию часа. Идея брать оплату вперед казалась не такой уж и циничной. Вместо того, чтобы скучать в собственном кабинете изучая стены и книги на полке, он вполне мог бы сейчас сидеть на летней террасе французского кафе через две улицы и пить свой утренний кофе с сигаретой. И, как назло, у ассистента сегодня отгул, даже не отправишь его за дозой кофеина, так необходимого вымотанному с самого утра организму. За десять минут до конца почти не состоявшегося сеанса психотерапии, ему показалось, что в приемной зазвенел колокольчик над дверью. Но ни шагов, ни голоса он не услышал. Тэтэ выглянул в приемную, но там по-прежнему было и тихо пусто. — Да что за хрень? – пробурчал он, падая назад в свое кресло, как в тот же момент колокольчик вновь зазвенел. Видимо Тэхен слишком резко открыл дверь своего кабинета и слишком зло осматривал только что вошедшую миниатюрную брюнетку. — Госпожа Ли? – спросил он, не меняя выражения лица, чуть приподняв бровь. – Вы весьма непунктуальны для человека, нуждающегося в помощи, я не могу вас сегодня принять, у меня через десять минут уже следующий пациент. — Простите? – пролепетала девушка, больше походившая на фарфоровую куколку, с легким мурлыкающим акцентом и потупила взгляд в пол. — Для извинений слишком поздно, но раз вы появились, давайте посмотрим, когда теперь я смогу вас принять, – почувствовал он легкий укол вины и схватил он со стола ассистента планшет для записи. – Так, что тут… тут уже под завязку, как насчет четверга на следующей неделе? — Да, было бы неплохо, — неуверенно ответила девушка, убирая волосы за спину. — Хеджин? Верно? Ли Хеджин? — Нет, меня зовут Лин Вэй Цзяо. Опустив взгляд на строчку вниз от первой записи, он прочитал заметку ассистента – «Лин Вэй, проблемы в личной жизни, рыдает без остановки, побольше платков». За такую ошибку стало даже стыдно. — Что ж, Лин Вэй Цзяо, проходите. Попробуем вам помочь. Усевшись в мягкое широкое кресло с бархатной обивкой, она еще пару минут не могла поднять глаза и водила рукой по высокому ворсу. — Я, конечно, знаю, что ослепительно прекрасен, и смотреть на меня может не всякий, но давайте уже перейдем к сути вашей проблемы, – устав от тишины в этом кабинете начал Тэхен. – Мне конечно не сложно просто так сидеть, но вы платите мне деньги за сеанс психотерапии, а не молчанки. Когда он говорит про «не сложно» он откровенно врал, сегодня не было никакого настроения работать, но чувство долга и комитет по врачебной этике не позволяли ему просто выпроваживать людей или вовсе закрыть кабинет и сбежать восвояси. — Вы знаете, у меня есть проблема с моим... женихом, – немного замялась она, невольно опустив взгляд на недешевое кольцо, отличное, со вкусом сделанное, явно на заказ – 2 бриллианта в обрамлении знака бесконечность, матированного по белому золоту. — Так-так, давайте теперь немного подробнее, — в нетерпении он налил стакан воды себе и девушке, которая, судя по началу, точно сегодня собиралась рыдать. — Знаете, мне кажется, он меня не любит, — подняла она наконец на него грустные глаза, и он только сейчас отметил необычный даже для Азии кошачий разрез глаз и глубокую боль, залегшую черными тенями вокруг. – А еще мне кажется, что он…гей. На этих словах Тэтэ мысленно поперхнулся, так и не оторвавшись от рассматривания лица девушки. — Что навело вас на такую мысль? – пытаясь вытянуть побольше подробностей продолжил он. — Мы …мы не близки уже много месяцев, – собравшись с силами, начала она, – нет, я сначала думала, что это из-за работы, он только получил повышение и работал круглыми сутками. Я старалась не мешать ему, заботиться о нем. Но потом у меня появилось чувство, что он меня избегает. Вначале все было хорошо, он был добрым ласковым, просто невероятным, обнимал меня каждую секунду. Когда он предложил переехать к нему в Корею, я ни секунды не думала, мне казалось, что такое только в книжках бывает. Но видимо и правда только в книжках. Она стыдливо опустила глаза, обхватывая бледными руками тонкие плечи. Надвигающаяся истерика грозила сорвать весь сеанс и Тэхен, пытаясь вернуть ее в реальность, хлопнул в ладоши. — Ну, пока я проблемы не вижу. Многие пары через это проходят, когда первая волна гормонов стихает, в народе это называется – «кризис трех лет», главное вовремя принять меры, – улыбнулся он как можно мягче, но видимо не вышло, потому что следующее, что он услышал, было тихое поскуливание Лин Вэй. — Я помню, как мы были счастливы, когда он сделал мне предложение я думала, что взлечу. И сейчас мы обручены 2 года, все это время я даже не заговаривала о свадьбе, думала, что он сам предложит назначить дату, но недавно, буквально вчера, его родители, его мама, подняла тему нашей свадьбы. Они с отцом очень сильно поругались из-за этого, и он ушел, и где-то провел всю ночь. Я встретила его уже в дверях, когда выезжала сюда. Я думаю он был с кем-то, я никогда его таким не видела – злой, дерганный нервный, я попыталась его обнять, чтобы немного успокоить, но он лишь отмахнулся от меня и ушел в душ. Понимаете, он не ночевал дома, не брал трубки, его маму чуть приступ не хватил. И ни слова, ни слова не сказал мне…Я же просто переживала. Девушка продолжала глотать горькие от жалости к себе слезы, пытаясь скрыть покрасневшее лицо от врача. — Я думаю, спрашивать – пробовали ли вы поговорить, не нужно? — Пробовали, он на все раньше отвечал – родная, я исправлюсь, а сейчас уже даже не говорит ничего. — А что вы ему говорили во время этих бесед? — Пыталась узнать, что случилось, что я сделала не так, что он поменялся, – шмыгнула носом брюнетка. — А вы пробовали узнать, чего он хочет? – потер переносицу Тэхен, понимая, что с этой девушкой за пару сеансов не разберешься. Она слепо влюблена в человека, которому на нее откровенно насрать, и что бы она не делала, как бы не изворачивалась, ничего в этом отношении не поменяется. А этот подонок еще и поставил бедную девушку в безвыходную ситуацию – она здесь одна, в постоянном стрессе и за забором собственных иллюзий о счастливой жизни. То, что она одинока сомнения не было, любая девушка ее возраста с такими проблемами и разговорами в первую очередь пошла бы к подружкам, а не к психотерапевту с первой страницы гугла. И деньги, которые она сейчас потратит на сеанс можно было с успехом потратить на вино и шоппинг, так обычно поступают девицы ее возраста, но она сидит тут, ранним утром, пытается не захлебнуться жалостью к самой себе. И что-то в ней было странное и противоречащее, неуловимое, что крутилось на кончиках пальцев, но ускользало каждый раз. — Конечно, — кивнула Лин Вэй, — он каждый раз отмалчивается или говорит, что у него все есть. — А чего хотите вы? — Я? – удивилась девушка и тон ее успокоился. – Почувствовать счастье. — Необычная формулировка, – смутился психотерапевт. – В чем оно заключается? — Знаете, мне кажется оно так рядом и так недостижимо одновременно, что я уже не понимаю в чем оно заключается. В солнечных объятиях, просыпаться рядом, где бы ни уснули, смотреть в его глаза и видеть звездное небо даже в самый яркий полдень... — Вы мне сейчас поэтов цитируете? – приподнял бровь Тэтэ, неожиданно понимая, что знает эту фразу. — Извините, это просто песня, услышала в такси, и она запала мне в душу. Мне показалось, что так и выглядит счастье. Когда время сеанса истекло, и они наконец попрощались с Лин Вэй, Тэхен был морально измотан, ему давно не попадались пациенты со столь глубокими проблемами, которые упорно не хотели признавать эту проблему, хотя она была размером с Антарктиду. Утренний прием на сегодня был окончен, и самое время придумать, где бы скоротать обед, после у него было еще 4 сеанса по записи и один по дружбе, но там, как он надеялся, будет виски. Окинув взглядом кабинет, он уже открыл дверь, попутно вытаскивая пачку сигарет из портфеля, когда его взгляд зацепил лежащий в лужице у порога цветок. Он просто лежал на коврике у самого входа, алый бутон камелии. И все бы было ничего, если бы бутон не окружала корка прозрачного чистого льда, еще не успевшего растаять в июльской жаре. Парень такое уже видел, более десяти лет назад, камелии плавали на поверхности черной воды, вплетенные в волосы. Он навсегда запомнил эту картину, как они колыхались от подводных течений и как на лепестках застыли ледяные, капли, будто из заморозили за мгновение до того, как они упадут. — Что за хрень? – поднял он с пола странную находку. Цветок был настоящим, как и лед вокруг него. Он долго рассматривал бутон, будто ища подсказку к пугающей загадке и лед от тепла рук растаял и стекал уже по запястьям. А брюнет так и стоял на пороге, прокручивая в голове события утра, девушку в слезах, звонивший колокольчик и не пришедшего пациента – Ли Хеджин. Он вспомнил, от чего это имя так резануло взгляд. Надо было выпить, пока ему самому психотерапевт не понадобился. *** Школьные вечеринки — это отдельный вид шапито, куча подростков, дорвавшихся до алкоголя, но не умеющих его употреблять, громкая несуразная музыка – лишь бы бит прикольный и слова легко запомнить. Минимум одежды и максимум комплексов на один квадратный метр. Сегодня они зависали в блоке выпускников, в самом дальнем от административного корпуса, общежитии. Так называемая комната отдыха на первом этаже была забита людьми до отказа, темный душный танцпол, где в едином ритме пытались танцевать уже особо захмелевшие, сплетаясь между собой как клубок обезумевших змей, последний хит прошедшего лета, из плохо настроенных колонок, запах разлитого пива и розоватый свет притащенных кем-то новогодних гирлянд. Тэхен пнул красный стаканчик из-под дешевого пива, оброненный кем-то из присутствующих, и едва ли не вывалился из общей толпы, выходя в прохладу холла общаги. Здесь было гораздо тише, но низкие басы все равно доставали до мраморных стен, разбиваясь гулким эхом. Он присел на ступеньки лестницы, ведущей к комнатам, поставил рядом свою неизменную спутницу в этот вечер – бутылку крайне сомнительного виски, купленного в ближайшей деревне на заправке, и устало сложил голову на скрещенные на коленях руки. Алкоголь перестал помогать. А Ким перестал контролировать ситуацию. Сомнения в собственной нормальности приходили к нему в течение всего года. Все началось с дурацкого психологического тренинга, которые так любила проводить их куратор, чтоб ей хорошо жилось. В рамках одного из заданий надо было визуализировать свои желания, исходя из ассоциаций к словам, и все было хорошо и даже слишком мило, пока на экране не появилось слово – «сексуальность». Нелепые смешки раскрасневшихся подростки, смущенные взгляды, потупленные в парты, вспотевшие ладошки, в общей иллюстрации к слову «стыд» Тэхен выглядит немного странно со своими округлившимися от ужаса глазами и приоткрытым ртом. — Ты в порядке? – перегнулся через проход к его парте Чимин. – Ты будто призрака увидел. Тэ невольно сглотнул, и скосил взгляд на парту наискосок, где сидел тот самый призрак — Чон Чонгук. Облизнув резко высохшие губы, он вернулся в реальность и просто кивнул Паку, что все с ним нормально. А остаток тренинга пытался придумать сам себе оправдание, какого это черта, ему в такой щекотливый момент представился его собственный друг, голый и в раздевалке спорткомплекса. Нет, Гуки определённо был весьма сексуальным — хорошее подтянутое тело, широкие плечи, огромные глаза и ослепительно-обескураживающая улыбка, если добавить к этому легкую дерзкую вальяжность и слегка хищную грацию, доставшуюся от уличного воспитания, то вообще убойный комплект, но он, твою мать, парень. Он стал шарахаться от Чонгука, умышленно избегал пересекаться с ним в раздевалке, перестал приходить в столовую и вообще свел к минимуму общение с друзьями. Чимин докапывался до соседа по комнате, что они такого сделали, что попали в игнор, почти каждый вечер перед сном, но Тэтэ играл в молчанку или придумывал отговорки. Он даже тренировки стал пропускать, потому что все чаще понимал, что сидя на скамейке в ожидании выхода на площадку, он тупо пялится на Чонгука, и совсем не следит за ходом игры. Юнги даже пару раз посылал мяч ему прямым в голову, чтобы вернуть в реальность, и надо сказать ни разу Ким такой пас не перехватил. А потом была вечеринка по случаю сданных летних экзаменов, пикник на берегу озера, море крайней степени паршивости алкоголя, и купание голышом при луне. Романтично? На деле не очень. Закончилось все масштабной дракой с командой регбистов. Чимин в тот вечер опять не смог сдержать язык за зубами в ответ на сальную колкость их капитана по поводу своего цвета волос. Тэхен был пьян, Джин и Хосок пытаясь оттащить рвущегося за справедливостью Пака нечаянно оказались в самой гуще, а Чонгука и Юнги даже просить не надо было, закаленные в уличных драках они явно лучше знали правила этой игры, точнее их полное отсутствие. И уже после всего, когда выветрился адреналин напополам с юношеской дурью, сидя на уже остывшем песке, Гуки вытирал ему пальцами кровь с лица, которая шла из рассечённой брови, а та никак не хотела останавливаться. Ничего лучше ему в голову не пришло, как снять собственную порванную в драке футболку и попытаться остановить кровь тканью. А Тэтэ в этот момент казалось, что кровь вообще должна перестать течь по венам, потому как сердце к черту остановилось и не подавало признаков жизнь. Он с большим трудом, ценой до крови закушенной губы смог отвести взгляд от рельефного торса, но тут же столкнулся с обеспокоенными глазами друга. Рука уже сама потянулась к лицу Чона, чтобы стереть грязь, застывшую на щеке, когда Тэ краем глаза увидел, как внимательно на них смотрит сидящий неподалеку Юнги, на лице его не было ни одной эмоции, но по глазам было видно, что он глубоко обеспокоен открывшейся картиной, хотя ничего предосудительного точно не происходило, подобные сцены вообще были для этих двоих практически нормой. Нормой, которая теперь сводила Тэхена с ума. В тот вечер он напился до состояния невменяемости. И стало немного легче, пьяным вообще легче принимается нездоровое влечение к другу и вообще к чему бы то ни было, а похмелье, пришедшее с утра, лишь еще больше отвлекло от ненужных страданий. С этого момента и началось стремительное падение Ким Тэхена в синюю бездну. Он пил каждый день. Перепробовал весь возможный алкоголь сначала в ущербном магазинчике ближайшего поселка, потом в баре отца на каникулах. К алкоголю в какой-то момент добавились еще и девушки, будто он пытался доказать, что все еще нормальный, и вроде как уже, мужчина, и в тот момент, когда, дай бог, половина его друзей рассталась с невинностью, его собственный счет за одно лето перешел на десятки. Миловидная внешность, пронзительный взгляд, загадочная отрешённость на деле бывшая хроническим похмельем, легкая бледность – все, коктейль идеального парня для шестнадцатилетней малолетки готов. И вот он, пережив 2 месяца нескончаемого праздника разврата, вернулся в школу, чтобы вновь столкнуться с тем, от чего так самозабвенно лечился все лето – Чон, мать его, Чонгук. И вроде бы ничего не поменялось, но на деле поменялось все. Алкоголя уже было мало. А каждый раз втрахивая какую-нибудь смазливую соплячку в матрас в ее же комнате общежития, он молился, лишь бы она не повернулась к нему лицом и не разрушила иллюзию, созданную его несомненно больным мозгом. Теперь его тело точно знало, чего оно хочет и что может сделать и сдерживать себя подчас было невыносимо. — Тоже надоели эти детские праздники? – снимая на ходу с ног босоножки подошла к нему Хеджин. Он лишь изогнул бровь в немом вопросе, отпивая из бутылки. Девушка в излишне узких атласных брючках, они казались настолько облегают ее ноги, что одно неверное движение и она просто выскользнет из них. С минимальным топом на достаточно крупной груди, она явно плохо вписывалась в антураж студенческой вечеринки. В таком виде она органичнее бы смотрелась в дорогом ночном клубе, в поисках потенциального «папика». — Ну, ты понял, — усмехнулась она и закинула обувь себе на плечо держа за ремешки.— Танцы, дешевое пиво, слюнявые поцелуи. — А ты, я смотрю, очень искушенная в вопросе веселья, – усмехнулся он, облизывая губы. — До тебя мне далеко, — ухмыльнулась она, явно неверно расценив его жест. – О тебе много говорят. Этот разговор не сулил ничего хорошего, а в холл начали подтягиваться гости вечеринки, испуганные внезапно заигравшей медленной сопливо-романтичной мелодией и писклявым вокалом. Тэ сканировал разрозненные кучки подростков взглядом, пытаясь найти друзей и свалить курить от удушливого общества Хеджин. — Не ищи их, — улыбнулась девушка, забирая из рук парня бутылку, – Чимин-и опять с кем-то сцепился, и ваш неадекватыш Мин отправил его в комнату и сам куда-то ушел, Хосок пошел за ним, а Гуки кажется попал в лапы Сольджу. От упоминания последнего маску безразличия на лице удержать не удалось. Возможно виноват алкоголь, а возможно вездесущая стерва, которая казалось помешалась на их компании. — Так себе друзья, правда? – сделала она малюсенький глоток и поморщилась от вкуса. — У тебя, кажется, и таких нет, – ухмыльнулся он, поднявшись на ноги, и забирая бутылку из рук девушки. — Мне и одной хорошо, к чему все это? Нянчиться с кем-то еще, терпеть, в твоем случае еще и отхватывать по симпатичной мордашке, – положила она ему ладонь на щеку. Тэ тяжело вздохнул, убирая ладошку от своего лица. — Откуда ты знаешь, может я удовольствие от этого получаю? — отводя ее руку как можно дальше от себя процедил Тэхен. — Ну, говорят... — А ты веришь всему, что тебе говорят? – отрезал парень, намереваясь покинуть неприятное общество. — Нет, но я вижу, что сейчас тебе херово, и у меня есть кое-что, что может тебе помочь, – заговорщически улыбнулась Ли. — Не интересует. Ты меня не интересуешь. — А если я скажу, что подарю тебе чистый кайф? Какой бы элитной не была школа, если зданию, в котором она располагается, больше ста лет, то вам обеспечены сильнейшие сквозняки в классах, могучее эхо в коридорах и сводчатых залах, скрипучие полы и ржавые разводы на раковинах в подарок. А отдельной особенностью мужской душевой спорткомплекса был неконтролируемый контрастный душ, когда вода сама по себе переключалась с теплой на ледяную и обратно – особенности старой системы труб. В очередной раз слишком резко дернувшись почувствовав могильный холод на своем затылке Тэхен потянулся к вентилю. Виски пульсировали как сломанный стробоскоп, вышибая красной пеленой на веках рваный ритм. По телу шла мелкая дрожь, пару раз от промахнулся мимо вентиля, и, плюнув на все, решил не выключать воду. В голове была мучительная боль, что даже полотенцем прикоснуться оказалось пыткой, плюнув и на это, он так и прошлепал мокрыми ногами в раздевалку. Вчерашняя ночь все еще не отпускала, может дело было в том, что спал он ровно полчаса, а затем кое-как вывалившись из кровати приполз на тренировку, которая, кстати, уже полчаса как шла. Тэтэ стоял, опершись лбом на прохладную металлическую дверцу шкафчика, зажав виски в попытке остановить головокружение. — Тэхен, мать твою! – раздалось за спиной прежде, чем похмельный мозг смог заставить непослушное тело обернуться, ему прилетел мощный хук справа. – Ты охренел в конец? — Юнги, блять! – зашипел брюнет, отлетев в угол, из последних сил стараясь зацепиться пальцами за щель между шкафами и не упасть. Но Юнги был неумолим, уже подходил ближе, видимо, чтобы продолжить воспитательную «беседу». — Ребят, вы чего? Давайте успокоимся, — с такого ракурса из-за тощего плеча Юнги не было видно, но Тэтэ понял по голосу, что это Хосок. — Хоби, съебись отсюда, – сквозь зубы процедил блондин не оборачиваясь. — Юнги, тока не убей… — Съебись быстро! – наконец кинул на него злобный взгляд парень. Тэхен с трудом фокусировался, ему и так-то жизнь медом не казалась. А после удара так вообще захотелось помереть прямо сейчас, лишь бы спрятаться от яростного взгляда темных глаз. Бить Юнги, несомненно, умел, уличное воспитание сказалось, и знал, как это сделать, чтобы нанести максимальный урон при наименьших затратах. Тэхен сам видел, в тот раз, когда они дрались на северном берегу с пьяными идиотами. — Ты в конец охренел? – продолжил Юнги, как только дверь за другом закрылась. — Я уже это слышал, — пытаясь встать прохрипел Тэтэ, получалось плохо. Голова кружилась и грозилась взорваться, перед глазами периодически вставала красная пелена, а руки по-прежнему слушались через раз. — Я повторю последний раз – ты совсем охренел? Наркота? – подошел он ближе. — Юнги, отвали, пожалуйста, давай я закрою глаза на то, что ты дал мне по морде, и пойдем уже на тренировку, – с третьей попытки Киму все-таки удалось принять сидячее положение и он откинул многострадальную голову на дверь шкафчиков. — Где ты взял «колеса»? – Юнги подошел вплотную и присел на корточки. — Откуда ты...? – начал брюнет, и только потом сообразил, как бездарно спалился, - Чимин настучал? Этот придурок всем растрезвонил? Или только тебе нашептал? В ответ ему прилетел лишь очередной удар, во рту появился металлический привкус собственной крови и резко нахлынула мерзкая тянущая тошнота. — Он сказал лишь, что твое похмелье перешло на новый уровень, и ты принимаешь новые таблетки от головной боли. Розовенькое такое. Этот, как ты сказал, придурок, беспокоится о тебе. А мне много говорить не надо, я же вижу, что ты совсем поплыл. — Да пошли вы оба со своим беспокойством, — Тэтэ предпринял попытку встать, но после второго удара дела стали совсем плохи, он уже не разбирал, где верх, а где низ, и, кажется, вообще перестал понимать, где находится. Он вновь осел на пол бесформенным мешком, с трудом сдерживая рвотные позывы. — Тэ, посмотри на меня! – схватил его за подбородок друг, – черт… Мин выбежал из раздевалки быстрее, чем Тэхен смог моргнуть, но сил открыть глаза вновь не было, он лишь больше заваливался набок, пока блаженная прохлада кафеля наконец не коснулась виска. Боже, почему ему так плохо, он же все это делал, чтобы стало хоть на йоту легче, но становилось только хуже. Сейчас он не чувствовал, по судя по мельтешащему углу полотенца на ноге – его били конвульсии. Крупная дрожь вместе с каплями пота выдавливала из него хрипы и сознание полного фиаско в своей борьбе с запретными желаниями, потому что мысль, от которой он старательно избавлялся уже четыре месяца посредством алкоголя, случайного секса и теперь уже наркотиков только сильнее вбивалась в мозг с каждой волной судорог. Тэтэ уже с трудом осознавал реальность, когда в раздевалке вновь появился Юнги уже в компании Чимина и Чонгука. — Блять, Тэ, — подскочил к нему Чонгук, — что с тобой? Тэхен видел его глаза, такие огромные, такие испуганные, такие нужные, сам он и не подозревал, что у него самого за зрачками радужки не видно. Он попытался что-то сказать и даже схватить парня за руку, думая, что в этом его спасение от всех бед, но кроме как поднять ее он не смог ничего, собственное тело подводило. — Сколько он выпил таблеток? – кричал Мин, а эхо кафельных стен превращало звук в удары по ушам Тэтэ, — Чимин, вспоминай, блять! — Три или четыре, я не помню точно... – нервно бормотал Пак, зарываясь ладонями в теперь каштановые волосы, – может больше, я же спать лег, а он еще сидел. Юнги прорычал что-то невнятное, про наивность и внимательность Чимина. — Надо унести его отсюда, — не отрывая обеспокоенного взгляда от полуобморочного брюнета сказал Чонгук. — Несем его в комнату, в медблок нельзя, — вновь заговорил Чимин, с некоторой опаской после реакции Мина. — Ваша комната на четвертом этаже, как ты туда это дотащишь, умник? – не хотел успокаиваться Юнги. Тэхен слышал их обрывками, с каждой минутой хотелось только провалиться в забытье, на поверхности реальности его держала только рука на его запястье, и глаза, от которых физически не было сил оторвать расфокусированный взгляд. Он даже представить себе не мог, насколько пугающе сейчас выглядит. Дрожь лишь нарастала, кажется даже сердце дрожало теперь, мышцы свело странной тянущей болью, парень чувствовал дикую усталость, будто и правда провел полноценную тренировку, а возможно даже не одну. Воздуха резко перестало хватать, а головная боль усилилась в разы, хотя, казалось бы, куда сильнее, глаза видели все и ничего одновременно. До рези яркие образы, слишком контрастные, но понять, что или кто сейчас перед ним, Тэ был не в состоянии, все мысли в голове были ватой, мокрой склизкой ватой. Прежде чем отключиться окончательно он смог распознать в калейдоскопе образов единственные темные глаза. А еще кажется его все-таки стошнило… В себя он пришел уже ночью, голова все еще трещала по швам, но сознание было уже яснее. Откуда-то с изголовья кровати доносился полушипящий спор Юнги и Чимина, черт его знает, что они опять не поделили, но это их нормальное состояние. Пак косячит, не следит за языком, нарывается – Юнги злится, бесится, пытается учить жизни, но все равно идет его прикрывать, так уж повелось. Тэхен явно лежит не в своей кровати, слишком уж сильный вокруг запах ментола, дерева с легким шлейфом его собственного перегара, а на стене напротив не хватает часов и таблицы Менделеева, висящих над кроватью Чимина. — Как я вообще смог столько выпить? – первая мысль в голове, грозящая стать последней, потому что даже открыть веки и то было больно. — Очнулся, спящая красавица, — услышав полу-стон полу-хрип, перевесился через бортик Мин, и его пепельная челка почти коснулась лба Тэхена. — Пошел ты, — прошептал сухими губами Тэ, закрывая ладонью глаза от режущего света настольной лампы. – Где я? — У нас в комнате, — ухмыльнулся блондин страданиям друга. – Спасибо, что на кровать Гуки не блеванул, не думаю, что он бы обрадовался, что ты так отблагодарил его за то, что он принес тебя сюда. Ким было дернулся от этих слов, но головная боль вкупе с еще не совсем послушным телом вернули его в исходное положение. — Лежи, — надавил на плечо подошедший Чимин, — я пойду позову их. Под расплывчатым «их», он явно подразумевал остаток компании. И Тэхен уже мысленно приготовился к головомойке и дикой головной боли от шума, который эти парни могли производить. Как только дверь за Паком закрылась, Юнги с грацией кошки и аккуратностью бетонной плиты упал на кровать рядом с Тэтэ. — Мы не договорили, – улыбнулся он, и в улыбке этой прослеживалось что-то маниакально зверское. — Юнги, бро, давай не сейчас, – стонал от собственной беспомощности брюнет, отлепляя ото лба собственные волосы. — Сейчас, потом ты придешь в себя и уйдешь в несознанку. — Уфф, что ты хочешь знать? Что я принимал? Я не знаю, мне просто сказали, что будет хорошо, как видишь хорошо не стало, – поморщившись от собственной тупости и стыда процедил Тэ. — Где ты взял эту дрянь? – не унимался Мин. — Какая разница? Больше я к ней не притронусь, клянусь тебе, просто давай забудем. — Я тебе не верю, – абсолютно ровным и холодным тоном ответил блондин. Ким от такого аж ладонь от глаз отнял, его друг что не видел, как ему было плохо? Или он считает, что лежать голым в судорогах в собственных слезах и слюнях на полу раздевалки — это что-то нормальное? — Я вижу, как ты на него смотришь, надо быть идиотом чтоб не понять, – так же ровно продолжил Юнги. — Как? Что? Да какого хрена? – пытался схватить мысль за хвост Тэтэ. — Ты не сделаешь так лучше никому, просто собери яйца в кулак и либо поговори с ним, либо уже прекрати эту драму с саморазрушением. — Черт, Юнги, я не знаю, о чем ты…— дышать резко стало нечем, и головная боль еще как назло волнами нарастала. — Знаешь. Пауза затянулась, Мину даже показалось, что он слышит, как нервно копошатся извилины в голове Тэ, но это были всего лишь отросшие волосы по подушке, в момент, когда парень пытался избежать зрительного контакта с вкрадчивым взглядом холодных темных глаз. — Это не твое дело! Не лезь! – наконец крикнул Тэхен и сразу понял опрометчивость поступка, боль буквально сковала все тело. — Это было не моим делом, пока мы не тащили тебя полудохлого сюда, предварительно отмыв от блевотины. Это было не моим делом, пока я не отдал последние деньги со стипендии медсестре за то, чтоб она откапала тебя и молчала. И это было не моим делом, пока ты не стал мне другом… — Юнги…я... Блять…— слезы сами выступили на глазах, и парень пытался внутри оправдаться, что это от боли. — О, да, ты та еще блядь, поверь, о твоих похождениях вся школа говорит, – усмехнулся друг. — Так откуда ты это взял? Я все равно узнаю, но будет лучше, если от тебя, тогда я попрошу Чонгука сильно не калечить эту гниду. Он специально сделал упор на последней фразе, и сейчас смотрел как мучительно и быстро меняются эмоции на лице Тэхена. В этот момент дверь с легким скрипом приоткрылась и на пороге показались Чимин, Хосок и, собственно, второй владелец комнаты – Чонгук. — Чимин, выйди, пожалуйста, – не отрывая взгляда от Кима и не поворачивая головы ровным тоном проговорил Юнги. Он прекрасно понимал, что нейтрализовать надо самую упрямую и несговорчивую помеху разговору, а это бесспорно был Пак. Шатен в дверях явно опешил от такой вежливости, ни тебе – «пошел вон!», ни – «съебись в ужасе», ни – «изыди!», а прям-таки «пожалуйста». Но от этого сразу стало не по себе, и захотелось убежать как можно дальше. Разговор в комнате явно был серьезный, а вежливость Мина угрожающей. — Но мы принесли еды, — подал обеспокоенный голос Чонгук, в доказательство показывая бумажный пакет, прихваченный в столовой. — Гуки, дайте нам 2 минуты, – также ровно и спокойно ответил блондин. Дверь с тихим скрипом закрылась, кажется даже она испугалась обстановки в комнате. — Кто? – с явным нажимом повторил вопрос парень. — Хеджин… - облизнул губы Тэхен. – На вечеринке у класса Намджуна, она сказала, что это стопроцентный кайф. Юнги, ты куда? Он опешил от подскочившего Мина, который уже стоял возле двери и явно собирался наделать глупостей. — Засуну этой твари остатки в глотку, — уже открывая дверь кинул он через плечо. Бедная дверь почти отлетела к стене, выпуская в коридор сгусток ярости и открывая вид на вжавшихся в стену парней, которые явно не ожидали такого развития событий. — Накормите его, только не много, а то он нам всю комнату заблюет, – кивнул Юнги Чонгуку, который так и стоял, хлопая глазами и прижимая к себе пакет с ужином, – Чимин, ты со мной. — А куда мы идем? – приподнял бровь шатен, чуя подвох – сначала «пожалуйста», теперь какие-то странные прогулки перед отбоем. — Узнаешь, – прошипел Мин, явно закипая от излишнего любопытства. Он прекрасно понимал, что та роль, которую он приготовил для Чимина в этой моментально спланированной операции «Возмездие сучке», ему не понравится, но он выслушает о том, какой хреновый друг из Юнги как-нибудь потом. А сейчас надо было выманить Хеджин для разговора и лучше Пака с этим никто не справится. — Я с вами, – отлепился наконец от стены Хосок. — Нет, ты будь тут, а еще лучше иди к себе, Гуки о нем позаботится. *** Тэхен нервно посмеивался, когда вечером подходил к ресторану, где они договорились встретиться с Чимином. Этот день абсурда и странностей явно должен был закончиться в подобном месте. Здание старой фабрики, не понятно как сохранившееся в элитном районе. С огромными потолками и витражными окнами на всю высоту стен, черные трубы с чугунными перемычками словно нервы опутывали стены из старого необработанного кирпича, из-за которого в зале чуть пахло сыростью. Грубая красота с историей, трещинами и шрамами времени. Все это достаточно органично соседствовало с глянцевыми фасадами мебели и бара, зеркальные колонны и тяжелый сочный бархат обивок подчеркивали хрупкость старины. Это место и без предыстории вызывало смешанные чувства от странно органичного смешения стилей и эпох. С трудом отыскав в полной посадке друга за столом у бара, Тэтэ упал на мягкий диван из лилового бархата и почувствовал будто находится в собственном кабинете. Чимин уже допивал виски, лениво перекатывая по дну стакана шарик льда. — Ну, привет, — улыбнулся Тэхен своей фирменной улыбкой, считая нужным разрядить атмосферу. — Привет, друг, — надавив на последнее слово попробовал улыбнуться Пак. Не отрывая взгляда от бокала. — Прежде чем мы начнем выяснять, почему ты пропал почти на 2 года, а херовый друг в итоге я, можно я задам тебе один вопрос? Тэ жестом пытался привлечь внимание официанта. Понимая, что после им явно понадобится еще алкоголь, много алкоголя и даже без закусок. — Попробуй, – поморщился шатен одним глотком допивая остатки из бокала. И окинул в очередной раз взглядом зал ресторана. Чимин давно нигде не бывал, как-то не приходилось – кофейня на углу у больницы и семейная пиццерия в парке, в том районе, где он живет, вот все места, где он развлекался нынче. А по рукам то и дело пробегала дрожь, тело будто оказалось в знакомой, но давно забытой среде – интересных встреч и событий. — Ты, когда выбирал место для встречи, ты чем руководствовался? – Ким жестом указал подошедшему юноше на свой выбор в карте бара. — Ничем, просто все об этом месте говорят, а я не был ни разу, погуглил – неплохой интерьер, отзывы хорошие. А что? – Чимин же постучал пальцами по бокалу с просьбой повторить. — Ничего, просто интересный парадокс получается, – улыбнулся Тэ, и подцепил из пачки Чимина сигарету. – Это ресторан Юнги.