Сломанная

Обычно в сериалах или фильмах дерьмовые дни начинаются с жуткого ливня или моросящего дождя, серой пеленой окутывающего город, поедающего краски и настроения людей, а прекрасные удачные дни, когда все задуманное получается, мысли только светлые и даже чертовы птички поют с тобой вместе, будто ты диснеевская принцесса – яркие и солнечные. Сегодня был очередной жаркий июльский день, ни облачка на небе, ни надежды на дождь. Последняя роса еще искрилась на газонах, а птицы озабоченно щебетали, видимо жалуясь друг другу на надоевшую жару. Но вопреки законам жанра в 6 утра Чимина разбудил звонок отца. – Как ты объяснишь мне то, что Лин Вэй сказала, что живет у подруги? – голос отца было последнее, что хотелось слышать, при том не только утром, а вообще когда-либо. – И тебе доброе утро, пап, — пробурчал Чимин, поднимаясь в кровати. До будильника было еще тридцать минут священного сна перед двенадцатичасовой сменой. – Мы немного поругались, у нас сложный период. – Для матери эти отмазки оставь, — прервал его строгий голос. – Что ты натворил? Ты опять за старое? – Пап, я хоть в одной ситуации в своей жизни могу разобраться без твоего участия? – вздохнул Пак, потирая ладонью щеку. – Когда научишься это делать без ущерба. – Ущерба для тебя, ты хотел сказать. – Не забывай с кем разговариваешь! – начал злиться отец. – Да я, блять, никогда не забываю. Если мне с самого начала разговора начинают предъявлять претензии, значит я разговариваю с тобой. Если мне после разговора хочется как минимум помыться, а как максимум вскрыть вены, значит я разговариваю с тобой, если я в чем-то неправ, значит я разговариваю с тобой. Мне не 10 лет, я могу позаботиться о себе сам, но я же должен заботиться еще и о твоей репутации. В такие моменты он дико завидовал Тэтэ, с его послужным списком и отцом, который только вздыхал и закатывал глаза, узнавая об очередном проступке нерадивого сына. Оргия в Дубаи, гонки по улицам Сеула, когда он разбил тачку стоимостью с хороший дом, бесчисленное количество романов, и это только то, о чем Чимин знал от друга. И каждый раз отец только устало спрашивал Тэхена, в кого он такой, и что сказала бы мама, глядя на него. После такого вопроса Ким успокаивался на пару месяцев, а потом все начиналось по новой. – Поговори с Лин Вэй, – вывел его из мыслей голос родителя. – Нет, ей надо время остыть, а мне – подумать. – Я навел справки и узнал, что в твое отделение… – Пап, это тут не при чем! – почти закричал Пак, не хватало еще, чтобы и сюда приплели проклятого Мин Юнги. – Я еще договорить не успел, а ты уже завелся, — усмехнулся мужчина. – Ты у этого Мина спроси, как он в себя придет, откуда у него деньги взялись на собственный бизнес. – Обязательно, – прошипел Пак и сбросил вызов. Если б не раннее утро, Чимин бы точно сейчас выпил пару стопок соджу, разговоры с отцом всегда выматывали, но до этого момента он ограничивался лишь намеками на «позорное прошлое» сына, а сейчас прямо пошел в атаку. Какая ему, к черту, разница, каким криминалом или собственной жопой Юнги заработал на ресторан? Может, ему люди добрые помогли? Какого хрена Чимин вообще об этом думает? Дальше был холодный душ, потому что котел нагревателя видимо не вынес такого лета, вечная пробка перед мостом, и в довершении Накамура с ребенком, сбитом на пешеходном переходе. Мальчика спасли, обошлось даже без серьезных вмешательств, но сил уже не было, а впереди еще одиннадцать часов работы. Срочно нужен был кофе. Он стоял возле кофе-автомата, мысленно перебирая, кто ж его так проклял – автомат умудрился сломаться ровно на нем. – Держи, тебе нужнее, — протянула ему свой стакан с латте Чие. – Тут спорно, кому из нас нужнее, — улыбнулся Пак отмахиваясь. – Бери, я в городе перехвачу, как минутка будет, – улыбнулась в ответ девушка. – А на тебе что-то совсем лица нет. – Дерьмовое утро, — не стал врать Чимин и принял стакан из рук девушки, заметив, как она пристально смотрела на его ладонь. – Ты прости, что лезу, но я вижу, что ты уже третью смену сам не свой, — замялась она. – Что-то случилось? Видимо он и правда был не в себе, раз даже Накамура заметила. Обычно девушка оставалась равнодушно сдержанной к поведению окружающих и, тем более, коллег. – Не сошлись характерами, — вздохнул он, до конца не понимая, про кого конкретно он говорит, и двинулся в сторону своего кабинета, продолжать разговор не хотелось. – Извини, как-нибудь позже поговорим. Хотя бы утренний обход прошел буднично и спокойно, пациенты были на разных стадиях выздоровления, что для интенсивной терапии вообще прекрасный показатель, троих Чимин даже выписал на этаж выше в обычное отделение, пожелав скорее покинуть больницу на своих двоих. И только один пациент никак не хотел переходить из состояния средней тяжести. Дышал сам, седацию начали снижать еще в прошлую его смену и сейчас в крови кроме обезболивающих и антибиотиков ничего не было, но сознание так и не возвращалось. – Какого хрена, на тебе ж все заживает как на собаке, что ж ты в себя не приходишь, — стоя возле кровати Юнги бурчал Чимин еще раз проверяя данные томографии. Все чисто, ни гематом, ни травматических аневризм, даже микроинсульта нет – этот мозг здоров. В шейном отделе тоже все в порядке. Судя по рефлекторному ответу пациент далек от состояния глубокой комы или иного повреждения центральной нервной системы, но факт остается фактом – он без сознания. В голову начали закрадываться мысли, что они переборщили с препаратами во время экстренной реанимации и вызвали цереброваскулярную недостаточность глубоких сосудов, но опять же, на томографии все чисто. Не может же перелом ноги и руки влиять на мозг. Мысли прервал звук сообщения. Черт, он совсем забыл выключить звук перед обходом — сегодня все идет наперекосяк. А следом сразу же еще одно. - Да кому что там надо? – прошипел Пак. Неизвестный номер «Сегодня в 8 в ресторане «Шуга». Чон Чонгук» Тэтэ «В 8 приезжай в ресторан Юнги. Есть что обсудить ВСЕМ ВМЕСТЕ. Смотри по сторонам внимательно.» Тэтэ «Береги себя!» – Блять, они сговорились что ли? Еще что сделать? Я тут работать пытаюсь, – непонимающе глядя на экран воскликнул Чимин. – Я что, все-таки сдох и попал в ад, раз слышу этот голос…— раздался сиплый полустон-полушепот со стороны кровати. Пак, даже не скрываясь, облегченно выдохнул. Хоть что-то хорошее за день. Он не слышал этот голос много лет, ну точнее пару дней как, но на видео это же не то? По спине прокатилась волна мелких мурашек, завершивших свой забег на кончиках пальцев, вызвав легкую дрожь. Неприятно. Некомфортно. Тянет. Тянет где-то под ребрами, будто нервы воспалились и давит на мысли что-то большое и темное, у чего нет медицинского описания. Так, с этим вроде разобрались, теперь надо выяснить, что за коварные планы у Чонгука и Тэхена. – Не в мою смену! – кинул он уже от двери. *** Чонгук приехал в старый деловой центр, когда еще большая часть магазинов и офисов была закрыта — самое удачное время для обхода, за час до открытия, персонал уже на месте, а посетителей нет. В отличие от новых деловых кварталов, тут и дома были ниже, и зелени на улицах больше, а еще полная беда с парковкой, но с наличием полицейского жетона немного легче. Аккуратные розовые кусты в качестве изгороди, изящные клены с металлическими оградами, посольские машины, страшно даже представить, сколько стоит здесь аренда, да еще и для офиса с отдельным входом. Но обход ближайших бутиков и салонов красоты результатов не дал, все естественно знали «милашку Ким Тэхена», все переживали, почему им вдруг интересуется полиция, но никто ничего не видел. И на камерах в тот день тоже ровным счетом ничего – ни подозрительных прохожих, ни машин. В половине пятого утра вообще всего две проехали – дорогой спорткар вырвиглазного зеленого цвета и скорая помощь. В общем, и тут было глухо. Во время, обозначенное Тэхеном как примерное, когда злоумышленник подкинул цветок, на улице уже были толпы, в том числе и туристов – это был путь от станции метро к историческому кварталу. Затеряться в таком потоке проще простого. К офису подходила только небольшого роста брюнетка, но она вышла только через час – это явно была пациентка. – Я посмотрел все камеры, на которые хоть как-то попадает крыльцо офиса, — вздохнул Гук в трубку. – Никаких следов. Тэтэ сам позвонил ему, после четвертого звонка от соседей по работе, что какой-то очень горячий детектив ищет его и задает вопросы. Тэхен посмеялся над этим, они не виделись десять лет, и было бы удивительно, если б тот Чонгук сейчас не стал горячим, как атмосфера Меркурия. — Ну, это же мне не привиделось! Я держал в руках этот проклятый цветок камелии, такой же, как был в волосах Хеджин,— судя по звукам Тэтэ курил. – Я не говорю, что ты врешь, я говорю, что это сделал человек, который оценивал свои риски, – Чонгук бросил взгляд на улицу в поисках магазинчика, солнце было почти в зените, и на улице стояла нестерпимая жара. — Где тут в вашем районе можно воды купить? – Зайди ко мне в офис, – усмехнулся Тэхен. – Там холодильник для пациентов. Чонгук немного опешил от такого предложения, он уже был в офисе Кима и возвращаться было бы странно. – Зайди, не бойся, меня там нет, как ты помнишь, – откровенно веселился Тэ, поняв, что смутил Гука. - А ассистента я о тебе предупредил. Тяжело вздохнув Чон повернул назад к офису Тэхена, на самом деле ему хотелось как можно скорее покинуть район, на рельефе которого он и его старенький автомобиль смотрелись уродливым прыщом, но жажда оказалась сильнее. Только представляя, как он сейчас поползет в обеденных пробках до участка без воды, как все стеснение снимало рукой. – Ты не разговаривал с Чимином? Больше ничего не происходило? – чтобы занять паузу, пока он идет до двери, спросил. — Неа, — сдавленно ответил Тэ, он явно был чем-то параллельно занят. — Если тебе неудобно, перезвони мне позднее, мы вроде все обсудили. — Нет, я тут, — тут же оживился Тэхен. – Сообщение по работе прислали, надо было ответить. Колокольчик на двери мягко звякнул, и Чонгук зашел в светлое помещение с лаконичными вкраплениями яркой мебели. – Эм, — попытался он привлечь внимание юноши за столом – ассистента Кима. – Я только воды взять, мне Тэ..хен … – Уф, просто иди к холодильнику и возьми бутылку воды, — даже по телефону было слышно, как брюнет закатил глаза. Юноша, казалось, опешил от такого бестактного вторжения, и не отрывался от телефона, который держал в руках перед собой, абсолютно не реагируя на гостя. Чонгук подошел к стеклянной дверце, где стояли еще пиво, вермут и виски, явно недешевые, а вода сиротливо примостилась на самой нижней полке. — Для пациентов, говоришь, — усмехнулся он в трубку. — Пациенты разные бывают, — фыркнул Тэ, — росле некоторых прямо необходимо выпить! – Спасибо! – отсалютовал он бутылкой юноше за столом, что все так же неподвижно сидел с телефоном. – Странный он у тебя… – Зато исполнительный, – ухмыльнулся Тэхен. Дорога до машины уже была не такой мучительной, вода немного освежила мысли и тело. – Я знаешь, что подумал, а если вы не единственные, кто получил сообщение? – теребя кончик этикетки размышлял вслух Чонгук. – Что ты имеешь ввиду? – Что, если Хосок или Намджун тоже видели или получили что-то от нашего преследователя? — А Джина ты со счетов уже списал? — Нет, он естественно тоже, — вновь смутился Чон, он просто не считал, что такой приятный во всех отношениях Сокджин, который всегда выступал миротворцем в их конфликтах как внутренних, так и внешних, может стать жертвой этого глупого розыгрыша, зашедшего слишком далеко. – Я попробую позвонить им сегодня… – неожиданно глубоко вздохнул Тэтэ. – У меня идея получше, – осенило Чонгука, и он завел машину. – Надо назначить всем встречу, очная ставка самое действенное в той ситуации, что мы оказались. Мы не знаем, насколько далеко сможет зайти наш злоумышленник, быть может мы все в опасности. – Даааа, — вновь выдохнул Тэтэ. – У тебя все в порядке? – недоверчиво спросил Гук. – Все прекрасно, просто лучше не придумаешь, — отрешенно проговорил брюнет – Я напишу Чимину, Юнги, думаю, писать смысла нет, вряд ли он ответит. Когда и где? – Давайте сегодня в 8, чего тянуть, – детектив зажал телефон плечом, выруливая из парковочного кармана. – Место ты подберешь лучше, я ваших привычек не знаю. Это явно был камень в огород, правда непонятно чей, они не виделись все вместе много лет, да вообще практически не виделись, и уж точно у них не было любимого места. – Давай в «Шуга», тогда Хосок точно не отвертится, с Чимином правда могут быть проблемы, но его я беру на себя. — Ок, договорились, до вечера, – так же без предупреждения Чонгук сбросил вызов, и мысленно сделал пометку записать все-таки номер Тэхена. Тэхен сам не понял, когда этот разговор закончился и чем он закончился, потому что последние три минуты он тупо пялился на фотки Чонгука, сделанные его ассистентом по его же заданию. Он действительно был обжигающе горяч. Парень изменился с момента последней встречи, но годы мерзавцу явно к лицу – из огромных глаз ушла детская наивность, а с лица подростковая припухлость, плечи стали еще шире, и, боже правый, какая задница. Эти фото точно сделали его день и будут делать еще и ночь, и возможно еще много одиноких ночей. Собственный галстук вмиг показался удавкой, а ремень пыточным механизмом, а впереди ведь еще две экспертизы на определение степени вменяемости. Какая тут экспертиза, когда сам он невменяемый от увиденного! Надо будет премию парнишке выписать. *** Пойти работать в ночной клуб Юнги считал одним из худших и лучших своих решений одновременно. Идеальный для него ночной график работы, постоянная текучка персонала, значит не надо запоминать людей, никакого дресс-кода и возможность курить на рабочем месте, а главное еженедельная оплата не самым чистым налом по ставке гораздо выше рынка. Из минусов – полное отсутствие соцпакета, сомнительный контингент, периодические синяки на теле после полицейских облав, клуб-то подпольный. Ушлый китаец по фамилии Вонг, выиграв в карты здание старого завода где-то на отшибе в районе порта, недолго думая организовал самый что ни на есть андеграундный ночной клуб, сначала для своих, а потом и молодежь, желающая экстрима и новых впечатлений, подтянулась. И если два года назад, когда Мин только пришел сюда по объявлению, висевшему на ржавом заборе возле общаги, вдоль улицы были припаркованы в основном старенькие «японки», еще его отца видевшие молодым, и потрепанные жизнью чоперы, то сейчас стихийная парковка пестрела неоновой подсветкой стритрейсерских тачек и поблескивала шильдами с трехконечными звездами, кольцами, гарцующими конями в разных вариациях, быками и прочей живностью. Изнеженные дети приехали прожигать родительские деньги в запретное место. Эта тяга ко всему запрещенному и авантюрам была чужда парню, ему есть, что вспомнить уже сейчас, а возможно даже больше, чем некоторым старикам. Юнги изначально пришел сюда от тотального безденежья и готов был работать официантом, уборщицей, кем угодно, лишь бы взяли и вопросов не задавали. Он только поступил в университет, стипендии хватало только на жилье и еду, и то через день, а подошва кроссовок держалась на честном слове и двустороннем скотче. Взяли его сначала бар-бэком – стаканы протирать и посуду на мойку относить, но талант видеть людей насквозь и слать их известными дорогами, несмотря на статусный прикид и черные карточки, быстро отправили его в фейс-контроль. Вонг, сволочь прижимистая, очень любил, когда гости оставляли деньги, и не любил, когда они оставляли битую посуду и сломанную мебель, поэтому предпочитал отсеивать потенциальных неадекватов на входе в заведение. Проблем ему с полицией и наркоконтролем хватало. Так парня и затянуло, хороший заработок за непыльную работу с удобным для него графиком. На хорошем счету у начальства, за принципиальность и неподкупность, и, что немаловажно, тут даже никто имени его не знал. С легкой руки и длинных языков девочек-официанток привязалось – Шуга, и так его и представляли, обращались и упоминали в разговорах. Так даже легче, никакого прошлого, никаких старых знакомых, которые могли узнать, ничего из прошлой жизни, от которой он так усиленно бежал. В свое время он даже между двумя университетами, в которых получил проходной балл, выбрал не Сеульский национальный, чтобы снизить вероятность встречи со школьными друзьями к минимуму. Но, в его жизни всегда есть «но», и на втором курсе, каким-то чудом все-таки придя на пары, он столкнулся в коридоре со свежепоступившим Чон Хосоком. В душе он грязно выругался, в реальности натянул на заспанное лицо подобие улыбки. Виделись они нечасто, чуть реже чем Юнги озарял своим присутствием Передовой институт технологий, а последний раз так и вообще, когда Мин забирал документы после отчисления, тогда-то его черт и дернул позвать Чона выпить. Теперь тот с регулярностью метеорологической службы присылал ему сообщения, интересуясь как дела и что нового, отвечал Юнги чуть чаще чем никогда. Вот и сейчас, пока он шел до своей каморки на втором этаже здания, попадая шагами в отголоски бита с танцпола этажом ниже, ему пришло традиционное пятничное сообщение от Хоби. И настроение было прекрасным – клуб полон и можно скоро закрывать вход и спокойно попивать кофе, сидя у мониторов – что даже захотелось ответить. Но! Мы все помним, что так просто в его жизни не бывает ничего, как тут же из дверного проема под раздражающую очередь стробоскопа выбежал парнишка, кажется новенький официант. – Шуга, там какие-то терки на входе! – закричал он, видимо все еще оглушенный музыкой. – Да чтоб вас всех, — вздохнул блондин и поплелся за парнем в сторону выхода. На первом этаже было не протолкнуться, плотное сплетение тел разной степени опьянения, дергающихся в едином порыве под биты из колонок, окутано полупрозрачной дымкой. Душно, пыльно, ароматы духов вперемешку с сигаретным дымом и тонкой нотой паленого алкоголя. Постоянные гости машут ему, а то и вовсе подлетают поздороваться. Знакомство и хорошие отношения с Шугой могут, если не гарантировать, то точно увеличить шансы на проход в заведение, по крайней мере они все так думают. На самом деле их шансы может увеличить только адекватное поведение, хороший чек и качество кофе, который Шуга литрами пьет на смене. На улице в разы прохладнее, ночи осенью уже не такие теплые и ласковые, а свежепрошедший дождь сыростью воздуха облепливает кожу. Мурашки нервно ползают по рукам, выйти без куртки все-таки было ошибкой, но вид у парнишки был обеспокоенный и Мин подумал, что тут как минимум драка, а, как максимум, опять какие-нибудь звезды заявились. Юнги на ходу прикурил сигарету и подошел к посту охраны, где свое возмущение высказывала очередная куколка в паленых брендовых шмотках с копной черных волос и надутыми по-детски губами. Ничего особенного, просто капризная девочка не получила должного внимания и покорности от охраны. – Посмотрите мои документы еще раз! – возмущенно надувает губы принцесса. – Я совершеннолетняя. – Что тут у вас? – перекинул он сигарету в угол рта, принимая из рук охранника удостоверение личности. Даже слепой и не знающий корейского заметит грубую подделку. – Ну, ваш начальник пришел? Теперь я уже могу пройти? Девочка явно малолетка и нацелена на горячую ночь, иначе зачем так обтягивать тощую фигуру, но что-то в ней смущает Мина. Взгляд продолжает быстро скользить по девушке оценивая уровень проблем, которые может принести эта недоросль в своем маленьком клатче с дешевыми стразами, а очередь позади нее гудит как растревоженный улей, из-за этой капризной истерички они все стоят на удивительно холодном августовском воздухе уже минимум минут 10. – Юнги! – раздается на всю округу знакомый баритон. И на всей улице будто разом выключили звук. – Да, чтоб тебя…— шипит он себе под нос. Голос Тэхена невозможно спутать – слишком узнаваемый тембр, ему б в консерваторию. А вот уже и сам Тэ с его фирменной улыбкой, расталкивая раздраженных людей пробирается ближе ко входу, таща за собой рукав бежевой кожаной куртки, и, твою же ж мать, Чимина, в этой самой куртке. Пак не отрывал стеклянного ошарашенного взгляда от лица Мина, и, кажется, даже сопротивлялся, но все равно шел, как завороженный. Так крысы в сказке шли на звук волшебной флейты. – Блять, — придя в себя, выплюнул Юнги и резко развернулся, пора валить во избежание ненужных сцен. Его никто не знает – он никого не знает. – Девке отказать, этих двоих придурков пропустить. Лучше пусть зайдут, выпьют, повеселятся, снимут кого-нибудь, а уж зная Тэтэ можно в этом не сомневаться, и забудут, что видели его здесь, чем начнут устраивать прямо на входе вечера воспоминаний. В груди никак не успокаивалось нервное предчувствие, что эти двое свои внезапным появлением принесут в его только устаканившуюся жизнь очередную порцию проблем, но в голове билась только смазанная картинка чужих глаз, темных ошеломленных глаз. Проходя через зал к лестнице и прикуривая на ходу, он уже не помнил какую по счету, сигарету, в углу зала за диванчиками, он замечает еще одну проблему этой ночи — Вонга со своим старым другом Тэном, любителем дебошей и приставаний ко всем подряд, человеком, не знающим отказа, который привык делать в заведении все, что захочет и с кем захочет. Никто не знал, по какой такой магической причине Вонг это все терпит, и каждый раз молча выдает деньги на покупку новых бокалов, столов, раковин в туалет, или же просто сует их пачками заплаканным парням и девушкам, лишь бы те молчали о произошедшем, но присутствие Тэна никогда ничего хорошего не сулило ни персоналу, ни гостям. Сейчас он вроде как подуспокоился и перестал устраивать первобытные перфомансы с затаскиванием жертвы в туалет или на второй этаж в стафф-зону, но среди барменов и официантов пошел нехороший слушок, что это только потому, что Тэн, подонок, начал подмешивать людям в напитки какую-то химию, чтобы сговорчивее были, а Вонг и это терпит. В очередной раз выругавшись себе под нос, Юнги развернулся и пошел назад к коридору возле главного входа, выискивая в толпе запомнившуюся бежевую куртку. Какое, блять, совпадение что один тощий брюнет с неуемной аурой как раз во вкусе извращенца! Он нашел их взглядом на краю танцпола, на всякий случай сразу запомнил темно-голубой блейзер Тэхена, и молился всем богам, чтобы они не успели раствориться в толпе – там их найти будет гораздо сложнее. Но, как Мин и предполагал, Тэ с радостной улыбкой, не простояв и секунды просто нырнул в самый эпицентр событий и тут же скрылся среди людей, а ведь Юнги оставалось до них всего два шага. В последний момент он схватил за локоть Чимина, слегка растерянно скользящего по чужим лицам взглядом, и тот обернулся. В розовом свете софитов и дыму он казался наваждением из страшного и одновременно сладкого сна, из того прошлого, от которого Юнги так успешно бежал уже достаточное количество времени. Такой знакомый и чужой одновременно, он почти не изменился, похудел разве что, волосы отрастил, и взгляд пустой, будто за этой темнотой ничего нет, вакуум. Пугает, пугает до такой степени, что хочется схватить парня за плечи встряхнуть хорошенько и кричать – что с тобой такое? Где те блики солнечных зайчиков, что играли на радужке, где весь огонь этого мира, что полыхал там, освещая все вокруг? Мин бесился, он физически ощущал всю накопившуюся злость, что накатывала на него от этой встречи, от этого Чимина. Едкое разрывающее чувство ползло вдоль грудной клетки, дышать стало трудно, сигаретный дым стал тошнотворным впервые за много лет, и он с отвращением бросил сигарету на бетонный пол. Слабость. Заноза в душе, тонкая маленькая, но такая болючая, и никак не вытащить ее, потому что прикоснешься и становится еще больнее, так и нарывает, периодически прорываясь. – Не вздумай здесь ничего пить! – прошипел Юнги, но не сомневался, что его услышат. – Даже воду! Ничего! Чимин растерянно кивнул оглядывая Юнги с ног до головы и будто оценивая, насколько он может быть галлюцинацией. Мин, удовлетворенный ответом, отпустил руку парня и ушел. Если какие-то ночи в клубе, граничащем с вертепом, можно назвать спокойными, то явно это была не одна из них. Шуга уже к часу ночи сбился со счета сколько раз его вызывали ко входу, и скольких людей им пришлось вывести из зала, у народа сегодня явно снесло крышу. Танцы на барной стойке и секс в туалете — это обыденности для заведения, где лёгкие наркотики можно найти чуть ли не в меню, а ленты презервативов висят на перегородках в кабинках, но драки, принуждения и скандалы являются табу даже здесь. В очередной раз упав в свое продавленное винтажное кресло, неизвестно где добытое, но любовно и собственноручно отреставрированное, Юнги мечтал только о кофе и рассвете. Эта пьяная нечисть на первом этаже с восходом солнца теряет свою силу и расползается по домам ждать похмелья. Но часы показывали без пятнадцати три ночи и самая жара только начиналась. Публика уже достаточно выпила, чтобы потерять остатки стыда и разума, а значит теперь Мин был привязан к мониторам камер наблюдения. На танцполе ничего необычного – месиво из рук и ног, что и в кошмаре не привидится. Какие-то девицы в углу за лестницей закидываются таблетками, принесенными с собой, что за идиоты сегодня на досмотре. Какие-то ублюдки, прикрывающиеся танцем, пытаются зажать между колонн у туалетов бедную перебравшую блондинку. – Парни, справа от входа у сортиров намечается движ, — говорит он в рацию охранникам. – Принято, — слышится в ответ и на мониторе появляются двое крепких мужчин, которые быстро и без лишнего внимания оттащили парней в сторону выхода. Что-то пошло не так, но он не уловил в картинках на мониторах ничего подозрительного. Нервозность и тянущее предчувствие не оставляли его и даже остывший кофе уже не помогал освежить разум. Юнги метался по картинкам с ощущением, что пропускает что-то очень важное. Бесило неимоверно. Рука тянулась к пачке сигарет, когда он заметил, что диванчик хозяина пуст. Легкая надежда, что это все паранойя, и Тэн просто ушел вместе с Вонгом растаяла. Вот он, возле барной стойки, в белой футболке, которая кажется сейчас лопнет на его мышцах. Вонг стоял чуть поодаль, окучивая ту самую барышню, что скандалила на входе, а сейчас игриво перекидывала волосы по плечам, наверняка думая, что это сексуально. Но кто стоял рядом с извращенцем было непонятно, с такого ракурса из-за перекаченной спины не видно. Юнги спешно в сотый раз осмотрел картинки, надеясь не найти ни Тэтэ, ни Минни, но нашел. Вот Пак идет со стороны туалетов, продираясь через танцующих людей, прямо к бару, к тому месту, где стоит Тэн. — Твою мать, Тэхен! – схватив со стола рацию, Юнги вскочил с места и направился прямиком вниз. Проходя сквозь толпу, он еще не знал, что будет делать, но Тэ надо вытаскивать. Шуга еще издалека увидел, как бармен поставил перед компанией три ярко-синих шота, и Тэн протянул рюмки парням. Чимин рюмку взял, но, в отличие от Тэхена просто держал в руках. Ким же с игривой полуулыбкой замахнул напиток и даже облизнул губы. Придурком был, придурком и остался. – Вы, двое, на выход! – сходу начал Юнги, не придумав ничего лучше. – Ю…— обрадовался Тэхен, но Чимин легким ударом в спину остановил его. Пак сообразил, что Юнги не особо хочет распространяться о своих знакомствах здесь, да и ему самому не хотелось акцентировать внимание на том, что они когда-то были знакомы. — Шуга, а не много ли ты себе позволяешь? – оторвавшись от барной стойки выпрямился перед ним Тэн, надеясь видимо запугать парня. – Правила заведения для всех одинаковые и даже твои игрушки должны их выполнять, – процедил сквозь зубы Мин, расставляя акценты, чтобы всем присутствующим было ясно. – Не зарывайся, мальчик! – прищурился Тэн. – Ты же всегда можешь сделать исключение. — Мне не за исключения Вонг деньги платит, – равнодушно бросил Юнги и сложил руки на груди, мимоходом будто случайно выбив антенной рации шот из пальцев Чимина. Тот только ойкнул от неожиданности, почувствовав расползающийся холод на футболке. Но ни спорить, ни возмущаться не стал, вся эта ситуация, да и клубе в целом ему явно не нравилось, а то, как Юнги разговаривал с этим амбалом, вообще пугало. – Вы что тут творите? – появился рядом Вонг. – Я работу свою выполняю, а твой дружок предлагает мне нарушить твои же правила, – повернулся Шуга к начальнику, прожигая взглядом черных глаз. Он знал, что Вонг сейчас не уступит, слишком уж он боится за свою репутацию в глазах окружающих, и не хочет терять авторитет. Одно дело замалчивать, а другое дело прилюдно признаваться в своем бессилии. – На выход обоих! – опускает взгляд хозяин и кладет руку на плечо друга. – Пойдем, не мешай работать моим парням. – Этот тощий совсем зарвался! — не успокаивался громила. – Он же дерзит… Дальше Шуга уже ничего не слышал, он, схватив Тэхена и Пака, уже тащил их к выходу, прокладывая дорогу напролом словно маленький ледокол. И был благодарен, что хотя бы один из них не сопротивляется. – Юнги, ты охренел? – верещал Тэхен, вырывая рукав из хватки тонких пальцев. Они уже миновали танцпол и были в коридоре у главного входа, здесь потише, поэтому вопли Тэ слышно достаточно хорошо. – Блять, — сорвало у Мина крышу, и он подлетел вплотную к брюнету, хватая его за лацкан. – Здесь я не Юнги, здесь я – Шуга. И, поверь, это единственные четыре буквы, которые смогут тебя здесь защитить от людей подобных Тэну и разорванной задницы. Но лучше было бы, если бы ты и твои друзья никогда больше здесь не появлялись – вам тут не место! Выплюнув последние слова в лицо офигевшему Киму, он отпустил пиджак парня, и, тяжело вздохнув, зарылся пальцами в свои волосы. – Езжайте домой, в другой клуб, куда угодно, просто уходите, – повернулся он наконец к Чимину. – Пожалуйста. Пак приподнял брови и опустил взгляд, будто обдумывая все услышанное и происходившее на его глазах, а потом просто взял Тэхена за локоть. – Пойдем, мне тут и правда некомфортно. Ты же меня вытаскивал повеселиться, давай найдем другое место, – сказал он, все так же не поднимая взгляд и доставая из кармана ключи от машины. Тэ в очередной раз вырвался из хватки и пошел прямиком к выходу, всем своим видом демонстрируя возмущение. – Спасибо, — отвернувшись в сторону танцпола, бросил Юнги. – За что? – удивился Пак, уже шагнувший в сторону выхода. – За Тэ? – За то, что послушал меня, — потер лоб Мин, от упоминания Тэхена ему стало не по себе, все-таки возможно он был слишком груб. – Я и не собирался пить, — обернулся Чимин и улыбаясь показал брелок в ладони. Юнги забыл, что он хотел сказать, когда встретился взглядом с парнем. Вот она, та искра, тлеющим неуверенным сиянием освещающая глаза Пака, эти прищуренные с хитрецой глаза, губы, чуть растянутые насмешливой улыбкой, вздернутый острый подбородок – это Минни. В реальность его вернул шум и крики с улицы, которые было слышно даже через закрытые двери, проблески фонарей через щели и пыльные окна. Облава. И в следующий момент многострадальная дверь уже была выбита, а в коридор забегали люди в форме наркоконтроля. Одной рукой схватив Чимина, который так и стоял ошарашенно посреди коридора и щурился от света подствольных фонариков в лицо, другой он зашвырнул рацию подальше в боковой коридор. — Только не дергайся, повторяй за мной, и умоляю – молчи! – шептал Юнги, пряча парня за собой. Пак кивнул в ответ, следя за бесконечным количеством людей в форме и с оружием, забегавших в зал. С танцпола уже слышались визги и возмущения, кто-то из особо перебравших пытался драться с силовиками, кто-то пытался убежать, но их ловили и без церемоний укладывали лицом в грязный пол. Шуга же дождался пока на них обратят внимание и медленно опустился на колени, заводя руки за голову. – Парни, давайте сегодня не по лицу. Камера сегодня Юнги досталась прямо-таки повышенного комфорта, видимо, как постоянному клиенту. Целых четыре скамейки по стенам и даже перегородка возле унитаза, а лампочка не мигала от старости. Правда заперт он в ней оказался со своим личным кошмаром – Пак Чимином. Пока их обыскивали, грузили в машины и везли в отделение, тот молчал и даже взгляда не поднимал на Юнги, который, в свою очередь, даже умудрился перекинуться парой фраз со знакомыми людьми из спецназа. Ну, еще бы, он такие маски-шоу видит минимум раз в два месяца, некоторых уже даже в шлемах узнает. Их клуб был хорошим местом, чтобы выполнить месячный план по задержаниям и конфискации, подпольная шарага на отшибе, которую сколько не закрывай, все равно откроется. Насколько высоко у Вонга были связи Мин, конечно, не знал, но догадывался, что лапа там волосатая и огромная, так как основной его бизнес был явно не в ресторанной индустрии, а клубец просто использовали для отмывания денег. Главным правилом облавы было скинуть все, что говорит о том, что ты сотрудник, поэтому рация и ключи от комнат в здании полетели в коридор при первых признаках опасности. Как-то давно, когда он был совсем новичком, он не успел выкинуть добро и вместо шести часов провел в камере и на допросах почти четыре дня, пока следователи не поняли, что от парнишки проку для них нет. По возвращении допрос устроил уже Вонг, и Юнги пять часов доказывал идиоту, что не мог ничего сказать, потому что не знает ни хрена. После ему выдали компенсацию и перевели со входа в смотровую, и его обязанностью в том числе было следить, когда нежданные гости заявятся выносить двери и пудрить бетонной пылью лица публики. Сегодня он облажался, потому что вытаскивал из лап Тэна Тэхена, а потом любезничал с ними в коридоре, вместо того, чтобы пинка под зад дать и идти работать. Чимин сидел на скамейке напротив и курил, глядя в потолок. Курил нервно, глубоко затягиваясь. Юнги догадывался, что тот переживает, что позвонят отцу, хотя не должны, он же совершеннолетний, но на месте следаков, пробив его по документам, он бы первым делом набрал куда нужно, чтобы на утро за задержание такого парня не лишиться погон. И совершенно непонятно, где Тэхен, успел он уйти, или же просто сидит в другой камере, оставалось только надеяться, что у него хватило мозгов не сопротивляться. Пак, затушив сигарету о стену и оставив очередной черный след в череде таких же, со злостью швырнул окурок в угол и направился к железной раковине в углу. Трубы натужно загудели, и из крана тонкой струйкой полилась рыжеватая вода. – Я б на твоем месте этого не делал, – бросил Юнги, поднимаясь со своей скамейки за зажигалкой, что лежала напротив. – А я б на твоем месте заткнулся! – прошипел Чимин и все-таки набрал полную горсть воды. Мин уже хотел осадить парня, что вообще-то он о его здоровье заботится, когда останавливает от питья воды из-под крана в месте, где раковинами никто не пользовался уже лет десять, но потом вспомнил, что вообще-то сам запретил ему что-либо пить в клубе, включая воду. – Тэн подмешивает какую-то херню в напитки приглянувшимся, чтобы… – Мне похер! – отрезал Чимин, вытирая лицо краем футболки, на которой успело высохнуть голубое пятно от пролитого алкоголя. А он действительно похудел, залип на мгновение Мин, скользя взглядом по открытым участкам тела парня. А память предательски подкидывала картинки его собственных бледных пальцев на медового цвета коже, ощущения бархата на кончиках пальцев, невесомое, почти неуловимое воспоминание. Изгиб тазовой косточки под большим пальцем, тепло чужого тела под губами и запах персиков. – Прекрати на меня пялиться! – все еще плевался ядом шатен. Юнги лишь фыркнул и, чиркнув зажигалкой, повернулся к грязно-желтой стене, сплошь в нацарапанных надписях от предыдущих посетителей и черных точках от затушенных сигарет. Чимин сел напротив и вернулся к созерцанию потолка. Мин курил. – Если не хочешь, чтобы я пялился, – выделил Юнги последнее слово, — не садись напротив. Тот в свою очередь закусил губу, не опуская головы и глубоко вздохнул. Память и тут не дремлет, взрываясь новой порцией картин. Как точно так же он закусывал губу, стоя под струями горячей воды в душевой. Сгорал метеором где-то между стыдом и диким желанием и стискивал зубы, лишь бы не закричать. А Юнги ловил каждый сдавленный хрип и крупные капли воды на чужом подбородке. Пак все-таки встал и пересел на другую скамейку, зажал ладони между коленей и фирменным жестом откинул челку со лба. Все – контрольный в голову. От очередной порции неуместных в данном случае воспоминаний Юнги спасла только открывшаяся дверь и следователь на пороге. – Пак Чимин, в кабинет. Мин проводил его взглядом и увидел, как напряглась спина парня, пока он словно на казнь, выходил в коридор. Уже в самых дверях он бросил на Юнги испуганный взгляд, будто ища поддержки, но тот растерялся, слишком уж активно работал его мозг последние десять минут, и лишь неуверенно кивнул. Это что, мать твою, такое было? Что за шуточки подсознания? Они не виделись три гребаных года, три, не дня, не недели, а года. Тысячу дней. Они вместе в общей сложности меньше пробыли. Но пальцы кололо, а нога непроизвольно подергивалась от мыслей, что там за дверями сейчас происходило, а главное, что сейчас чувствует Чимин. Увидев его в начале ночи в клубе он не почувствовал ничего, кроме раздражения и злости, но то, какой бледной тенью самого себя стал Минни, несколько напугало. Когда он увидел его возле барной стойки, стоящего за плечом Тэхена, почти безвольно держащего отраву в своих пальцах, Юнги почувствовал жалость. Но уже в коридоре, когда Тэ ушел, он увидел огонек в его глазах и понял, что тот Чимин еще жив, где-то под толстой коркой собственных страхов, просто заперт в мнимой зоне комфорта. И захотелось лететь, как можно быстрее и как можно дальше. Потому что все, что произошло дальше, окунало его в череду совсем ненужных сейчас воспоминаний, от которых и в штанах неудобно, и в голове какой-то сумбур. Наверно надо было за эти три года хоть как-то объясниться, зачем, а главное, почему он уехал из интерната. Юнги был уверен, что Хосок все рассказал, а значит Чимин должен был понять причины. Он не хотел жалости и сочувствия, а еще больше тогда он боялся увидеть в глазах Минни презрение, до сих пор боится. Мин не был готов к этой встрече, он просто рассчитывал, что она никогда не произойдет. Какова вероятность пересечься у людей из разных слоев общества, с разным графиком жизни и увлечениями, в городе с населением более 10 миллионов человек? И вот тут срабатывает то ли везение, то ли родовое проклятие. И как итог, они встретились. Заноза в душе в очередной раз раздирает изнутри, распирая грудную клетку и наполняя разум призрачными картинками, которые уже и в целый сюжет-то не сойдутся. Надо быть полным маньяком, чтобы помнить все. Когда дверь открылась вновь, дыхание перехватило, но на пороге стоял излишне радостный и знакомый следователь. – Мин, давай на выход, в кабинет. Блондин уверен, что либо его сдали с потрохами, либо они что-то нарыли и хотят повесить на него, как на одну из самых примелькавшихся тут рож. – Шуга, я не знаю, где ты их нашел, но друзья у тебя классные, – начал с порога второй следователь. – Повеселили они нас знатно. – Они мне не друзья, – сразу понимая про кого идет речь, буркнул Юнги. – Да? Ну уж я не знаю, кем вы там друг другу приходитесь, но – на этих словах следователь начал рыться в стопке протоколов, ища нужный, — Пак Чимин и Ким Тэээ… – …хен, — продолжил за него Мин. – Именно, так вот, эти два кадра, не сговариваясь, втирали нам тут, что вы приехали в клуб втроем и вообще оказались там случайно, — на этих словах мужчина откровенно засмеялся. – Я такого от них не ожидал. Думал, будут как все — сопли по лицу размазывать и умолять отпустить. – Пак вообще, когда услышал, что про тебя-то нам все известно давно, — подхватил тот, что привел его сюда, — угрожал позвонить отцу, если вас обоих отсюда не выпустят в течение получаса. Юнги сидел откровенно в шоке и хлопал глазами. Чимин собирался сам звонить отцу? С каких пор он включил режим «золотого сыночка»? – Короче, — усмехнулся в последний раз следователь за столом, — вали отсюда быстрее, мне лично с генпрокуратурой проблемы не нужны. Забрав у дежурного свои пожитки в виде телефона и коробочки мятных конфет, он вышел на знакомое крыльцо департамента наркоконтроля и чертыхнулся, когда понял, что забыл сигареты в камере, как и зажигалку. Солнце уже встало, но на улице было непривычно по-осеннему прохладно, а он в одной футболке и без копейки денег – бумажник остался в куртке, что сейчас, дай бог, лежит на столе в его каморке. Но везение и тут его оставило, и прибило ноги к ступенькам, потому что внизу у входа он увидел уже знакомый голубой блейзер на тощей спине и бежевую кожаную куртку, чей хозяин так внимательно рассматривал его. Тэхен обернулся, поймав взгляд Чимина, и помахал Юнги, как будто их можно не заметить среди людей одетых исключительно в форму или серые костюмы. – Тебе бы корни подкрасить, — начал Тэтэ, будто они последний раз виделись буквально на прошлой неделе. Юнги лишь искривил бровь и многозначительно посмотрел на пачку сигарет в руках Кима. – А ты, блять, как обычно многословен! – возмутился Тэ, пока блондин прикуривал. – Я вам еще там, в клубе все сказал, – выдохнул дым Юнги. – Надеюсь это станет вам уроком. Он кивнул затылком на здание у себя за спиной и уже собрался идти к метро прыгать через турникеты. – Спасибо! – подал голос молчавший все это время Чимин. Юнги обернулся и удивленно вскинул бровь, если так продолжится, то у него морщины на лбу раньше времени появятся. По его мнению, это он должен был поблагодарить парней за то, что они мало того, что не оставили его там, так еще и дождались. – За то, что…— начал Пак, подбирая слова. Вроде как он вытащил их из клуба, но потом вытаскивать пришлось уже им. Он так вообще пошел ва-банк, угрожая звонком отцу, который бы все равно так и не сделал, но видимо сумел быть убедительным в роли избалованного сыночка. – За то, что задницу мою спас от разрыва в грязной подворотне, – улыбнулся знакомой улыбкой Тэтэ. — Считай, в расчёте, – ухмыльнулся Мин, опять же переводя взгляд на здание. Юнги шел по коридору клуба, намурлыкивая под нос какую-то очередную дебильную песню, что сейчас слышно из каждого утюга. Было излишне светло и пусто, ни людей, ни звуков, лишь свет из грязных пыльных окон, рассеянный будто под каким-то фильтром, падал на серую пыль на танцполе внизу. Непонятно, куда все подевались, и какого черта он пришел на работу так рано. - Почему…- раздался эхом голос, знакомый до бешеных мурашек. Мин резко оборачивается, но позади никого, лишь знакомый пустой коридор. — Что за хрень? — бормочет он под нос и пытается нащупать рацию в кармане, но ее нет. Как и кармана и привычной одежды — на нем чертова темно-синяя форма интерната. С идеальными стрелками на брюках, натирающим жестким воротником белоснежной рубашки и раздражающими золотыми пуговицами на пиджаке. Мимо него с тонким хрустом бетонной крошки под ногами прошел Чимин, все в той же бежевой куртке, не остановился, не посмотрел, просто ушел вперед. Мин пошел за ним, хотел окликнуть, узнать, какого черта он опять приперся, еще и днем, но голоса не было вообще, он открывал рот и не мог издать ни звука. В груди нарастало беспокойство, тонкой змейкой крутилось на ребрах, щекотало изнутри. Он не помнил, как оказался в комнате — было слишком светло, хотя за огромными окнами была ночь, тонкая сетка теней от лунного света растянулась по полу, паркет с сине-красной разметкой, которая мечется по полу как живая, извиваясь подобно разлитой краске. Юнги знал это место, и ему казалось, что помнил эту ночь, или путал ее с любой другой, проведенной в спортзале с Минни. – Не боишься, что кто-то зайдет? – слышит он собственный голос у себя за спиной. Змея под ребрами растет и крепнет, она уже опутала кольцами гибкого тела сердце и легкие, он не может дышать, не хочет оборачиваться, он знает, что там. Полосы на полу подбираются ближе к ногам, они ластятся словно котята, заползают на шнуровку, аккуратно ощупывают ткань на щиколотках. – Я боюсь только…- хриплый шепот Чимина звучит слишком громко, он эхом взрыва пролетает по залу. Все было не так, он помнит, Минни едва выдохнул эти слова, нагнувшись за поцелуем, Юнги в тот момент скорее почувствовал, что он говорит, нежели услышал. Непонятная субстанция под ногами будто в страхе ползет выше. А щеку обжигает чужим дыханием. Он резко оборачивается, в надежде увидеть знакомые глаза, поймать руку, но зажмуривается от слишком яркого света Луны. Слезы проступают на глазах — они горячие, обжигают холодную кожу. Юнги хочет закрыться рукой, но те не слушаются, лишь безвольно висят вдоль окаменевшего тела. Багровые капли слизи скатываются с ладоней, тяжело и беззвучно падая на светлый паркет спортзала, он чувствует их тягучую тяжесть на подушечках пальцев. Юнги видит силуэты в этом белом потоке, что продолжает слепить. И перед глазами бешеной раскадровкой пролетают картины — чужое лицо, но такое близкое, он видит истому в темных глазах, крупные капли пота на висках, что ползут с каждым движением, тренировку в этом самом спортзале и стук мяча, осторожное прикосновение к руке, что лежит на подушке, какую-то из сотен вечеринок, где Юнги за шкирку оттаскивает злого как черт Чимина от кого-то, библиотеку с бесконечными стеллажами и рассыпавшимися книгами, красный цветок камелии на снегу в темноте и, наконец, собственную кровь на белом кафеле. Слишком быстро, слишком близко. Дышать совсем нереально, у сердца не остается места для удара, кажется, что мир меркнет перед глазами. Он видит свои руки, которые бледными дрожащими пальцами зарываются в чужие волосы, чтобы притянуть к себе, ближе, еще ближе, так чтобы раствориться, взорваться всеми цветами мира и томной поволокой чужих глазах. – Почему…— слышится прямо над ухом. Мин снова резко дергается на голос, но сталкивается с красной субстанцией, что заполонила уже все. Темно-багровый цвет заливает все, попадает в глаза, уши, затекает в рот, заглушая тихий вой вместо крика. Стекает холодом по волосам. –…что это все сон, – Юнги чувствует вибрацию шепота на губах, он пытается поймать это мгновение, но оно ускользает, оставляя сладковатый привкус и влажный холод. – Блять! – резко садится в кровати парень пытаясь успокоить дыхание. На всякий случай ощупывает себя на предмет красной жижи, но ничего на себе не находит, кроме постыдного пятна на нижнем белье. 10:22 – показывают часы на тумбочке. Значит он лег спать меньше трех часов назад. Четыре гребаных дня он просыпается от этих кошмаров. И да, это кошмары, от которых он, как прыщавый подросток просыпается в испачканных трусах и стирает простыни. Зла на самого себя не хватает. Юнги уже почти смирился, что не может отделаться от воспоминаний о Чимине, это просто надо пережить, переболеть, как простудой. Один раз ему это удалось, значит и сейчас получится. Он проверяет телефон, мигающий индикатором о новом сообщении, никто кроме коллег ему писать не может, а они только с ночной смены, хотя есть же еще Хосок. Легок на помине! Хоби «У нас сегодня в кампусе вечеринка, твои спрашивали, как у тебя дела. Может заглянешь?» Студенческие вечеринки отличаются от школьных разве что тем, что пить все уже более-менее научились, как и целоваться. А так, все то же пиво, все та же музыка и даже шуточки те же, хорошо хоть люди другие. Юнги пришел сюда, чтобы выпить, найти пару на одну ночь и наконец избавиться от навязчивой идеи, засевшей в невыспавшемся мозгу. А вместо этого он сидит за импровизированной барной стойкой, жует начос под теплое пиво и слушает трескотню бывшей одногруппницы, которая явно построила себе планы с его участием на эту ночь. Мин радуется, что ему не надо в данный момент притворяться душой компании, потому что дружелюбие и в лучшие дни не было его сильной стороной. – Ты сегодня мрачнее чем обычно, — садится рядом Хосок с каким-то странным напитком в руках. – А то я прям душа компании, — бурчит Юнги отпивая из бутылки. – Тебя давно не было видно…— пытается завязать разговор Чон. – На подобных мероприятиях? Примерно никогда. – А сегодня почему пришел? – закусив губу чуть смущенно спрашивает Хоби. И Юнги этот тон не нравится. Он уже открыл рот, чтобы рассказать об излишней навязчивости Хосока и врожденном чувстве вины у самого себя, возможно еще о неплохом воспитании, не позволяющем ему беспричинно посылать людей известными маршрутами, но к бару подходят две бывших одногруппницы Мина. – Ты что, правда позвала сюда этого красавчика? – удивилась блондинка, параллельно выбирая, что из напитков забрать со стойки. Вторая, кажется Дауль, все, что о ней помнит Юнги, это то, как отчаянно она хотела удачно выйти замуж, и то, как быстро она потеряла к нему интерес, узнав, что в Дольпагу он был не за родительские деньги. Где-то он это уже наблюдал, правда Дауль оказалась просто наивной дурочкой, верящей, что найдет принца, и в целом была безобидной. – Да, — игриво щебечет брюнетка, — и по этому случаю заглянула в тот магазинчик в молле. – Дауль, ты купила трусики стоимостью в пол-стипендии, ради парня, который вряд ли придет, – закатывает глаза блондинка. На этих словах Юнги уже забывший, что хотел сказать, усмехается. – Ты что такое говоришь, Сун, Тэхен обязательно придет, он же обещал… А вот тут улыбка пропадает с лица. И ведь в Корее наверняка много Тэхенов и, весьма вероятно, что хотя бы часть из них красавчики, но уже знакомая змея заползает на ребра. – Ну, привет, родная, — мысленно прошипел Юнги, – я не скучал. –Да, да, – отмахивается от подруги Сун, – ты мне все уши прожужжала этим своим Ким Тэхеном… – Пора валить, — мелькнуло в голове, и кажется даже змея в груди одобрительно кивает, задевая головой ребра и вызывая дрожь вдоль позвоночника. – Мне пора, — выпалил он и с грохотом поставив бутылку почти побежал к выходу. – Юнги, — кричит вслед ошарашенный Хосок, — ты куда? Про свое везение Мин знает прекрасно, и кто бы сомневался, что прямо-таки в дверях он в прямом смысле столкнется с Тэхеном, и, твою же ж мать, Пак Чимином. Шокированы были все трое. Тэтэ приподняв непонятно зачем надетые ночью темные очки с ног до головы оглядел парня, который стоял и смотрел на Чимина так, будто смерть свою увидел. – Я, кажется, уже просил не пялиться на меня, — тяжело вздохнул Пак и собрался уже свалить в обратном направлении, когда Тэ ловко ухватил его за плечи. Пользуется, засранец, тем, что выше ростом. – Юнги! – почти врезался в спину блондина Хосок и так же замер как вкопанный. – О! Хоби! – отлип от Чимина Тэтэ и уже обнимал за плечи Чона, будто только ради него и пришел. – Пойдем, срочно покажи мне, где здесь алкоголь! Веселье начинается! Юнги дождался, когда Тэхен оторвет Хоби от его спины, по которой бегали в панике тысячи мурашек и наконец отвел взгляд от ключиц парня напротив, которые так бесстыдно торчали из выреза черной футболки. Он готов был поклясться, что хотел быть этой самой футболкой, лишь бы прикоснуться к телу, которое стало ночной пыткой. Глубоко вздохнув, он зажмурился, а после, приоткрыв один глаз, глухо выдохнул: — Может поговорим?