Сломанная

— Вы ебнулись? – замер Чимин с палочками у рта, – нет, ну ладно Тэ, но ты-то, Чонгук?!  Пак сидел за барной стойкой в квартире друга и пытался понять, почему опять их встреча напоминает индийский фильм по уровню абсурдности происходящего. Днем на дежурстве, получив сообщение от Тэхена с новостями, что вояж в школу окончен и есть новая информация, он меньше всего ожидал, что ему сообщат, что он хренов меценат, пожертвовавший школе целое состояние на ремонт. С этой новостью стоило переспать или утопить ее в бокале чего-нибудь покрепче, но как назло, он приехал на машине, хотя помнит же, что во время каждой встречи с лучшим другом наступает мгновение, когда нестерпимо хочется нажраться.  — В записях с благотворительного вечера напротив суммы пожертвования стоят твои фамилия и имя, а также год выпуска, – ткнул в него пальцем Тэ. — Да не был я в школе! – бросил несчастные палочки Пак, – ты думаешь, я настолько не в своем уме? Я бы с большей радостью заплатил денег за снос этой шараги, чем за ее благоустройство! Мне что, деньги девать некуда?  — Ну, ты же покупаешь носки на Родео! – пожал плечами друг и продолжил вытаскивать вместе с Джином огромный кульман из бывшего кабинета отца. — Это мама…– буркнул Чимин, снова хватаясь за палочки, — я носки на распродаже в интернете покупаю. — Чимин, ты взрослый человек —  хирург, спасающий жизни людей, с кучей научных публикаций, но носки тебе покупает мама? – аж замер Тэхен, чего Джин не ожидал и нечаянно толкнул его конструкцией. — Блять, да ей скучно, у нее то фен-шуй, то нумерология, то астрология, то еще какая хренология, сейчас вот книжки какие-то пишет. Она на шопинг ходит для развлечения, вот и таскает мне брендовые шмотки. — А напомни, как зовут твою маму? – прокряхтел Джин, вынужденно перехватывая ножки кульмана, чтобы не уронить. — Енми, Пак Енми — Талант журналиста у тебя не от нее, – выдохнул Джин. «Хирург и взрослый человек» уже хотел что-то спросить, но отвлекся на открывшуюся дверь хозяйской спальни. Чонгук, в этот момент появившийся из спальни в квартире Тэхена, и хотел бы что-то сказать, но все внимание было отдано попыткам сжать широкие накачанные плечи, чтобы не дай бог не причинить вреда футболке хозяина квартиры и прикрыть руку с набитым рукавом. Чимин поискал глазами кинокамеру и слонов. — А что еще интересного вы выяснили в школе? – будто невзначай спросил он, ковыряя палочками ставший вдруг безвкусным чаджамён из ближайшей доставки. Тэхен вздохнул и продолжил, высунув кончик языка, развешивать листы, которые никак не хотели крепиться к шершавой поверхности чертежного инструмента. Джин, подававший ему кусочки скотча, порывался пару раз подменить Тэтэ, но тот был слишком увлечен. Сокджин, скучая с ножницами в руках с интересом осматривал обитель Тэтэ. Он ожидал чего-то более экстравагантного, чем скандинавская классика. Хотя бы чучело тигра в углу или картину с обнаженным телом на полстены, возможно даже хозяйским. Но нет, все было слишком светлым и ровным по цветовому оформлению – мебель, стены, шторы, вот, что действительно было странным, так это огромное количество зеркал разных форм и размеров. — Готово, можно начинать! – радостно воскликнул Тэхен. — И как нам помогут ее оценки в решении задачи? – ткнув пальцем в нижний лист, где был распечатан скан табеля, спросил, подойдя ближе Чимин. — Нам может помочь вот это, – протянул татуированную руку к верхним листам подошедший Чонгук, — состав семьи. — Намджун сказал, что дневник забрала ее сестра, – напомнил всем Тэхен.  — У нее родная сестра и сводные брат и сестра по отцу, от разных браков. Притом, брат младший…– вчитываясь в скупые записи констатировал Джин. — Господин Ли Инсон видимо очень хотел наследника, – предположил Тэ, — раз аж трех жен ради рождения сына поменял. — Возможно просто женщин не тех выбирал, – не отрываясь от просмотра листов парировал Пак. – Я все еще не понимаю, как это поможет. Прошло больше десяти лет, все они уже могут быть за границей или мертвы. — Ли Инсон, умер семь лет назад от сердечной недостаточности, – прочитал с экрана смартфона Чонгук, – его старшая дочь, от матери Хеджин – Ли Джиё, как ты и говорил, за границей, вышла замуж примерно за три года до смерти сестры и уехала, назад в страну не возвращалась, сама мать Хеджин живет в Сеуле, тут есть адрес, но не знаю, насколько он верный. — Ого, а ты успел их всех пробить? – удивился Джин.  Чонгук сдержанно покачал головой по-прежнему стараясь меньше двигаться. — А что с остальными? Там еще двое, – постучал пальцем по поверхности кульмана Тэ. — По остальным пока глухо, только дата рождения. Они жили в другой стране в момент смерти Хеджин, ее отец тогда был первым секретарем посольства в Китае. А их мать китаянка, так что это уже официальный запрос.  Тэхен тяжело вздохнул и огляделся вокруг в поисках оставленного бокала вина. Личное дело и правда никак им пока не помогло, хотя в момент, когда Гуки все-таки смог его получить в канцелярии, они радовались как дети.  — А мать? – неуверенно спросил Джин. — Уф, ты же не думаешь, что всей этой ерундой может заниматься женщина, которая была замужем за высокопоставленным дипломатом? – фыркнул Чимин и вернулся к чтению информации на листах. — У нее так-то дочь с собой покончила, – подал голос Чонгук. — Не покончила, – не отрывая взгляд от доски ответил Пак. — В смысле? – озвучил Тэ немой вопрос, повисший в воздухе. — Без смысла – когда она попала в озеро она уже была мертва, – повернулся доктор, – я в обед ездил в морг. — Лучший бизнес-ланч в городе… – скривился Тэхен. — И ты молчал? – возмутился Джин. — Я еще не до конца изучил отчет, но точно могу сказать, что степень промерзания тканей говорит о том, что она была уже мертва, когда оказалась в воде. Плюс в нижних отделах легких не было воды. — Пиздец, – выдохнул Тэтэ, замахивая пол-бокала кьянти разом. Чонгук кивнул и сглотнул вязкую слюну, возможно зря он отказался от алкоголя.  — Как это вообще влияет? Ну не самовыпилилась она, ну убили – мы-то тут при чем?  — Она думает, что это мы ее убили, в прямом смысле, – уставившись стеклянным взглядом в светлый паркет проговорил детектив. — Пиздец, – после некоторой паузы пробормотал Пак. — Мы все еще не можем определить, кто эта загадочная “она”, – напомнил всем Джин, – сестра, мать, подруга? Пак, переставший что-либо понимать в происходящей вакханалии, поднялся и, нащупав пачку сигарет в кармане, двинулся в сторону балкона.  Мелкая пакостница, что отравляла им жизнь своими приветами из прошлого, зашла слишком далеко и даже не выставила свои требования. Лично у Чимина до сегодняшнего дня было большое желание вообще игнорировать все происходящее – хочет Тэхен играть в детектива или чего там еще – пусть развлекается, его собственную жизнь эта бабенка уже и так знатно подпортила.  Дверь в комнату с легким скрипом отъехала в сторону, выпуская из помещения Тэтэ.  — Чимин, мы все в одной лодке, это касается всех, – положил ему ладонь на плечо друг.  — Нет никакой лодки, Тэ, я не знаю, зачем ты в это дерьмо так радостно ныряешь и какие цели преследуешь. Я искренне желаю тебе добиться успеха, но, блять, ради всего святого, не втягивай меня в это. Моя жизнь пошла под откос, меня бросила невеста, мне пришлось вспомнить самый страшный период свой жизни, я своими руками вытащил с того света человека, которому желал смерти. А теперь еще выясняется, что какая-то сумасшедшая думает, что это мы прибили Ли Хеджин. И у нее есть личный дневник Ли, в котором вряд ли есть хоть одно хорошее слово о нас всех. — Если бы ты хотел, то уже давно бы валялся в ногах у Лин Вэй, а она бы простила. От слов друга Пак поморщился как от укола. Он ведь действительно мог прийти поговорить, объяснить всю ситуацию, да даже врать бы не пришлось, но он бегал даже от пустого разговора с девушкой. — Из всего, что я сказал, ты, конечно, решил зацепиться за это! — Чимин, – продолжил Тэтэ, слегка сжимая плечо друга. – Она психопатка. Я видел таких. Эта женщина повернута на отмщении нам, правда не понимаю, за что именно. И она не остановилась даже после того как “пустила кровь”, она прогрессирует и дальше она может причинять вред уже осознанно. Мы имеем дело практически с маньяком.  Не хотелось этого признавать, но Ким был прав. Любая, кто хотел просто припугнуть или пристыдить за прошлое, после случая на мосту свернул бы лавочку, хотя бы из страха отвечать за свои поступки. — Гуки думает выставить за вами наблюдение. Но думаю, это может ее спугнуть. Чимин усмехнулся, представляя, как его возле операционной охраняют копы, или ходят за ним на обходе. Отец будет просто счастлив, если каждый его шаг можно будет проследить по полицейским отчетам. — Как там твой теория, кстати? – изогнул бровь Пак.  — Никак, блять, – вздохнул Тэхен опираясь поясницей на перила балкона. — Ну как же, он здесь, в твоей обители разврата, в твоей футболке, прямиком из твоего душа. Птичка попалась, нет? – издевался друг. — По дороге назад его колымага все-таки сломалась, да еще не в самом удобном месте, пришлось чинить прямо там, и, ясное дело, не мне. Пока он ковырялся под капотом мы обсудили ситуацию и пришли к выводу, что нужно еще раз собраться и наметить план действий. Завтра вечером у него какое-то там мероприятие с целой кучей президентов, куда стягивают полицию со всей Кореи, поэтому собираться надо было сегодня. Он по самые уши был в машинном масле и грязи, у Хосока в “Шуга” презентация сезонного меню – пресса, критики, все дела, поэтому в ресторан нельзя, пока ты из своей элитной деревни доехал бы до дома Гуки, Рождество б настало, поэтому я и предложил ко мне. Ну, дальше наверно все ясно – он в душ, рубашка — в стирку, никакой романтики. — Я слышу нотки сожаления в твоем голосе, – откровенно смеялся Чимин. — Ты можешь смеяться сколько угодно, но я сейчас себя хотя бы живым чувствую. — Футболку ему побольше размером дай, а то вот он себя явно чувствует мумией, – легким щелчком Чимин отправил очередной окурок в полет с балкона. В комнате было значительно прохладнее, чем на балконе, несмотря на темноту густого вечера за окном, над городом все еще висела пряная влажная дымка очередного раскаленного дня. Облака, что так обнадеживали ранее, теперь жидкой пенкой дешевого кофе тянулись меж крыш небоскребов делового центра. Огоньки на верхних этажах многоэтажных громадин медленно сползали вниз, стекая светлыми цепочками по дорогам. — Я, знаешь, над чем думаю, а она вообще чего добивается? – стоял спиной к балконной двери Джин, неспешно покачивая вино в бокале. — В каком смысле? – оторвался от поверхности кульмана Чонгук.  — Ну, вот она устроила весь этот балаган, чтобы “что”?   — Думаю, чтобы поставить нас в максимально стрессовую ситуацию и добиться признания от виновного, – подал голос Тэхен, задвигая балконную дверь и прибавляя мощности на кондиционере.  Чимин задумчиво уставился на листы, которые, кажется, были прочитаны уже раз пять точно.  — То есть, она точно знает, что это кто-то из нас, – вслух размышлял Джин, продолжая медитативно крутить бокал. – Так, может, проще вычислить самим… – Она этого и добивается, – вздохнул Чонгук, практически падая на диван. Футболка опасно затрещала и парень вновь сжался, ругая себя на невнимательность.  Ремонт машины и так ударит по карману, а возмещать стоимость люксовой тряпки не было никакого желания и возможности, но выбирать в его ситуации особо не приходилось, либо потная рубашка с пятнами машинного масла и пыли, либо футболка Тэхена, которая издевательски поскрипывала натянутыми швами и безумно пахла тонким шипровым парфюмом. Чимин, проследив за плечевой акробатикой Чона, устало закатил глаза и с отстраненным видом прошел на кухню. — Чего она добивается? – спросил он, наливая себе бокал вина. — Чтобы мы начали подозревать друг друга, – потер лоб ладонью Чон. – Ей надо разъединить нас. — О, да мы и сами с этим неплохо справлялись много лет, – хмыкнул Джин, отпивая маленький глоток вина. — Одно дело, что мы не общались, а другое дело перессорить людей, имеющих очень много общих скелетов в шкафу, – задумчиво протянул Тэтэ, глядя на листы. От него что-то ускользало, а он не мог понять что, будто какая-то очевидная мелочь, которую подсознание уже заметило, а до мозга до сих пор не дошло. — Ой, прекрати нагнетать, – Чимин подошел к дивану с бокалом в руках. – Мы взрослые люди уже и можем адекватно оценивать ошибки юности. — Ага, с себя тогда начни, – буркнул Тэхен и повернулся назад к кульману. Вся эта история началась с “нападения” на Мина, это было третьего числа, потом была рукопись этим же вечером, затем цветок на пороге офиса, самая безобидная и бессмысленная хрень из всех, потом видео в доме Чимина, потом… А вот потом была тишина, уже несколько дней. Что это? Она затаилась, или просто ее действия не стали достоянием общественности? Может что-то сорвалось? Или же все события привязаны к каким-то символическим датам? Насколько велика вероятность, что они могли спугнуть ее своей активностью? Тэхен понимал, что упускает что-то простое и ясное, как божий день, и от этого уже был на грани бешенства. Глаза хаотично метались по листам, а сам он просил свой мозг и вселенную дать ему хоть какую-то зацепку.  Громкий возглас со стороны дивана вернул его в реальность, а там, в лучших традициях индийского кино, Чимин закрывал ладонью рот в жесте ужаса, глядя на бордово-красное пятно на груди Чонгука и картинно катящийся по паркету бокал. На деле же Пак зажимал рот, чтобы не засмеяться в голос, глядя на испуганный олений взгляд Чона, который уже явно мысленно продавал почки, чтобы возместить стоимость вещи.  — Господи, да сними ты ее уже, – отмахнулся Тэхен, – на диван же попадет… Он понял, что ляпнул это зря, потому что Гуки подорвался как подстреленный заяц, осознавая, что органов в организме не хватит, чтобы еще и диван покупать новый. — …брюки испачкаешь, а твоего размера у меня точно нет, – все-таки договорил Тэтэ. — Тэхен, дружище, это моя вина, я беру расходы на себя, – перестал наконец истерически подергиваться с руками на лице Чимин и даже попытался быть серьезным. — Блять, выкиньте вы эту чертову футболку, мне ее кто-то из многочисленных тетушек подарил на день рождения еще в универе…– озарение пришло мгновенно. – Точно, Чимин, когда день рождения Хеджин?  Чимин аж замер от неожиданности и абсурдности вопроса. — Тэтэ, ты совсем идиот? У тебя ее личное дело под носом. А так, вроде 1 июля, я не помню, но отмечала она во время зачетной недели. Тэхен, пристыженный другом, повернулся к доске. Он сам помнил про зачетную неделю, он же был на той вечеринке – напился вдрызг, а на утро Гуки отпаивал его каким-то зельем, которое притащил с заправки Юнги, и бесконечно нудел, что не стоило столько пить, но он готов был слушать бесконечно, лишь бы тот не уходил и не убирал прохладного полотенца ото лба Тэ. — Не первого, а третьего, – незаметно подкрался к зависшему Киму Джин. – То есть, весь этот перфоманс привязан к ее дню рождения. — Они точно были близки, – со спины к Тэ подошел Чон и вновь стал вчитываться в листки, надеясь, что может быть они что-то упустили. Грязную футболку он закинул на плечо, и сейчас, казалось, совсем не стесняется наготы своего торса. Как там пишут в девичьих романах – “он забыл, как дышать от близости горячей кожи”? Так вот, Тэхену казалось, что он и не умел никогда. Легкие словно окаменели под давлением напрягшихся мышц и все рецепторы разом переползли на лопатки, лишь бы ухватить себе кусочек тепла, мимолетного касания, запаха. Это было так невинно и интимно одновременно, ведь вряд ли Чонгук думал о том, что доведет Кима до серии мини-инфарктов, когда подходил к нему или слегка задевал плечо Тэтэ, когда показывал Джину какие-то данные на листах. К черту листы, к черту все, все естество Тэхена сейчас было сконцентрировано на том, чтобы удержать самого себя от того, чтобы обернуться, вцепиться в широкие плечи и утащить Чона в спальню, чтобы никогда не выпускать, наслаждаясь горячей кожей, крепкими объятиями и бесконечно благодарить. Ким не совсем понимал, что с ним, он многократно чувствовал возбуждение, похоть, притяжение, наверно даже слишком часто для парня его возраста, но трепет, нежность и страх перед самим собой — это что-то новенькое, точнее, хорошо забытое старенькое. Животное притяжение, которое тащило его откинуть голову на плечо Гуки и как обычно томно поднять глаза на выбранный объект, сейчас откровенно проигрывало чему-то непонятному, ощущавшемуся словно чистый огонь, маленькое пламя, которое тихо и незаметно разгорается, лаская кожу на груди языками пламени, но при этом в любой момент готово сжечь тебя дотла. — Тэтэ? – вывел его из ступора голос Чимина. Друг смотрел на него настороженно и внимательно, будто увидел что-то странное. — Да, что?  — Ты в пятницу клинике или в офисе? Я третий раз тебя спрашиваю.  Ким понял, что завис в своих мыслях слишком надолго и мог привлечь ненужное внимание, а сейчас слишком долго думает над элементарнейшим вопросом и суетливо зашарил по карманам, чтобы найти смартфон. — У меня одна запись на десять утра, потом весь день свободен, а что?  — Мы хотели наконец ввести Юнги в курс дела, —  кратко сформулировал Сокджин. – Чимин, мы же сможем к нему попасть? — Ребят, простите, но у меня первый полноценный выходной за три недели и Мин Юнги в мои планы точно не входит. А насчет вас я предупрежу сестер, что к нему наведается полиция. Джин кивнул с излишним пониманием немного потупив взгляд. — Что ж, если у нас на сегодня все, я, пожалуй, поеду, – нарушил затянувшуюся паузу Пак.  — Дада, до деревни путь не близкий, – ухмыльнулся Тэхен, на что получил в ответ выставленный средний палец. — Чим, подбрось до кольцевой ветки, будь другом, – заторопился за ним Джин. Чимин в первый момент опешил от такого обращения, он не слышал его со школы, но вопреки собственным ожиданиям его это не разозлило, наоборот казалось чем-то привычным, но давно забытым. — А ты разве не около меня живешь? Могу до дома подкинуть, – надевая туфли прокряхтел Чимин. — У меня сегодня еще есть планы, – замялся Сокджин, на что получил стройный гул одобрительно-издевательских возгласов от друзей. И момент поплыл перед глазами, стирая грань между взрослыми ними и теми самыми школьниками, что подначивали друг друга, слушая рассказы о свиданиях, поцелуях и прочей школьной романтике. – Всё, хорош! Мы взрослые люди, мы живем в стрессе. — Пока будешь снимать стресс – надевай защиту, – хохотнул Пак, толкая Джина в плечо. – Все пошли, Дон Жуан. — Мне тоже уже пора, завтра вставать ни свет, ни заря, – подал голос Чонгук, выходя из спальни уже в новой футболке, в этот раз более подходящей по размеру. Тэхен как раз убирал бокалы в посудомойку и думал, что же делать с кульманом, так и стоящим посреди гостинной.  — Эм, я тут подумал…Ты только не отказывайся сразу, – начал Ким, – мне все равно она сейчас не нужна, так может ты возьмешь мою машину, пока не починят твою?  — Тэхен, нет, это слишком, – опешил Чон и отвел взгляд – подачки ему точно были не нужны. Ким подошел ближе, протягивая небольшой серебристый брелок с логотипом, один вид которого выстраивал цепочки нулей в голове полицейского. — Тэ, нет! – настойчиво повторил офицер, – я не возьму и точка. — Мне она все равно не особо нужна сейчас. У меня …эмм..права отобрали. — Так давай вернем лучше тебе права, – отвел взгляд в сторону Чонгук, понимая, что только что самолично предложил нарушить закон, который поклялся защищать. Тэтэ сделал еще полшага вперед и почти вложил брелок в ладонь Гука. — Вот этого точно не надо, я не всегда отдаю себе отчет в том, что делаю, – почти шепотом сказал Ким. — Вождение в нетрезвом виде? – изогнул бровь Чон. – Я читал в досье. — И это тоже…– вздохнул Тэ, понимая, что интимность момента безвозвратно разрушена. Он все-таки вложил брелок в широкую ладонь Чонгука, — отдашь через пару дней, как твою починят. Чон лишь кивнул, крепко сжимая предмет в руке, это все было неправильно, он не должен был принимать помощь, не должен вообще тут находиться и уж тем более не должен был чувствовать тепло где-то глубоко внутри.   *** Когда тебе шестнадцать любая проблема кажется катастрофой, ты сам кажешься себе уродом, а мир — просто полосой препятствий, испытывающей нервы и тело на прочность. А жизнь в шестнадцать, когда ты нападающий баскетбольной команды, от природы наделен миловидной мордашкой и высоким ростом, да еще вроде как не совсем идиот, но при этом отношения у тебя с девушками не клеятся совсем и никак, превращается в бесконечное самокопание. Чонгук искренне не понимал, что с ним не так. Все его попытки построить отношения с девушками разваливались как песчаные замки под волной. Для одной он был слишком хорошим и правильным, для другой — слишком сдержанным, с третьей ему самому было скучно, но темперамент и гормоны требовали выхода. И выход пока находился только через руки – драки и самоудовлетворение в душе. Да он даже не целовался толком ни разу, тот после косячка с Тэхеном он особо за опыт не считал, хотя и находил странным. Ему же вроде как должно быть стыдно или противно, но ему даже отчасти понравилось, друг был явно опытнее в этих делах. Да все его друзья были опытнее в этих делах, тот же Тэхен, который перебрал уже половину старших классов, Чимин, который еженедельно пачками выкидывал записки с предложением встретиться и номерами телефонов, Джин, от которого млели даже учителя, да, блин, даже нелюдимый Юнги кого-то себе нашел. Судя по тому, что Мин приходил в комнату ближе к рассвету, намурлыкивая ему лишь понятные мелодии под нос, не вылезал из телефона и вообще был немного отрешенным – у него там все серьезно. Но сегодня он всю ночь был в комнате, даже умудрился услышать будильник и сейчас возвращался из душа, продолжая бесконечно вести сам с собой беседы странными звуками. — Юнги, бро, у меня к тебе вопрос… – застал его в дверях вопрос Чонгука, который все еще валялся на кровати прокручивая полотенце в руках. — Мелочь, ты меня до инфаркта доведешь! – вздрогнул Мин, считая, что Чонгук уже давно должен был свалить на завтрак, потому что столько, сколько ест младший по утрам, надо еще успеть в себя впихнуть. — Прости, – смутился он и сел, продолжая крутить узлы из бедного полотенца. – Слушай, вот скажи честно, что со мной не так? — В каком смысле? – замер Юнги с форменной рубашкой в руках. Подтекст он выкусил сразу, но надо было узнать, что конкретно кроется под этим «не так». — Только не ржи, – смутился Чон, – я вроде симпатичный и не баран по жизни, ухаживаю там за собой… Мин мысленно выдохнул, понимая, что тема однополых отношений в этот раз миновала его. Он не то, чтобы скрывал свои предпочтения от друзей, но и с транспарантом в перьях и стразах не ходил. Он не комментировал свою личную жизнь, друзья не лезли с расспросами, в последнее время это стало сложнее, потому что его “личная жизнь” постоянно ошивалась рядом и норовила влезть в какую-нибудь неприятность. — Гуки, ты, может, просто по сторонам не смотришь? – изогнул бровь старший, застегивая пуговицы. – Я больше чем уверен, что там куча девчонок на тебя слюни пускает — И не только девчонок, – продолжил он про себя. — Джин то же самое говорит, типа походи на вечеринки, присмотрись, но только мне ж никто там не нравится, они все какие-то… Тэхен прав, девушку там можно только на одну ночь найти. — Нашел, блять, кого слушать, – прошипел Юнги, — хотя да, у него-то опыта в съеме… — Вот, и у него это так легко получается! Просто пришел, посмотрел и все. И вы все такие! — Какие, такие? Посмотри на меня, я ни с кем даже толком не разговариваю! – он опять же промолчал, что и на вечеринки таскается, только чтобы в случае чего утащить оттуда Чимина и Тэхена, а пить дешевое пиво он предпочел бы скорее в одиночестве, чем в этом котле из гормонов и понтов. — Ага, однако у тебя даже свой фан-клуб есть. Мин от шока аж рот приоткрыл. — Не смотри на меня так, есть, мне Хосок показывал страничку в инете. И вот получается, что у тебя фан-клуб, у Тэхена — пачка гандонов в неделю уходит, да даже Чимин и тот вчера ходил к Ким Давон из параллельного, хотя ему типа никого не надо, он сам у нас по себе распиздатый. — Чего?! – чуть не выронил из рук лямку рюкзака Юнги. На секунду он выпал из реальности, той самой, где вчера Пак Чимин с известной целью ходил к Ким Давон, той, где он сказал, что будет готовиться к тесту по химии и той, где Юнги считал его пусть и не совсем полноценной, но парой. Рюкзак стал слишком тяжелым, настолько, что руки затряслись, а на висках выступил пот. — Ну может про пачку я преувеличил. — Ага…я.…эт… – выдохнул Юнги, пытаясь собрать хоть какие-то мысли в кучу и выстроить их в предложение. — Тебе что, плохо? – подскочил к нему все еще не одетый Чонгук. – Ты че-то побледнел весь? — Нормально все, сейчас кофе выпью и отпустит, – соврал Мин, он знал, что не отпустит, до тех пор, пока он не спросит сам лично, глядя в глаза – где Чимин был прошлой ночью? В столовой было как обычно шумно, сонно и пахло всеми блюдами сразу, так что желание есть отпадало еще на пороге. Парни уже сидели за привычным столом и что-то бурно обсуждали, когда к ним приблизилась грозовая туча в форме Мин Юнги и буквально раскатом грома опустила на стол свой поднос. – О, Юнги, привет! Ты слышал про выборы главы студсовета?  – не прекращая жевать поинтересовался Хоби. – Ты был бы неплохой кандидатурой. – Может курилки бы наконец легализовали, – усмехнулся Тэхен, придирчиво рассматривая кусочек омлета у себя на палочках. – Намджун пусть такой херней мается, – кивнул в сторону друга Юнги засыпая сахар в кофе. – мне капитанства хватает. – А я-то че сразу? – засмущался парень, — я, может, не хочу. – Ага, судя по тому, сколько вы с Паком тренируетесь, вы в национальную сборную не меньше собрались, – наконец закончив экспертизу омлета Тэхен отправил кусочек в рот. – Кстати о нем, – задумчиво окинул взглядом всех сидящих за столом Мин, — где Чимин? По тону капитана можно было понять, что Пак опять натворил каких-то дел и намечается воспитательная беседа с возможным завершением программы в виде рукоприкладства, но это только если один из них вовремя не заткнется, но этот самый «один из них» в данный момент отсутствовал.   Джин оторвался наконец от телефона и повернулся к сидящему рядом Тэ, а тот упорно делал вид, что томаты черри на его тарелке гораздо интереснее повисшей паузы. — Да что вы все на меня так смотрите? – не выдержал Тэхен, — не знаю я, где он, с утра его в комнате не было. Юнги мгновенно подорвался с места, забрав с собой только рюкзак и черный кофе, отлично сочетающийся сейчас с его аурой. И чуть не снес как раз подходившего к столу Чонгука. — Ему пиздец, – задумчиво проговорил Джин и вновь повернулся к Тэтэ. – Что он интересно на этот раз сделал? — Да не знаю я! Он ушел вчера вроде как на свиданку, потом вернулся через полчаса, дерганый и злой, забрал толстовку и свалил. С утра его не было, – развел руками Ким. — Всем привет, – немного растерялся Чон от реакции соседа и приземлился на свежеосвобожденное место, – что это с ним? — С Тэхеном? Ничего, он по жизни такой, – хохотнул Хоби. — Это мы тебя хотели спросить, – неприлично ткнул в Чонгука палочками Тэ. Чон лишь пожал плечами, пытаясь отодвинуть оставленный полупустой поднос Юнги с одиноким сэндвичем и взгромоздить свой на стол. — С утра все было норм, а потом мне показалось, что ему стало плохо. Он побледнел как-то и взгляд стал такой расфокусированный. — Переутомление видимо, – вздохнул Джин. — Ага, столько тренироваться, а потом на уроки. Это ж коня двинуть можно! – сочувственно вздохнул Хосок. — Тебе, кстати, не мешало бы тоже потренить, а то ты так и будешь в «лягушатнике» с мелкими мячик перекидывать, – подал голос Намджун, – если хочешь, я могу помочь завтра после основной. — Неее, – замялся Чон, – у тебя стиль мне неподходящий и ты ростом намного выше. — Тогда попроси Чимина, он тоже будто пляшет на площадке, – засмеялся Джин, а Тэхен взглядом начал искать хоть что-то, чтобы заткнуть ему рот и прекратить эти страдания раненой чайки. Юнги готов был разнести к чертовой матери эту столовую и придушить своими руками ни в чем не повинную Ким Давон и очень даже повинного Пак Чимина. Ему было больно физически, от непонимания, что же он сделал не так, и единственный ответ, приходящий на ум, к сожалению, был – родился парнем. Все было бы гораздо проще, будь они нормальной парой по мнению общества, им не приходилось бы прятаться по темным углам или воровать друг у друга еле заметные прикосновения. Черт возьми, Мин даже друзьям не мог рассказать об этом, хотя бывали моменты, когда его просто разрывало изнутри как сверхновую от того счастья, что он испытывал. В курилке под трибунами Чимина не было, как и на мостках, его вообще, казалось, не было нигде. До начала уроков оставалось двадцать минут, когда Мин все с тем же уже остывшим кофе брел по школьному двору, перебирая в голове, где же мог быть Пак. Парень усиленно отгонял от себя мысль, что Чимин все еще может быть в комнате Давон, точнее, ему не хотелось в это верить. На уроки идти не хотелось, тем более, что сейчас у него должна была начаться история. Его история сейчас грозилась закончиться. Лучше места чем спортзал, чтобы привести мысли в порядок, он не придумал. В раздевалке было темно и как обычно сыро, царил легкий запах плесени, перемешанный с не выветривающимся букетом из ароматов гелей для душа, пота и стирального порошка из прачечной в подвале, из душевой доносился раздражающий стук капель – кто-то опять не закрыл до конца вентиль. Миновав лабиринт из шкафчиков Юнги вышел в зал и замер, у дальней стены, прислонив мат к стене, сидел Пак. Пальцами он вырисовывал незамысловатые угрозы на собственных коленях, периодически рукавом толстовки вытирая слезы. Сердце Мина, до этого желавшего возмездия и расправы, предательски дрогнуло. Чимин поднял на него взгляд и скривился, будто увидел что-то ужасное и противное, а по покрасневшим опухшим щекам сильнее потекли слезы – он плакал не первый час. Юнги молча подошел к нему и, чуть помявшись, сел рядом, Чимин к этому времени вернулся к рисованию на коленях и даже не пытался остановить слезы. — Ты всю ночь здесь был? – тихо начал Юнги. Чимин кивнул и шмыгнул носом. — А почему не написал? — Боялся, – срывающимся чуть хриплым голосом ответил Чимин. – Что выскажу тебе все, что думаю. — И что же ты такого думаешь? – осторожно начал Мин, все еще не имея уверенности, что хочет услышать ответ. — Я вчера...-- задыхался Чимин, – вчера… В общем, Давон вчера написала, что у нее соседка в лазарет заехала с отравлением. А она же давно ко мне клеится. И я пошел… На этих словах он приподнял взгляд на Юнги и сильно сжался. — Я не знаю, на хрена, честно, просто все так как-то неправильно. — И? – с чуть большим чем нужно нажимом спросил Мин. — Мы поболтали, она поцеловала меня. А я, – новая порция истерики прибыла совсем не вовремя. – Я. Я только твои глаза перед собой видел. Она полезла мне под футболку, а мне так противно от самого себя стало, как представил, что с тобой будет, когда ты узнаешь. Я не смог, я сбежал, даже не помню, что говорил ей. Пришел сюда, а тебя тут не было. Это наверно и хорошо, потому что иначе я бы тогда тебе все сказал. Но тут было так пусто и одиноко, и мне было пусто и одиноко. Мне так хотелось увидеть тебя в тот момент. Но ведь так быть не должно! Это же, блять, неправильно! — А когда мы сексом, блять, занимались вон в той душевой, ты, мать твою, не думал, что правильно, а что нет? – вопило подсознание Мина. — Нет неправильной любви, есть неправильные люди, – тихо усмехнулся вслух Юнги, складывая руки на согнутых коленях. Чимин тихо всхлипнул. — Это все ты виноват! Я до тебя и думать о подобном не мог, а теперь… – захлебнулся он новой волной истерики. — Тихо! – прошептал Юнги и острожное обнял его за плечи, легонько прижимая к себе, будто опасаясь, что этап самобичевания перерастет в агрессию. Чимин вцепился в лацкан его пиджака продолжая рыдать, словно надеясь, что со слезами вместе выйдет из него все неправильное, осуждаемое и мерзкое, но запах недорогого парфюма вместе с собственным запахом кожи Юнги как назло успокаивали и запирали все внутри, обволакивая чем-то мягким и нежным. — Ненавижу тебя! – прошипел Пак, прижимаясь сильнее. – Ненавижу! — Я тебя тоже, Минни, – улыбнулся Юнги глядя на растрепанную макушку. Чонгук искренне переживал за Мина, тот был с самого утра каким-то странным, то бледнел, будто у него сердечный приступ, теперь вообще пропал – не окочурился бы по дороге. Чон искал друга во всех известных ему местах: и в курилке, и на мостках, и даже в комнату зашел, но Юнги как след простыл. Если Юнги пошел искать Чимина и их нет ни в одном из уже пройденных мест, значит они или в классах, или в комнате Пака и Кима.

            Гуки

«Тэ, Чим не объявлялся?»

V «Неа, в классе его нет. А ты сам где?» Джин «А Юнги куда пропал?»

Гуки

«Его и ищу, уже все обошел. Трубку не берет» Хоби

«Надеюсь, они не переубивали друг друга))”

На этаже в северной общаге было пусто – уроки начались уже минут десять как, но Чонгук все-таки решил проверить, насколько далеко зашел воспитательный момент в этот раз. Одна из дверей в коридоре оказалась приоткрытой, а из комнаты доносились приглушенные всхлипывания. Чонгук не знал, чья это комната, но хорошее воспитание и природное любопытство не дали ему пройти мимо. — Эй, можно войти? – постучал он костяшками пальцев по приоткрытой двери. — Ой, Чонгуки! Ты что тут делаешь? – засуетилась на кровати его одноклассница – Ким Давон. Девушка старалась отвернуться от него стирая слезу, но на деле лишь размазывала остатки макияжа по лицу. — Я друга ищу, – замялся он, – у тебя все в порядке? — Да, — вздохнула она, все еще не поворачиваясь. — Тебя кто-то обидел? – сделал он робкий шаг ближе. — Да, – резко повернулась она, – дружок твой, Пак Чимин! Он что, думает, что ему можно все на свете, раз папочка большая шишка? — Чимин что-то сделал с тобой? – озвучил он догадку, строя в голове логическую цепочку, за какой такой проступок Мин мог так злиться, – но, он не мог… Девушка вскочила на ноги и подошла вплотную, на лице все еще были разводы от косметики, но не было и следа от той маленькой и раздавленной девочки, что плакала на кровати. Перед ним была теперь привычная Ким Давон – дочка известного в стране банкира, одна из первых красавиц в школе, острая на язык, знающая себе цену уже в таком возрасте. — Вот именно – не мог! – слезы вновь заполнили глаза. – Я недостаточно хороша для него! Или, может, целуюсь плохо? С этими словами она схватила опешившего Чонгука за затылок и, притянув к себе, поцеловала. Напористо, развязно, демонстрируя все свои таланты сразу. Гуки в первый момент подумал, что судьба сжалилась над ним, ведь не самая худшая девушка школы сейчас сама его целует и даже прижимается все ближе. Но внутри было пусто, ровно и абсолютно скучно. Он попытался перенять инициативу, чтобы проверить самого себя, но и тут ни сердце, ни другие органы не отреагировали. Ни тебе эйфории, ни бабочек, ни даже легкого возбуждения. Совсем не к месту вспомнился их поцелуй с Тэхеном во время вечеринки на осеннем фестивале, он тогда был отстранен и идти вообще не хотел, как собственно и пробовать травку, запивая текилой. Но в конце концов они с Тэ в процессе спора поцеловались, о чем спорили Чон и не помнил, однако, оказывается, запомнил поцелуй, и он по воспоминаниям вызвал гораздо больше эмоций. — Ну и как? – выдохнула ему в губы Давон отстранившись. — Да никак…– честно ответил Гук и, не слушая о том, какой он низкородный подонок, вышел из комнаты. Весь остаток дня он провел в смятении, хотелось поговорить с Юнги, который, как назло, так и не появился на учебе. На уроках он откровенно ловил ворон и замечания от преподавателей, не ответил ни на один вопрос, и даже перепутал класс. С ним что-то было не так. Уже сильно после обеда, промаявшись собственными думами ни о чем и обо всем сразу, но с четким желанием прояснить свою догадку, он пришел к двери комнаты Чима и Тэ. Дверь открыл Тэхен, не переставая при этом вытирать свою шевелюру полотенцем. — Ну, и где ты шлялся, герой-любовник, надеюсь тебя Юнги…– не убирая полотенце от головы Тэтэ прошел вглубь комнаты и только там обернулся, – не нашел. Ты здесь откуда? – Тэ, – собираясь духом проговорил Чонгук, не поднимая головы. – У меня странная просьба, и я пойму, если ты откажешься. Но мне надо знать, что со мной не так. – А с тобой что-то не так? – не понял Тэхён. – ты заболел что ли? – Нет, – облизнув пересохшие губы почти прошептал Чонгук. – Тогда в чем дело? Гуки, не пугай меня. – Тэ, ты можешь поцеловать меня еще раз? – поднимая испуганные глаза спросил Чон, ожидая или отказа, или посыла, или хука с правой. Ким не отказался. *** Вечер не принес желанной прохлады, а вино так и не унесло нервозность и излишние самокопания из головы Джина. Он все еще не понимал, почему из всех парней, которые увивались за Микки, она выбрала именно его, ведь он даже не проявлял к ней особого интереса как мужчина. Бутылка опасно скользила во вспотевших ладонях норовя выскочить – не лучший выбор для свидания, но в магазине около метро это было лучшее белое вино. Ким на пару секунд притормозил у цветочной лавки, прикидывая, насколько уместно было бы купить букет. Сзади него, игнорируя всевозможные запреты, припарковалась маленькая юркая немецкая машина с гарцующим жеребцом на шильде и из нее, стуча неизменными каблуками, выпорхнула девушка. — На свидание собрался, красавчик? – ухмыльнулась Хаюн, вставая рядом с парнем, и он заметил, что даже в своей экстравагантной обуви она едва ли выше его плеча. — О боже! – вздрогнул Джин, чуть не выронив бутылку, – опять вы? — Зачем же так официально? – улыбнулась девушка, – тебя, может, подвезти? — Вы…ты…блять, ты следишь за мной? – недоумевал парень от столь навязчивого и бестактного вторжения в личную жизнь. Он же еще днем объяснил этой ненормальной, что не может ей помочь, что это конфиденциальная информация и что не даст он ей номер Чимина. Какие бы цели она не преследовала. Внезапная догадка поразила мозг словно молния. — Это ты! – выдохнул Ким и слегка попятился назад. — Что? – недоумевала Хаюн приспуская солнечные очки. — Ты сестра Ли Хеджин! Это ты — та стерва, что отправила Юнги на больничную койку. Девушка приподняла бровь, чтобы оценить, насколько ее собеседник шутит. — У меня нет сестер, только два младших брата. И я понятия не имею, кто такая Ли Хадж..Хендж.. — Хеджин, – поправил он ее еще раз осматривая с ног до головы. Хеджин была достаточно высокой, а эта кнопка едва ли до метр-пятьдесят дотягивает. Выглядит как кореянка без примесей, легкий южный акцент, только непонятно, Тэгу или Пусан. Достаточно большие глаза, из-за умелого макияжа кажущиеся еще больше, тонкий вздернутый нос, острая линия верхней губы – куколка не иначе, одна загвоздка — с Хеджин ничего общего во внешности. У той и глаза были меньше, с томной поволокой, несвойственной юным девушкам, скулы выше и губы мягче, вся она будто была фантазией художника эпохи импрессионизма. Но ведь они могут быть и не похожи друг на друга. — Так вот, – схватила она его за рукав, оттягивая назад к прилавку с усталыми цветами, чтобы освободить людям проход. – Я не знаю никакую вашу Хеджин, и уж поверь мне, я последний человек, который хотел бы, чтобы Мин Юнги сейчас чалился в больнице. Просто дай мне контакт Пак Чимина и я отстану от тебя. — Нет, – замотал он головой, – ты не говоришь мне, кто ты, и зачем тебе его номер, я все еще не верю тебе. Она тяжело вздохнув залезла в задний карман джинсов и достала бумажник. — Вот, смотри, – открыла она его и ткнула наманикюренным пальчиком в водительское удостоверение, – меня зовут Хван Хаюн, я родилась в Тэгу, второго декабря две тысячи первого года, никаких сестер у меня нет, у меня даже родственников с фамилией Ли нет. И ничего плохого я твоему другу не сделаю, мне просто нужно с ним поговорить. Забавно, что у этой мелкой приставучей фурии день рождения с ним в один день, правда родилась она лет на десять позже. Если подумать глубже, то их “мстительница” смогла пробраться в дом к Чимину, и уж явно, она знает его номер телефона, машины и медстраховки. — Господи, ты реально следила за мной ради этого? — А зачем еще? – недоумевала она, — не, ты конечно ничего такой, но поверь, я найду тысячу и один способ провести вечер с большей пользой, чем таскаться за тобой. — А как ты вообще узнала, где я буду? — Переворачивай телефон, когда ждешь сообщение с секретной информацией, – ухмыльнулась она и достала из другого кармана пачку тонких дамских сигарет. Джин перевел взгляд на фасад здания, стоящего через дорогу, ведь действительно, сообщение с адресом и временем Мики прислала, как раз в тот момент, когда эта сумасшедшая пыталась выпытать у него номер Пака. — Так что? – с нажимом спросила девушка, затягиваясь сигаретным дымом. — Здесь нельзя курить, – на полном автомате он вытащил у нее из пальцев сигарету, – видела серебристый внедорожник, который привез меня? Девушка ошарашенно кивнула, все еще осознавая, что это только что было. — Это и был Чимин, он поехал домой. Можешь попробовать найти его сама, у тебя всего-то вариантов, дай подумать, половина города. А номер я не дам. — Сссука, – прошипела она скорее в воздух, знала бы раньше, не тратила бы время на разговоры с этим красавчиком, а поехала прямиком за Паком. Выдернув из рук парня свою еще не истлевшую сигарету, она рванула к машине и, уже открыв дверь, обернулась, – розы не покупай – это слишком пошло для первого свидания. Не то, чтобы Сокджин прислушался к непонятной сумасшедшей девчонке на дорогущей тачке, но выбрал он все-таки пионы. Потому что летние и понравились. Вся нервозность после странной встречи улетучилась, мысли теперь были заняты не поиском причин спонтанного предложения, а тем, зачем же ей все-таки Чимин, стоит ли предупредить его об очередной женщине, желающей влезть в его жизнь, он же явно нужен ей не как врач. И вообще, сможет ли Хаюн найти его, какова вероятность найти в Сеуле человека, когда знаешь только цвет и марку его машины? Может стоит позвонить Чонгуку, чтобы он пробил ее по базам? И почему она сказала, что не желает зла Юнги? Они из одного города, как они связаны? Может, это писательское воображение разыгралось? — Ты опоздал, – игриво улыбнулась Микки, облокотившись на открытую входную дверь. — Прости, встретил знакомую по дороге, у нее ко мне был срочный вопрос, – практически не соврал Джин, протягивая ей бутылку вина. Блондинка лишь понимающе улыбнулась и плавным жестом пригласила войти. В ее движениях появилась необычная легкая грация и женственность. Ей это было к лицу, как и тонкое полупрозрачное платье, так хорошо оттеняющее своим лавандовым цветом золотистый загар. Все еще чувствуя легкую неловкость, он прошел в гостиную, пока хозяйка пошла на кухню. Дом Микки не был похож на типично женскую квартиру, и Ким мысленно усмехнулся, что у него сегодня “День домов, разрушающих стереотипы”. Со вкусом обставленная гостиная будто сошла с обложки журнала по интерьеру и дизайну, интересные решения по свету, эргономичная расстановка мебели для создания уюта, но все равно комната была будто необжитой – ни фотографий, ни приятных безделушек, которыми завален стол хозяйки дома, все по-дизайнерски вылизано и эстетично. — Держи, – протянула она ему изящный отполированный бокал вина со льдом, — не знаю, как принято в Корее, но мы в Австралии в такую жару пьем вино со льдом. — Лед несколько портит вкус, – пригубил он напиток и осекся, – но думаю, не сегодня. — Ты забавный, – улыбнулась она присаживаясь рядом и подогнув ноги под себя, - и необычный. — Чем же? – повернулся к ней Джин все еще ощущая скованность в движениях. — Такой красивый и всегда один. Признаться честно, я одно время думала, что ты…эм…гомосексуален. Сокджин слегка поперхнулся от такого заявления. Никогда до этого момента он не считал, что похож на представителя ЛГБТ. Хотя все его знакомые представители нетрадиционных взглядов на любовь, коих оказалось достаточно много, на таковых не похожи. Ну, разве что Тэхен, самую малость, но тот не гей, а просто всеяден.  — Микки, – постарался улыбнуться он и замялся, ища среди мыслей ту, что сойдет за менее постыдное оправдание собственной нелюдимости. — Шарлотта, – перебила она его и положила свою ладонь поверх его пальцев, которыми он практически неосознанно постукивал по своему бедру. – Шарлотта Энн Уилсон. — Твое настоящее имя? — Да, могу паспорт показать, – предложила она, но Джин отрицательно качнул головой – достаточно ему на сегодня женских документов. — Это даже одно время было написано на моем бейджике, но для корейцев это слишком сложно, поэтому – Микки. Кстати, ты голоден? Рамен я не приготовила, побоялась опозориться, но решила, что паста сойдет за лапшу. Получив утвердительный ответ она взяла его за руку и потянула в сторону кухни. — Над чем ты сейчас работаешь? – обернулась она от рабочей поверхности к обеденному столу, за которым устроился Ким. — Ооо, давай не будем об этом, – отвернулся он от окна с потрясающим видом на телебашню и гору, утопающую в окружающей зелени. – Это правда ужасно. И в довесок ко всему оказалась, что это роман матери моего школьного друга, поэтому придется постараться. — Даже так, – засмеялась она, подходя к столу с тарелками, – а та странная рукопись? Ты уже закончил с ней? — С какой? – насторожился Джин, поддевая вилкой креветку из тарелки. — Ну с той, что пришла без адреса лично тебе? Что-то стоящее? Или очередная графомания? – ответила Шарлотта, подливая еще вина в их бокалы. – Принести еще льда? Или тебе не понравилось? — А, да спасибо, – замешкался от обилия вопросов парень, – та рукопись, она оказалась очень личной. — Личной? – изогнула бровь блондинка опуская кубик льда в свой бокал, – кто-то написал роман специально для тебя? — Не совсем для меня, я вообще не уверен, что автор хотел чтобы это читали. В общем, там получилось так, что эта рукопись — это описание школьной жизни, моей и моих друзей. — Ого, – округлила она губы, – и кто из них это написал? Это типа подарок? А действительно, кто из них это написал, в связи с обилием событий они как-то и забыли про то, что у рукописи есть автор и он среди них – просто, если даже логически подумать, не могла быть написана эту книга на основании личного дневника Хеджин, там описаны события, свидетелями которых были всего семь человек. Но кто мог? И зачем? Просто так, на память? Или же у женщины, мстившей им, есть союзник среди них же? Именно об этом они говорили сегодня – их пытаются разъединить и поссорить, чтобы каждый подозревал остальных. Но что если допустить мысль о том, что реально кто-то из старых друзей заодно с сумасшедшей. Первым на ум приходит Тэхен, слишком уж он непредсказуем, но все его поведение говорит о том, что Ким, если и преследует какие-то свои цели, то никоим образом они с целями этой дамы не пересекаются. Чимин? Учитывая все подробности, всплывающие сейчас на поверхность, он становится одним из самых маловероятных подозреваемых, Пак ясно дал понять своим поведением, что предпочел бы закопать их поглубже, нежели тащить на поверхность. Хосок? Поверить в то, что мужчина, так сильно переживающий за своего партнера, способен сам же его и подставить под удар в прямом смысле, невозможно. Чонгук отпадает сразу, у него даже скрытый мотив для подобного вряд ли найдется. Юнги тоже, попасть под грузовик ради сомнительных целей попахивает реальным помешательством. В себе он уверен. Намджун в этом всем не участвовал. Вот и получается, что вариантов союзников среди них у этой женщины нет, либо они чего-то не знают. — Земля вызывает Ким Сокджина, – улыбнулась Микки снова кладя руку поверх его, – о чем задумался? — Да так, о работе и о рукописи этой. — С ней все-таки что-то не так? – вкрадчиво поинтересовалась девушка не убирая руку, а наоборот ласково поглаживая костяшки пальцев. — Все с ней нормально, написано даже хорошо. Просто…– помотал он головой, чтобы выкинуть совершенно ненужные сейчас мысли из головы, – просто есть вещи, которые ты знать не хочешь, и там как раз такие и описаны. За окном утихал город, растаскивая огни фар с дорог по окраинам и спальным районам. Вечер был томным и томительным, может сказалось то, что Джин смешал красное и белое вино и в голове стоял легкий туман, распускающий неясную слабость и жар по телу, а может просто внутренний покой оставил его в день, когда он открыл злополучную рукопись. Последнее время его все чаще посещала мысль, а что бы было конкретно с ним, выкинь он эту стопку или отложи ее в общую очередь. Прямо под окнами замигали огни скорой помощи, какой-то бедняга не выдержал жары или же наоборот пересидел под кондиционером. — Пойдем, – потянула она его за руку и захватила свой бокал со стола, – ты очень напряжен, разомну тебе плечи. В первый момент он словно загипнотизированный потянулся за ней, но потом на него лавиной ледяных мурашек свалились все переживания об этой встрече, до этого вежливо отодвинутые размышлениями о ситуации с друзьями. — Стой, – потянул он ее на себя, возможно слишком сильно, потому что по инерции она практически завалилась ему на грудь, – я все еще не понимаю… — Что ты не понимаешь? – из-под опущенных ресниц немного растерянно приоткрыв рот прошептала Шарлотта. — Почему я… Видимо не было в корейском языке слов для объяснения ее выбора, потому как вместо этого она просто прижалась губами к его подбородку и, почувствовав тяжелый вдох, провела губами выше. Поцелуи — это отдельный вид искусства или спорта, и вот в нем Микки была мастером. Легкий аромат клубники от ее блеска и легкая кислинка от вина запускали в голове хоровод из ярких картинок. Все происходящее было непонятным и даже неправильным, но этого хотелось. Настолько, что в следующий раз он вдохнул воздуха, когда снимал с нее платье. Лишь на секунду он замер, залюбовавшись прямыми тонкими плечами в мелких золотистых веснушках и тонкой змейкой татуировки, что ползла по ключице, изящной, будто настоящей, по ней хотелось провести пальцами, губами, языком. И кто он такой, чтобы отказывать себе в подобном удовольствии? Блондинка в его руках громко выдохнула и прогнулась, подставляя под влажные прикосновения всю себя, попутно снимая с себя же все преграды. Эта ночь точно станет самой короткой за неделю. *** Сумеречный Сеул, уже почти простившийся с закатом и вечерней зарей и успевший зажечь весь неон на своих улицах, – это отдельная магия. Яркие блики от подсветок всего и вся словно играя с водителями прыгали с окон на окна в высотках. Люди, уставшие за день от жары и духоты кондиционеров, неспешно прогуливались в этом потоке цветных огней, будто плавая в радужном свете. Отдельное удовольствие — прокатиться по уже опустевшим после пробок улицам с ветерком на хорошей машине или же неспешно проползти вдоль набережной, наслаждаясь видом на город, бликующий в темных водах Хангана, или же девушками в крайней степени летних нарядах, которые хихикая с подружками виляли бедрами вдоль набережной и тусовочных кварталов. Чонгуку же ни того, ни другого не хотелось. Его желанием было развернуться и вернуть машину Тэхену, а еще разобраться, зачем в ней кнопок и экранов больше чем в детских игровых автоматах. Он уже и крышу нечаянно открыл, и подсветку под днищем запустил, и включил музыку, которая неожиданно оказалась блюзом начала пятидесятых, а не модной электроникой, больше бы подошедшей этой светящейся коробочке. Но надо было признать, управлять таким авто — это сказочное удовольствие. Легкая, прыткая, маневренная и очень характерная машина, под стать своему хозяину. Если задуматься, то возможно все машины являются отражением своих владельцев. Темный на вид агрессивный автомобиль Юнги, с резкими линиями кузова и аскетичным салоном, где все управление скрыто в одном единственном экране, в деле является одной из самых мягких и плавных в управлении машин. Или же внедорожник Чимина, большой статусный, даже цвет и тот отдает дороговизной – блестит все, включая диски, но в коротком разговоре выяснилось, что дури под капотом у этого “семейного авто” хватит, чтобы обставить на дороге многие тачки. И если его умозаключение правда, то ему пора записаться на полный чек-ап организма, потому что проще перечислить, что в его колымаге не нуждается в замене и ремонте. Следующей проблемой стало найти для такой заметной машины парковочное место, чтобы он ее видел, а вот местные маргиналы – нет. Но поскольку речь шла о ярко-фиолетовом спортивном автомобиле, спрятать его среди машин, бывших в основном ровесницами самого Чонгука было крайне сложно. Он проклинал тот момент, когда поддался на уговоры Тэхена и взял брелок. Это была слабость. Мгновенный порыв, непонятно чем мотивированный. Было обидно и стыдно. Что поддался, не отказал. Хотя противостоять урагану с именем Ким Тэхен он не мог никогда, в каких бы отношениях, видимо, они не находились, стоит Киму закусить губу и опустить взгляд и Чонгук согласится на все, да еще и рад будет. Тряпка. Слабак. Помучавшись еще пару минут с тем, чтобы закрыть лиловое безумие и заставить прекратить мигать всеми фарами поочередно, он направился к дому, вспоминая есть ли там средство для стирки, чтобы освежить чужую футболку, или же стоит купить какое-то специальное для дорогих вещей. Еще и сумка с вещами осталась в багажнике его сломанной тачки, ругался сам на себя Чон. В почтовом ящике нашлось несколько счетов, рекламные рассылки и пара конвертов – наверно опять предложения от банков взять мизерные суммы под конские проценты. — Я дома! – прошептал он, скидывая с уставших ног влажные изнутри ботинки, в кроссовках было бы удобнее, но не так представительно, решил он перед поездкой, сейчас осознавая, что на фоне Тэхена он все равно в чем угодно выглядел бы как дворняжка. В этом было их главное отличие, Ким был породистым от рождения, у него на генетическом уровне был заложен стержень – психологический, который заставлял его идти вперед, несмотря на осуждение и непонимание окружающих, и физический, который заставлял держать спину и плечи всегда прямо. Сам же Чонгук, хоть и старался, наблюдал за ними, копировал, но все равно оставался побитой дворнягой из пригорода Пусана, и какой ошейник ты на нее не нацепи, чемпионом мира она не станет. И в шестнадцать, когда они носили одинаковые пиджаки, жили в одном месте и ели за одним столом, это не казалось важным, но сейчас, это даже не пропасть, это черная дыра. Темная, холодная и пустая, засасывающая любые зачатки теплых воспоминаний, и она прямо посреди его груди, тянет и болит при каждом взгляде на Тэ. Чонгук много о чем жалел — о том, что не попробовал поступить в технологический еще раз, о том, что ранил парнишку-наркомана в первый год работы при попытке бегства при задержании на месте преступления, о том, что женился, но не о том, что развелся, но он не позволял себе жалеть о том, что бросил Тэхена, ведь жалеть — это значит хотеть исправить, а тут исправлять нечего. Плеснув себе в стакан дешевый виски, он упал на диван и разложил перед собой распечатки по “Делу Ли Хеджин”. Работа всегда была для него источником забвения и ухода от серой и неясной реальности. Что они имели по этому делу? Да собственно ничего, кучу разрозненной информации, никак не сужающей и не конкретизирующей список подозреваемых. После поездки в школу стало понятно, что с вероятностью почти сто процентов жизнь им травит женщина, скорее всего близкая родственница Хеджин. Под эту категорию подпадали трое им условно известных – мать и две сестры. Мать вряд ли будет так изощряться, она скорее бы наняла детектива или обратилась в полицию, имея хоть какие-то подозрения. Следы старшей сестры теряются восемь лет назад, она вышла замуж и отказалась от гражданства Республики Корея. При том, о муже ее информации в базах нет, что само по себе странно. Младшая так и осталась жить в Китае, где родилась и выросла, до нее тоже просто так не добраться. Просто тупик какой-то. Из известных подруг Хеджин были только Ким Давон и Со Юонг, но обе проживали или проживают за границей. Давон, конечно, вернулась как раз перед всеми событиями, но вряд ли ее интересует месть за смерть школьной подруги, особенно при наличии целого вороха личных проблем. Дневник. То, что мстительница опиралась на него в своих суждениях и выборе жертв, становится почти неоспоримым фактом. Но начинать такую масштабную операцию, руководствуясь только написанным подростком текстом отдает легким психозом. Либо в этом дневнике написано что-то, что ставит именно их под подозрение, либо у нее есть еще материалы. К примеру, рукопись книги, но кроме их не вполне традиционных связей это ничего не проясняет. Чонгук перевернул очередной исписанный листок в своем потрепанном блокноте, чтобы структурировать хотя бы хронологию произошедшего. 02.07 - ??? 03.07 - авария Юнги, девушка в белом платье 04.07 - Джин получает рукопись (камеры в издательстве) 05.07 - Чимин получает видео с телефона Юнги (где телефон?!), Тэхен получает цветок в офисе ( как она узнала где камеры?) 06.07. - 07.07 - 08.07 - 09.07- 10.07 - — Почему она затаилась? – прошептал он, глядя на скудные записи. На данный момент она или затаилась, или они еще не получили очередные “приветы” от нее. Настораживали оба варианта. Он не работал с маньяками и по особо тяжким преступлениям, где можно было встретить преступников с психическими расстройствами, или же прокачать навык профилирования, но полицейская чуйка просто вопила как сирена о надвигающейся опасности. Надо было поговорить с Тэхеном. Чонгук зашарил рукой по поверхности дивана рядом с собой в поисках отброшенного телефона и наткнулся на стопку почты, которую притащил из ящика. Один из конвертов немного выделялся на общем фоне – дорогая чуть желтоватая бумага с шероховатой текстурой, в такие упаковывают приглашения на свадьбу, но не счета за электричество и предложения от банков. Он вытянул конверт из общей кучи за уголок, стараясь не касаться поверхности – ни адреса, ни подписи. Вот оно. — Черт, – зашипел детектив и откинув его на столик поверх распечатанных листов, пошел за перчатками и ножом. Бумага противно скрипела под лезвием канцелярского ножика и неопрятно ворсилась по краю. Чон мысленно пожалел, что не надел маску, на случай, если там что-то опасное и ядовитое, хотя сам конверт был абсолютно плоским, с легкой выпуклостью в углу, будто там лежала бусина. Когда с вскрытием было покончено Чонгук аккуратно раздвинул края, стараясь не деформировать конверт, и вытряхнул перед собой его содержимое. Пуговица. Круглая, металлическая, с серебряным покрытием, и монограммой на лицевой стороне. Буквы латинские – C и D. Признаков старения нет. Записка. Кусок тетрадного листа в клетку. Края неровные. На лицевой стороне текст написан от руки синими чернилами. — Матерь божья…– выдохнул Гук и дрожащими пальцами опустил бумажку к остальным распечаткам валявшимся на столе. “...сегодня на тренировке Чонгуки чуть не подрался с этим психованным Ким Тэхеном. Тэхен напал на него первый, а я так испугалась за Гуки, про КимТэ  правду говорят, что он неадекватный, набросился ни с того ни с сего. Девчонки сказали, что это потому, что он наркоман. И как такой как Чонгук может дружить с ним? Гуки серьезный, хороший и добрый, ему можно доверять, он в их компании самый приятный. Каждый раз, когда смотрю на него, сердце сжимается от боли, мне очень жаль, что я наговорила ему все те плохие вещи, но мне стыдно и страшно подойти к нему. Миу-миу смеется надо мной, что я так и останусь девственницей, если и дальше буду так себя вести себя. Но я не могу стать другим человеком, и думаю, что если человек полюбит меня, он должен полюбить меня настоящую…” *** Игра не заладилась с самого начала, можно сказать еще даже с обеда. Джина, казалось, больше интересовал новый сценарий школьной постановки, где ему наконец дали главную роль, но он не то, чтобы был счастлив. Чимин зарылся с головой в конспекты по истории, у него накопилось приличное количество долгов по предмету, а помочь было некому. Юнги просто был чуть больше чем обычно не в духе, отвечал односложно, чаще и вовсе просто кивал на вопросы. Даже Тэхен был подозрительно молчалив, изучая содержимое тарелки, рисуя палочками и соусом какие-то рисунки, изредка собирая еду и словно через силу отправляя в себя. А на следующей неделе был финал национального отбора на школьный чемпионат, а значит приедут рекрутеры из университетов и родители, нужно показать себя с лучшей стороны, а на них сейчас как ни посмотри вид один – плачевный. — Тэ, на два часа! – крикнул он почти из-под кольца сокоманднику, который с горем пополам все-таки смог отобрать мяч у Намджуна. Гук был открыт для паса и стоял в очень выгодной для броска позиции, с этой точки он никогда не мазал. Они позорно проигрывали даже с Юнги в составе, команда Намджуна, Джина и Чимина вела целых двенадцать очков. Тэхен за всю игру не отдал ему ни одного паса, как впрочем не сказал ему и ни одного слова за весь день. — Тэхен, мать твою! – закричал Мин, когда Кима сразу после центральной линии перехватил более юркий Чим, но даже тогда вместо паса, он решил обыграть Пака одной из самых выпендрежных своих обводок. Надеяться на такой фокус с Чимином не приходилось, и как результат плюс два очка соперникам, забитые самым низкорослым игроком на площадке, который обычно и по корзине-то не бьет. Мысли по поводу поведения Тэ были, но Гуки решил, что поговорит с ним после тренировки наедине, чтобы не объяснять при всех, особенно при Мине, то, что вчерашний эксперимент с поцелуем несколько затянулся до позднего вечера, а потом он просто сбежал. Он не был готов к тому, что ему настолько понравится целовать мужские губы и чувствовать кожей не пудру и блеск для губ, а едва заметную острую щетину и, что легкие стоны, издаваемые низким баритоном, электрической вибрацией будут сбегать по спине, концентрируясь со всех сторон ниже пояса. — Позорники! – прокричал тренер после финального свистка. Он был прав итоговый счет 34:17 говорил сам за себя. — Чонгук! Мне может тебя на другого Чона заменить? Хосок и тот в борьбе за мяч агрессивнее! –продолжил тренер и махнул себе за спину, где сидел с потерянным видом Хоби в окружении игроков запасного состава и заскучавших девчонок из группы поддержки. – Пак, можешь не скалиться, вы сегодня тоже не блистали, просто соперники у вас были откровенно никакие! Парни, что с вами?! Чонгук стоял немного в стороне и, опираясь на колени, приводил дыхание в порядок, ему пришлось сегодня хорошенько побегать, правда все без толку. Чертов Тэ! Неужели нельзя было отдать ему хоть раз мяч, вероятно они бы так же проиграли, но хотя бы не со счётом меньше в два раза. — Метались по всей площадке, как лосось на нересте, и никакой командной игры! У вас совсем отсутствует дисциплина. Да, Тэхен, тебя это тоже касается! Что за цирк ты тут устроил? — Девочку себе на ночь искал, – неожиданно для себя ядовито выпалил Чонгук, выпрямляясь. — Что ты сказал? – сощурился Тэхен и уже двинулся на него, но Юнги схватил его за плечо останавливая. Чонгука Мин одарил испепеляющим взглядом, намекающим на профилактическую беседу вечером в комнате. Но Чону было как-то ровно на это, не он это начал. Он хотел поговорить как взрослые люди и не выносить всю ситуацию за пределы их двоих. Чонгук поздно осознал стыд за свое любопытство, и в этом он виноват, но кажется, им не по десять лет, чтобы свой стыд прятать за агрессией. Если для Тэхена это было так оскорбительно, то Гук даже извиниться был готов, ну, нашло на него затмение, ну, было и было. Неужели это стоит того, чтобы портить дружбу? — С такой игрой мы не пройдем в финал! Юнги, зайди ко мне после, нам есть, что обсудить, тебе доверили команду, а ты превратил ее в балаган, – забил последний гвоздь тренер и в полной тишине, поскрипывая подошвами кроссовок, вышел из зала. — Хорошая игра, Гукиии, – протянув последнюю гласную пропела Хеджин, подходя к форварду в компании неизменных Давон и Юонг. — Ли, если ты не заметила, мы проиграли, – постарался быть вежливым он. — Но ты правда хорошо играл, – натянуто улыбнулась Давон. Гук поднял на нее быстрый и немного сконфуженный взгляд. Сегодня она уже была как обычно хороша собой, с аккуратным макияжем и в до невозможности короткой юбке, и говорила тоже не в пример лучше. — И это я девочку на ночь ищу, а, Гукиии? – подходя к ним громко заявил Тэхен, зачесывая назад мокрые кудрявые волосы. Чонгука дважды просить не надо было, у него и так нервы были на пределе, по вине того самого Ким Тэхена, который сейчас так откровенно нарывался на драку. — Повтори! – прошипел Гук, подходя вплотную. — У тебя и со слухом еще проблемы? – издевательски ухмылялся Ким. — Проблемы у тебя, и со слухом, и со зрением, раз ты ни разу не заметил меня на площадке. А еще самомнение раз… Договорить Чон не успел, Тэхен схватил его за шею, приближая его лицо к своему. Кулаки моментально сжались. Закон улицы был вбит в подкорку – не дай себя схватить! Бей наотмашь, куда придется, но никому не позволяй себя контролировать. — Парни, ну вы че? – скривился рядом Хосок, не зная, кого из них безопаснее сейчас хватать за руки. Воздух накалился до предела, все в зале замолчали, глядя на развернувшееся представление. А Чонгук лишь неотрывно смотрел в злость на дне чужих глаз, она клокотала, плескалась, заливала кофейного цвета радужку чернотой, и искала выход. Тэхена потряхивало от предвкушения драки, пальцы на чужой шее жгло огнем, а чужое тяжелое дыхание входило в резонанс с собственным. Но никто из них не осмеливался сделать следующий шаг – ударить. — А ну-ка, разошлись, блять! – рявкнул Юнги, вылетая из раздевалки с майкой в руках. Но ни Тэ, ни Гук даже не шелохнулись. Вслед за ним в дверях появились Чимин и Сокджин. Девочки на трибунах замерли в ожидании зрелища, сжимая свои смартфоны в руках, еще бы, Чон Чонгук подрался с Ким Тэхеном – это же тянет на новость месяца. — Вы что за херню тут творите? – продолжил Мин уже подходя ближе и разворачивая Тэтэ за плечо к себе, – в раздевалку, быстро! Тэхен чуть скривившись и прошипев что-то бессвязное понял, что продолжения у конфликта уже не будет, хотя бы потому, что кто-то донес Юнги, а тот церемониться не будет и пробьет обоим сразу, особенно после той выволочки за дисциплину, которую им устроил тренер, поэтому просто скинул руку капитана с плеча и, оттолкнув от себя Гука, пошел в указанном направлении. А ему между прочим обидно. И больно. После вчерашнего. Чонгук сам к нему пришел, сам попросил, сам не отказался от продолжения, а потом сам же бросил его ошарашенного на кровати в одиночестве, оставив после себя лишь легкий запах антиперспиранта и эрекцию, который было можно стены сносить. Ни слова на прощание, ни какого-то объяснения, а с утра вел себя так, будто ничего и не было – “Привет, Тэ!” , “Помоги мне с английским, Тэтэ”, “Побегаем перед тренировкой?”. Да пошло оно все! Надоело, достало, бесит, он старался быть паинькой, старался быть хорошим другом, даже кутить почти перестал, но ничего это не поменяло, он все еще для Гуки лучший друг с придурью, которого можно просить о странных вещах, а потом делать вид, что ничего не произошло. — Ты, блять, че устроил? – толкнул его на шкафчики Мин, как только они вошли в раздевалку. Тэхен скривился, больше не от боли, а от предстоящих нравоучений Юнги. Он бросил быстрый взгляд на вход, понимая, что никто за ними не пошел, в проеме закрывающейся двери он увидел Чимина, который, активно жестикулируя, что-то объяснял Гуку и Хоби. Виноватым в стычке сделали его. — Я дважды повторять не люблю, – сказал капитан, не убирая руку с плеча. — Да пошел ты, – скривился Тэтэ, убирая чужую руку от себя. — Сейчас ты у меня пойдешь, – вернул руку на место Юнги и лишь сильнее прижал разгоряченное тело к металлической поверхности. – Что ты натворил? — Ничего, блять! – крикнул Тэ, снова хватаясь за запястье, – почему у тебя всегда я виноват? Он сам ко мне пришел! — Чего, блять? – округлил в неверии глаза старший. – ты чего наделал? — Ничего я  не “наделал”, мы сами разберемся. — Вижу я, как вы разбираетесь, – прошипел Мин, и убрал наконец руку, – ты так и не поговорил с ним нормально? — О чем я должен был с ним говорить? О том, что я уже руки стер? Или о том, что каждый раз внутри меня что-то разбивается, когда он приходит ко мне поплакаться в жилетку, что с девками у него не клеится? Он сам ко мне вчера пришел и с самым невинным видом попросил поцеловать. Юнги, я, блять, там от счастья чуть не умер! А потом он просто берет и убегает, через полтора, сука, часа, я там реально чуть не скончался от нехватки кислорода, но хоть умер бы счастливым. Юнги отрешенно смотрел в стену, слушая друга в полном неверии. — Господи, Гуки, что же ты натворил! – крутилась мысль в голове капитана, и идея набить Чону морду уже не казалась такой плохой. — Поговори с ним, –заметно тише сказал Мин и, закинув игровую майку на плечо, развернулся к своему шкафчику. – Просто поговори. Это надо прекратить. Вы понимаете, что рушите сами свою дружбу? — Ты, когда в следующий раз Чимина будешь целовать, тоже об этом подумай. И не делай такие глаза, если ты думаешь, что не заметно, как вы относитесь друг другу – вы ошибаетесь. И ваши сказки про вечерние тренировки могут убедить только Намджуна, – выплюнул Ким и, схватив гель для душа, удалился. Мин сидел на мостках и курил. Тренер, как и ожидалось, продолжил свою гневную тираду, стоило ему только войти в его кабинет – и играть они не умеют, только финтами понтоваться, и дисциплины у них нет, и вообще, они сборище кретинов, не понимающих, какая ответственность на них лежит, а он как капитан только попустительствует разгильдяйству. Тренер переживал за команду, Мин переживал за ее игроков. При этом, он не понимал как им помочь. Надо было бы поговорить с Гуки. Но что ему сказать? Что Тэхен в него влюблен, при том уже давно, и что в принципе он не такой уж и плохой парень. Но Юнги знал, как относятся к подобному в семье у младшенького, он сам говорил, что у отца несколько “ходок” по мелочи, и друзья у него с “понятиями”, там подобное – табу, да и вырос Чон, как и Юнги на улице, где любое проявление “голубизны” — это повод стать изгоем и грушей для битья. Попытаться объяснить это Тэхену? Но он по себе знает, что пылкому юному сердцу это не объяснить, оно будет болеть, но будет хранить любую надежду. И Ким все-таки не такой человек, как он сам, он не будет терпеть и смотреть издалека, даже если ему скажут, что шансов нет, этот изворотливый сукин сын у любой стены подкоп сделает. — Я искал тебя в зале, – тихо проговорил Чимин, садясь рядом и аккуратно засовывая свою ладонь в карман старшего, чтобы переплести пальцы. Если кто увидит, то они просто грелись во время перекура. — Прости, надо было немного проветриться после всего, – выдохнул он дым и опустил голову, пряча улыбку в воротнике черной толстовки. Приятно, когда о тебе беспокоятся. — Тренер? – спросил Пак, доставая свободной рукой пачку сигарет. — И это тоже, –вздохнул Юнги. — Юнги, мы же все решили еще вчера? – чуть дернул его на себя Чимин, – не грузись, а то я тоже начну. Разговор вчера вышел сопливым и по форме и по содержанию. Пак периодически срывался в неконтролируемую истерику, а Юнги тихо поглаживал того по волосам. Это сложно принять себя в шестнадцать, когда ты не такой как все, когда и так кажется, что весь мир против тебя и ты один на один с толпой, только и ждущей как бы тебя загнобить. Надо иметь смелость и мотивацию, у Чимина была смелость, щедро покрытая страхом перед осуждением, в первую очередь отцом, и мотивация в виде Юнги, который готов был защищать его от целого мира, сначала конечно леща отвесить за несносность, а потом естественно защитить. — Тэтэ все знает, – глядя на воду проговорил Мин. От этих слов Чимин дернул руку на себя, стараясь как можно быстрее вытащить руку из чужого кармана, но Юнги лишь крепче сжал его ладонь, — он не будет болтать, поверь мне. — Но если заметил он, то и другие могут. — Другие не проводят с нами столько времени. Тем более мы же решили, что пока ночуем каждый у себя, пока ты не закроешь долги и не уедут твои родители. Чимин кивнул, нахмурив брови. От этой информации становилось некомфортно внутри, а снаружи пробирал легкий озноб. Главное, чтобы это не оказалось предчувствием. — А как твои долги?– затягиваясь спросил Пак, чтобы отвлечься от собственных ощущений. — Третий результат в тесте по математике, десятый по физике и первый по экономике, поэтому от меня пока отстали. А эссе по английскому Тэхен с утра обещал сегодня вечером написать, и считай, я закрылся. — Какая там тема? — “Национальная кухня, как часть национальной культуры Кореи”, а что? – Юнги затушил сигарету об стенку металлической банки от спортивных добавок Чонгука, которую они использовали в качестве пепельницы. — А то, что я в дверях столкнулся сейчас с Чонгуком, и не напишет Тэ тебе сегодня эссе, видимо, – на этих словах Мин подорвался на месте, думая как быстрее добежать до общаги, и кого из них спасать первым. – Эй, сиди спокойно, они оба обещали, что драться не будут. Напишу я тебе твое эссе, не переживай