Тайна семьи МакКензи. Второй маньяк.

      Когда я победила в шашках после внезапного ухода сумасшедшего, Антон Павлович вернулся домой. В левой руке он держал пакет белого цвета, наполненный продуктами. И теперь было понятно, где он пропадал.        – Как вы, дети? – спросил Антон Павлович, разгружая покупки.        – Всё хорошо, – ответили мы с Снежаной, – можно нам сходить погулять?       Меня разом охватила смесь тревоги и беспокойства. Я не понимала, как папе удалось сбежать из психиатрической больницы. Это оставалось загадкой для меня. Однако просто ужасно представить, что, если Антон Павлович внезапно догадается, что мой отец является наемным убийцей, наверняка он захочет принять участие в такой же деятельности. Бр-р... Очень надеюсь, что этого не случится... Просто даже не хочу об этом думать.        – Вы пока что можете идти, – сказал Антон Павлович. – Я буду занят в ближайшее время.       Погода была не слишком приятной: ветер задувал каждые несколько минут, а облака то появлялись, то исчезали. Однако, несмотря на это, было тепло. Мы с Снежаной решили начать прогулку рядом с домом Антона Павловича, а потом перебрались в сад. Там спокойно уселись на качающейся скамейке с зеленым навесом и стали болтать обо всём.       – Значит, ты видела своего папу за окном? – спросили меня.       С грустью я кивнула в ответ.        – Я очень надеюсь, что он... – не смогла закончить фразу, потому что мой взгляд привлекла внимание записка, завернутая в комок и лежащая под моими ногами. На ней было написано: «Вы думаете, что я навсегда останусь в психбольнице? Глубоко ошибаетесь! Я все равно буду продолжать убивать, но уже вместе с вашим Антоном Павловичем!»

Подпись: Папа дочки, Тайлор Маккензи.

      Этот неожиданный текст вызвал во мне жуткий ужас, я чуть ли не уронила бумажку на землю.        – Какие у нас есть варианты? – Кажется, племянница Антона Павловича собирается вернуться в дом и больше не захочет гулять сегодня. Это очевидно по ее выражению лица.        – Давай проведем здесь еще немного времени, а потом вернемся в дом, – сказала я, сжимая бумажный шарик и периодически вглядываясь то в пасмурное небо, то в дом, принадлежащий другу моего отца.