***
Римские солдаты заряжали луки, острые стрелы летели в толпу, прошивая и разрывая плоть, кровь брызгами разлеталась. Голос народа закричал, крик боли смешанный с чем-то победным, но это было пока что. На путь народа, им навстречу бежали вооружённые солдаты, тела их сталкивались, насаживались на острые штыки; воздух разрывали многочисленные плетья, ударяющийся об мясо восставших, вскрывая его, как орехи молотком. Они корчились в ужасных гремасах боли, орали, срывая голосовые связки до такой степени, что начинали хрепеть, но это был не конец их страданий, дальше после нескольких ударов плетью люди падали на земную твердь и мощные, здоровенные кони растоптавали их, превращая в кровавую кашу. Это обстановка породила панический страх толпы из-за него люди не лепо падали и их свои же на смерть затоптавали. Некоторых хватали стражники и забивали ногами, камнями и всеми подручными средствами, которые они могли найти под рукой. Площадь залилась душераздерающими криками, пылью перемешуную с кровью и запахом гари, который благополучно сделали сторонники Рима, чтоб восставшие задыхались и травились угарным газом. Многие выглядели так: на руках были большие сине-фиолетовые гематомы, спина была изуродована несколькими рваными ранами( в некоторых случаях висели так называемые "мясные лохмотья", выглядело это довольно таки противно, ведь красно-синие мясо было на виду из-за разорваной одежды жителей), у кого-то из тела торчали "Римские подарки" ( а то есть стрелы), у кого-то были ожоги, но у всех были оттоптаны ноги. Шлома лежал на каменной кладке и блевал кровью, его не давно отмудохали, тело было синие, гематомы, синяки, раны, а так же многочисленные открытые, закрытые переломы и разодранная одежда. Всё это описывало горе-революционера. Сейчас иудей медленно умирал от боли, кровотечений и слишком серьёзных увечий. Где-то в далеке стояли два брата акробата: Михаль и Пётр. Михаль был в восторге от сего спектакля, улыбка не сходила с его поршивой рожи ни на одну грёбанную секунду, в руках его красовалась веточка винограда. А вот Пётр чувствовал себя наиужаснейшим образом, ведь вся его мечта о свержении власти сыпалась на его же очах и те 30 серебряников слишком сильно тянули его пояс. Что же тут сказать: предал того, кому клялся ярче всех. А что же учитель скажет, а? Ведь и там, и тут повёл, как полная крыса и преступник против добра! А кто тогда будет его любимцем? Павел? Фома? Но ведь по мнению "собаки" - на том месте любимца должен быть Пётр и никто иной. После сего бунта, прошли ряд публичных казней. Римляни на этот счёт не заморачивались - распятье иль повешенье наилучшие варианты казни. Но как они обычно проходили? Тех кого должны были распять заставляли нести крест на место казни (чаще всего гора), потом их ложили на сам крест и прибивали гвоздями, сперва правую руку, потом левую, а уж потом ноги, следствием они сразу не умирали - это была самая мучительная и долгая смерть, ведь иногда до несколько дней мучились осуждённые! А вот, что насчёт повешенья, так тут всё просто было: привёл, надел на шею петлю и убрал из под ног опору. Бунт убил многих жителей, оставил неприятный след в народе и усилил контроль римлян над данной провинцией, ухудшил положение иудеев. И всё это из-за жалких и никчёмных 30 монет.***
-Иуда, откуда ж ты такой взялся, а? - учитель медленно омывал лицо Искариота, мягкие подушечки приятно и лёгко касались кожи юнца, эти прикосновения пустили табун мурашки по всему телу осьминога. А глас какой был мягкий у Христа, как самый дорогой шёлк на свете и слушать его было до ужаса приятно, и успокаивал голос его, и заставлял чувствовать себя в безопасности. -Не знаю, детство своего я не помню, лишь то, как мать моя меня продала на рынке, - изумруды невольно смотрели в большое лазурное небо глаз Мессии, как ему повезло, наконец-то таки свобода, понимание и забота, а не боль, страдание и унижения. -Чудо, - произнёс полушёпотом сын божий. -Кто? - невольно сказанное слово спасителем, заинтересовала рыжего. -Ты рыжие чудо -Мх, учитель? - от разговоров проснулся Фома, его сонный голос дополняло такое же заспанное лицо, карие глаза потихоньку стали анализировать происходящую ситуацию, - кто это? -Иуда, Фома, Иуда, - мессия снова окунул свою ладонь в прохладненькую водичку, - он с нами теперь будет, спи всё хорошо. -Иуда? Ах, ладно учитель, как скажите, - последние слова были сказаны уже в мире грёз, который всё дальше уносил Фому от всего на свете в сторону сновидений. Так очи цвета неба и глаза цвета камня драгоценного сидели до самого утра, Иуда был, как дикий зверь просящий ласки и опоры, которую он всё таки нашёл в лице мессии Израильского народа. А над Иерусалимом снова поднялся огненный диск, озаряющий далёкие пространства земли, греющий землю и обитателей на ней. Новый день должен принести новое в жизни этих двоих.