У века каждого
На зверя страшного
Найдется свой однажды волкодав.
К концу первого месяца пребывания в доме Поттеров Яна Олеговна уже не была так уверена в том, что хочет сохранить жизнь своей новой семье. По крайней мере её мужской половине. Нет, Джеймс был очарователен, и у женщины даже вопросов не вставало о том, почему он всё-таки приглянулся Лили. Парень умел быть неотразимым, вот только по молодости и неопытности не мог скрыть лёгкого налёта эгоизма, который проглядывал из-под маски балагура-весельчака. Или же это Яна Олеговна за годы педагогической практики научилась смотреть чуть глубже, чем окружающие? Нельзя было, к тому же, забывать о том, что Джеймс был типичным представителем золотой молодёжи, местами чрезмерно избалованным и, к сожалению, совершенно несерьёзным везде, где стоило брать на себя ответственность. Последнее очень быстро разбило розовые очки у Лили, на которой повисло всё домашнее хозяйство. Джеймс же, создавалось ощущение, к быту был совершенно не приспособлен. И чем дальше, тем чаще Яна Олеговна вспоминала старый анекдот: — Я готов достать тебе луну с неба… — Нам кастрюля нужна. — …и звёзды… — Кастрюлю купи. — …назову планету именем твоим! — За три тыщи. Нет, Джеймс правда был хорошим парнем. Женщина знала таких. Если волей судьбы их заносило на пожить в общежитие или казармы, они быстро становились адекватными и иногда даже приятными в общении. Вот только Джеймсу явно не хватило Хогвартса, где студенты жили на всём готовом. А после свадьбы все бытовые сложности легли на плечи Лили. Из-за необходимости скрываться от Волдеморта Поттеры были вынуждены безвылазно сидеть дома, и Джеймс сделался совершенно невыносим. Он то беспробудно пил, то впадал в неудержимое буйство, то часами просиживал в апатии, уставившись взглядом в одну точку, постоянно сыпал дурными шутками и ни в грош не ставил жену. Вернее, он мог говорить ей комплименты, таскать цветы и устраивать романтические ужины, плавно перетекающие в горячие ночи, однако совершенно не прислушивался к её мнению где-либо за пределами бытовых вопросов. Неудивительно, что Лили день ото дня всё больше зверела. Именно она прозрела первой. — Они ведь ничего не собираются делать, — шептала она, уткнувшись в макушку полусонной Астры. — Будут сидеть и ждать, когда исполнится это грёбанное пророчество. Тонкими руками обвив шею волшебницы, Яна Олеговна вздохнула. Ей было до слёз жалко эту совсем ещё девчонку. Да у неё студенты старше были! А привычка брать на себя ответственность за них никуда так и не делась. Именно поэтому женщина постаралась как можно более внятно проговорить: — Питер. — Что, детка? — подняла на неё Лили заплаканные глаза. — Питер плохой. — Слова давались тяжело, но звучали достаточно ясно, чтобы старшая волшебница нахмурилась: — Что ты такое говоришь? — Змея на руке, — постаралась объяснить Яна Олеговна. — Страшная. Женщина только ахнула, прижав руки к губам. На следующий день дом наконец сотряс скандал, назревавший уже давно и так задержавшийся лишь по причине железного самоконтроля Лили. Даже сейчас она ни слова не сказала о поведении супруга, а вместо этого настаивала на усилении мер безопасности и запрете на посещение для всех посторонних волшебников, включая членов Ордена Феникса. Последнее вызвало у Джеймса бурю эмоций. Парень совершенно искренне возмущался сомнениям в честности друзей и менять что-либо не собирался. А как же… «Недоверие к друзьям — вершина бесчестья». Благородная цитата, которая всегда невероятно нравилась Яне Олеговне. Вот только критическое мышление никто не отменял! Как несложно догадаться, ссора так ни к чему и не привела. По дому как ходили, так и продолжали ходить толпы странно одетых волшебников, защиту на дом новую никто не ставил. Только Поттеры теперь друг с другом не разговаривали, а Лили тратила всё свободное время на чтение старинных книг о магической защите жилища. В конце концов разум всё же возобладал над дружескими чувствами, и Поттер включился в процесс защиты дома, который уже начала его супруга. Фиделиус наложил сам Дамблдор, и Хранителем его назначили Сириуса. Яна Олеговна так и не поняла, был ли это настоящий Сириус или Петтигрю под обороткой. Волшебник явно нервничал, однако это совершенно не гарантировало, что под личиной Блэка скрывается Питер. До Хэллоуина оставалось две недели. В доме перестали появляться посторонние, и Джеймс совсем сошёл бы с ума от скуки, если бы Лили не направила его неуёмную энергию на совершенствование защиты дома. — Ну вот, теперь тут точно безопасно, — радостно заключил Джеймс накануне ночи Всех Святых. Лили только кивнула в ответ, но Яна Олеговна видела, что волшебница ничуть не успокоена совершёнными приготовлениями. Уже вечером, когда за окном стихли голоса детей, разгуливающих по деревне в костюмах чудовищ и выпрашивающих сладости у взрослых, женщина поднялась в детскую и уставилась на дочь в глубокой задумчивости. Та, уже собиравшаяся заснуть, уставилась в ответ, с грустью изучая ставшие родными черты. Она прекрасно знала, что произойдёт этой ночью, и не слишком-то верила, что хотя бы кто-то из них останется в живых. — Не верю, что переживу эту ночь, — тихо пробормотала Лили, вторя мыслям дочери. Ещё минуту она стояла неподвижно в повисшей над домом тишине. И Яна Олеговна вдруг отчётливо ощутила, насколько всё-таки эта ведьма старше её инфантильных студентов. Дети войны… Это никогда не проходит бесследно. Волшебница вздохнула, и слышалась в этом тяжёлая обречённость. — Так надо. Это единственный выход, — словно уговаривая саму себя, прошептала она. Яна Олеговна нахмурилась, ловя взгляд изумрудных глаз. Что происходит? Резко развернувшись, Лили вышла из комнаты, но почти сразу вернулась, неся в руках тяжёлую книгу, из которой во все стороны торчали края вложенных листов пергамента. Ничего не говоря, волшебница опустилась на колени перед кроватью, пока Яна Олеговна, просунув голову сквозь прутья кроватки, пыталась разглядеть название. «Обряды и верования галльских племён» гласила высокая латынь. О великий Таранис, Владыка Небес и Защитник дневного светила, Грозный грозы Повелитель, чьим приказам послушны и бури, и громы, Судия беспристрастный, мир и души пронзающий взором горящим, Огнь дарующий стрелами, Господин ужасающий небесного свода. Лили говорила негромко, но голос её гудел, отражаясь от стен комнаты, и казалось, что слышно его даже на окраинах Годриковой лощины. Вот рождённая от воина воином дочь моя, имя ей Астра, Отдаю её в свиту твою, Всадник солнечной колесницы, Таранис. Даруй доблесть в сражениях, оружье ей в руки вложи, Победитель, Небеса распахни перед ней, Змееборец, подними на свою колесницу. Не прекращая речитатива, Лили опустила на пол большую деревянную чашу и поочерёдно вылила в неё два флакона, наполненных алой жидкостью с резким железистым запахом. Жертвует кровью отец её, что погибнет сей ночью в сраженье, Кровью жертвует мать её, что за мужем последует вскоре. Внезапно Лили дёрнулась, и к двери в детскую унёсся луч оглушающего, попавший аккурат в крысиную мордочку, заглянувшую в дверную щель. Ещё пара заклинаний, и к коленопреклонённой женщине подлетело связанное и оглушённое тело Питера Петтигрю. — Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Быстрее! Я задержу его… — донеслось с первого этажа сквозь грохот выбитой двери. Но Лили не слушала, она продолжала ритуал, а Астра — теперь она даже в мыслях не могла называть себя прежним именем — со страхом следила за разворачивающимся действом. В сердце с тихим звоном оборвалась струна, и женщина с нарастающим ужасом поняла, что Джеймс Поттер мёртв. В дар приношу тебе душу предателя, Грозный Таранис, Жизнь и силу взамен ты дитя подари, Ратоборец Могучий. Резко упал кончик палочки, и голова испуганно мычащего Петтигрю отделилась от тела, упав в чашу, уже полную крови. Та брызнула в стороны, на лету превращаясь в голубые языки пламени. Плоть мгновенно сползла с черепа, обнажая белоснежный оскал. Через секунду и кость осыпалась невесомым пеплом, оставив деревянную чашу нетронутой. Тело Петтигрю уничтожила сама Лили, просто махнув палочкой. Астра всем телом ощутила, как звенящие словно под напряжением защитные чары вокруг дома исчезли, падая вслед за Фиделиусом. Душу врага забери, обменяй на удачу и мудрость, Благословение даруй дитя, защити её силой твоею. Молит о том тебя Лилиан, ведьма из галлов. Астра чуть не закричала от неожиданности — на лоб словно кипятком плеснуло. От внезапной боли из глаз брызнули слёзы, но крик она сдержала, инстинктивно чувствуя, что это может повредить обряду. В следующее мгновение Лили подхватила её на руки, прижав к груди. Обряд должен быть завершён, волшебница понимала это, как понимала и цену, которую заплатит за защиту своего дитя… Которое внутри давным-давно не Астра, и даже не Гарри Поттер. Вслушиваясь в тяжёлое дыхание и испуганно частящий стук сердца, девочка вдруг почувствовала всепоглощающий стыд. В том, что так и не смогла предотвратить смерть этой сильной женщины, в том, что заняла место её ребёнка… Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о косяк. Наспех собранная баррикада из коробок отлетела в сторону. Лили спешно положила ребёнка в кроватку и заслонила собой, раскинув руки, как будто это могло помочь, как будто она надеялась, что, если ребенка не будет видно, её выберут вместо него… — Только не она, пожалуйста, не надо! — Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь… — Пожалуйста, только не Астра! Убейте лучше меня, меня… Астра до глубины души была поражена мужеством этой хрупкой девушки, которая знала, что ей совершенно не обязательно умирать, однако ради завершения обряда и защиты своего ребёнка готовая отдать не только чужую, но и свою жизнь. — В последний раз предупреждаю… — Пожалуйста, только не Астра, пощадите… Только не Астра! Только не Астра! Пожалуйста… — Отойди… Отойди, девчонка… Авада Кедавра. Ослепительная вспышка вырвалась из палочки волшебника, оставив его наедине с… врагом? Пожалуй, да. Теперь да. Астра прищурилась, глядя точно в глаза Тёмному Лорду, буквально жаждая развязки. Тот медленно поднял палочку… — Авада Кедавра.