Затертым, запертым во льдах
Как не сойти с ума?
Искрит рогами в проводах
Железный бык зима.
Дожить разлуку до утра,
И двери — на засов,
Но всем ветрам открыт февраль,
И часовщик небесный — враль,
Не знает, где забыл вчера
Три тысячи часов.
— Добрый день. — Дверь открыл представительный старик в костюме дворецкого. — Вам назначено? — Нет. Я ищу мисс Астру Эванс. Внимательный взгляд старика Снейпу не понравился. Ясное дело, его сочли подозрительным и внушающим опасение — ничего нового, если бы не этот холодок, пробежавший по коже. Впрочем, ответ был вполне дружелюбным: — Мисс Астры сейчас нет, но вы можете подождать в гостиной, она должна скоро вернуться. После нескольких секунд раздумий Снейп кивнул и переступил порог. Старик внимательно проследил, как волшебник заходит, закрыл за ним дверь и провёл из прихожей в гостиную. Против воли волшебник передёрнул плечами. Что-то было не так в этом уютном магловском доме. — Чай, кофе? — Чёрный с лимоном. Дворецкий кивнул и удалился, оставив волшебника в одиночестве. Тот не преминул в это время осмотреть комнату. Стиль отделки его не слишком сильно заинтересовал, зато внимание привлекли книги. Они громоздились на подоконниках, занимали все полки стеллажей, стопками лежали на каминной полке. Прищурившись, среди трудов по истории и искусствознанию Снейп заметил знакомую обложку — «Алхимия, древнее искусство» Арго Пиритса. Обитатели дома были волшебниками? Тогда почему же письмо к ним не отправилось совой? Прервав размышления зельевара, в гостиную широким шагом вошёл незнакомый мужчина чуть старше самого Снейпа. — Эктор Эванс, — коротко представился он, протягивая руку. — Северус Снейп, — отозвался волшебник, вставая и отвечая на рукопожатие. — Я так полагаю, вы принесли письмо из Хогвартса? — Хозяин дома занял место напротив. — Совершенно верно. Вошедший дворецкий на миг прервал разговор и поставил перед Снейпом чайник, чашку, сахарницу и блюдечко с нарезанным лимоном, а его собеседнику подал стопку газет и миниатюрную кофейную чашку. — Если желаете, можете оставить письмо здесь, я передам его дочери. — К несчастью, для волшебников в первом поколении письмо должно быть передано лично в руки. — Что ж, тогда подождём, — пожал плечами хозяин дома, игнорируя завуалированную попытку выяснить, были ли в родне у девочки волшебники. — А пока у нас есть время, вы не могли бы пояснить мне несколько спорных моментов в вашей мартовской статье из «Практики зельеварения»? Признаться, у нас с дочерью возник довольно длительный спор о свойствах Оборотного зелья, которое вы исследуете в статье. — И в чём же состоял ваш спор? — против воли заинтересовался Снейп. — Мы пытались определить, какой механизм лежит в основе трансформации тела. Понятное дело, тут замешана контагиозная, или парциальная, магия, но как именно она действует? За основу берётся ДНК, отпечаток магии или связь с реальным телом? Создаётся копия тела в настоящем моменте либо же тела в тот момент, когда взяли его частицу? Изменяется ли человек под зельем, если изменяется донор? Кроме того, остаются вопросы к механике. Это материальная иллюзия, трансфигурация, некий аналог метаморфизма или вовсе материализация? Является ли созданный организм полностью жизнеспособным и полноценным? И главное, откуда берётся энергия на это? — Обширно, — хмыкнул волшебник. — Ну что ж, на часть вопросов я могу ответить. О своей специальности он мог говорить часами, особенно если слушатель действительно заинтересован. А этот мистер Эванс, кем бы он ни был, был именно что заинтересован. Снейп как раз закончил объяснять, каким образом достигается нужный уровень магической насыщенности состава, когда собеседник вздрогнул. — Простите, Астра вернулась. Я встречу её, вы не против? — Разумеется, — поднял бровь волшебник и, движимый любопытством, кинул подслушивающее заклинание вслед мужчине. Пару секунд ничего слышно не было, а потом в левом ухе сухо щёлкнуло, и Снейп уловил звуки негромкого разговора. — Как прошла конференция? — Ожидаемо. — Серьёзный детский голос. — Смитсон опять пытался меня завалить на теории. Разумеется, тщетно. Только себя несдержанным идиотом выставил. — Никак не может простить, что ты диплом не у него писала? — В точку. Плюс мы никак не можем сойтись во мнении на происхождение этрусков. Он ярый сторонник теории миграций из Лидии, которую ещё Геродот высказал. Ну а я в последнее время придерживаюсь версии, что этруски — коренные италики, вплоть до двенадцатого века до нашей эры, по крайней мере. Что там было до этого, не знаем ни мы, ни античные учёные. — Ну-ну, не горячись, — хмыкнул Эванс, хотя в голосе девочки особых эмоций Снейп не заметил. — Постой, у тебя костяшки сбиты? — Пустяк. — На этот раз явственно слышалось недовольство. — Билл опять сформулировал претензии в мой адрес, я не могла оставить это без внимания. — О, Мерлин! Ты не можешь вот так просто брать и избивать наследника герцога Девоншира! — Снейп моргнул. Что? — Ты же никогда не опускалась до рукоприкладства! Почему бы не решить конфликт мирным путём? — Я стараюсь с каждым разговаривать на его языке, — язвительно отозвалась девочка, пока зельевар пытался справиться с бровями, взлетевшими до линии роста волос. — И если бы милорд Уильям Кавендиш, граф Берлингтон, вёл себя как джентльмен и не цеплялся к девчонке на одиннадцать лет младше его, я бы и слова плохого не сказала. Но поскольку милорд не в состоянии воспринимать конструктивную критику… — Ты в пух и прах разбила выставку его фотографий, весьма неплохую, хочу заметить. — Это не повод переезжать на лето из Кембриджа в Оксфорд только лишь затем, чтобы показать мне, насколько я была неправа. — Он хоть жив? — В голосе мужчины слышалась безнадёжность. — Вполне! — прозвучало в ответ тоном оскорблённой невинности. — Правда, размножаться не сможет ближайшие пару лет… — Это частности! И вообще, он первый полез на меня с кулаками. — И ты его, разумеется, совершенно не провоцировала. — Ах, оставь. Кто же знал, что он так болезненно отреагирует на то, что я найду референсы всем его фотографиям? У нас, разумеется, эпоха постмодернизма, но в прямом, безыскусном заимствовании нет никакого изящества. Это уже плагиат, а он должен быть посрамлён. — Когда-нибудь твоя нетерпимость к чужим промахам выйдет тебе боком, — кротко вздохнув, заметил Эванс. — Ничего подобного. Я настолько снисходительна, что сама себе удивляюсь. — И в чём же это выражается? — В голосе мужчины слышалось ничем не прикрытое ехидство. — К примеру, я никогда не приписываю злому умыслу то, что является следствием человеческой глупости. Сейчас, например, вместо того, чтобы активировать ловушки, я мирно разговариваю с тобой и пытаюсь понять, что́ в нашем доме делает меченый. — Из новых людей в доме только профессор Снейп из Хогвартса. — Тон Эванса резко похолодел. — Об этом варианте я не подумала. — Постой, он…? — растерянно уточнил мужчина. Ответа не последовало. Вместо него Снейп услышал быстро приближающиеся шаги и поднялся из кресла, не зная, чего ожидать. Дверь в гостиную широко распахнулась, и в проёме показалась фигура одиннадцатилетней девочки. Она ничем не отличалась от тех бестолковых первокурсниц, что каждый год появлялись в Хогвартсе. Почти ничем. — Поттер? — одними губами прошептал Снейп, разглядывая глаза Лили Эванс на лице Джеймса Поттера. Светящиеся глаза.