ФЕВРАЛЬ
Гортензии у двери сменяются горшочками с ардизией, что сообщает и о смене времен года. Бледный солнечный свет проникает сквозь окна, заливая магазин мягким жёлтым оттенком. Феликс порхает по магазинчику, поправляя цветы и вазы и подметая разбросанные по полу комочки земли. Он пританцовывает под музыку, льющуюся из маленьких динамиков его телефона, что не совсем надежно балансирует на полке (босс лишил его права на прослушивание музыки, после того, как Феликс заставил всех целый день слушать Fancy от TWICE, но Феликс считает, что у них всех просто нет вкуса). — Здравствуйте. Это «Утреннее сияние»? Тихий приятный голос прерывает куплет Наён, пугая Феликса. — Да! Чем могу помочь? — он щебечет, лихорадочно выключая музыку (прости, Наён) и засовывая телефон в карман. Он выпрямляет спину и сияет лучшей улыбкой новому посетителю, молча изучая молодого человека перед собой. Всё в нём стильное и безупречное: от костюма до очков и идеально уложенных медово-каштановых волос. Он прижимает к груди коричневый портфель, брелок в виде кота тихо ударяется о его часы. Парень роется в своём портфеле и достает небольшой кошелечек на молнии, наполненный визитками, которые Феликс прикрепляет к каждому букету. — Почему вы регулярно шлёте мне цветы? Феликс тупо смотрит на небольшую стопку карточек, затем в изумлении переводит взгляд на незнакомца. — Простите. Что? — Каждый месяц в моём почтовом ящике обнаруживается букет цветов, и я трачу по десять минут, чтобы почистить его от всех этих лепестков. Цветы всегда приходят из этого магазина, — парень раздраженно поясняет, поправляя очки, сползающие на кончик носа. — Это довольно сильно раздражает, мне не нужны цветы. Если это придумали мои друзья, можете сказать им, чтоб прекратили? — Феликс смотрит на парня широко распахнутыми глазами. — Эээ, каждый месяц? — он сжимает пальцы в кулаки под стойкой. И молится, чтобы это не было тем, о чём он думает. — Ага. В один и тот же день каждый месяц. Каждый раз один и тот же букет. Вы знаете, кто присылает их мне? — парень настойчив, он крепко сжимает край прилавка. Феликс старательно избегает пристального взгляда. Каждый месяц в обязательном порядке в их магазин приходит только один человек. И каждый месяц Феликс выполняет его просьбу. А теперь он стоит перед адресатом, для которого и делает все эти букеты «ненависти». Он впивается ногтями в ладони и изо всех сил старается не закричать. Ему хочется биться головой о стойку. Чтобы это всё оказалось дурным сном. Ему хочется спрятаться в крошечной норе, сделать что угодно, лишь бы не разговаривать с Ким Сынмином (у которого, по общему признанию, действительно потрясающе красивые руки, но он никогда не признается в этом Минхо, чтобы не стать следующей целью его изощренных угроз). Он молча проклинает Ли Минхо и его внутреннего скорпиона, наполняющего его голову планами мести, и делает самое растерянное в мире лицо. — Хм. На самом деле я не знаю. У нас так много разных клиентов и заказов, что я не могу уследить, если кто-то приходит в один и тот же день каждый месяц. Я имею в виду, что даже не помню, какие букеты делал вчера, — Феликс лжёт сквозь зубы, надеясь, что его невинного выражения лица будет достаточно, чтобы Сынмин поверил ему. (У цветочного магазина двенадцать, может, тринадцать постоянных клиентов, если считать Чана клиентом. Феликс помнит каждого по имени и с точностью может пересказать их любимые композиции). — Если хотите, я могу поспрашивать коллег про это. Сынмин слегка хмурится, и сердце Феликса бешено колотится в груди. Он ненавидит лгать, потому что он худший в этом деле, и все это знают, у него худший покер фейс из всех возможных на планете, но сейчас ему приходится врать и молиться, чтобы Сынмин не раскусил его. Феликс собирается убить того самого человека, жаждущего мести, как только он в следующий раз войдёт в их магазин. — Всё в порядке. Это не прям важно. Просто раздражает. И если некто, по имени Ян Чонин придёт сюда, чтобы заказать много розовых цветов для своего друга, пожалуйста не продавайте ему ничего. Просто выгоните. Пожалуйста, — он устало проводит рукой по волосам, разворачивается и через несколько секунд покидает магазин. Феликс падает на стойку, прижимаясь щекой к светлому дереву, и серьезно подумывает, чтобы уйти с работы. Вместо этой санта-барбары он мог бы стать сахарной деткой.ВСЁ ЕЩЁ ФЕВРАЛЬ
— Ли Минхо, я надеру тебе задницу! — Феликс визжит, как только Минхо переступает порог. — Ох, я люблю твой грязный язычок, — Минхо ухмыляется, его зубы блестят в мягком полуденном свете. Он снимает свою панаму, демонстрируя Феликсу новый цвет волос. Теперь он блондин. — Нравится? Я наконец-то собрался и покрасился, чтобы соответствовать Чану, а этот засранец пошёл и перекрасился в рыжий, просто чтобы позлить меня. Так что теперь я вроде тоже хочу перекраситься, но он не затыкается о том, как хорошо выглядит с новым цветом. — Минхо продолжает свою бессмысленную болтовню, рассказывая о всём, что произошло с их последней встречи, и непрерывно перебирает пальцами брелок для ключей в виде собаки. Чан плетется за ним, энергично трёт полуприкрытые сонные глаза и стягивает тонкую толстовку сразу же, как входит в тепло магазина (как, чёрт возьми, он не заболел до сих пор, постоянно нося тонкие толстовки и шорты в середине февраля. Феликс никогда не узнает). Толстовка пушит его волосы, и внезапно сердце Феликса останавливается. Потому что у Чана, как и сказал Минхо, действительно рыжие волосы. Очень милые рыжие волосы, которые ему очень идут и совершенно не помогают Феликсу преодолеть только растущую влюбленность. Чан стонет, прерывая текущий мыслительный процесс в голове Феликса, и падает на диванчик за стойкой. Феликс улыбается и наклоняется, слегка поглаживая его кудряшки. — Мне очень нравится этот цвет, хён. Тебе идёт. — Чан смотрит на него и щёлкает по носу. Феликс старается сохранить бесстрастное выражение лица, в то время как его внутренности переворачиваются, а в животе порхают бабочки. — Перестань флиртовать, и скажи, что я тоже красиво выгляжу с новым цветом, — Минхо отталкивает руку Чана от Феликса. — Ты прекрасно выглядишь, — Чан ворчит. — А теперь замолчи и купи свои дурацкие цветы для Сынмина. — Я не с тобой говорю. Я хочу, чтобы Феликс назвал меня красавчиком. — Ты красавчик. Но лично я хочу, чтобы ты покрасился в фиолетовый. Кстати о Сынмине… угадай, кто приходил два дня назад? — Феликс поднимается и стряхивает со своего бледно-голубого фартука прилипшую землю. Минхо молча таращится на него широко распахнутыми глазами. Он роняет брелок на стойку, а Чан подскакивает со своего места на диване. — Замолчи! Замолчи! Он сделал что? — Я работал, а он вошёл и швырнул целую кучу визиток, которые я креплю к букетам, пожаловался, что ему приходится вычищать почтовый ящик, потребовал, чтобы я сказал, кто заказывает для него цветы, и велел выгнать любого с именем Ян Чонин, вроде так! — Феликс яростно лепечет, продолжая метать взгляды-кинжалы в Минхо. — Боже мой, ну конечно, Ким Сынмин настолько абсурдный, что оставил все визитки и вычислил магазин. Я надеялся, что он просто посмотрит значения цветов, и тогда, по крайней мере, поймет зашифрованное послание, — Минхо вздыхает. — Ну, и ты ему что-нибудь сказал? — Нет. Я врал! Ради тебя! А я ужасен в этом, так что не знаю, поверил он мне или нет, — восклицает Феликс. Минхо тяжело вздыхает, положив голову на стойку. Его мозолистые пальцы ищут брелок, снова и снова обводя фигуру собаки. — Феликс, ты ангел. Никто и никогда не поверит, что ты можешь лгать. — Ли Минхо, я же говорил. Я говорил, что это произойдёт, — Чан широко улыбается им двоим, скрестив руки на груди. — И что собираешься делать теперь, а? Минхо закатывает глаза и кладет брелок обратно на стойку. — Не бухти. Он знает, что это магазин, где ему кто-то покупает цветы. Подумаешь, всего-то. Он до сих пор без понятия, что это я, он думает, что это Чонин. — И? Он спросит у Чонина, тот всё опровергнет, и тебя вычислят на раз два, — улыбка Чана широко рассекает лицо. Феликс переводит взгляд от одного к другому, как на матче по пинг-понгу и слегка улыбается. — Но может, и хорошо, если он поймет. Если он придет сюда снова, и вы случайно встретитесь, возможно, вы нормально поговорите, по-настоящему всё обсудите, вместо того, чтобы постоянно слать ему букеты «ненависти», как какой-то невменяемый. Кроме того, почти уверен, что он думает, что эти цветы от тайного поклонника, так что ты как бы противоречишь изначальной цели, — Феликс хлопает Минхо по руке и поспешно отстраняется, когда тот шипит. — Я просто думаю, что тебе нужно разобраться с собой, чтобы уже отпустить эту ситуацию! Потому что сейчас действительно такое чувство, что ты топчешься на месте и что это ни к чему не приведет в итоге. Чан кивает в знак согласия с дивана, а Минхо хмурится. — Я не невменяемый. И меня не волнует, что он не понимает значение цветов. Пока я сам понимаю смысл происходящего, мне плевать, что он считает, что в него кто-то влюблён, — Минхо усмехается. — И весь смысл — это тайная месть, благодаря которой я чувствую себя умным. Если он всё поймёт, то всё закончится. — Как скажешь, Минхо, — Феликс с нежностью смотрит на него, качая головой в сторону Чана, который закатывает глаза. — Кроме того, забыть и отпустить — это выдуманные термины для таких, как вы, которые слишком мягкосердечны, чтобы правильно действовать в подобных ситуациях. А именно — мстить и делать другого несчастным, именно так, как они того заслуживают. И я не имею к этому никакого отношения, потому что я давно пережил и полностью забыл Ким Сынмина. На самом деле, это он всё ещё держится за меня, — Минхо хлопает ладонью по стойке и щурится на Феликса и Чана. — Да неужели. Напомни-ка ещё раз, кто шлёт цветы своему бывшему? Минхо закрывает глаза и тяжело вздыхает. — Я не собираюсь ещё раз объяснять элементарные вещи вам, простолюдинам. Вы всё равно не поймёте. — Тебе всё ещё нужен букет «ненависти»? — Да, чёрт возьми. Думаешь, я пришёл сюда за этой потрясающей беседой? — Минхо говорит. Феликс закатывает глаза и рукава, медленно приступая к работе.