POV Ангст
База АД
7:15
— Каталея, вставай… — Шептал голос. Голова ужасно гудела, а тело болело, как будто прошлой ночью меня избило пятеро мужиков, а может и больше. Я перевернулась на другой бок и продолжила спать. — Ката. Ну же, пора вставать… — Еще пять минуточек. — Шипела я, закрыв голову подушкой. Подушку начали отбирать, и я злостно подлетела с постели. Увидеть перед собой дядю Колю было удивительным. На тумбочке стоял стакан с таблеткой. Он печально смотрел на меня, молчал, не зная с чего начать. — Что ты здесь забыл? — Не церемонясь спросила я. — Ангст. Собирайся… — Куда… — В Москву. Я тихо простонала, понимая, что скоро будет интересно. — Громов сказал быть в форме, рубашка и юбка. Дальше ты знаешь. У тебя есть пол часа на сборы. Дверь закрылась. Взяв подушку в руки и прижав к лицу, я прокричала в нее. Ненавижу! Если надевать такую форму, а тем более в Москву, означает то, что мы едем к Заместителю Министра обороны Российской Федерации. Я даже предвкушаю, что будет. Как всегда я буду «мини охраной» для Громова, я это понимала четко и ясно. Спеша натягивая свою форму, я одновременно проверяла погоны. Вроде все звезды были на своих местах. Рубашка, юбка и, конечно же, мои самые любимые части этого костюма — пилотка и туфли. «Обожаю их». Мне понадобилось всего лишь двадцать пять минут, чтобы привести себя в порядок. И вот передо мной в зеркале стояла совсем другая Ангст — оливковая рубашка с короткими рукавами, юбка карандаш, волосы туго собраны в шишку и пилотка на голове. Цвет рубашки, безупречно подчеркивад мои зеленые глаза. Завершением моего образа стал пистолет «Грач», который находился в кобуре. Резко открыв дверь, я пошла. На каблуках идти было не привычно. Звук ударов от каблуков создавал эхо по базе. Шаг. И еще один, и вот я уже нахожусь на плацу, где меня ждет Громов, так же одетый в рубашку и брюки. Увидев меня, он слегка кивнул в знак приветствия. Я начала уверенно двигаться в сторону майора, пока из дверей казармы № 3 не начало выходить ОТГ. Я почувствовала на себе тяжелый взгляд. Скорей всего, они удивленны тем, что я сейчас выгляжу именно так. - Товарищ майор. — Начала я. — Я и сам не рад тому, что нас вызывают. — Как будто прочитав мои мысли, произнес он. — Но это наш долг.г. Москва
Главный штаб Армии России
15:32
Всю дорогу до штаба я молча ехала, пристально следя за пейзажами за окном. Деревья так и успевали мелькать перед моими глазами, словно они пытались убежать от нашего быстрого движения. Я ощущала, как яркое солнце яростно припекает мою кожу сквозь стекло автомобиля, даже кондиционер порой не справлялся с этим беспощадным летним зноем. Мои мысли куда-то уносились, словно они были связаны с бесконечными просторами за окном. Бесконечность этих полей, лесов и рек казалась необъятной и уносила меня в свои объятия. Бывало, я на мгновение забывала о цели своего пути, погружаясь в эстетическое наслаждение, которое приносил этот видовой зал. Долгая дорога и безмолвие, которое царило в салоне автомобиля, позволяли мне осмыслить все события и решения, которые привели меня сюда. Я переживала множество эмоций — тревогу, нервозность, но и определенную долю гордости и чувство исполненного долга. Я привыкла к одиночеству и тишине, они были моими верными спутниками в этих долгих поездках к штабу. Все эти мгновения были идеальными для констелляции, в которой я наслаждалась уединением и самой собой. Такие моменты помогали мне предвкушать предстоящую встречу и оценивать свои собственные мысли и решения. Порой череда деревьев казалась бегущей цепью, которая мотивировала меня продолжать движение вперед, не оглядываясь на мимолетные сомнения. В момент, когда штаб был уже почти в пределах видимости, я ощутила сильную неприязнь. Ужасные воспоминания о допросах и попытках выставить меня врагом своей страны. Хер им, всем тем, кто старается свести меня с ума. Никогда не позволю себе стать пешкой в чьих-то играх, особенно когда речь идет о предательстве. Автомобиль медленно остановился. Я первой вышла из машины, оглядываясь по сторонам, мгновенно оценивая потенциальные угрозы. После того как убедилась в отсутствии опасности, следом вышел сам майор. Я не могла не заметить, что его глаза стали столь же холодными, как лед, а губы сжались плотнее, явно выражая его недовольство ситуацией. Шедший впереди Платон Евгеньевич не замечал накативших осуждающих и вдохновленных взглядов окружающих. Было ясно, что его присутствие вызывает дискомфорт и неприятие у многих. Я знала, что многим не приятна и моя личность, и все из-за того, что говорю вечно прямо в лоб не задумываясь о чувствах человека. Да им мне как-то все равно… — О Громов, какими судьбами? — Из неоткуда вышел полковник Соколов. Этот человек вызывал у меня самые негативные эмоции — высокомерный и наглый тип. Еще тот говнюк. Считает себя непобедимым и самым умным военачальником, он продемонстрировал себя как чудик, обладающий странным чувством собственной важности. Один лишь его вид вызывал у меня рвотный рефлекс, особенно если смотреть на его огромную бородавку на правом глазу. Не было ни одного дня, когда он бы не пах дешевым парфюмом, подобие одеколона «Шипр». При виде меня его маленькие глазки забегали по мне, изучая и прицениваясь. Так и хотелось ему втащить в его свинячий пятачок. — Так ты не один? — Продолжил он. — А я думал ей знатно нервы потрепали, чтобы она знатно поджала хвост и убежала в норку. «Ката держи себя в руках» — я пыталась крутить эту фразу у себя в голове, чтобы сейчас не тронуть его. — Лучше бы ты закрыл свой рот, полковник. — Рыкнул Громов. — Не лезь туда, куда тебя не просят. Соколов лишь прищурился, сжав губы и натянуто улыбнувшись. Громов прошел мимо него, задевая нарочно плечом, немного нарушая равновесия этого порося. Я прошла мимо, держа свою осанку и стоя перед всеми военными людьми, которые собрались здесь. В их глазах читался отпечаток службы и опыта, усиленного годами тренировок и боевых действий. Военная атмосфера витала в воздухе. Заняв свои места в зале, мы начали ждать. Громов молчал, лишь постукивал указательным пальцем о подлокотник сидения. Такая обстановка мне совсем не по душе. В помещении царила духота, атмосфера напряженности. Каждый из военных начальников яростно обсуждал какие-то важные дела, время от времени бросая на нас испепеляющие взгляды. Я не могла не почувствовать осуждающие взгляды, судящие и иногда не одобряющие нас. Вокруг царила напряженность и неопределенность, а эта атмосфера словно отразилась на меня, вызывая внутреннее беспокойство. Мое сердце колотилось быстрее обычного, а мысли кружились, пытаясь найти хоть какое-то облегчение в данной ситуации. Стоило зайти начальнику Генерального штаба и Министру обороны, все подорвались на месте, приветствуя их. — Вольно! — Грозным голосом, проговорил Министр обороны, усаживаясь на свое место перед столом. Ох сейчас и начнется вынесения мозга. — И так. Сегодня мы с вами собрались не просто так. Как вам известно, некоторое время назад сбежал террорист Владимир Макаров. За все это время он так и не был найден. У меня вопрос ко всем присутствующим… Вы совсем охренели?! — Тяжелая ладонь стукнула по столу, извергая волны недовольства, которые заполнили пространство вокруг. Атмосфера пропитана напряжением, словно жгучий луч солнца. В помещении настала мертвая тишина, как будто время остановилось, чтобы увидеть и оценить то, что произошло. — Выделяются огромнейшие деньги для того, чтобы обеспечить всех ВАС передовыми технологиями, оружием, да всем чем только можно! Где результат?! Где действия которые были предприняты?! Нам что, не хватило того момента когда взорвали аэропорт и устроили диверсию на стадионе отвлекая нас?! Полковник Астафьев, Вам и вашей группе было поручено здание обыскать все заброшенные заводы и здания Ленинградской области. Где результат? Полковник быстро вскочил с места. — Товарищ Министр обороны, мы выполняем ваше поручение, отрабатывая все возможные варианты места нахождения Владимира Макарова. На данный момент поиск продолжается. — Сколько зданий вы обыскали? — Около тридцати. Министр вспыхнул как спичка. Результат явно его не обрадовал, да и не плохо так разозлил. — Тридцать?! Вы издеваетесь надо мной? Из все присутствующих — ВАШ отряд самый большой!.. Ор продолжался около часа. Я думала засну на этом кресле, пока очередь не дошла до нас. — Майор Громов. — Сухо и довольно строго, сказала Министр. Громов не смешно встал, начав внимательно смотреть на собеседника. — Многие знают, что Владимир Макаров является твоим учеником, над которым ты успешно потерял контроль. Я не собираюсь тебя сейчас спрашивать как так получилось. На данный момент меня интересует то, знаете ли вы его местонахождение или нет. — Товарищ Министр обороны, на сегодняшний день, проходит тщательная работа по поиску Владимира Макарова. Мой отряд днем и ночью находит новые зацепки, о которых я сообщил вам вчера вечером. Наше следующее действие заключается в проведении проверки одной конкретной локации, где предположительно может находиться искомый объект. Мы тщательно изучили информацию и собрали достаточно данных, чтобы сосредоточить наши усилия на этом месте. Это стратегически важный шаг в нашей операции по поиску Владимира, и мы приложим все усилия для его успешной реализации. — Четко и ясно отчеканил Громов. Интересно, я смогу когда-нибудь так четко говорить свою речь? Я почувствовала на себе тяжелый взгляд генерала, от которого хотелось спрятаться. Этот взгляд был наполнен силой, уверенностью и безжалостной решимостью. Начав смотреть ему прямо в глаза и не отводя взгляда, я решила не поддаваться страху, который сжимал мое сердце. Он сидел напротив меня, высокий и могучий, одетый в военную форму, которая подчеркивала его авторитет. Было ясно, что у него не было намерения смягчить свой взгляд или пожалеть меня. Генерал привык командовать, и его жесткий стиль царил вокруг него. Но я не была такой девушкой, чтобы просто подчиниться и сломиться под этим тяжелым взглядом. Я тоже имела свои принципы и цели. Мы продолжали смотреть друг на друга, словно два хищника, готовых к противостоянию. В его глазах я видела волнение, которое скрывалось за маской безразличия. Он понимал, что я не такая, как все. И я решила не дать ему возможности сломить меня. Внезапно, я почувствовала, как генерал начал отступать. Это было маленькой, но важной победой для меня. Я знала, что еще есть долгий путь, чтобы завоевать его уважение и признание. Но первый шаг был сделан.***
Наконец-то, этот мучительный день подходит к концу. Громов встретил старого друга, с которым он шел и разговаривал до самого выхода. Беседа была насыщенной и даже чуть-чуть подняла настроение. Я была уже готова радостно выйти на улицу и отправится до нашего транспорта, но вот полковник Соколов и его солдатик, нас явно поджидали. — Ладно, Женька, как будет свободное время, приезжай! Знай, что «Альфа» тебя всегда ждет в гости. — Похлопав по плечу, сказал полковник Вельский. — Обязательно. — Ответил таким же похрапыванием майор. Оставив нас одних, мы начали смотреть на «друзей». — Что этому придурку нужно? — Спросила я, посмотрев на Громова. — Сейчас и узнаем. Мы подошли ближе. — Видишь, что происходит? А я тогда просил его отдать мне, тогда бы и не было такой свистопляски. — Начал Соколов. — Он не вещь, чтобы отдавать его. — Рыкнул Громов. — Обычные солдаты. А кто они? — Засмеялся полковник. — Смешной ты, майоришка. Всегда удивлялся откуда в тебе столько справедливости и сострадания. Даже твой капитан, обычная баба. Обычная баба? Слова пронеслись в голове, а ладонь сжалась в кулак. Старлей, стоявший за спиной Соколова, усмехнулся, сдерживая смех. — Держи свой язык за зубами, Соколов. — Прорычал Громов. — Так и не можешь успокоиться после того, как мой отряд «Демоны» назвали самым эффективным и лучшим в России. Зависть фраера сгубила? Лучше не зли меня, а особенно капитана… Она от тебя живого места не оставит… — Да? Ну или падет к моим ногам. Удар — неожиданный для всех, особенно для меня. Громов всегда держался до последней капли, пытаясь урегулировать конфликт словесно, но в этот раз все изменилось. Соколов неуклюже рухнул на тротуарную плитку, судорожно держась за нос, с которого струился поток крови. Взгляд его солдата запылал яростью, и он бросился на Громова. Но я была быстрее. Я перехватила его руку, сильно и беспощадно заломив ее за спину. Парень вскрикнул от острой боли, но не сдался. Тогда мне пришлось надавить на руку еще сильнее. Он упал на колени, постанывая и пытаясь сопротивляться. Не было другого выхода, я вытащила пистолет из кобуры и приставила его дуло к голове старлея. Взгляд моих глаз был обреченным и холодным, когда я прорычала ему: — Дернешься, и твои мозги будут украшать эту плитку. Он затаил дыхание, понимая, что в моих словах не было никакой угрозы, а только жестокая реальность. — Воу воу! Брек! Прекратите! К нам начали подходить, пытаясь успокоить обстановку. Да и в тот же момент, боялись ко мне подойти. — Ангст, отпусти его. — Спокойно проговорил Громов, стоя у меня за спиной. Я не охотно отпустила его руку, но и спокойно я не могу дать ему встать. Толкнув его ногой в спину, я повалила его на плитку. Он с грохотом упал на нее, немного шипя. Если бы не Громов и не военные начальники, я бы пристрелила этого урода, и Платон Евгеньевич это прекрасно знал. Внутри кипел адреналин, но я все же постаралась успокоить себя. — Уходим. — Все так же спокойно проговорил майор. Я шла сзади майора. Не спеша, подстраиваясь под его шаг. Солнце немного припекало спину. Мы шли молча, словно взаимно уважая и понимая тишину, которая нас окружала. Эта тишина была глубокой и спокойной, непроницаемой для всех посторонних звуков и разговоров. Мы просто продолжали свой путь, неспешно и независимо, поглощенные собственными мыслями. Усевшись в машину, я тихо вздохнула. Громов посмотрел на меня и завел свой автомобиль. — Заедем в одно место? — Будто спрашивая мое разрешение, произнес Майор. — Хорошо. — Сухо ответила я, на поставленный вопрос. Мы ехали по московским улицам, пытаясь объехать начавшиеся пробки. Это городская суета, меня слегка напрягала, а когда-то я хотела здесь жить. Этот город — живой организм, который никогда не спит, и его сердцебиение часто сбивается в пробках, наслаивающихся одна на другую. Вскоре, мы выехали почти за самый город, но остановились около придорожного бара. Я удивленно вскинула брови, посмотрев на Громова. — Идем. — Сухо сказал Громов, выходя из машины. Я вышла из машины, и пошла за майором. Внутри бара пахло табаком и алкоголем. На нас никто не обратил внимания, хотя зашли люди в погонах. Сев около барной стойки, Громов заказал себе что покрепче. Я с недоумением смотрела на всю картину. — Ката, садись. Поговорить нужно… Я уселась на стул, начав смотреть на Громова. Рюмка с водкой с легкостью коснулась его губ. Прозрачная жидкость успешно попала в рот Громова. Но он не морщится, не проявляет никаких эмоций. Лишь тихий, но протяжный вздох вырывается из его груди, словно добавляя настроения в это загадочное пространство. Взгляд его становится еще более глубоким и мудрым, словно вокруг происходят события, которые простым смертным даже не снились. Он, кажется, входит в специальную сферу, где все его восприятие и ощущения становятся на порядок ярче и осмысленнее. — Я прошу тебя, не перебивать меня и внимательно выслушать. — Он посмотрел на меня. — Это касается Николая. Я молча качнула головой, ожидая его рассказа. — Тогда, в тот день, когда он улетал с нашей первой базы, Николай не смогу поступить иначе. Его прижали «Ультранационалисты», угрожая расправой. Он раздобыл очень интересную информацию. Это были документы о создании ЧВК «Конни» — секретной военной организации, которая преследовала цели, не совпадающие с интересами нашей страны. Николай понимал, что эта информация — золотой ключ к разгадке планов ультранационалистов. Николай рассказал мне в первую очередь о нашей проблеме. Мы провели долгие часы, обдумывая, что можно сделать для обеспечения безопасности вам обоим. В конечном итоге, нам на помощь пришел Прайс. Он предложил нам несколько вариантов действий, каждый из которых был подробно обоснован и проработан. Так потом ты рассказала мне о планах Владимира, и тогда все пазлы в моей голове сошлись. Оказалось, что именно этого приемника они так долго ждали. Меня охватил страх за моих солдат, которые могли погибнуть в любую минуту. Несмотря на все наши предосторожности и стратегии, наша команда постоянно оставалась в зоне риска. Мы должны были быть еще более осторожными и никому не дать возможности остановить нас. Это было как третий акт великой игры, где каждый шаг мог привести к катастрофе или победе. Мы знали, что время идет против нас, и мне оставалось только доверять своей команде и своему инстинкту. Каждое решение, каждая минута могла изменить ход событий и определить исход всей операции. Я понимал, что нам предстоит столкнуться с множеством трудностей и испытаний, но я был готов к этому вызову. Тогда мы приняли решение, что Николай на время присоединиться к ОТГ-141, ничего не сказав тебе. Для того чтобы ты его ненавидела и не пыталась найти. Ты даже не представляешь, как его сердце разрывалось на куски, когда он слышал твой крик в тот день. Я опустила глаза вниз, вспоминая тот день. Ужасный ветер сдувал меня с ног, а холод пронизывал каждую клеточку моего лица. Но ничто не могло остановить меня. Я бежала, спотыкаясь и падая, но всегда вставала обратно на ноги. Мои крики: «Папа!» разносились в ветре, но отклика не было. Время казалось медленным и бессмысленным, секунды сливались вместе, создавая бесконечное море из боли и страха. Мне было страшно, но заложенная внутренняя сила ненавязчиво подсказывала, что я должна идти дальше. Я не могла остановиться, несмотря на боль в простреленной ноге и слезы. Каждый шаг приносил новое испытание, каждое препятствие было лишь блоком, который нужно было преодолеть. И я продолжала идти, со всей своей силой и решимостью. Когда я добежала до вертолетных площадок, сердце у меня билось так громко, что мне казалось, что оно сорвется с места. Вертолет начал подниматься в небо. Я увидела, что рядом с вертолетной площадкой стоял Громов. «Папа, прошу! Не бросай меня!» — закричала я снова, сердце разрываясь на части от отчаяния. Я ринулась вперед, но Громов прижал меня к себе, пряча от ветра, который поднимали винты вертолета. «Не бросай меня», — прошептала я еще раз, смотря в небо. — Ката. — Громов взял мою ладонь в свою. — Николай ни в чем не виноват. Он не хотел, чтобы тебя обидели, а тем более причиняли физическую боль. Он так же как и я, пообещали твоему отцу защищать тебя от этого жесткого мира. Я знаю, ты элитный солдат и мастер своего дела, но твоя защита для меня на первом месте. — Отпустив ладонь, Громов намахнул еще одну стопку. — Товарищ майор, почему вы мне раньше не сказали об этом? Разве я не поняла бы? — У тебя вспыльчивый характер, Каталея. Ты то тогда его была готова убить, когда узнала что он теперь с ОТГ-141. И в правду. Тогда я хотела собственноручно прикончить Николая за предательство. Выискивала любую возможность встретится с ОТГ. Громов продолжал выпивать рюмку за рюмкой, пока совсем не стал хорош. Я оплатила счет и подхватив Громова под плече повела его к машине. Пить два дня подряд не похоже на него. Он еле как перебирал ноги. Затолкнув его в машину на заднее сиденье, я забрала ключ от машины. Он что-то бормотал себе под нос, пока засыпал. Благо водить машины я умею с шестнадцати лет. Сев за водительское сидение, я нажала на кнопку старт. Машина ожила включая все свои приборы. Пристегнув ремень, я медленно нажала на педаль газа, приведя автомобиль в движение.30 км до Базы «АД»
22:57
На трассе я ехала с огромной скоростью, тихо слушая музыку, которая была мне по душе. С головы все не вылазил разговор с Платоном Евгеньевичем. «Николай не смогу поступить иначе», крутилось у меня в голове. Но разве за столько времени, нельзя было связаться со мной? Нет. Ничего не могу понять. Ведь у нас было столько времени, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Но что-то пошло не так. Осталось ехать совсем чуть-чуть. Я успела позвонить и предупредить Беса и Вольта, чтобы они нас встретили. Завернув с дороги с трассы, я поехала вглубь леса, сквозь густую грозную зелень деревьев. В ночном лесу было настолько неуютно, что ни одна ночная прогулка не могла сравниться с этой. Пение ночных птиц, пронизывающее тишину и наполняющее воздух загадочными звуками, могло навести жути даже на самого смелого путешественника. А угуканье сов, словно призывающее к неизвестным мирам, создавало ощущение, будто ночь хранит множество тайн и загадок. Порой дикие животные, выскакивая неожиданно из густых кустов, пугали до коликов в самом сердце. Напряженное ожидание момента, когда рядом промчится лесной обитатель, приготовленный постороннюю встречу, заставляло кожу моментально озаряться мелкими мурашками. Но ужас и трепет, которые охватывали меня в такие мгновения, усиливали лишь чувство живого присутствия в безжизненном мраке. Лес приобретал новые оттенки и звуки, пробуждая чувства и воображение. Каждый шорох, каждый звук становились свидетельством таинственного напряжения. Этот ночной лес был не только источником вдохновения, но и испытанием для души. Вскоре, я увидела базу. Вскоре я увидела базу, и ворота начали медленно открываться, приглашая меня домой. На парковке уже стояли парни, которые скрестив руки на груди, разговаривали друг с другом. Подъехав к ним, я вышла из машины. Каждый из них крепко меня обнял. Эти парни были моей второй семьей, надежными и верными друзьями, которым я могла доверять всю жизнь. Они всегда были рядом, готовые протянуть руку помощи и поддержать в самые сложные моменты. Такое было наше общение — слова были не нужны, чтобы понять друг друга. Мы читали мысли, знаки, жесты, и наше общение было неподдельным и глубоким. Именно поэтому каждый из них крепко меня обнимал — это был наш способ выразить наши чувства, без лишних слов. Эти парни были моей непреходящей вдохновляющей силой, которая подбадривала меня, когда я чувствовала усталость или неуверенность. Они были якорем, который держал меня и помогал мне сохранять веру в себя и в то, что все возможно. — И с чего это он решил выпить? — Спросил Назир, открывая заднюю дверь. — Сама сначала не поняла. Повез меня в бар. А там уже под алкоголь рассказал мне кое-что интересное… — Ответила я. — Расскажешь? — Спросил Бес, надевая фуражку майора. — Не сегодня. Возможно завтра. — Поправляя пилотку, произнесла я, параллельно смотря в сторону казармы, где обитали ОТГ. — Отнесите его к себе, уложите на кровать. А дальше он сам справится. — Хорошо. А ты куда? — Спросил Назир, видя как я пошла к ОТГ. — На серьезный разговор. Звук каблуков разносился по полу-спящей базе. Свет в здании горел, возможно не спят. Зайдя внутрь здания, я услышала разговоры на английском и смех. Я медленно вошла к ребятам, они сидели полукругом. Кто-то на полу, кто-то на кровати, но увидев меня они замолчали, внимательно смотря на меня. Мой взгляд упал на Николая, который встал с кровати, держа в руках кружку то-ли с чаем то-ли с чем по крепче. — Поговорим? — Спокойно и с неким волнением, спросила я на русском. Николай качнул головой и поставил кружку на тумбу. — Доброй ночи. — Уже на английском произнесла я, уходя на улицу. Николай шел сзади. На улице мы поравнялись. Встав напротив друг друга, я начала смотреть на дядю Колю. Возникла странная напряженность в воздухе, когда мы встали напротив друг друга. Я устремил взгляд своих глаз на дядю Колю, пытаясь проникнуть в его суть, разгадать его мысли. — Почему?.. — Начала я. — Почему я все узнаю от Громова, но не от тебя?.. Николай тяжело вздохнул, он будто подбирал слова для разговора. — Так было нужно. Я хотел защитить тебя. — Он произнес это со слабой улыбкой. — И какой ценной? Он молчал, не зная что сказать. — Уехал, ничего не сказав, не объяснив. Разве я бы не поняла? — Я прикусила губу, и начала часто моргать, чтобы не заплакать. — Самые близкие люди на тот момент бросили меня на произвол судьбы! Я осталась одна… Морально умирая. Но знаешь в чем прикол? Я солдат, тем более командир отряда, который должен нести полную ответственность за свою команду. Мне нельзя было раскисать и опускать руки. Первое время я хотела тебя убить за то, что так поступил со мной, но Громов каждый раз разговаривал со мной, вбивал в мою голову что этого не нужно сделать, это только усугубить ситуацию… — Ката. Я знаю, что поступил как самый последний кретин. На тот момент ничего лучшего мы не придумали за эти три часа. Нужно было действовать быстро. Мое сердце разрывалось, когда мне нужно было уехать. Я каждый раз корил себя за то, что не был с тобой в эти сложные дни в твоей жизни. Я плохой дядя, что там крестный папа… Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения. По щекам предательски потекли слезы, показывая мою слабость перед этой ситуацией. Каждая слеза, блистая на моих щеках, была свидетельством эмоциональной боли, которую я проглатывала, но которую не могла выразить словами. Сильные эмоции захлестнули меня, словно буран, и подобно пыльной вихревой туче, проникли в каждую клеточку моего тела. Я была не в состоянии скрыть свою слабость, она проявлялась ярко и открыто, словно огромный ярлык на моей душе. Моя боль растворялась в суровой тишине ночи, в которую утопал мир вокруг. — Ох, мой ангелочек… — Он не долго думая, прижал меня к себе, крепко обнимая меня. Я уткнулась в его грудь, как маленький ребенок. Его крепкие руки окутали меня, словно прикосновение ангела, и я на миг забыла о всем: о преградах, заботах и страхах. Дядя Коля продолжал гладить мою спинку и волосы, словно волшебными движениями, усыпляющими заботой и любовью. Иногда его руки целовали мою макушку и покачивали из стороны в сторону, словно даря мне нежность самого ласкового ветерка. — Теперь, я рядом. И я никому не позволю тебя обидеть. — Я так скучала по тебе… — Всхлипывая шептала я. Мне все равно, если это увидят, мне все равно, что подумают, что я слабая. Сейчас у меня нет сил обращать внимание на такие мелочи. Единственный родной человек, который остался у меня в этом мире, сейчас рядом со мной. Мой родной дядя. Мой папа.