Природа всегда возьмёт своё. ©Уильям Шекспир __________________________________
Минхо поставил на стол четыре чашки с дымящимся кофе и скосил глаза на задумчивого мужа. Хёнджин сегодня был особенно тихим, что заставило альфу слегка напрячься и обеспокоиться его самочувствием. Джисон, глядя на Минхо, рассматривающего омегу, сжал челюсти и отвернулся, смотря в панорамное окно, за которым стоял Сынмин, выпуская клубы дыма в небо. Омега думал о том, почему он вдруг снова начал курить, спустя два года после того, как бросил. Может, на работе проблемы? Хёнджин обхватил чашку пальцами, звякнув кольцом об стекло. Джисон с трудом сохранил спокойствие на своем лице, смотря на тонкие пальцы омеги. Хёнджин, сверля его взглядом, вопросительно выгнул бровь. «Стервозный омега» — Пронеслось в головах двух омег. «Что-то не так» — Подумал Минхо, но от мысли отмахнулся. Скорее всего у кого-то из омег скоро течка и они, лучше чувствуя друг друга, бесятся.________
Сынмин, смотря сквозь часто растущие ели, всё ещё видел огромный сугроб, в котором Хёнджин на крохотные полчаса снова стал собой, перестал прятаться в своей толстой скорлупе и позволил своему омеге прикоснуться к альфе. Хоть на чуть-чуть. Определённо, это будет одним из лучших воспоминаний. Он всё ещё чувствовал омежьи губы с привкусом винограда и снега. Холодные пальцы, перебирающие волосы, дрожащие руки, цепляющиеся за одежду, быстро остывающие слёзы и соль. Правда, не морскую... Альфа пообещал себе, что любой ценой отвезёт его на море и снова дождётся кровавого заката, чтобы поцеловать. Как тогда, вечером, 27 июля, семь лет назад.________
Хёнджин повернулся на звук открывшейся двери и, увидев Сынмина, вернулся к созерцанию остывающего в чашке кофе. Минхо был полностью погружен в свои мысли. Кажется, Джисон тоже.________
Минхо, достав из почтового ящика конверт, зашёл в лифт, рассматривая со всех сторон чёрную дорогую бумагу с золотыми вензелями по углам. Как оказалось, это приглашение в ресторан на годовщину свадьбы Сынмина и Джисона. Джисона альфа не видел уже год с момента той самой свадьбы, и, если признаться, даже в тот вечер он его не рассматривал, так как был занят мужем и попытками успокоить плачущего в коридоре от счастья омегу. Улыбнувшись, альфа зашёл в квартиру, где его встретили долгими объятиями и поцелуем. Хёнджин, увидев конверт, немного удивился, а потом, прочитав содержимое, как-то сконфузился и, странно улыбнувшись, вернулся к приготовлению ужина. Следующие три дня всё было хорошо, прекрасно. Как всегда. А потом Минхо, зайдя в зал ресторана, увидел миниатюрного омегу в облегающем чёрном костюме. Джисон о чём-то болтал с мужем и так красиво улыбался, что альфа подумал, что сходит с ума от самой лучшей в мире галлюцинации. Хёнджин — Минхо не заметил — в это время смотрел на Сынмина. Смотрел и чувствовал, как от его улыбки крошится сердце, которое он склеивал почти два года, собирая из крошки и пыли. Джисон, краем глаза заметив движение, повернулся и такой же улыбкой встретил гостей. Минхо улыбнулся в ответ, наверное, впервые так тепло и ярко, пожимая хрупкую омежью руку. Вскоре зал забился гостями и парочки разошлись. Минхо, отпустив Хёнджина к знакомому омеге, приметил в толпе Джисона и снова улыбнулся, отвечая на чужую улыбку. Что-то в нём притягивало. Альфа почувствовал, что с волком что-то происходит и, чисто из любопытства, подошёл, отмечая, как волк странно оживает с каждым шагом. Джисон, глядя на уверенную походку альфы, чуть не сорвался на писк, почувствовав изменения где-то глубоко внутри. Что-то не так. Он огляделся по сторонам, но Сынмина нигде не было. Внутренний омега взорвался подобно вулкану, уловив тонкую морскую соль, и Джисон, не справившись, принял предложение прогуляться до барной стойки, где они просидели ещё полчаса, знакомясь, общаясь. С Минхо всё было по-другому. С ним было так легко, что омега даже не задумывался о том, что сказать, сделать, как правильнее выразить мысль. Альфа всё понимал без слов. Не то, чтобы Сынмин был плохим. Как раз наоборот. Сынмин был замечательным альфой и мужем, но Минхо... Джисон даже сейчас не смог бы объяснить. Минхо был лучшим из лучших. Весь вечер, затерявшись в толпе, они провели вместе. Ни Хёнджин, ни Сынмин их на удивление не искали и, кажется, вообще куда-то пропали, но никто об этом не задумался. А Минхо, смотря на милые щёчки и большие глаза омеги, погрузился в странное, но очень приятное чувство. Волк, будто переродившись, сгорел до тла, восстал из пепла и, свернувшись комочком, впервые заурчал. Улавливая в сладкой карамели смущение и страх, Минхо записал чужой номер телефона. По-дружески предложил встретиться завтра и омега согласился.________
Тайные встречи продолжались уже около месяца и, даже сидя на последних рядах в кино, они по-прежнему называли это дружескими посиделками. Ни Сынмин, ни Хёнджин не задавали вопросов касаемо задержек на работе, а признаться они не могли. Как объяснить мужу, что ты встречаешься с омегой/альфой после работы, потому что иначе внутренний зверь не успокоится? Они не поймут. Как и не поймут, что чувствуют привязанные не к мужьям омега и альфа.________
Минхо остановился у парковки высокого здания центрального банка. Спустя несколько минут на заднее сиденье забрался немного уставший омега и, почувствовав морскую соль, расслабился и улыбнулся. — Как прошёл день, карамельный? — Спросил альфа, заводя двигатель. — Бумажки, крики, недовольный клиент, снова крики и бумажки. — Протянул Джисон и, пискнув от счастья, принял шоколадку с лесными орехами. — Надеюсь, это поднимет тебе настроение. — Улыбаясь, ответил Хо и посмотрел на него через зеркало заднего вида. Джисон ещё не знал, но Минхо догадывался о том, что это притяжение появилось и с каждым днём растёт не просто так. А потом, когда они в очередной раз смотрели фильм, он почувствовал чужую грусть и всё понял. Только в отличии от радостного волка, испугался, расстроился и неожиданно для омеги, уехал домой раньше обычного. Хёнджин, встречая слишком ласкового мужа, даже и подумать не мог, в чём причина такого поведения.________
Джисон не виделся с Минхо уже месяц, тот очень редко отвечал на сообщения и как-то сухо. Не интересовался его жизнью и работой, не встречал и не забирал, не звонил и, казалось, вообще исчез, оставив от себя только жалкую копию в виртуальном мире. Джисон невероятно тосковал по запаху морской соли и всё больше закрывался в себе. Это состояние заставляло мужа беспокоиться, а Джисон начинал медленно себя ненавидеть, осознав, что его тянет к чужому альфе. К чужому мужу. К лучшему другу Сынмина. Как так получилось? Почему? Внутренний омега выл и истерично требовал альфу, но Джисон, поняв, что так нельзя, перестал писать Минхо совсем. Это не помогло. Минхо, не получая привычное «Доброе утро. Проснулся? Как спалось?», ходил каким-то потерянным. Хёнджин пытался выяснить причину, но Минхо, вместо того, чтобы признаться, свалил всё на работу и сложный проект. Хёнджин не отмахнулся, а ещё больше стал поддерживать, всегда был рядом, старался отвлечь вечером, приготовить вкусный ужин, поискать интересный фильм, сделать массаж и многое другое. По началу это помогало, но всё равно альфа не чувствовал уже прежнего трепета от каждого поцелуя, касания и объятий. Будто Хёнджин его перестал интересовать, но какая-то часть Минхо тянулась к нему и всё ещё любила. Любил Минхо, но не волк. Вопрос с меткой снова отложился на неопределенный срок. Хёнджин каждую течку подставлял шею, но волк просто отказывался выпускать клыки и кусать омегу. Хёнджин говорил, что всё в порядке, а стоя под горячими струями воды, тихо плакал, не понимая, почему волк его не принимает. Минхо знал. И от этого становилось ещё хуже. Он не хотел так. Ему было жалко Хёнджина и плохо от того, что он всё ещё не может признаться. Он не хотел расстраивать омегу и очень надеялся, что однажды, волк, не получив желаемого, забудет и примет Хёнджина. Минхо очень хотел сохранить тёплую связь с мужем, но волку это больше было не нужно. Альфа с каждым днём ненавидел себя всё больше, когда шептал омеге о любви и чувствовал злость волка. Глядя на то, как улыбается Хёнджин, Минхо таял, как пломбир под солнцем и совсем не хотел терять такого милого, заботливого и любящего омегу. Омегу, который, несмотря на любовь к другому волку, выбрал его. Минхо знал об этом, хоть и молчал, никак не комментируя долгие взгляды Сынмина и Хёнджина, то, как они едва заметно принюхивались друг к другу, сидели как можно ближе, но всё же слишком далеко для того, чтобы возникли подозрения. Ли видел, как тянется омега к волку и, оказавшись в такой же ситуации, начал его понимать. Понимать, как тяжело себя контролировать в присутствии истинного. Как тяжело сопротивляться желанию целовать другого. В какой-то момент Минхо сравнил это с раздвоением личности. Волк - одна личность, Минхо - другая. Один любит Хёнджина, другой - Джисона. Это сводило с ума. Не сказав ни слова, Минхо записался к психотерапевту и, отлучаясь с работы два раза в неделю, ходил на "разговоры". Альфа-врач посоветовал поддерживать общение с истинным, но не переходя грань дружеских отношений. Прописал слабые подавители и пожелал всего хорошего. А потом Хёнджин, смущаясь и улыбаясь, показал тест с двумя полосками. Минхо очень много плакал, сжимая в объятиях такого любимого, но всё ещё не принятого омегу. Он был так рад, но вместе с тем на душе было так горько, что волк не признает ни омегу, ни появившиеся отголоски спелой пшеницы в его запахе. Минхо почти буквально разрывался на части, любя беременного мужа и... Встречаясь с истинным.________
Джисон возвращался домой за полчаса до Сынмина и успевал сходить в душ, где, смывая с себя морскую соль, горько плакал, жалея мужа и ненавидя себя. Сынмин, видя закрывшегося в себе омегу, старался вытащить из него хоть какой-то ответ, но ничего не получалось. Джисон боялся сказать, что встретил истинного. Боялся сказать, что это его лучший друг. Боялся разрушить не только свою семью, но и чужую. Но внутреннему омеге было всё равно. Он хотел альфу, а подробности его не волновали. Сидя за ужином, они тихо обсуждали просмотренный только что фильм. Сынмин, извинившись, отвлёкся на сообщение, пока Джисон встал, чтобы налить чай и, естественно, не видел отражение боли в глазах мужа. — Хёнджин.. ждёт щенка. — С небольшой паузой сообщил Сынмин и, поздравив альфу, с не читаемым лицом вернулся к ужину. Джисон в ту ночь не спал, отвернувшись от мужа в другую сторону. Как и Сынмин. Омега смотрел в стену. Альфа в окно. Каждый думал о своём, испытывая одинаковую, сжигающую костром душу боль.________
— Я хочу пометить тебя. — Тихо сказал Сынмин в один из вечеров за просмотром фильма. Джисон подавился газировкой и, откашлявшись, перевёл растерянный взгляд на мужа, не зная, что сказать. — Ты не хочешь? — Ещё тише уточнил альфа, не смотря на него. — Я... Не знаю... Ты серьёзно?... Это так неожиданно... В смысле, мы никогда не обсуждали это и... — Всё в порядке, хомячок. Я подожду, пока ты будешь готов. — Мягко прервал его Сынмин, погладив по руке. «Почему он не хочет?...»________
— Пометь меня, пожалуйста... — Почти умоляя попросил Хёнджин. — Хённ-и... — Неужели тебе всё равно на то, что у нас будет щенок? Тебя даже это не заставит? — Слёзно добавил омега, положив руку на почти незаметный живот. — Ты же знаешь... Я хочу, но... — Перестань. Ладно, забей. Всё в порядке. Сделаем вид, что этого разговора не было. — Прервал его Хёнджин и, хлопнув дверью, ушёл из дома, заливаясь слезами. Надежда на то, что метка точно поможет ему забыть альфу, окончательно разрушилась. Хёнджин, гуляя по парку, почти не плакал, находясь в состоянии какого-то транса, когда в голове нет ни одной мысли. В таком же трансе он находился, увидев ночью на матрасе расползающиеся под ним большое чёрное пятно, при включенном свете оказавшееся кровью.______
Джисон, глядя на бледного омегу, вдвойне винил себя во всём происходящем. Хёнджин, потерявший щенка, выглядел, как стандартный пациент психушки, накачанный транквилизаторами. Омегу даже не злил Минхо, обнимающий и жалеющий Хёнджина, но отражение боли в глазах Сынмина его почему-то чуть-чуть задело. Альфа не винил Минхо, он винил себя. Если бы он тогда подошёл, если бы признался, сейчас, возможно, всё было бы по-другому. Его Хёнджин не лежал бы на больничной койке, цветом кожи сливаясь с интерьером и роняя беззвучные неконтролируемые слёзы, едва моргая краснющими глазами.________
Джисон, провожая Сынмина в командировку, нервничал и загонялся настолько, насколько вообще возможно. Альфа, подарив самый нежный, наполненный самыми прекрасными чувствами секс, уехал, пообещав что-нибудь привезти. За окном сыпалась жёлтая листва, омега, нервно кусая губы, писал ответ. 12:49 Джисон Ты же понимаешь, что так нельзя. Это не выход. Мы должны что-то придумать, но НЕ ЭТО. После того поцелуя я понял, что это как-то даже аморально. Извини, Минхо, это неправильно.12:52
Минхо
Я не могу так.
Ты тоже это чувствуешь!
Я люблю Хёнджина, ты любишь Сынмина, но мы не виноваты в том, что мой волк выбрал твоего омегу и наоборот.
Что ещё ты предлагаешь делать?
12:54 Джисон Давай закончим это. Пока не поздно.12:55
Минхо
Мы не сможем и ты прекрасно это знаешь.
12:56 Джисон Попробуем. Не создавать же нам шведскую семью, боже мой. Следующие три дня Минхо не писал. Как и Джисон. Но оба, заходя в сеть, видели мерцающие значки онлайна около фотографии друг друга и, борясь с желанием, выходили из сети. Чтобы через несколько минут снова зайти.________
Минхо, смотря в большие омежьи глаза, изредка прикасался к слегка дрожащим губам своими, чувствуя радость волка и собственную боль. Джисон, роняя крупные слёзы, закрыл глаза и, почти не дыша, так же целовал в ответ, сжимая ткань чужого пиджака. — Омега... — Сквозь слёзы прошептал Минхо и ткнулся в чужую шею носом, вдыхая карамель и прижимая его к себе. Джисон, до боли кусая губы, молча обнимал в ответ, мелко дрожа от взрывающихся внутри эмоций. Минхо, оставив короткий поцелуй на шее, ткнулся в запаховую железу, вдыхая запах и, поднявшись, тихо спросил: — Почему он тебя не пометил?... — Я не смог... Омега не позволяет. Это помогло бы мне забыть тебя... Но я не решился. Я не знаю, что мне делать... Минхо понимающе кивнул, точно зная, какие качели устраивает каждый день внутренний зверь. — Нам нужно рассказать.— Помолчав, сказал Джисон. — Я не хочу бросать Хёнджина. Ему сейчас и так тяжело... — Почему? Что-то случилось? Минхо, пряча лицо, качнул головой. — Расскажи. — Шёпотом попросил омега, чувствуя его эмоции. — Пожалуйста. — На прошлой неделе у него снова случился выкидыш. — Едва слышно прошептал альфа. — Не рассказывай Сынмину. Джисон, закусив губу, не верящим взглядом посмотрел на Минхо, который, казалось, держался из последних сил и, спрятав лицо в ладонях, беззвучно заплакал.________
До приезда Сынмина оставалось три дня. Ровно столько же, сколько Минхо приезжает в их загородный дом, чтобы угомонить волка, рвущегося к омеге. Джисон плакал чуть меньше, целуя альфу и впервые позволяя чужим пальцам забраться под одежду. Альфа глухо зарычал. Омега призывно заскулил и Джисон, стерев слёзы, откинул голову, позволяя влажно целовать шею. Длинные пальцы, очертив тазовые косточки, неуверенно поднялись выше и замерли, мягко сжав тонкую талию. Минхо всё ещё сопротивлялся. Перед глазами стоял Хёнджин. Уютный, домашний, такой красивый и милый. Заплаканный, потерянный, исхудавший, бледный, с кругами под глазами. Прервавшись, альфа уткнулся в сгиб шеи и, вдохнув сладкую карамель с тонкими нотками возбуждения, прикусил кожу в районе места для метки. Джисон заскулил громче, сжимая пальцами его предплечье и плечо. Волк, среагировав, вырвался на свободу, грубо припечатывая омегу к стене и набрасываясь на него с обжигающими поцелуями. Стаскивая одежду с альфы, Джисон, казалось, потерял связь с реальностью и действовал чисто на инстинктах. В голове кроме кричащего желания не осталось ничего, будто у него снова течка и единственное место, которым он соображает — мокрая задница, текущая от одного вида такого альфы, не говоря уже о руках, сжимающих под рёбрами и направляющих омегу в спальню. Джисон, выгибаясь, с прерывистым вдохом принял альфу на всю длину, срываясь на протяжный скулёж на выдохе. Минхо, зарычав, медленно качнулся, покусывая омежью шею и контролируя длинные клыки, чтобы случайно не укусить или не оставить царапину. Джисон от этих укусов чуть ли не задыхался, сильно сжимая в себе альфу и подаваясь навстречу бёдрами. Близость с истинным окончательно сорвала крышу обоим. Это совсем не то, что чувствовал каждый из них до этого со своим мужем. Сейчас, инстинктивно подставляя шею, Джисон впервые так громко скулил и стонал. Минхо, размеренными толчками вбивая его в постель, впервые чувствовал, такого мокрого, не течного омегу. Чувствовал их связь и то, как волк рассыпался пеплом, наслаждаясь омегой. Чувствовал нестерпимое желание укусить и сделать своим, утробным рычанием показывая, как ему не нравится запах чужого альфы на территории омеги. Волк хотел чувствовать здесь только свой и его. Желательно смешанный. Сладкая карамель и морская соль. Идеальное сочетание. Джисон, ткнувшись лицом в его шею, впился короткими ногтями в напряжённые мышцы спины и, не оставляя следов, так же укусил чужую шею, почувствовав в ответ особенно глубокий толчок, выбивший из него весь воздух. — Мой омега. — Низко прорычал Минхо, вылизывая место метки на изящной шее. — Альфа... Мой альфа. — Заскулил Джисон, цепляясь за его плечи.________
Минхо, сидя в машине, курил вторую сигарету подряд, смотря на дрожащие руки, стряхивающие пепел прямо на брюки и ищущие аптеку, в которой сильнодействующие подавители продали бы без рецепта. Сладкая карамель, от которой хотелось одновременно и урчать, и с крыши прыгнуть, будто въелась под кожу. Минхо, с грохотом бросив телефон на приборную панель, откинулся назад и, закрыв глаза, закусил губу, сдерживая слёзы и снова думая о ждущем его дома омеге. Омеге, которого он так любил. Омеге, которому только что изменил.________
Джисон, накрывая на стол, слушал рассказ мужа о командировке и никак не мог налюбоваться золотой цепочкой с красным камнем в виде маленького сердечка, хоть ему такое обычно и не нравилось. — Я очень скучал... — Прошептал альфа, касаясь губами его шеи, и обвил руки вокруг талии. Омега, откинув голову, положил руки на его предплечья и шумно выдохнул, упираясь ягодицами в твёрдый пах мужа. Сынмин медленно скользнул руками вниз, очерчивая изящный силуэт и накрывая ладонью омежий член, быстро реагирующий на касания. — Сынмин... Я... Так люблю тебя... — Прошептал Джисон, кусая губы, и зажмурился, сдерживая предательские слёзы. Такие же, как он сам. Лёжа в постели, на тёплой груди альфы, Джисон смотрел в одну точку перед собой, стараясь не сойти с ума. Внутренний омега был крайне недоволен, а Джисон, пытавшийся его заткнуть, целовал мужа, отгоняя мысли о том, какой он грязный, мерзкий, отвратительный и самый ужасный в мире омега, не достойный даже просто жить, не то, чтобы быть кем-то любимым. Тем более таким замечательным альфой, как Сынмин. Сынмин, целуя пушистую макушку, прижимал хрупкое тело к себе, вдыхая сладкую карамель, ненадолго смешавшуюся с корицей. Так вкусно. По-родному. «Но не так, как с пионом...»________
На этих же выходных они встретились в загородном доме. Хёнджин, хоть и не выглядел таким бледным, всё равно привлекал внимание Сынмина. Он был тихим, неразговорчивым, замкнутым и потерянным. Будто находился не здесь. А Сынмину оставалось только гадать о причинах, ведь он всё ещё ничего не знал. Джисон пообещал и сдержал обещание, оставив Сынмина вне ведении о его втором выкидыше. Может, оно и к лучшему. Хёнджин, съев всего два кусочка шашлыка, закинул в рот несколько овощей и, поблагодарив за ужин, ушёл в гостевую комнату, где, достав из дорожной сумки маленькую бутылочку коньяка, заперся в ванной. Если бы кто-то из них знал, как рвался за ним волк Сынмина... Альфа, хоть и не знал, так же страдал. Вместе с ним. Чувствовал его настроение, боль, но не мог ни спросить, ни пойти за ним. Часто смотрящий на него Минхо точно задался бы вопросом, а Сынмин очень не хотел, чтобы из-за его долбанной любви волка у Хёнджина прибавилось проблем. Омега, закрывшись в ванной, в несколько глотков опустошил бутылочку и включил горячую воду, влил в ванну обильное количество пены. Накрыв бутылочку грязной одеждой, он приготовил чистую и лёг в ванну, тут же с головой погружаясь под воду, смывающую горькие слёзы и едва ощутимый после коротких объятий запах корицы. Такой родной, любимый. И такой запретный.