ДЖЕК
Три года старшей школы — вечные драки, кровь, ушибы, удары в челюсть, разбитые губы и синяки под глазами. Постоянные ссоры, унылые оскорбления, обидные до глубины души, и всё ради одного. Грубые рваные движения в попытках освободиться, растянутые футболки и ноющие мышцы рук; кривые победные ухмылки, светлые пряди чужих волос перед глазами, ссыпающиеся на лицо врага. — Что, Джеки, всё? Хочешь попросить прощения? — запыхавшись спрашивает одноклассник, занося ещё раз кулак. Именно сегодня всё и закончится. В этот вечер. Перед глазами Джека Мерсера, рослого и стройного, но недостаточно сильного для продолжения драки из-за выпитого алкоголя, мелькают огоньки из-под дверей спортзала. Там сейчас Мэридит в васильковом платье получает, наверное, корону «Королевы выпускного». Чёрная рубашка Мерсера измазана кровью, но не только его — над ним всё ещё нависает кулак Джона Бригхэма, ровесника, влюбленного в Мэридит... Тоже. — Мне не за что извиняться, — с болью хрипит Мерсер. Ему кажется, что ещё несколько секунд — и его снова ударят. Но и он не промах: рассёк Бригхэму кожу на скуле, ударил его затылком об угол, но без последствий. Повезло. Драка была не долгой, но забрала все возможные силы. Во рту расползался кровавый привкус проигрыша, но значения уже ничего не имело — это последний день, когда они видятся. Финальный штрих перед тем, как навсегда разойтись. Да, Джеку нравится Мэридит. Она постоянно рядом, они друг другу помогают с химией и физикой — двумя самыми противоречивыми предметами в классе, и эта близость начала превращаться во взаимную симпатию пару лет назад. Это злило Джонни, ведь он тоже положил глаз на брюнетку Мэрри — весёлую хохотушку, низенькую и фигуристую не по годам. Такова была жизнь парней. Парни бьют друг-друга за девчонок. Получают синяки, перематывают пластырями разбитую кожу, обмывают раны отцовским алкоголем. — Извиняйся, — ещё раз на выдохе просит Джонни. Он выглядит злобным, будто Мерсер что-то забрал у него. Забрал не своё, — Извиняйся и я отпущу! — Да за что? — уже воет Джек, сплёвывая слюну, смешанную с кровью, — Я уеду из этого сраного города и забирай себе свою чёртову Мэрри! Бригхэм задержал дыхание и ударил. Не Джека, а кафель справа от него, но удар этот рассёк ему кожу сразу на нескольких костяшках. — Блять! — он зарычал, подскакивая на ноги, а затем едва удержался, чтобы не врезать во что-то ещё, — Вот и проваливай, Мерсер! Катись к чёрту отсюда, чтобы... Всё дело было в Мэрри. Всё дело всегда было в Мэрри — красавице в васильковом платье. Она любит этот цвет больше любого другого, а Джонни, видимо, любит её. А Джек Мерсер любит зелёный. Всегда, наверное, любил.*** ДЖОН
Пробка становится пыткой именно тогда, когда сзади сигналят. Когда какая-то мразота, решившая, что она — пуп земли, решает просто взять и надавить на грёбанную кнопку на руле. — Ты что, одна стоишь? — мужчина высовывает руку и показывает средний палец. Ему на сегодня уже достаточно нервов — осталось лишь пара миль до поворота на забытый давно городок. Ответа, разумеется, не последовало: да и кто ответит человеку на дорогущем «лексусе», который, к тому же, ещё с Вашингтонскими номерами? Да чхать им всем на его номера. И ему — тоже, кстати. Он ненавидит место, в которое едет, и делает это искренне, без сожаления. Телефон звонит, и приходится отвечать на громкой связи. Встроенный монитор перехватывает вызов — теперь можно говорить. Звонит Мэрри. — Ты где? — спрашивает строго, а на фоне слышен целый набор голосов. Подготовка уже в самом разгаре — ещё немного, и, наверное, он перестанет улавливать в этом потоке голос девушки. — На повороте. Почему не на Гавайях? Зачем в этой глуши? — Потому, что я люблю это место! Здесь моя семья, Джонни. Не хочешь — не приезжай. — Боже, да я уже в дороге! Какая-то сука впечаталась в задницу другому придурку — и мы стоим уже минут сорок! — Ладно, дорогой, расслабься. Я всё равно тебя жду. Мне важно тебя видеть. Да-да-да. Никуда он не денется, да и подарок, занявший заднюю часть машины, девать некуда. Ему не нужна эта картина, а ещё — неудобно в рубашке, пусть верхние пуговицы уже и расстегнуты. Новая стрижка кажется какой-то предательски неправильной, золотистые выцветшие пряди спадают на лоб, и их вечно приходится поправлять, отпуская руль. Давно ли он держит его обеими руками? Пробка двигается медленно, и Бригхэм хочет отбивать по поверхности целые барабанные партии: он нервничает, кусает губы и кривится. Он в тайне мечтает о том, чтобы свадьба сорвалась и всё покатилось к чертям — любит уж он это выражение. А ещё, чтобы кто-нибудь из гостей не приехал. Кто-нибудь по имени Джек Мерсер. И он знает, что Джек там будет. Он видел весь список, который высылала ему Мэридит перед тем, как согласовать посадку за столами. Джон замечает, как глаза от злости, переполняющей его всё утро, начинают слезиться. Хочет ударить что-нибудь, да посильнее, выместить давнюю обиду за всё. За всё, чёрт, что с ним происходит до сих пор! Но не может. Сзади снова сигналят. Он вытирает лицо, громко выругавшись, а затем наконец-то видит, как пробка медленно разъезжается.***
ДЖЕК
Минут как пятнадцать Джек Мерсер сидит в гостиной на пустом диване и смотрит в бокал с шампанским. В нём пляшут, как и полагается, крохотные пузырьки, взрываются и поднимают искрящиеся потоки. Пить хочется, и хочется пить много — сегодняшний день настолько же важный, насколько и пугающий. Коробка с подарком уже там, где и должна быть, а невеста с женихом — на втором этаже. Оттуда звучит смех, переговоры, шутки и приглушенный шёпот порой — когда кто-то проходит по коридору вблизи лестницы. Ещё пару недель назад Джек получил сообщение на почту от Мэрри: в нём была электронная открытка и приглашение на свадьбу — она женится на солдате, которого встретила на флоте в Луизиане, и теперь они решили пожениться. Солдата звали Фред — приятный и грозный с виду мужчина, но достаточно весёлый и расслабленный при близком общении — такой ей и был нужен. И вот, сидя в шёлковой синей рубашке посреди пустой гостиной, Мерсер смотрел в стакан. Он тоже видел список гостей, а надежды «не пересечься» таяли всё сильнее и сильнее. На лбу, словно напоминая о прошлом, кольнул старый шрам — тонкая полоска от линии роста волос до середины лба. Джек закончил школу семнадцать лет назад, и всё это время он общался с Мэрри: она поступила в Миссисипи, уехала туда, а затем, отработав почти всё это время, вернулась на родину из Луизианы — уже помолвленная. Их письма были пусть и редкими, но полноценными: Джек за это время успел отслужить пару лет в морской пехоте, вернуться, устроиться адвокатом и уйти на отдых — денег было достаточно, чтобы год жить и ничерта не делать. Но Мерсер всё же делал — он писал статьи и рассылал их в газеты штата. Некоторые принимали, а другие он тут же удалял. Всё как-то... Жилось и жилось. С трудом, но продвигалось. И вот, он на свадьбе Мэридит Хьюз — девушки, из-за которой три года старшей школы прошли в кромешной тьме. В аду, который организовали они втроём, сами того не понимая. Джек выпил остатки шампанского залпом. Поправил, глядя в отражение выключенного экрана телефона, чёлку, а затем откинул голову и прикрыл глаза, услышав знакомый голос — он ни за что не перепутал бы его с чьим-либо ещё. «Вот и проваливай, Мерсер! Катись к чёрту отсюда!»***
МЭРРИ.
Приглашая их обоих, Мэридит всё прекрасно понимала: и риски, связанные с этой встречей, могли бы стать решающими в её намерении, но она знала, что всё — не так уж и просто. Она осознавала, что Джек Мерсер и Джон Бригхэм обманывали не только её, но и самих себя — друг друга, если угодно. Пропечатывая в письмах адресатов, когда рассылала их на семьи, она направила письма для мужчин отдельно. Сидя за крохотным рабочим столом почти в двенадцать ночи, она набирала текст на клавиатуре «макбука», надеясь, что получит ответ от обоих: даже если их прощание и вышло таким болезненным, то никто не упустит шанса побыть на её свадьбе. Они все хорошо и тепло общались. С ней, конечно же. Никто из них никогда не любил её. Никто не чувствовал к ней тёплых и романтических эмоций, и всё это, происходящее на выпускном, было лишь прикрытием собственных страхов. Думая об этом, девушка грустно улыбалась: надо же так забить себе голову, чтобы семнадцать лет подряд продолжать воевать на поле, где уже никто не стреляет? — Ты скоро спать, малыш? — Фред показался из-за двери и сонно потёр лицо, — Ты не мешаешь, просто уже пора... Завтра на примерку. — Да, сейчас, ещё пара писем! — улыбнувшись, Мэрри вложила файлы и отправила их раздельно. Странно, как жизнь разыгрывает карты: шестнадцатилетняя Мэридит сразу поняла, что парни воюют не за неё. Что никто на самом деле не хочет быть её кавалером на выпускном, что слова, которые они ей говорили, были адресованы мимо. И если тогда это её веселило и забавляло, то сейчас ей кажется, будто что-то должно произойти. И если это «что-то» будет дракой, то она не вытерпит. Так или иначе — это был важный день, в который никто не посмел бы прервать счастья молодожёнов. Это был день, способный разбить последние оковы, а ещё — помирить два враждующих ветра, никак не желающих угомониться. Оба парня были её друзьями, пусть и думали всё время, что борются за её сердце. Или же... Мэридит потёрла шею и откинулась на спинку стула, с улыбкой, усталой и мягкой, глядя на поступивший почти тут же ответ от Джека Мерсера. «Приеду, Мэрри. Просто посади меня подальше от Джона Бригхэма.»