ДЖЕК.
Всё уже заканчивается. И Джек тоже. Он проходит по террасе, туда-обратно, немного выпивший и желающий закурить, но вокруг — слишком много некурящих. Дождавшись, пока Мэрри появилась рядом, он извиняется, целуя девушку в лоб, и говорит, что выйдет в лес. — Да, конечно! Там как раз есть, где покурить. Мерсер проверяет, на месте ли сигареты с зажигалкой и, обойдя столики и танцующих родственников, пропадает в залитом тёплым светом лампочек лесу. Тропа становится всё шире, а позади слышны эхом шаги. Воздух становится свежее и тяжелее, и наконец, дойдя до тупика, где тропинка заканчивается, Джек выдыхает и закуривает. Он опускает взгляд, глядя на ноги, и старается не думать. Просто ни о чём не думать. — Я хочу поговорить, можно? — перед ним появляется Джон. Он выглядит смятенным, нервным и похоже, что тоже выпившим. Мерсер медленно кивает. Пора. Да, однозначно пора разобраться во всём этом, пусть внутри и разрастается волнение, похожее на обволакивающую глотку микстуру от кашля. — Всё, что было… Было не из-за Мэридит. Это было давно, я знаю, но не могу столько держать в себе. Он шагнул ближе, и выдохнутый Джеком дым врезался, рассыпаясь, в грудь мужчины. — Джек, я хочу извиниться перед тобой. За всё. Но в ответ ничего нет. Мерсер подходит ближе, швыряя бычок в пустую сигаретную пачку и поднимая взгляд на Бригхэма, глядящего неотрывно. Взглядом, полным сожаления и слёз. — Пожалуйста… — он делает выпад, чтобы взять Мерсера за руку, но тот отходит. Джек смотрит в зелёные глаза, чувствуя, как не остаётся сил сопротивляться. Что его подростковая влюбленность вновь роет в нём дыры. — Можно я тебя обниму? — ещё раз спрашивает Джон. — Да. Да… Бригхэм почти кидается на него, хватая в руки, как давно потерянного родственника; ладони жадно сгребают синюю рубашку, соскальзывают по податливой ткани, гладят позвоночник и останавливаются на затылке. Джек выдыхает, сорвано и жалостливо, вжимаясь в объятиях, сильнее и сильнее. Он хочет пропасть из жизни на пару минут. На эти доли секунды, в которых он находится в чужих руках, крепко обнимающих. Он тянет руки в ответ, оставляя их на спине мужчины, будто показывая, что всё хорошо. Были бы у них силы признаться во всём тогда… — Не хочешь сходить со мной в бар в отеле? Там, где я остановился, классный бармен… Он не задаёт лишних вопросов и часто пропадает. — Бригхэм улыбался, но понимал, что праздновать победу слишком рано. На самом деле Мерсер хотел разрыдаться. Он хотел забыть всё то, что происходило в школьные годы, но тогда он избавился бы и от влюбленности, которая сейчас давала новые ростки. Тепло чужих рук уводило его так далеко… Воспоминания таяли, но оставались в голове так долго, что стали жить там на постоянной основе. Иногда напоминали о себе обоим, Джек был уверен в этом. Их встреча здесь была спланирована. Он провёл по мягким волосам Джона ладонью, а второй взял его руку в свою. — Клянусь, что не трону тебя. — сказал Бригхэм, — Просто угощу виски.*** ДЖОН.
Мерсер пил медленно. Он смотрел то на стакан, то на Джона, а тот и не думал отводить взгляда, пусть вскоре их компания и начинала казаться подозрительной. — Как я потом поеду в свой отель? — тихо спросил пьяный Джек. Он выглядел сейчас, потеряв всю серьезность и напускную сдержанность, как тот самый старшеклассник. — Я вызову такси или могу лечь на краю. Понимаю, что это слишком резко — спать рядом, но… Я просто предлагаю. Не хотелось бы отпускать тебя чёрт знает с кем и так поздно. Джон ощущал, как медленно развязываются его руки под воздействием крепкого алкоголя. Как веки тяжелеют, а во рту копится слюна; он наблюдал за Джеком и хотел взять его за руку. Как ещё пару часов назад. — Кем сейчас работаешь? — спросил он шепотом, и на большее не был способен. — У меня отпуск. Я два года отслужил, а потом пошёл работать в адвокатскую контору… — Серьёзно. Я менеджер в строительной фирме. Их по стране полно. Никого не интересовала работа, но заговорить о важном было тоже непросто. Первым сдался Джек, чем удивил Бригхэма до ожидаемого ступора. — Что ты чувствовал, когда мы дрались? Тебе нравилось или… Или… — Можно я не отвечу? — Нельзя. — ровно произносит Джек. Он облизывается, допивает виски и двигается ближе, толкая стул к Бригхэму так близко, что теперь его колено было меж ног мужчины. Джон кусает губу. Чуть щурится, наклоняясь и протягивая по столешнице ладонь, мимо стаканов. Бармен ушёл, оставив их допивать последнее, что осталось в бокалах. — Я ненавидел себя. Ненавидел тебя. И любил тебя — тоже. Потому что мне казалось, что я — больной, и ты тоже. И мы оба должны страдать. Это было по крайней мере честно: именно это и таилось в голове измученного чувствами к своему полу подростка. Оно задавливало его, не разрешая делать нужных вещей и позволяя творить ужасные. — У меня было так же. И я понимал, почему так происходит, просто устал. Я не жалею, что уехал. И понимаю, что не зря приехал сегодня. — Джек выглядит так, будто мечтает. О чём — нет ответа. А может Джону уже кажется, может он пьян в стельку и только придумывает себе скрытые смыслы. — Пойдём спать… — он встаёт, поправляя воротник расстёгнутой на треть рубашки, но Мерсер, слезающий не так аккуратно, успевает схватиться за его запястье и заставить обернуться. Они молча смотрят друг на друга, но без осуждения. Без любой лишней эмоции. Просто смотрят и… И Джону спокойно. Так давно ему не было по-настоящему хорошо, пусть и после алкоголя. После нескольких часов за рулём, весёлого празднования свадьбы Мэрри. До лифта они идут одним шагом, и на самом деле выясняется, что выпито не так уж и много: немного тянет конечности, голова пустая и туманная, но походка всё ещё ровная. Прижавшись спиной к зеркалу в лифте, Джек смотрит на Бригхэма, который не стесняется тем же отвечать. Он подходит медленно, глядя с вопросом. Прикрыв глаза, кладёт ладонь на бритое лицо, проводит пальцами вниз, почти щекоча кожу. — Так хорошо… — выдыхает Мерсер, подставляясь к ладони более явно, вкладываясь в неё, как котёнок в руку хозяина, — Джон, почему такого не было в тот вечер…? — Я был придурком. Который боялся любить тебя. До смерти боялся. Такие диалоги всегда самые смелые именно под градусом. Иначе они забиваются в глотке подобно песку и никогда не позволяют обмолвиться. Ты остаешься тем же испуганным взрослением школьником, а твоя любовь превращается в желчь. Лифт приезжает, и двери уже открыты. — Пойдём. — говорит Джон, опуская руку. Он видит, как перед ним почти раскалывается Мерсер, но не хочет делать ничего в лифте. Это не место для выражения таких чувств, и не хватит пространства. Карточка проводится в двери, Джек заходит в прохладный номер и вздрагивает. Руки Бригхэма обвивают сзади, гладят медленно и боязливо, страшась сделать лишнего. — Можно? — он выдыхает в шею, почти выстанывая следом. Ему впервые так сильно, с тех самых пор, хочется сжать человека так, чтобы он перестал дышать. И перестать дышать самому. — Да, пожалуйста… — голос Мерсера дрожит, а сам он откидывает голову и закрывает глаза, когда мягкие губы мужчины трогают там, где подбородок переходит в шею. Там, где пульсирует венка, там, где совсем близко к тому, чтобы сойти с ума обоим. Ладони покалывает, когда Джон пробирается под рубашку и трогает горячее тело. Под его прикосновениями дрожат мышцы, от вдохов и выдохов кожа медленно скользит по шершавым пальцам… Никакой спешки. Ни за что. Не сейчас. Бригхэм обнимает его голыми руками, горячего и сбитого с толку, и жмёт к себе. Оба с закрытыми глазами и перепуганные до смерти, но совсем не так, как раньше. Где-то близко, уже рядом, окончательный проигрыш. — Пожалуйста, — ещё раз просит Мерсер, но не уточняет, чего хочет. Они оба хотят. Губы раскрываются на шее шире, хватают кожу, втягивают в рот. Джон несколько секунд выжидает, но не настолько, чтобы остался засос. Наверное, Джек был бы взбешен. Но он не произносит ни слова, лишь разрешает делать больше. Молча, поворачиваясь к Джону лицом, закрывает ему глаза рукой и раскрывает губами губы, поддевая и смазывая сладкую слюну, позволяя поцелую превращаться в медленную пытку. Такую, о которой оба стыдливо мечтали в подростковом возрасте. В такую, которая нужна была бы обоим — именно тогда. В вечер выпускного. Вместо глупых мечтаний о Мэрри — им нужны были они. Джон тянет Мерсера за руки, тащит к кровати, параллельно раздевая под согласные частые кивки. Одно движение — одно согласие, не меньше, но вскоре это стало необязательным. Пальцы Джека расстегнули рубашку мужчины до конца, а затем они испарились из этого чёртового мира.*** ДЖЕК.
— Ты чего не в зале, Мерсер? — уныло спрашивает Бригхэм, заставая парня в коридоре, сидящим на лавочке и печально рассматривающим свои ноги в кедах. Он присаживается рядом, вздыхает и убирает длинные светлые волосы, которые ему до плеч, за уши. Кривит губы, толкает локтем Мерсера. — Нет настроения. — шепотом отвечает Джек, но всё же смотрит на одноклассника, — А ты зачем тут? Он не такой смелый рядом с ним, но достаточно уважающий себя, чтобы не побояться такой близости. Да, сейчас Джон опасно близок — настолько, что становится страшно. Неужели снова начнётся драка? — Я хотел позвать тебя. — Что? — Мерсеру чудится. Он хмурится и пожимает плечами. — Давай честно, я задрался уже… В общем, ты мне нравишься, ну, как парень. Это тебе понятно? Джек кивает, но в нём начинает нарастать паническое волнение. Он правда слышит то, что ему говорят? Он не придумал? А Бригхэм удивительно серьёзен: ни единая мышца на его лице не дрогнула, пока он не услышал ответ. Под глазами уже привычно виднеются отчётливые складки — такое уж строение. А ещё — мелкий шрамик от недавней потасовки. — Понятно. — И всё? — почти шикает тот. Он встаёт с места, не давая Джеку ответить и хватая его за шиворот; ворот рубашки мнётся в злобно сжатых кулаках, а спина Мерсера бьётся в стену, — Ты…? — Я тоже хотел признаться, я же… Я тоже хочу попробовать. Джон, давай не драться сегодня. Пожалуйста. Никто не успевает даже двинуться, и Бригхэм, выругавшись, затыкает парня поцелуем; он отпускает его на ноги, обнимает за шею и затаскивает в открытый класс, где выключает свет и продолжает раскрывать чужой рот всё шире, чтобы проникнуть языком, затянуть глубже. Мерсер не протестует. Он расслабляется под чужими ладонями, берёт их, спускает вниз, чтобы теперь они были на бёдрах. Залезает на учительский стол и тянет Бригхэма к себе, шумно выдыхая в перерыве между поцелуями. — Прямо здесь…? — спрашивает Джон, тяжело наваливаясь и целуя в висок, убирая волосы так, чтобы не мешали продолжать. — Не знаю… — Поехали ко мне, глянем какой-нибудь фильм. — Да, поехали.*** ДЖОН.
Всё могло быть именно так. Именно тогда, так сумбурно, как и сейчас, но не было бы никаких жертв. Но порой бывает слишком поздно, и тогда нужно отвечать за свои слова и действия. Джек под ним выгибается, пусть всё происходит медленно и аккуратно: им всего достаточно, движения медленные и не грубые, слова честные и тихие, чтобы не мешать. Чтобы всё, что происходит в комнате отеля, оставалось лишь в их головах. Стоны теряются в поцелуях, глушатся зовом имени. Льются рекой, но тихой и личной, не предназначенной для других ушей. Бригхэм не может ускориться или толкаться в Джека сильнее. Ему и не хочется. Всё идет правильно, нежно, как и должно быть после всего того ужаса, что с ними происходил. После несправедливости, которая на них свалилась и так поглотила, что не осталось смелости связаться друг с другом раньше. В комнате тихо, полутьма залила её от и до, а Джон, оставляя ладонь на тяжело вздымающейся груди Мерсера, целовал его, признаваясь в давних чувствах, от которых ещё недавно получал лишь боль. — Пожалуйста, не оставляй меня… — просил он тихо, извиняясь за всё. За каждый год. За всё, что так ранило и так больно врезалось в память. Джек отвечал мягко, едва слышно смыкаясь с губами и слыша, как пульсирует чужой пульс под держащей за шею ладонью. Никто не знал, правильно ли они поступают, занимаясь своим первым сексом именно сейчас — в темноте номера отеля, сразу после долгой разлуки, но и держаться было невозможно. Руки скользили по влаге, а Джон двигался немного дальше. Теперь он толкался быстрее, наращивая темп перед тем, как закончить. Он сорвано застонал, сжимая затылок Мерсера в руке, а следом обнял его обеими руками, поднимая и прижимая ближе. Он поцеловал его ещё раз, отдавая всё, что только мог. И себя, и всё вокруг — за всю эту дрянь, за непонимание юных лет, за кривую попытку извиняться. — Я с тобой, — всё-таки ответил Джек. Он провёл рукой по щетине Бригхэма, одарил самым туманным и полным эмоций взглядом, — Надо же нам попытаться, правда? — Обязательно.