Отрывок из «письма для распределителей», составленного советом императора
Араи поправлялся долго. Спина более-менее зажила через месяц. Остались длинные некрасивые рубцы. Джим всё это время был если не рядом, то где-то поблизости. Приносил еду, отдавал свою, хотя Араи возражал. Просто молча сидел в другом конце комнаты, опираясь спиной на стену. Сознание мужчины как будто прояснилось от заботы о ближнем и какого-никакого человеческого общения, он реже замирал, смотря в одну точку, реже впадал в беспамятство. И сделал юноше два важных подарка. Первый — календарь. Огромная стопка перевязанных нитью жёлтых листов, на которых он чёрточками отмечал прошедшие дни и считал месяцы. Араи, пролистав его, вздрогнул, осознав, как много времени Джим провёл в замке. И понял, что если он был достаточно точным в своих расчётах, то на дворе было первое июля. — Май бёздэй, — криво усмехнулся парень. Ему исполнилось восемнадцать. Мужчина, услышав это, засуетился, ушёл куда-то и вернулся с пыльной книжкой. Араи, открыв её, увидел знакомые крючковатые значки — буквы языка Югэн, а под ними — транскрипция на английском. Ценность подарка он понял позже, когда, окрепнув, стал ходить на занятия. Маленький камень, который он всегда носил с собой в кармане или, когда мылся, во рту, работал, хотя и на малом расстоянии, и переводил не всё. Услышав какие-то слова, Араи с удивлением замечал, что понимает их значение, другие оставались для него загадкой. Пока другие ученики писали конспект урока, юноша записывал на слух речь преподавателей. Потом менял слоги на английскую транскрипцию, как мог, и переписывал лекцию на языке Югэн, который в книжках называли Юкэ. Никогда в жизни он не учился так усердно. К концу лета он уже более-менее мог читать на Юкэ и проводил ночи в библиотеке, пытаясь разобраться в смысле древних книг о магии и истории империи. У него даже получилось выучить расписание уроков, расположение аудиторий и имена некоторых преподавателей. Старичок с жидкими кудрями, которого он видел в первый день, оказался профессором Барнумом, преподавателем по искусству ядов и снадобий. Для изготовления большинства из них не требовалось магии, поэтому Араи худо-бедно научился делать универсальный яд, зелье для восстановления сил, ускоряющее иммунные и регенерирующие процессы в организме, а также зелье амнезии, действующее, как крепкий алкоголь, и вызывающее потерю памяти на несколько дней. Барнум, видя успехи человека, ничего не говорил, только удивленно ставил «хорошо» или «удовлетворительно», шамкая губами. Однокурсники оставались для Араи безличной тёмной массой. Он, конечно, запомнил почти всех в лицо, но абсолютно все из них старательно его избегали. Некоторые, едва завидев темноволосого юношу с злыми чёрными глазами, отворачивались, хихикали или презрительно шептались об «аварэ, возомнившим себя магом». Так проходили дни. Чтение, изучение Юкэ, физические упражнения в башне. Было ещё кое-что, напоминавшее Араи о том, что он ещё жив. Лес. Он всегда встречал одним и тем же шелестом листьев в высоких кронах, приятной прохладой. Парень мог днями пропадать в нём, исследовать заросшие тропы или просто лежать, смотря на потрескавшиеся от древности морщинистые стволы деревьев. После дождя тут пахло мокрой хвоей и свежестью. Араи долго сидел на холодной земле и дышал, впитывая в себя этот запах. Он вспоминал Ааши. Кажется, впервые по кому-то скучал. Близился конец лета. Араи снова сидел в библиотеке. Давно стемнело, приглушённого света парящих под потолком волшебных ламп-шариков не хватало, чтобы разобрать строчки трактата «История Югэн», который он недавно решил прочесть. Юноша взял из подсвечника свечу и начал читать по слогам, шепотом произнося вслух каждое слово, чтобы точнее улавливать смысл. В пальцах он перекатывал маленький фиолетовый камень. — После того, как Великая Мать Исида создала землю, она выпустила из своего чрева детей — богов, которым наказала следить за порядком в новом мире… — прочёл Араи.Старший сын был Эреб, Подчиняющий хаос. Он был обязан следить за тьмой, тёмной энергией, незримо наполняющей мир, и магами, которые решили использовать её. После Эреба родилась Ариннити, Властвующая светом. Прекраснейшая из женщин, она не давала тьме Эреба заполнить мир. Средний сын, Рарог, Непобедимый воин, управлял огнём и был сильнейшим из воителей, верным защитником своей матери. Младший сын, Борей, Хозяин льда и снега, властвовал над холодом. Последним ребёнком Исиды стала Многоликая, богиня Ааши, подчиняющая воду и ветер.
Араи в изумлении остановился. — Так вот, кто ты такая… — поражённо прошептал юноша. — Изучаешь историю? Араи обернулся. Присмотревшись, узнал почти слившуюся с полумраком длинную высокую фигуру. Кривой нос и янтарные глаза. Он уже видел его раньше… Вахит. Парень напрягся, не отвечая. Мало хорошего можно было ожидать от сына ректора. Вахит подошёл ближе. Заглянул через спину сидящего на столом Араи, будто рассматривая страницу книги. Он был слишком близко и лишал возможности быстро повернуться в случае опасности. Араи сжал зубы. — Так странно, что люди не знают таких простых вещей… В ваших школах не рассказывают об устройстве мира? Вахит потянулся, чтобы перелистнуть страницу, как бы невзначай докоснувшись до руки юноши. — Что вам говорят о том, как появился мир? — его голос стал вкрадчивее. Манеры поведения и даже интонации: всё в нем напоминало Дхавала. Они были похожи, как две капли воды. — Ничего… ничего конкретного, — ответил Араи, не оборачиваясь. — Вот как? — Возможно, говорят что-то про взрыв. Не знаю. Я был плохим учеником. Редко ходил в школу. — И чем же ты занимался вместо? Араи почувствовал, как Вахит положил две руки ему на плечи, слегка поглаживая их. Резко встал, с грохотом отодвинув от себя стол, развернулся, оказавшись лицом к лицу с магом. Задрал голову, с недоверием и злобой смотря в янтарные глаза с кошачьими зрачками. — Что тебе нужно? — Мне? Ничего, — Вахит склонил голову на бок, посмотрел на юношу, прикрыв веки. — Оказаться в Чёрной Академии, будучи человеком, всё равно что оказаться в аду. Я хочу помочь. Предложить свою дружбу. Ты будешь мне другом, Араи? Араи хорошо знал эту липкую, притворную сладость в голосе, скрывавшую опасность и угрозу. — Не знаю, чего ты хочешь, но твой отец с радостью убил бы меня. Месяц назад он приказал отпиздить меня плёткой, как в ёбаном средневековье. Вонючая тварь двадцать раз била меня солёной плетью, а потом я ещё день выползал из подвала. У меня навсегда остались уродливые шрамы. Как по-твоему, я могу быть твоим другом? — Араи с ненавистью посмотрел на него. Вахит оставался совершенно спокойным, даже скучающим. — Отец просил меня сказать тебе, что скоро приедут гости из Красной Академии. Он сказал тебе не высовываться и не разговаривать с ними. — Пошёл нахуй ты и твой отец, — сквозь зубы сказал Араи. Медовые глаза почернели. Верхняя губа Вахита дёрнулась. — Я не простил бы никому другому таких слов. Ты мне нравишься, Араи. С моим покровительством тебе жилось бы гораздо легче, — он потянулся за спину парня, отодвигая книгу от падающего на неё свечного воска. На мгновение маг полностью прижался к телу юноши. Это получилось почти случайно, но Вахит, задержавшись на секунду в таком положении, подался бёдрами вперед, сильнее вдавливая Араи в стол. Рука мага скользнула по его спине, едва касаясь. Мгновение — и он встал, отодвинувшись, как будто ничего не было. — Подумай об этом, — ухмыльнулся Вахит и вышел из библиотеки также бесшумно, как появился. Парень, прикусив внутреннюю сторону щеки, отдёрнул мантию на груди, где его недавно касался Вахит. «Почему я чувствую себя так грязно? Я слабый?», — устало подумал Араи.