Новенький

Настойчивый звонок в дверь вывел Цзаньцзиня из меланхоличной задумчивости. Поднявшись с постели, он пошлёпал босыми ногами к двери, открыв её не глядя. — Никаких правил безопасности не соблюдаешь, а если бы здесь убийца с топором стоял? Резкий голос Ван Ичжоу заставил вздрогнуть. Его Цзаньцзинь увидеть у себя совершенно не ожидал. Ответить на очередные обвинения было нечего, поэтому он только дёрнул плечом. — Ичжоу, разве можно вот так с порога пугать ученика Чжу? Мы ведь пришли не для того, чтобы читать ему нотации. Голос Лю Хайкуаня будто обволакивал, обнимал и успокаивал, и будь они одни, Цзаньцзинь даже рискнул бы попросить у мужчины, который давно ему нравился, хоть короткого объятия. Но судьба не была к нему милостива, и он лишь вздохнул, жестом приглашая мужчин в дом. Те переглянулись, и Лю Хайкуань тревожно нахмурился. А Ван Ичжоу поспешил выразить недовольство: — Язык проглотил? Ты сегодня ел хотя бы, спал? На тебя смотреть страшно. Судя по тому, как резко замолчал мужчина, его как минимум ударили, а как максимум убили, но Цзаньцзинь, который не смотрел на незваных гостей, момент упустил. От слов Ван Ичжоу в горле быстро образовался ком и он пытался справиться с собой, чтобы не разреветься. — Ван Ичжоу, — голос Лю Хайкуаня был настолько холодным, что Цзаньцзинь поёжился, — ещё одно слово, и я буду говорить с учеником Чжу один на один, а ты пока подождёшь на улице. — Я бы посмотрел, как ты будешь меня туда вытаскивать, — отмахнулся Ван Ичжоу и обвёл взглядом гостевую комнату. — Ты один? — Мама на работе, — равнодушно пожал плечами Цзаньцзинь и присел на стул около обеденного стола. Ван Ичжоу подошёл к окну, открыл створку и отдёрнул занавеску, чтобы впустить в помещение и свет, и свежий воздух. — Чем ты болен? — тоном чуть помягче спросил он у юноши, но тот покачал головой. Говорить тренеру Ван, что вся его болезнь просто от нежелания слушать гадости от Сяо Чживэя, он не собирался. Ему просто нужно было время, чтобы справиться с разъедающими душу чувствами, снова надеть маску милого мальчика и продолжить жить дальше, не выдавая истинных чувств, в которых он, собственно, давно запутался. То, что ему не нравятся девочки, Чжу Цзаньцзинь понял ещё в начальной школе. Он уже тогда ходил на танцы, проявляя похвальное усердие. Становясь взрослее, он тянулся к наставникам, думая, что ищет таким образом опору из-за отсутствия отца. Но когда перешёл в старшую школу и попал на первое занятие к тренеру Вану, осознал, что не всё так просто. Грубый мужчина привлекал его совсем не как отец, и тогда он окончательно понял, что гей. Он не пытался понравиться, сблизиться, а жутко боялся собственных реакций и был рад, что его особо не замечают. Но в прошлом году в школу пришёл Лю Хайкуань и свёл Чжу с ума. Будучи абсолютно неопытным, Цзаньцзинь начал фантазировать, представляя настолько непристойные вещи, что в конце прошлого учебного года даже думал перевестись в другую школу, дабы не испытывать такого острого сексуального влечения. К своему стыду, он не перестал реагировать на тренера Вана, но нежно и неотвратимо влюбился в учителя Лю. Даже сквозь шум в ушах из-за разбежавшихся во все стороны мыслей Цзаньцзинь отчётливо услышал тяжёлый вздох. Правда не совсем понял, кто именно из мужчин его издал. — Цзаньцзинь, — голос Лю Хайкуаня всё также обволакивал и успокаивал, — ты кому-то рассказывал о том, что у тебя бывают такие дни, как сегодня? Или это в первый раз? Мы с Ичжоу думали, что ты пострадал в драке, а я вовремя не заметил. Но теперь вижу, дело в другом. Не ответить и в этот раз было совсем невежливо, и Цзаньцзинь поднял на учителя взгляд, стараясь, чтобы улыбка получилась не слишком вымученной: — Такие дни у меня бывают нечасто и только после сильного стресса. Мама знает и водила меня к специалисту, не волнуйтесь, Лю лаоши. — Не волноваться, говоришь? — Ван Ичжоу был чернее тучи. — Когда я только пришел работать в школу, в одном из классов была девочка, которая ходила на мои уроки со справкой. Ей якобы нельзя было напрягаться и делать упражнения. Но я всё равно приглядывался к ней и понимал, что здоровый подросток не может так выглядеть. Она была не просто постоянно грустной, у неё слёзы в глазах стояли. Если бы я не обратил на это внимание школьного психолога, всё могло плохо закончиться. Оказалось, у неё было три попытки суицида, а родители просто давали ей всё больше денег, думая, что решат этим проблемы дочери. Цзаньцзинь покачал головой: — Я не собираюсь сводить счёты с жизнью, тренер Ван, не беспокойтесь. Мне просто очень грустно и я запутался. Сегодня совсем не было сил встать с постели. — Что наговорил тебе этот Чживэй? — не отступал Ван Инчжоу. — И что у него с Ван Ибо? — Не думаю, что нам стоит разбираться в этом сейчас и таким тоном, — заметил Лю Хайкуань, присев на соседний с Чжу стул. — Подростки часто бывают жестокими, пытаясь тем самым разрешить собственные внутренние конфликты. Чживэй не так давно потерял мать, а в раннем детстве отца, оставшись на попечении у отчима. Ты просто должен понимать – что бы он ни говорил, продиктовано его болью. Это не направлено конкретно на тебя. — Я вообще к нему не лез, — фыркнул Цзаньцзинь. — Он пристал к Ибо из-за причёски. — Тут парень, конечно, смелый, — влез со своим мнением Ван Ичжоу. — Я в его годы тоже экспериментировал со внешностью, но не настолько радикально. Если бы не кадык, я бы его за девчонку принял. — Вот Чживэй и принял, и продолжает дразнить. — Это относится и к тебе? — уточнил учитель Лю. — Да неважно на самом деле, я понимаю, что это всё просто слова, но иногда они слишком глубоко ранят. — Мы можем настоять на исключении Сяо Чживэя из школы или обязать парня пройти курс у психолога, если его поступки влияют на здоровье других учеников. Он с прошлого года вызывает у всех нас тревогу, но ученик Ван послужил весьма мощным триггером для него. Я не знаю, почему директор Шэнь не взял дело под личный контроль, но обещаю, что займусь этим. — Если это из-за меня… — начал Цзаньцзинь и осёкся. Он хотел, чтобы это было из-за него. Чтобы эта забота в глазах и словах Лю Хайкуаня относилась именно к нему, а не к попытке наладить учебный процесс. Лю Хайкуань поймал взгляд юноши и, как всегда, мягко, будто приманивая дикого зверька, ответил на такой важный, но не заданный вслух вопрос: — Вопрос с Сяо Чживэем поднимается не из-за тебя, но наше с тренером Ваном волнение за тебя искреннее. Признаться честно, я бы вряд ли пошёл домой к тому же Ван Ибо, только в исключительном случае. Скорее я бы общался с его родителями. — А почему… — голос Цзаньцзиня дрогнул. — Я рад, что вы пришли ко мне. Ван Ичжоу, подпирающий стену, подошёл ближе и опустил ладонь на плечо Чжу. — Не раскисай, парень. Хайкуань сказал, что тебя уязвляет то, что я поставил тебя с девочками, это так? Чжу покачал головой. — Мне всё равно, но Чживэю это не даёт покоя, он весь прошлый год дразнил меня из-за этого и теперь снова начал. — Идиот! Он, не ты. Тебя я ставлю с девочками потому, что ты можешь их дисциплинировать, а ещё чтобы избежать травм, которые помешают твоей карьере. Ну и к тому же ты правда мелкий, прости, как есть, в баскетбол не всем дано играть. Цзаньцзинь на это только вздохнул, а Хайкуань невесело усмехнулся. — Тренер Ван точно не хотел никого уязвить, и если у тебя есть какие-то пожелания, он их учтёт. — Всё в порядке. Я сам знаю, что недалеко ушёл от девчонок, может быть, поэтому меня задевают некоторые слова Чживэя. — Но ведь это неправда, Цзаньцзинь. Все люди разные, и даже хрупкий юноша не становится девочкой из-за того, чем его наградила природа. — Наградила или сделала уродом? — задал он терзающий его уже много лет вопрос. — Я всё время боялся стать изгоем, но, кажется, стал им… — Цзаньцзинь, — обратился к нему Лю Хайкуань с болью в голосе. — Ты очень дисциплинированный, трудолюбивый и умный юноша. Что бы ни происходило вокруг тебя, ты такой, какой есть. Это не уродство, если я правильно понимаю твои слова. Это воспринимается как наказание, я знаю, сам проходил через подобные терзания, осознавая, что отличаюсь от других мальчиков. Чжу Цзаньцзинь жадно всматривался в чужое лицо, пытаясь понять, что именно он только что услышал. — Вы… Лю лаоши, вы хотите сказать… — Что я гей? Да, Цзаньцзинь, именно это я и хотел сказать. Цзаньцзинь прижал руки ко рту, чтобы сдержать слишком неуместную реакцию на такое откровение. И тут же испуганно посмотрел на тренера Вана, опасаясь его негативной реакции на слова Лю Хайкуаня. — Чего так на меня смотреть? Думал, ты один такой уникальный? Ну, я лично фигнёй, как вы с Куанем, не страдал и принял себя таким какой я есть сразу же, как у меня встал на парня. — Ичжоу, ты ужасный грубиян и самый хреновый психолог, не понимаю, как ты диплом педагога защитил, — со вздохом припечатал Лю Хайкуань и откинулся на спинку стула. Цзаньцзинь отказывался верить во всё услышанное. Он всё так же зажимал рот руками и таращился то на одного мужчину, то на другого. — Зато меланхолию как рукой сняло. Смотри, как живенько головой крутит, — ничуть не унывая, заметил Ван Ичжоу. — Давайте хоть чаю попьём, а? Почему-то от этой просьбы Цзаньцзинь пришёл в ужас и, вместо того чтобы подорваться готовить чай, ещё сильнее прижал руки ко рту. — Можно я заварю нам чай, Цзаньцзинь? Кивнув Лю Хайкуаню, юноша осторожно отнял руки от лица: — Чай в левом ящике сверху, а чайник под ним. Учитель Лю, простите, я сейчас, я могу сам. — Не переживай, я люблю заваривать чай. Это успокаивает. И меня, и тренера Вана. — А… — немного осмелев, Чжу решился задать личный вопрос, — вы давно знакомы? — Мы вместе учились в университете, — Ван Ичжоу усмехнулся. — Там же и сексуальность свою познавали. Сейчас подростки развиваются быстрее, я в двадцать только порно начал смотреть. — Ичжоу! — Хайкуань возмущённо посмотрел на мужчину и стукнул кулаком по столу. — Ты невыносим! Мы в доме нашего ученика, ему восемнадцать и он запутался, а ты что делаешь? — А я что делаю? Я с ним открыто говорю о проблемах и делюсь своим опытом. — Скажи спасибо, что, кроме меня, этого больше никто не слышит, иначе дисциплинарная комиссия была бы счастлива сожрать тебя с потрохами. — Не драматизируй, Куань, — отмахнулся тренер Ван, развернул стул и оседлал его, сев таким образом напротив Чжу. — Слушай, я реально не люблю все эти расшаркивания и говорю то, о чём думаю. Тебе не нужно стыдиться своей сути, отрицать её и загоняться до нервного срыва. И в Китае геи нормально живут. Парады, конечно, не проводятся и легитимности никакой, но жить можно. Главное, аккуратно. — Я понимаю, да, — кивнул в ответ Цзаньцзинь. — Вы ведь пара, да? — Всё несколько сложнее, — уклончиво ответил Лю Хайкуань, поглядывая на чайник, который только что наполнил свежей водой. — Мы пара, испытывающая чувства не только друг к другу. Между нами есть место любви, уважению и взаимопониманию. Но есть одна проблема. И прежде чем мы продолжим разговор, я должен дать тебе номер телефона горячей линии для подростков, оказавшихся в сложной ситуации со взрослыми. Также я хочу сказать, что мы не собираемся оказывать на тебя давления, и ты можешь выставить нас обоих за дверь, не боясь никаких действий с нашей стороны. — Я бы тебе реально врезал, если бы не любил, — угрюмо сказал Ван Ичжоу. — Ты напугал его ещё больше, чем я. — Цзаньцзинь, — тревожно позвал его Лю Хайкуань, — ты напуган? — Не особо, просто не понимаю, что происходит. Ну, точнее сказать, я надеюсь, что понимаю, но если это не так, то моё разочарование будет настолько огромным, что я буду похож на заплаканную девчонку. — И ты не хочешь прервать этот разговор? — Точно нет. — Хорошо. Потому что проблема, о которой я начал говорить, заключается в тебе. — Ты можешь выражаться менее витиевато и просто сказать, что он нам нравится? — не выдержал Ван Ичжоу. — Нет, потому что это уже сказал ты, — с лёгкой улыбкой Лю Хайкуань покачал головой. — Ты невыносим. — Зато никто не плачет. Цзаньцзинь, уже некоторое время чувствующий лёгкое головокружение, положил ладонь себе на затылок, чтобы хоть немного поддержать себя в равновесии. — Тебе плохо, Цзаньцзинь? — Кажется, я сегодня не ел, но меня волнует другое. То есть я просто не понимаю, почему сейчас и как такое возможно? То есть я, конечно, мечтал об этом, но… думал, что просто бешу тренера Вана, а вы, Лю лаоши, такой мягкий со всеми. Я точно не умер? Ван Ичжоу не смог сдержать ухмылки: — Точно не умер. А почему сейчас — тебе вообще-то только месяц назад восемнадцать стукнуло, мы и так присесть можем за такие разговоры с учеником, но так хоть немного безопаснее. Лю Хайкуань жестом попросил Ван Ичжоу дать ему слово, и тот кивнул. — Честно говоря, Цзаньцзинь, мы хотели дождаться твоего выпуска и поговорить, но после вчерашней драки, когда ты не пришёл в школу, у нас сдали нервы. Чжао Лиин немного рассказала о причинах твоей депрессии, и я понял, что ждать больше нельзя. — А я просто ненавижу, когда мои уроки пропускают! — Ван Ичжоу рассмеялся своей шутке, и это странным образом разрядило обстановку. Чжу Цзаньцзинь улыбнулся, вспомнил, что действительно пропустил сегодня урок физкультуры и вообще безответственно выпал из жизни. — Как там Ибо, снова показал класс? — Сидел на скамье запасных твой Ибо, — проворчал Ван Ичжоу. — Этот засранец ни разу к медсестре не сходил. Я осмотрел его синяк, заживает неплохо, но не для баскетбола. Так что Чживэй за него отдувался. Цзаньцзинь был рад немного перевести дыхание от тех перспектив, что рисовало ему бурное воображение после слов Лю Хайкуаня. Но, глянув на него украдкой, наткнулся на выжидающий взгляд и тормознулся в собственных мыслях. — Я вам правда нравлюсь? — Правда. — Сразу обоим? — Да. И Ичжоу было труднее, он ведь с тобой уже давно знаком. — Собственно, не сочти меня извращенцем, я тебя только недавно разглядел, ты ведь реально мелкий. А как улыбнёшься, так сердце в штаны опускается. — Уже я считаю тебя извращенцем, — закатил глаза Лю Хайкуань. — Как и себя, но всё равно хочу предложить тебе нашу помощь. — Помощь? — не понял его Цзаньцзинь. — Да. Для начала именно помощь. Мы сообщили тебе о своей ориентации и симпатии. И мы не в праве чего-либо от тебя ожидать, но ты должен знать, что мы всегда рядом и готовы прийти на помощь. Цзаньцзинь, безуспешно пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, выдохнул: — А если я хочу не только помощи? — его щёки покраснели, но он продолжил: — Вы оба мне нравитесь. Тренер Ван ещё с шестнадцати, а вы с первого взгляда. Но я запутался, думал, что я просто больной, раз мне нравятся двое, а один из них ещё и тот, кому дела до меня нет. Хайкуань покачал головой, бросив беспокойный взгляд на Ичжоу. — Цзаньцзинь, просто проявлять свои чувства по отношению к ученику нельзя. Это опасно, преступно и можно расценить как давление. А Ичжоу сам по себе довольно давящий, поэтому отстранился. Юноша понимающе кивнул: — Простите, я просто видел всё под своим углом и не думал о вас, не мог подумать о таком. Даже мечтал со страхом. — Теперь можешь не бояться. Мы ни к чему не станем тебя принуждать и поддержим. Но пока ты не закончишь учёбу, не прикоснёмся. Цзаньцзинь почти с ужасом посмотрел на Хайкуаня: — Весь год ждать, зная, что мои чувства взаимны? Давайте я переведусь в другую школу! Ван Ичжоу рассмеялся, хлопнув себя по колену: — А я тебе говорил! — Никуда переводиться не нужно, у тебя гаокао в следующем году, поэтому лишний стресс точно не нужен. Однако, несмотря на чувства и желания, я хочу придерживаться хоть каких-то приличий. — У него строгое воспитание, — заметил Ичжоу и получил гневный взгляд в свой адрес. — Не проняло, диди. Но я с тобой согласен. Сесть за растление ученика мне бы не хотелось. Поэтому хорошо, что мы во всём разобрались, но будем держать себя в руках. — Это нечестно, — надулся Цзаньцзинь, забыв о меланхолии. — Я совершеннолетний и у меня есть потребности. — Как быстро у тебя аппетит разыгрался, а ведь только недавно был похож на подтаявшее мороженое. Но раз ты взрослый, тогда должен понимать и уважать наш выбор. Секс и всякое такое ты можешь получить с ровесником, если у тебя реально потребности. Чжу Цзаньцзинь нахмурился и хотел было возмутиться такому предложению, но тут учитель Лю снова вмешался: — Ичжоу не говорит тебе, что ты должен пойти и с кем-то переспать, хотя так оно и прозвучало. Нет. Просто чувства и отношения — это не только секс. Это в первую очередь забота и доверие. У нас всё будет, если ты захочешь этого после получения аттестата. — Захочу, — тут же застолбил хотя бы эту возможность Цзаньцзинь. — А мы даже целоваться не станем? — Думаешь, после этого нам будет просто смотреть друг другу в глаза в классе? — справедливо заметил Лю Хайкуань и вздохнул. — Пойми, через год у тебя может возникнуть другое мнение и другие взгляды. Мы не имеем права вступать в отношения с тобой, это неэтично, преступно и аморально. Ичжоу прав, меня воспитывали в строгости, мне казалось, это отражается в моём характере. И я прошу тебя уважать моё право не преступать черту. Поверь, это нелегко. Цзаньцзинь нахмурился ещё сильнее, но вынужденно кивнул, понимая, что не переубедит двух взрослых мужчин, которые отчего-то решили, что их отношения могут представлять опасность. Он бы точно никому и ничего не рассказал! Но спорить было бесполезно. — Не хмурься так, — Ван Ичжоу подтянул к себе пиалу с чаем и шумно отхлебнул. — Мы тоже с нетерпением ждём окончания твоей учёбы, поверь мне. — Это… нелегко. Мне всё ещё кажется, что я сплю. Но это лучший сон в моей жизни. — Вот и хорошо, Цзаньцзинь. Надеюсь, что так всё и останется. Я, признаться, смущён своими эмоциями к тебе. Всё-таки я старше на восемь лет, это много. — Ты снова начал? А я старше на десять и что дальше? Мы, по-моему, не похожи на дряхлых стариков. Только на извращенцев, запавших на юного мальчика, это есть, согласен. Ичжоу нервно хохотнул, и Цзаньцзинь несмело улыбнулся в ответ на его искренние эмоции. — Только я пока не понял, зачем вам нужен третий, ещё и такой как я. Если вы так давно вместе… — Не думай слишком много, голова заболит. Хайкуань покачал головой, осуждая немного грубоватую манеру Ичжоу выражать свои мысли. — Я объясню. Дело в том, что у нас с Ичжоу немного разный темперамент и не всегда совпадают потребности, в том числе в постели. А в тебе, как недавно выяснилось, мы оба видим то, чего нам не хватает. — Знать бы ещё, что это значит, — пробормотал Цзаньцзинь, покрываясь румянцем от догадки. — Об этом мы сейчас точно разговаривать не будем, иначе я за себя не ручаюсь, — заявил Ван Ичжоу и долил себе чаю. — И вообще, раз тебе полегчало, я надеюсь, что в будущем тебя перестанет беспокоить эта хворь. — Я тоже надеюсь, — согласился Цзаньцзинь и встал, чтобы достать себе из холодильника что-нибудь поесть. Аппетит появился внезапно, что являлось хорошим признаком. — А вот это отлично, — похвалил его Ван Ичжоу и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть, что ещё имеется из провизии. — Ты только травой питаешься? — Нет, но зелени нужно много, это полезно. — Не спорю, но ты и цвета такого же, как она. Мясо нужно кушать, мясо. — Я рыбу больше люблю, — буркнул Цзаньцзинь, не понимая, как ему реагировать на тренера Вана. — Я хорошо умею готовить рыбу, давай сделаю по семейному рецепту? Или ты не допускаешь чужаков на кухню? — Хайкуань улыбнулся так, что сердце снова заколотилось с бешеной скоростью. — Когда придёт госпожа Чжу? — У неё сегодня смена во второй половине дня, она будет поздно. Ичжоу тяжело вздохнул: — Сердца у вас обоих нет. Один еду предлагает, другой иные желания сам того не ведая пробуждает. Я пошёл за рыбой, соусы все тоже куплю, рецепт помню. Не успели Цзаньцзинь и Хайкуань возразить, как Ичжоу вышел в коридор, а после и за дверь, просто захлопнув её, чтобы не заморачиваться с чужими ключами. Чжу несмело спросил: — Всё в порядке? Я не расстроил тренера Вана? — Он сам себя расстроил. Тем, что связался с таким моралистом, как я. Не переживай, Цзаньцзинь, если нам троим всё это на самом деле нужно, то дождаться твоего выпуска не составит труда. — А вы уверены, что вам это нужно? — Я — да, Ичжоу тоже, ты ему давно нравишься, просто он себя одёргивал, пока тебе не было восемнадцати. Да и сейчас одёргивает, не хочет давить, потому что отлично это умеет. — Разве вы не ревнуете? — несмело спросил он о том, что тревожило изнутри. — К тебе — нет. К тому же у нас весьма зрелые отношения. Мы изначально не собирались встречаться. Думали, это просто помощь друг другу, попытка разобраться, где-то даже разочароваться. На четвёртом курсе я даже пробовал встречаться с девушкой, Ичжоу понял и отступил, дал мне свободу выбора. А потом принял обратно, попросив никогда не упоминать об этом времени вслух. То, что нас обоих заинтересовал именно ты, не повод для ревности, скорее для радости. И ты поймёшь почему, для этого нужно немного времени. — Вы не скажете мне? — Некоторые вещи нужно познать самому, тогда они станут тебе опорой и поддержкой. — Хорошо, да. А мы будем видеться вне школы? Лю Хайкуань думал лишь мгновение. — Мне бы этого хотелось. Можно ходить на прогулки время от времени. Или в кино, на концерты. — А на мои выступления вы придёте? Мне всегда хотелось, чтобы тренер Ван оценил, как я танцую. И чтобы вы тоже увидели меня в танце. — Признаюсь тебе, пока Ичжоу не вернулся, мы уже несколько раз видели твои выступления. Приходили на спектакли и смотрели с последних рядов, чтобы ты нас не заметил. Цзаньцзинь покраснел, сразу же начав думать, хорошо ли он танцевал в те дни, когда его видели особенные для его сердца люди. — Не волнуйся, ты был прекрасен. А ещё Ичжоу высоко оценил твою физическую форму, хотя он и до этого видел твой потенциал. — Но не на занятиях физкультурой, — Чжу притворно вздохнул, — но я благодарен ему за то, что поставил меня капитаном группы поддержки, это интересная работа. — И ты справляешься с ней. Давай договоримся, что наедине ты можешь звать нас по имени, иначе мне будет неловко. — Хорошо, я постараюсь, — с улыбкой ответил Цзаньцзинь, чувствуя, как розовеет от смущения, и осознавая, как сильно теперь изменится его жизнь.