Новенький

— Что ты там придумал, чтобы гитару Джуна вытащить? Она дофига дорогая, и он к ней привязан, купил себе на восемнадцать лет, потратил всё, что собрал сам, друзья и родственники надарили, даже в свой фонд немного залез. Ему отец на счёт деньги положил и в восемнадцать можно было взять какую-то сумму. — Жаль, её пришлось оставить дома. Надеюсь, с ней никто ничего не сделал. Я подумал, что тренер Ван выглядит достаточно солидно, чтобы прийти к Джуну домой и сказать, что хочет забрать свою гитару, которую одолжил ученику. — Думаешь, мать не знает, что гитара принадлежит Джуну? — Я спросил, оказывается, он побоялся говорить, сколько денег потратил, и соврал, что ему гитару одолжили. Почувствовав приступ раздражения из-за того, что Цзаньцзинь знает о Джуне что-то, чего не знает он, Чживэй скрипнул зубами. — А тренеру Вану на кой это надо? — Он просто согласился помочь, как любой нормальный человек. — Он же учитель, — с сомнением протянул Чживэй. — И что? Учитель не может быть понимающим и помогающим? Тренер Ван очень отзывчивый человек, между прочим. — Ладно, ладно, чего ты вскинулся сразу? Как родного полез защищать. Если он вызволит Джуну гитару, то я лично буду ему очень благодарен. Мать про него даже слышать не хочет, не звонит, не пишет. Он делает вид, что ему всё равно, но на самом деле… Моя мать хотя бы поняла его, Чжаня вон ко мне приставила, чтобы помогал. Цзаньцзинь прикусил язык, чтобы не напомнить Чживэю, как ещё недавно он сам отрекался от Джуна из-за его ориентации. Вместо этого он приналёг на обед, чтобы выкроить несколько минут и заглянуть к Лю Хайкуаню с извинениями за Ван Ибо. Тот уже всё сам уладил, но на душе всё равно было неспокойно. Он управился довольно быстро и убежал, оставляя за столом бывших врагов. Ван Ибо равнодушно ел, рассматривая запись тренировки, которую скинули в общий чат, когда к ним подсела Чжао Лиин и покашляла для привлечения внимания. — Хочу вам напомнить, что директор Шэнь наказал вас до Нового года. — Тебе откуда это известно? — тут же выпустил колючки Чживэй. — Я вообще-то староста, дубина, и помогаю Лю лаоши с подготовкой. Сегодня после занятий будет собрание в актовом зале, не забудьте притащить свои задницы. — Ты не слишком борзая, Лиин? — уточнил Сяо Чживэй, недобро сощурив глаза. — А ты не слишком ли переменчивый? — вкрадчиво задала она свой вопрос. — Мне кажется подозрительным, что ты сначала наезжал на Ибо, затем вы подружились, даже обедаете вместе… — Что за инсинуации? — посмотрел на неё Ибо. — Просто мысли вслух. — Я бы на твоём месте придержал подобные мысли. Ты казалась мне более разумной. — Не казалась, я вполне разумна и сейчас, — девушка фыркнула, — но сидеть за одним столом с тем, кому вчера разбил лицо, странно. — Заткнись и отвали! — Сяо Чживэй сжал кулаки, но Ибо покачал головой, давая понять, что знает другой способ. — А ты хочешь, чтобы мы снова дрались? Хороша староста, подначивает учеников. Чжао Лиин нахмурилась и резко встала из-за стола. — Тебя не поймёшь, Ван Ибо. Когда я тебя защищала, ты не хамил, а теперь всё можно? — Я не хамлю. Но даже если у нас с Чживэем улучшились отношения, не стоит в них лезть. Когда староста ушла, Сяо Чживэй едва сдержался от аплодисментов. — Ловко ты её отшил. Правда она всё равно трепаться будет, решат ещё, что мы парочка, ужас! — Какая разница, что думают другие? Ты же знаешь, что это не так. — А ты не так плох, как казался с самого начала. — Я, в принципе, идеал, если ты ещё не заметил. — Не понимаю, как ты дожил до своих лет с такой наглостью? — Не боялся получить по лицу. Ладно, я поел, ты как? — Я тоже. Чжань сегодня расстарался. И как вас твоя мать ещё не спалила? — Не твоё дело, — резюмировал Ибо, собрал ланчбоксы в рюкзак и направился в сторону выхода, провожаемый влюблёнными взглядами девушек, которых упорно не замечал. — Сноб, — буркнул Чживэй, но тоже пошёл в класс.

***

Цзаньцзинь робко вошёл в небольшую каморку, в которой хранился различных хлам для школьных постановок и памятные стенгазеты. Последние следовало передать в архив, но тот был уже переполнен, и их засунули сюда до лучших времён. Директор Шэнь обещал найти помещение под хранение, но тянул с этим который год. — Можно? — Конечно, А-Цзинь, — вылез из коробки с реквизитом Хайкуань и чихнул сам того не ожидая. — Будьте здоровы. — Спасибо. Столько пыли, кошмар! А ведь я просил тут прибраться, но, видимо, придётся всё самому делать. Как ты? Успел пообедать? — Да, а вы… ты? — Увы, нет. После занятий будет собрание, я решил просмотреть, что мы имеем в хорошем состоянии, и прикинуть, что придётся делать. — Я могу помочь? — Можешь, но поверь, это скучно и хлопотно. А у тебя тренировки. — Ибо всё равно наказали… — начал было Чжу и осёкся под изменившимся взглядом. — Он же сказал, что это была полностью его идея? — Сказал, да. Всё время забываю, что, несмотря на ваше совершеннолетие, вы ещё совсем дети. Ревность может погубить доверие, поэтому не стоит вызывать её специально. — Я понимаю, прости. — Ты не виноват, Ибо тоже всё понял. В вашем возрасте кажется, что лёгкая ревность может подхлестнуть и добавить острые ощущения, но по сути всё может получиться трагично. — Я не хочу всё разрушить! — Цзаньцзинь тут же напрягся и подался навстречу Хайкуаню. — Ты знаешь, о чём говоришь, да? — Да, к сожалению, слишком хорошо. Чудо, что мы с Ичжоу смогли склеить осколки, оставшиеся от наших жизней. — Куань-гэ, я никогда не буду пытаться специально вас задеть! Обещаю. — Я знаю, А-Цзинь, ты не такой человек, ты добрый, мягкий, воспитанный и для меня самый лучший. Не переживай. Улыбнувшись, Цзаньцзинь присел рядом с Хайкуанем и принялся помогать ему, копаясь в хламе и переодически чихая от пыли. — Я могу убраться здесь, чтобы тебе было удобнее. — Ты и так работаешь на износ: подготовка к экзаменам, тренировки, соревнования. Я ценю твою помощь, но хочу, чтобы ты был в порядке. — Мне нетрудно, правда. Так мы будем чаще видеться. После Нового года, боюсь, я даже спать нормально не смогу. — Ты отлично подготовлен для гаокао, не волнуйся. Мне будет приятна твоя помощь, но только не в ущерб здоровью, договорились? — Конечно, — радостно кивнул Цзаньцзинь и чихнул. — Нужно выбираться отсюда, — заключил Хайкуань. — Идём, я ещё раз попрошу уборщицу тут прибраться. В противном случае нас ожидает генеральная уборка. Чжу был готов на что угодно, лишь бы на него снова смотрели эти самые тёплые и добрые глаза на свете. Он не представлял себе, что будет, откажись Лю Хайкуань от всего, сочтя его недостойным из-за выходки Ван Ибо. Мир бы однозначно рухнул. И не так, как бывало с ним в периоды уныния, в этот раз была бы просто катастрофа. В классы они оба возвращались через мужской туалет, где отряхнулись от пыли, вымыли руки и пожелали друг другу хорошего окончания занятий, а затем и встречу на собрании. Цзаньцзинь едва держал себя в руках, чтобы не повиснуть на шее у учителя. Останавливало только наличие кого-то в одной из кабинок.

***

— Прости, я очень задержался, — сокрушался Сяо Чжань, забирая Ибо от школы. — Не переживай, гэ. Мы застряли на этом дурацком собрании, так что я не скучал. Джун увёз Чживэя на такси, если что. — Он написал мне, да. Как прошёл день? — Нормально, но все переписывались со своими парнями, а я один был не у дел. — Прости, Бо-ди, мне нужно было поработать, я совсем запустил дела. — Это из-за меня? — Что? Вовсе нет, просто всё так навалилось, не принимай это на свой счёт, — Сяо Чжань посмотрел на парня, но тут же вернул внимание на дорогу. — В отношениях так часто бывает, взрослая жизнь не оставляет много времени на общение. Но зато мы сможем запланировать отпуск вместе. Как тебе такая идея? — А чего там планировать? Выгоним Чживэя с Джуном из квартиры и не выйдем из неё две недели. Сяо Чжань счастливо рассмеялся, получив на это дикую ухмылочку и поняв, что Ибо не шутит. — Сто лет не был на море. — А я вообще никогда там не был. — Вот видишь, есть повод не выгонять никого, а повидать новые места. — Как скажешь, гэ. Мне в любом случае всё равно где быть, лишь бы с тобой. — Лишь бы две недели не выпускать меня из постели? — Сяо Чжань хитро улыбнулся, поймав взгляд Ибо, буквально орущий «да!». — Этот диди не боится, что замучает своего гэгэ до полусмерти? Он ведь не так молод и горяч, как его Бо-ди. — Ты молодой, горячий и самый лучший, Чжань-гэ! Рассмеявшись, Сяо Чжань вырулил на главную дорогу и прибавил скорость, чтобы быстрее оказаться в квартире Ибо и утолить его страсть. Он поражался сам себе, полностью поддаваясь на все провокации Ибо и сходя с ума словно юнец.

***

— Думаешь, мы съедим всю эту гору? Ты будто на безудержную вечеринку накупил. Джун рассмеялся, продолжая доставать из пакетов всякую снедь вроде чипсов, колбасок и прочих снеков. — Это всё быстро не испортится, окопаемся дома и прикончим за пару дней. — А потом в спортзале пахать месяцами. — Не боись, я тебе все эти калории в койке сожгу. Чживэй густо покраснел, но не стал ругаться, просто переводя тему: — Тебе Цзаньцзинь гитару передал, хочешь посмотреть? — Хочу конечно! В голове вторую неделю что-то новое играет, пытался записать, но без инструмента тяжело. Сейчас поужинаем, и я тебе наиграю. — Я написал Чжаню, чтобы спросил про консерваторию. — И что он ответил? — Что позвонит одному человеку, мама дружила с ним ещё до отца. Он потом им доставал билеты на концерты. В общем, есть надежда на куратора. — Хорошо, — кивнул Джун. — Но я всё-таки рассматриваю другие варианты. Фонд оплатит учёбу в любом месте, но мне хочется поступить на бюджет, чтобы было на что жить. Я уже думал о подработке. — Зачем? — искренне удивился Чживэй. — Мы же нормально тут живём. Денег на всё хватает. — Я не нахлебник и должен тоже вкладываться в общий быт, раз уж вы с меня за проживание не берёте. — Разумно конечно, но перед гаокао брать на себя столько всего… Нужно нормально доучиться и поступить, а потом уже о работе думать. — Может, ты и прав, — согласился Джун, чтобы не портить атмосферу вечера. Он всё-таки не утерпел и достал гитару из чехла, пока Чживэй делал попкорн в микроволновке. Инструмент явно часто использовался, но был в хорошем состоянии, пусть и не такой крутой, как его гитара. Настройка требовалась капитальная и Джун занялся ею вплотную, слегка высунув язык от усердия. Появившийся в дверях Чживэй замер, откровенно любуясь другом и не решаясь его прервать, насколько он был увлечён своим занятием. Тихо подойдя к Джуну, Чживэй опустился рядом и отставил миску в сторону, совершенно забыв о ней и о своих планах посмотреть кино. Чживэю нравилось наблюдать, как Джун играет на гитаре, и тот, заметив интерес, начал играть одну из его любимых мелодий. Закончив, Джун стрельнул глазами в сторону друга: — Ну как, доволен? — Джун, ты решил опробовать на мне искусство соблазнения девчонок? Глаза у тебя красивые и играешь отлично, но я не девчонка. — Конечно не она, тем и нравишься! — Ты давно понял, что любишь члены? — Как грубо, А-Вэй. Может, я люблю задницы, а не члены? — Придурок! Чживэй пихнул Джуна в бок и завалил, убедившись, что гитара не пострадает. Возня быстро приобрела совершенно иной от прежнего смысл и, потянувшись за поцелуем, Чживэй получил его так быстро, что сразу понял — Джун хотел этого ещё больше. — Что ты купил в секс-шопе? — задал он ещё один мучивший вопрос, когда смог отдышаться. — То, что поможет тебе, да и мне тоже. Погоди! — Джун сорвался с дивана, едва не задев ногой гитару, и вернулся из прихожей с рюкзаком. Чживэй сел, скрестив перед собой ноги, и с интересом смотрел, как друг достаёт из недр рюкзака какую-то коробку, которую с довольным видом продемонстрировал, как какой-то приз. Глаза полезли из орбит, когда Чживэй прочитал, что именно купил ему Се Джун. — Анальная пробка? Серьёзно? — Более чем! Эта штука поможет, плюс я купил гель с охлаждающим эффектом. Ты на входе даже ничего не почувствуешь, только когда я доберусь до простаты. — Ты точно извращенец. — А ещё очень заботливый, — ничуть не обиделся Джун. — Она из специального материала, который не вызывает раздражения. Тебе понравится. — Я всё ещё не уверен, что мне понравится вставлять что-то в задницу. — Тебе и не придётся, вставлять буду я, а ты медленно выдыхать и наслаждаться. — Придурок! Сяо Чживэй треснул друга по руке, пытаясь скрыть внезапно накатившее возбуждение. — Рад, что нравлюсь тебе даже таким, А-Вэй. Ну давай же, признайся, что ты готов к новым открытиям. — Готов, как же. Там вообще-то вся эта подготовка стыдоба сплошная. В детстве у меня однажды случились проблемы с животом и пришлось делать клизму, ничего ужаснее в жизни не испытывал. — Просто ты был маленьким и не думал ни о чём хорошем, а сейчас... — Джун наклонился к уху Чживэя и коснулся мочки губами, — будешь думать о том, как глубоко может оказаться в тебе мой член и как приятно это будет. Судорожно вздохнув, Чживэй вскочил на ноги и бросился в ванную, не позволяя себе завязать драку с невыносимым Джуном. Прижавшись спиной к стене, Чживэй пару раз ударился головой в неё, пытаясь привести мысли в порядок. Накануне он прочёл несколько статей, как следует готовиться к этому, как он даже про себя называл однополый секс, и был смущён сверх меры. А теперь в комнате его ждал Джун, который собирался засунуть в него пробку, а после, судя по всему, отыметь. В голове тут же зазвучал голос отца, презрительно отзывающийся о таких извращенцах, но он задушил его, не дав отравить то прекрасное, что трепетало в сердце и согревало впервые с тех пор, как не стало мамы. Чживэй ни за что не хотел снова испытать удушающую боль и холод внутри, желание всё ломать и крушить, ненавидеть людей за их искренность и заботу. Нет, он дал себе слово, что больше не впустит эти разрушающие чувства в своё сердце. Джун, конечно, хочет удовлетворить своё желание потрахаться, но ведь все его поступки больше говорят о заботе, нежели о тупом намерении трахнуть лучшего друга и бросить. Нет, Джун определённо не такой мудак. Отдышавшись и придя в себя после приступа паники, он всё-таки включил воду и для начала просто умылся. Страх всё равно присутствовал, но такой, как от мысли прыгнуть с парашютом. Поэтому он решил, что не сыкло и обязательно прыгнет. Джун между тем прошёлся по запасам Сяо Чжаня на кухне, достав из шкафчика ароматические и обычные свечи. Они просто отлично создавали романтический уют в спальне Чживэя, который заперся в ванной больше чем на час. Джун его не торопил, зная, как непросто решиться после всего, что между ними было и плохого, и хорошего. Чтобы не скучать, он настраивал гитару, с тоской вспоминая свою любимицу, но не роптал, не винил себя, что не взял её с собой. Пробка, тщательно обработанная и вымытая, лежала на чистом полотенце, а рядом с ней была пристроена заранее открытая смазка. Джун периодически бросал взгляд на всё это богатство и убеждал себя быть с Чживэем крайне терпеливым и осторожным,чтобы не спугнуть и не сделать больно. Когда друг появился в дверях, зачем-то одетый в домашние штаны и футболку, Джун отложил гитару подальше и подошел к Чживэю, притягивая его к себе за талию. — Ты в порядке? Я ополоснулся во второй ванной, надеюсь, Чжань не будет злиться. — Не будет. Демоны, почему мы сейчас говорим об этом?! Решив, что лучше не заводить Чживэя в плохом смысле, а завести в хорошем, Джун прижался к его губам, тут же проталкивая язык в рот и страстно целуя.