Окольные пути

      Коджи просыпался медленно, то и дело снова проваливаясь в дремоту... Ему казалось, что он снова спит в уютной столярной мастерской, которую Кен-сан нарочно утеплил ради зимующего у него канагавца. Вот уже много лет у него там был свой собственный жилой уголок с красивой ширмой, столиком и дзабутонами, в стене был сделан шкафчик для вещей, которыми гость пользовался, когда приходил, как обычно, в конце ноября...       Дух мастера Кейташи говорил голосом своего внука, поэтому Ино и решил, что снова живёт в доме Моримото, на острове Кюсю. Но потом вспомнил, что сквозь сон слышал голоса остальных своих личных ками. Духи пращуров рода Иноуэ все говорили голосом отцова деда, который успел подержать правнука на руках. Дух шамана Хаку говорил своим голосом, потому что они виделись наяву. А ещё сегодня на этом собрании был кто-то новый... но медиум не смог вспомнить, чьим голосом он говорил.       Поешь, Ино-кун, а главное – попей. Теперь, когда мы пришли к общему согласию, ты быстро поправишься. Не бухти, как маленький дед, имей твёрдость духа принять трудное решение. Когда тебе станет полегче, повспоминай своих забугорных психологов – что они бы посоветовали в схожей ситуации. А мы тебе подскажем, какие из этих советов сработают с хорошим шансом, а какие не сработают точно... как говорится – в силу местной специфики. Допивай и ложись. Ивамура беспокоится, но он уже недавно заходил, а сейчас занят – ты успеешь ещё подремать... Отдыхай.       Через два дня, когда стало понятно, что эпидемия отменяется, а по анализам подтвердился обычный грипп, в палату к Иноуэ пришёл инспектор Камата. Непривычно было видеть его в белом халате и в медицинской маске, но больной слабо улыбнулся ему, здороваясь.       – Ну что, рецидивист, отдыхаешь от трудов праведных? Скоро на волю уже? – хмыкнул Акихиро, присев на стульчик чуть поодаль от койки. Подождал, пока врач выйдет, и снял маску, демонстрируя, что не боится вирусов. – Зная тебя, я решил зайти, чтобы поговорить, покуда ты опять не слинял в туман. Новости такие: суд уже закончился – пришлось подольше повозиться, чтобы упечь эту банду за решётку. Но теперь можно жить спокойно ещё лет пятнадцать. А после тюрьмы они уже будут не опасны. Семья Осима передаёт тебе приветы, у них всё наладилось. Рэпер твой вроде ожил, сидит ночами в своей студии, наверное, собирается записывать новый альбом. Я, кстати, послушал кое-что из предыдущего творчества – то, что на японском. Ты не слушал? Ну... непривычно, конечно, но тексты у него и правда интересные. Жизненные, да. Что там на ингурише – не могу судить, с иностранными языками у меня плохо.       Камата почему-то смущённо почесал в затылке, будто спохватился, что сболтнул лишнего. Но быстро справился с собой и перевёл разговор – практически, монолог, – на другую тему.       – Наслышан я о твоих переселениях, нэ. Всё это можно было бы списать на случайности и совпадения... но когда их становится так много, тут уже поневоле начнёшь искать закономерность. Для чистоты эксперимента я никому не сказал о твоих предостережениях... чтобы не создавать предубеждение против тебя у охранников и администрации. Но что будет, когда ты попадёшь сюда снова? А ведь ты обязательно попадёшься опять... ты ж не перестанешь бродяжить – в том числе и по Канагаве. А значит, будешь сидеть тут полгода... а потом и год. И за это время разнесёшь лагерь в щепки и изведёшь половину работников?       Коджи слегка пожал плечами. Он всё ещё был ослабленным после вирусной интоксикации, поэтому реагировал вяло. К тому же его внутренние советчики то и дело донимали его уговорами, находя всё новые и новые плюсы в сотрудничестве с якудза. Шаман поначалу пытался спорить, забыв, что это ни к чему не приводит обычно... но сейчас уже почти смирился. Только поставил условие своим помощникам: прежде чем его возьмут в оборот мафиози из Одавары, он должен повидать Джуна.       – А между тем, у меня есть идея, как ты мог бы избежать отработок вообще! – самодовольно ухмыльнувшись, продолжил свою речь инспектор. – И я дарю тебе эту идею совершенно бесплатно! Ну, ты же мне тогда подсказал... насчёт объявления того шарлатана в журнале. В общем, тебе нужно сделать твои путешествия по префектурам официальной работой. Вот. Что, не понятно, как это провернуть? Ладно, поясню подробнее. Ну, как я это вижу. Зарегистрируйся, как некоммерческая благотворительная организация – чтобы не надо было налоги платить. Типа, НКБО "Шаман", адрес в Хадано укажи по прописке. Так можно. Конечно, нужно ещё всякие условности соблюсти: сочинить устав, расписать в красках преимущества психологии, которую ты практикуешь, – и прочие красивости для убедительности. Погляди сам потом, как у других оформлено. А главное – пропиши в бумагах свои обязанности: работа, связанная с разъездами, по оказанию бесплатной психологической помощи социально неблагополучным слоям населения. И всё! У тебя будет официальный документ, что ты, топая босиком по деревням, находишься на работе. Ну, здорово я придумал, нэ?       Слабая улыбка, расцветшая на бледных губах больного, стала для Акихиро настоящей наградой. Но в этом он даже сам себе ни за что не признался бы.       – Здорово. Спасибо вам... старший инспектор Камата, – простуженным голосом сказал Ино. – Кстати, поздравляю с повышением.       – Опять эти твои штучки! – в шутку возмутился тот. – Кто тебе сообщил, а? Что, тоже во сне увидел, да?       – Халат тонкий... нашивку на форме видно, – снова улыбнулся медиум.       – Ишь, глазастый какой, – офицер погрозил ему пальцем. – Тебя бы к нам, в криминальный отдел... нам такие внимательные очень нужны. Ладно-ладно, не куксись, это я пошутил. Ты же у нас вольная птица... да и личность известная, оказывается. Мне то и дело звонят и пишут разные люди со всей Канагавы, до которых дошли вести о твоём задержании... все за тебя заступаются, готовы поручиться, прям. Ещё немного, и я сам поверю, что психология – это очень важная наука, раз ты с её помощью стольким людям помог, нэ. В общем, давай, выздоравливай, регистрируй НКБО – и продолжай свою работу. И спасибо за твой "вещий сон", – Камата уже поднялся, но чувствовал, что обязан сказать это. – Если бы не эта подсказка... я б так до конца жизни в инспекторах ходил. Ну, бывай, Шаман из Хадано. Как говорят бродяги – удачи в пути.       Ну, правильно. Если бы он ждал, пока Осима поправится и даст показания, эти гопники-наркоманы давно бы уже попрятались, как тараканы. И следы получше бы замели, если б узнали, что Джун очнулся... А так – они были уверены, что единственный свидетель скоро того... умолкнет навеки... и даже не особо таились, когда пришла проверка электросчётчиков. Вот Камата их и взял, что называется, "тёпленькими". Кстати, его идея насчёт НКБО в самом деле неплохая... мы полагаем, что двое заботливых дедушек из Одавары легко организуют нам необходимые бумаги. Кто-кто, а уж они-то оформят всё так, что даже в других префектурах к нам не смогут подкопаться. Вот, видишь, как будет удобно, если мы всё же немного посотрудничаем с мафией.       Глядя в белый потолок инфекционного бокса, Коджи уже не спорил со своей интуицией. Он и сам видел преимущества от наличия покровителей, но просто не хотел об этом думать. Словно бы договоры с якудза были просто ещё одним неприятным делом, вроде стирки одежды или мытья посуды. Хочешь – не хочешь, а приходится делать и это.       Иноуэ вскоре отвлёкся на более приятные мысли. Ведь совсем скоро он сможет выйти на волю... и снова увидит Джуна – не на больничной койке, а живого и вполне уже здорового. Почему-то бродяге очень хотелось услышать голос школьного друга – каким он стал теперь, в зрелом возрасте? Наверное, можно было бы ознакомиться с записями его песен-монологов, но бродячий медиум обычно ходил в таких местах, где нет музыкальных магазинов. Да и за пределами Канагавы рэпер под псевдонимом Джей был не слишком известен.       За прошедшие годы Ино не раз и не два собирался повидать школьного друга, сказать ему, что не держит на него зла за тот инцидент. Но каждый раз что-то происходило, ками сообщали, что где-то требуется срочная помощь... а потом нужно было уходить дальше по намеченному маршруту, чтобы не привлекать к себе внимание полиции. А в последние годы сам рэпер редко бывал в родных краях, всё чаще подолгу жил в Йокогаме, ездил в туры по городкам Канагавы. Так и вышло, что Коджи еле узнал Осиму-куна на фотографии, а увидеть смог лишь его бледную тень в больнице. Странник очень надеялся, что хотя бы в этот раз он сможет поговорить с другом нормально... и никакие якудза не помешают ему.       По правилам трудового лагеря дни, проведённые в лазарете, не считались рабочими, их нужно было дополнительно отрабатывать. А иначе любители халявы старались бы чаще болеть или травмироваться, чтобы поваляться без дела в больничной палате. Поэтому дата выхода на волю была отодвинута на неделю – ровно столько хаданец пролежал с гриппом. Были ещё два дня, когда он отлёживался тут после голодовки, но комендант Такаяма словно бы забыл про них.       Скорее всего, он начал что-то подозревать насчёт нашей специфики... и не хочет лишних два дня держать нас тут. А то вдруг ещё что-нибудь рухнет... или кто-нибудь отравится. Но мы уже сейчас чувствуем, что давление извне нарастает. Нужно поскорее уходить подальше от лагеря... да и вообще из Йокогамы. Да-да, мы помним про семью Осима. До них мы дойдём обязательно. Но потом нужно срочно линять отсюда, пока ещё какой беды не случилось.       Последняя неделя обошлась без происшествий, и наступило утро воскресенья. Обычно бумажная волокита при выходе на свободу растягивалась ещё на полдня, так что Иноуэ не ожидал, что сможет выйти за ворота раньше обеда. В некоторых лагерях (и в канагавском тоже) дополнительно проводились воспитательные лекции, мотивирующие бродяг и тунеядцев встать на путь исправления, чтобы обрести статус полезного члена общества. Однако, в обход правил, Шамана из Хадано отвели сразу к проходной, где выдали на руки все бумаги, в том числе обязательное направление для устройства на работу по месту жительства. С этой справкой безработного обязаны были взять в одной из трёх муниципальных фирм... но бродячий психолог, конечно же, не собирался туда идти.       В комнате при вещевом складе, где хранились личные вещи сидельцев, Коджи разрешили выбрать себе одежду по сезону из того тряпья, что приносили благотворительные организации Канагавы. Если бы он отсидел всего месяц, то просто забрал бы свои штаны и куртку-халат, но за три месяца отработок погода успела смениться на зимнюю. Пришлось утепляться. В корзинах со штанами нашлись вполне приличного вида джинсы по размеру, поверх серой футболки Ино надел плотную синюю рубашку, а уже на неё – свою тонкую куртку. Парусиновые штаны оставил тем бродягам, кто выйдет на волю позже, в тёплое время года. Подумал немного – и взял себе разношенные, но ещё прочные кожаные башмаки с полустёртой подошвой. Их можно будет починить в лавке у старьёвщика и они ещё хорошо послужат на пути в Кумамото.       Повязки не надевай пока, чтоб не привлекать лишнего внимания. И хорошо, кстати, что тебя так быстро отпустили – мы успеем проскочить до приезда встречающих. Да, мы узнали, что они хотят перехватить нас прямо на пороге лагеря. Так что, если хочешь повидать Джуна, поторопись... Для начала делаем вид, что идём на остановку местного автобуса... а вот здесь резко сверни в кусты, пока никто не видит... ляг на землю и не шевелись, покуда не уедет автобус.       Из своего укрытия странник мог видеть всё, что происходило перед воротами лагеря. Как подъехала чёрная машина, в которой сидели четверо мужчин, как они внимательно следили за всеми, кто выходил из ворот и шёл к автобусной остановке. Он даже отсюда чувствовал их недоумение и нервозность, когда небольшая группа людей, отработавших свой срок, села в автобус и на остановке никого не осталось. Через пару минут, видимо, получив какие-то новые инструкции по телефону, люди в машине быстро уехали – догонять автобус...       Коджи спокойно поднялся, отряхнулся, проверил карман, куда положил пластиковый конверт со своими документами, и направился через лесок к ближайшей отсюда окраине Йокогамы.       Ну, насмешили, братки, такие лопухи! Ведут себя, как в дешёвом американском боевике – даже не послали никого, чтоб спросить. Конспирацию соблюдают, ха-ха. Побегайте теперь за нами, мальчики, раз не умеете мозги включать. И Такаяма тоже хорош. Перестарался, отпустив нас так рано, вперёд всех. Нэ, они, конечно, догадаются, где нас можно будет перехватить... и станут караулить Сугимото. Потому что без посоха мы никуда не уйдём. Или уйдём?.. А смысл?.. Ну, сделаем себе новый, когда придём к Кен-сану, это легко. Но мы же не можем теперь всю жизнь так скрываться – не только от полиции, а ещё и от мафии... и не можем совсем не заходить в Канагаву... Да и НКБО хотели оформить всё же... Ладно, топаем сперва до какой-нибудь дешёвой едальни – уж на стаканчик собы мы мелочи насобираем.       С погодой повезло – было не очень холодно, хотя солнце порой скрывалось в тучах, и ветер был несильный, не добирался до тела через три слоя одежды. Медиум шагал сперва через лесок, который отделял режимный объект от жилых кварталов, потом смело углубился в хитросплетение узких улочек окраины, там и сям подбирая с земли мелкие монетки, затерявшиеся в пыли.       Редкие в этот час прохожие не обращали на путника внимания. Сейчас он был похож на обычного местного жителя, разве что одетого простовато. Без посоха и белых повязок Ино ничем особенно не выделялся, поэтому от него не шарахались, не перебегали на другую сторону улицы. Он довольно скоро насобирал мелочи на плошку гречневой лапши и немного отклонился от основного маршрута, чтобы посетить ларёк возле одной из станций подземки. Не хотелось идти на важную встречу голодным.       Вот, кстати, ещё один способ быть незаметным для полиции – одежда какого-нибудь обходчика путей или ремонтника. Этим работягам по умолчанию разрешено ходить везде, где вздумается, если поблизости есть железная дорога. На них никто не обращает внимания. Жаль, что нам такая униформа не подходит. К тому же, у каждой дорожной компании есть свои отличия в рабочей одежде... и вдоль "синей" ветки особо не походишь с оранжевыми или зелёными нашивками. А в полиции часто работают весьма приметливые граждане, да. Знаешь что... посиди-ка тут ещё минут пять... местный тачибан как раз проедет мимо. Хотя у нас есть справка об отработке, всё же не стоит лезть на рожон.       Выждав время, Иноуэ доел свою порцию собы и, поблагодарив хозяина ларька, вынырнул из-за норэн, скрывавшей его от взглядов случайных прохожих. Привычно бегло осмотрелся – и свернул в переход, чтобы оказаться по ту сторону "железки". Чутьё вело его кратчайшими путями туда, где его ждал друг детства. Джуничиро тоже думал о нём, и ноги сами несли Коджи в ту часть Йокогамы, где был новый дом Осимы.       Что ж, район не самый престижный, но и не бедняцкий. Зелени много, и застройка не такая плотная, как в центре... парковки, вон, чуть ли не на каждом углу. Чистенько так. И, кстати, до Йокогамского госпиталя отсюда всего пять остановок по прямой ветке. Кейко-тян точно было удобно ездить на работу отсюда. Но теперь уже она вернулась к себе, а здесь бывает по выходным – приглядывает ещё. Мы считаем, это недолго продлится. Вполне возможно, что уже весной она уедет жить в Одавару... а уж летом-то точно уедет. У Сугимото этого хоть и мягкий характер, но свой шанс он не упустит. Да и сама Кейко, поди, устала жить одиночкой... Так, это мы отвлеклись. Сворачивай туда, через пешеходный мост. Джун-кун сейчас не дома, гулять пошёл. И это очень удачно, потому что возле его дома нас уже кое-кто караулит... хех. Ничего, подождут маленько. Не торопись, Ино, поговори, наконец, с ним нормально. Мы мешать не будем.       После полутора месяцев в госпитале Джей внезапно полюбил пешие прогулки и, как только стало можно, часами шатался по окрестным холмам, прорезанным тропинками. Это помогало ненадолго избавиться от миллионов мыслей, теснившихся в голове. Почти весь ноябрь он наблюдал за игрой красок в листве деревьев, слушал дождь под куполом зонта, терпеливо передвигал непослушные ноги, которые слишком быстро уставали, отдыхал на раскладном стульчике и парковых скамейках... Полной грудью вдыхал тишину пригородного леса – и выдыхал шёпотом, строчку за строчкой, рождающиеся стихи. Одну из новых песен он посвятил своей сестре, которая до последнего верила в него и не позволила врачам отключить его тело от приборов жизнеобеспечения.       Песня получилась, конечно же, лирическая – и не хотела становиться рэп-монологом. Впрочем, это направление в музыке уже потеряло былую привлекательность для Осимы. Сейчас он трезво оценивал свой скромный вклад в шоу-бизнес и понимал, что нужно или переходить на другой уровень, или завязывать с музыкой вообще, чтобы не скатиться до низкопробных тиви-шоу ради поддержания падающей популярности. Бросать музыку он точно не хотел. Но куда развиваться дальше, чтобы при этом не пропасть в бурных водах мейнстрима и не быть выброшенным на отмель андеграунда?..       Во время долгих прогулок все эти мысли, вопросы и сомнения затихали, убаюканные шелестом опадающей листвы клёнов и шумом ветра в верхушках сосен и криптомерий. В голове становилось так легко и свободно – как в детстве... и тогда он вспоминал об Ино-куне. Кейко рассказала достаточно, чтобы Джуничиро мог себе в красках представить своего школьного друга, одиноко бредущего по лесам и полям, по горам, холмам и кривым улочкам... И если в психологию, которую на западе считают серьёзной наукой, двое Осима легко могли поверить, то в общение с духами предков – не очень. Поэтому образ бродяги получался слишком одиноким, вызывающим щемящую жалость.       Уже возвращаясь к дому, Джей осознал, что почти неделю ждёт его прихода, а бывший друг так и не пришёл... хотя бы поговорить. Камата-сан сообщил о трёх месяцах отработок, да и сестра тоже говорила про начало декабря, а уже девятое число... значит, что-то случилось. Что-то серьёзное – ведь Коджи-кун всегда старался выполнять свои обещания. Сердце запоздало затрепыхалось в груди, Осиме пришлось остановиться и глотнуть воды из своей спортивной бутылки. Он немного постоял, успокаиваясь, поправил воротник кожаной куртки, машинально проверил сигареты в кармане джинсов... А когда снова сделал шаг вперёд, то увидел, как из-за ближайшего поворота к нему навстречу идёт незнакомец.       Он шёл неторопливой походкой человека, привыкшего к длинным дистанциям, он ничем не напоминал школьника, которого Джун видел в последний раз в том сентябре... Но что-то было в нём такое знакомое...       – Ино-кун, – прошептал Осима, за миг до того, как смог разглядеть его лицо. А в следующую секунду всё вокруг заволокло дрожащей туманной дымкой... он сморгнул две солёные капли с ресниц и помотал головой, не веря своим глазам. – Ино...       – Привет. А почему ты плачешь? – улыбнулся шаман, подойдя ближе. Еле удержался, чтобы не протянуть руку и не стереть эти две мокрые дорожки с высоких скул бывшего одноклассника. Понимал, что не может вот так сразу вторгнуться в чужое личное пространство, ведь прошло столько лет...       – Я... не плачу, – с трудом справившись с голосом, хрипло ответил Джей. Тоже вспомнил тот, самый первый их разговор и криво усмехнулся. – Настоящие мужчины не плачут.       – Ну да... только если у них нет очень серьёзной причины, – кивнул Иноуэ. Словно бы это был их тайный пароль с отзывом. И Джун улыбнулся почти нормально, тепло.       – Ерунда, это просто тучка пролетела, не обращай внимания. Как ты, Ино-кун? Отпустили тебя, да?       – Отпустили. Сегодня утром. Я неделю проболел, пришлось дополнительно отрабатывать, – сразу пояснил бродяга. – А ты как? Восстановился?       – Да, почти всё в норме уже. Целый месяц гулял, расхаживался – вот, сейчас уже без сидушки обхожусь. Ты ещё не уходишь ведь? Идём ко мне, хотя бы чаю попьём... Кейко такие ужасы про тебя рассказывала, не знаю даже, можно ли ей верить. Ты выглядишь худым, но не слишком... почти нормально вроде бы. Как ты вообще меня тут нашёл? – запоздало спохватился Осима, и сам же придумал ответ. – А, наверное, онэ-тян сказала, где меня искать.       – Знаешь, давай лучше погуляем ещё. Погода хорошая для декабря, – мягко предложил Коджи. – Я не хочу играть в игру "хозяин и гость", ведь у нас есть более важные темы для разговора, нэ. Спрашивай, я отвечу. Потом я тоже спрошу. Идёт?       – Идёт. Ты... – Джей собирался первым делом спросить о самом важном... но почему-то спросил другое. – Ты правда шаман?       – Правда.       – Значит... ты слышишь голоса ками?       – Да.       – И раньше тоже? – лицо Осимы озарилось пониманием и он таким знакомым жестом приложил ладонь к уху, будто пытаясь заглушить звуки окружающего мира.       – Да. С малых лет. Ещё до того, как сам научился говорить.       – Вот почему ты был таким умным... и вечно предсказывал неприятности, – покивал рэпер.       – Какой смысл предсказывать приятности? – хмыкнул Иноуэ. Сейчас он чувствовал себя так свободно, будто снова вернулся в далёкое детство. Да, оно не было безоблачным и лёгким, но тогда его душу не отягощали знания чужих пороков и злобных поступков. – Прикинь, я бы тебе сказал: если ты придёшь домой вовремя и сделаешь уроки, то мама тебя похвалит, а отец, так и быть, не станет лупить сегодня, а подождёт до получения табеля за неделю.       Джуничиро рассмеялся от души, представив себе такую ситуацию. Даже приостановился, чтобы немного отдышаться.       – Ты прав, такие предсказания почти каждый может делать сам, хех. – Помолчав немного, собрался с мыслями и спросил, наконец: – Почему же тогда ты... не предупредил меня... насчёт Куроды?       – Потому что и меня никто не предупредил, – спокойно пояснил шаман. – У предсказаний есть много ограничений. Наши ками не всесильны, они не всегда видят, что случится через день – не говоря уже о многих годах впереди. И потом... разве ты стал бы слушать, если б я сразу начал говорить гадости о Куроде?       – Нет... не стал бы, – понурился Осима. Машинально достал из кармана полупустую пачку сигарет, но не закурил, а только немного понюхал табак и снова убрал пачку.       – Молодец, что бросил курить, – тепло улыбнулся Ино.       – Подожди, не сбивай, – отмахнулся Джей, но было видно, что ему всё равно приятна эта похвала. – Ну а потом, в тот день... ты разве не знал, что они ждут тебя там, под лестницей?       – Нет. Я чувствовал опасность, но не знал, из какого угла она явится. И даже сейчас мне не очень понятно, отчего вдруг они решили докопаться до меня – именно в тот день. Наверное, они ждали тебя, чтобы идти на репетицию – а тут я. Им было скучно – вот и всё.       – И всё же... ты ударил его первым... я помню.       – Это так. Знаешь, очень сложно стоять и ничего не делать, ожидая удар. Хотя драться я совсем не умею, что-то будто толкнуло меня тогда. Немного позже, когда я думал об этом инциденте, то понял, что ты на самом деле спас меня от ещё более серьёзных побоев. Если бы сэмпаи сами занялись мной, то одной сломанной рукой я бы не отделался.       – Это Ямагата тебя спас, – буркнул Осима, глядя в сторону. – А я... я тебя не узнал в тот момент...       – Так сошлись звёзды. Не казни себя за это, Джун-кун. Я ушёл вовсе не из-за тебя... а потому, что пришло моё время. Я должен был встать на путь шамана, чтобы дурные сны и голоса в голове не свели меня с ума. Твоей вины тут нет. Ты был орудием Судьбы – и Ямагата с Куродой тоже.       Двое молча шли по лесной тропке, слушая скрип старых деревьев, перекличку каких-то птиц, далёкие свистки электричек...       – Ну хорошо... с этим вроде бы понятно, – вздохнул, наконец, Джей. – Странно только, что ты... ни разу не проговорился об этом своём даре... и что никто не догадался.       – Я очень быстро понял, что нельзя никому говорить о голосах ками... но если помнишь, тебе я не раз говорил, что моя интуиция подсказывает...       – А, вон как! Точно, было такое, я помню! Ловко ты выкрутился, – рэпер снова заулыбался, вспоминая детские годы. – В такой формулировке предсказания звучат совсем иначе, без особой мистики.       – Нынче много людей, которые верят в науку и прогресс на западный манер и не верят в то, во что верили много поколений их предков. Поэтому приходится быть осторожнее в словах и поступках... прикрываться интуицией и психологией. Например, инспектор Камата едва не упёк меня за решётку, считая таким же мошенником, как тот, который выманил деньги у его матери.       – Ох уж этот Камата! – фыркнул Джуничиро. – Я очень хотел его придушить за то, что он пытался обвинять тебя. Так что ему повезло, что я был ещё слаб... Ну, не важно. Кейко-тян говорит, что это ты меня вытащил из комы... и она очень-очень хотела узнать, что именно ты сделал. – Осима снова приостановился, чтобы пристально посмотреть на друга детства. – Она мне не простит, если я не расспрошу тебя.       – Чудеса не любят, когда их пытаются разобрать по винтикам, – покачал головой Коджи. – С медицинской точки зрения я ничего не делал.       – Ну, Ино-кун!       – Ладно. Но кроме вас с Кейко никто не должен знать, – шаман сурово нахмурился, и Джей поспешил покивать, соглашаясь. – Если бы ты просто с кем-то подрался или попал в аварию, то легко вернулся бы сам, очнулся бы сразу, как только твоё тело подлатали врачи. Но из-за того, что это было настоящее предательство... ты не хотел возвращаться в этот мир. Сестра звала тебя, как умела... но ты не хотел слушать. Твой дух мог стать настоящим мононокэ... но наши ками не хотели допустить этого. Они помогли мне попасть к тебе в палату, несмотря на все внешние препятствия и сопротивление лично Каматы-сана. И там мы с Кейко позвали тебя вместе – так, чтобы ты услышал нас.       На сей раз Джун молчал дольше, копаясь в своей памяти, собирая разрозненные осколки снов и воспоминаний. Иноуэ смотрел по сторонам, наслаждаясь ощущением свободы, любовался старыми замшелыми деревьями и молодыми саженцами. За территорией явно ухаживали заботливые руки местных жителей: дорожки были подметены и огорожены бамбуковыми барьерчиками, там и сям попадались массивные деревянные скамейки для отдыха. В таких местах приятно было отдыхать... и не удивительно, что Осима-кун полюбил здесь гулять.       – Теперь я вспомнил, – заговорил он глухо, глядя себе под ноги. – Я видел тебя во сне... перед тем, как очнуться в первый раз. Какие-то развалины помню... и ты – почему-то в форме средней школы, и стрижка такая же, как тогда у нас была... Вроде бы ты сказал, что уже поздно, чтоб я шёл домой... Но я-то уже взрослый, могу гулять хоть всю ночь... И тогда я вдруг услышал голос онэ-тян. Мне стало жалко её, я почему-то решил, что если не приду сейчас, то ей попадёт от родителей. Она и так частенько меня прикрывала и отмазывала... раньше, когда я загуливался допоздна...       Бродяга шагал рядом, не вмешиваясь в этот поток сознания. Потому что главным был результат, а не кто что запомнил из того мысленного разговора где-то во сне. Взрослый голос друга оказался очень приятным на слух, несмотря на лёгкую хрипотцу от курения, хотелось слушать его ещё... поэтому Коджи спросил сам после паузы.       – Ты ведь не собираешься бросать музыку, Джун-кун?       – Нет, – сразу ответил тот. Потом пожевал губу и добавил со вздохом: – Пока что нет. Только я не знаю, что именно делать дальше. Рэп хорош для старших школьников и бунтующих студентов, а в нашем возрасте многие уже начинают задумываться о семье или карьере... сами находят ответы на свои вопросы – и больше не ищут их в чужих песнях. Продюсер мой приуныл, фанаты перессорились после всей этой истории... Есть те, кто оправдывает Куроду и обвиняет меня, мол, я сам виноват, что полез в его гараж, в его дела с малолетними девочками... что я не должен был вмешиваться. Тьфу.       – А ты сам что думаешь?       – Я бы всё равно её оттуда вытащил, даже если бы знал, что очень сильно пострадаю, – после некоторого размышления твёрдо сказал Осима. – Иначе я бы сам себя перестал уважать.       – Именно поэтому ками решили помочь тебе, Джун, – тепло улыбнулся шаман и ласково провёл ладонью по невидимой вздыбленной шерсти на загривке друга. – Они считают, что от тебя будет толк.       – Ну-ну, – рэпер покосился на земляка с высоты своего роста. – И что же говорит тебе твоя интуиция?       – Что будет непросто. Особенно – убедить продюсера, что ты хочешь сменить музыкальный стиль. Наверное, даже будет лучше, если ты сразу откажешься от его услуг. Сэкономишь кучу времени и нервов.       – Хм. Допустим. Что дальше?       – Идём, покажу тебе кое-что. Точнее, кое-кого.       – Куда ты меня завёл, кстати? – оглядевшись, со смешком спросил Джей. Он только теперь обратил внимание, что парк закончился, а вокруг всё чаще стали попадаться жилые дома. – Что это за деревня?       – Сам ты деревня, – беззлобно подколол его странник. – Это просто окраина Йокогамы. Между прочим, именно в этом районе живут люди, которые ухаживают за парком, в котором ты гуляешь.       – Понял. И что мы тут делаем?       – Выполняем инструкции моей интуиции. Не устал ещё?       – Я в норме.       – А вот я подустал. Отвык за три месяца от таких прогулок.       – Давай на остановке посидим, – Осима ухватился за этот предлог, потому что на самом деле его ноги давно уже гудели от превышения обычной нагрузки, но он, конечно же, не хотел в этом признаваться. – Ну так что? Не скажешь, куда мы идём?       – Не хочу ничего говорить заранее. Просто доверься нам.       – Нам, – со значением повёл бровями рэпер. – Ладно.       Мимо прошли две мамаши с тремя детьми разного возраста, покосились на незнакомых мужчин, сидящих на узкой лавочке под навесом остановки.       – Мааам, быстрее! – канючил самый младший из троих мальков. – Ну ма-ам! Опоздаем!       – Без нас не начнут, – пошутила его мать и поправила завернувшийся от ветра рукав нарядной юкаты.       – А вот без нас, пожалуй, начнут, – вполголоса прокомментировал Ино. – Но мы не будем торопиться. На самом деле, я бы с удовольствием поел рамена... но у меня нет на это денег. Угостишь, нэ?       – Не вопрос. Ты знаешь, где тут можно нормально поесть? Я и сам давненько завтракал...       – Найдём.       Они прошли пару кварталов более плотной застройки и нырнули под норэн, на которой была нарисована стилизованная миска с лапшой и палочками для еды.       – Мм... пахнет вкусно, – немного удивлённо шепнул Джуничиро – так, чтобы его удивление не услышал хозяин.       – Это важный критерий при выборе едальни, – лукаво прищурился Коджи.       Они взяли себе по порции куриного рамена – получилось ровно на 500 йен. Джей снова удивился, что так дёшево, но промолчал, расплачиваясь бумажной тысячей. Получил на сдачу одну монету – совсем не такую новую и блестящую, какая была у него в детстве, – усмехнулся этому воспоминанию и сунул её в карман.       – Спасибо за еду, – поблагодарил он хозяина раменной и тоже сел за столик в углу. – Вот, такояки нынче гораздо дороже стали, да... А тут рамен почти по той же цене, что была в детстве, надо же. Пожалуй, буду сюда заглядывать, если загуляюсь снова. А откуда ты знаешь, кто ухаживает за парком?       Шаман только молча показал на правое ухо – мол, духи сообщили, – и продолжил орудовать палочками, зажатыми в левой руке. Осима понимающе покивал и тоже приступил к еде, пока не остыло. На душе сейчас было так спокойно и тепло... и откуда-то пришла уверенность, что теперь всё устроится – словно бы само собой. Так было всегда, пока в его жизни был Ино-кун, и теперь это полузабытое чувство снова вернулось.       – Будто и не было этих пятнадцати лет, – пробормотал Джун, глядя на то, как аккуратно и неторопливо ест его земляк. Сам он уже расправился со своей порцией, но не торопил друга, хотя любопытство зудело всё сильнее. – А ты разве с тех пор не заходил в Хадано?       – Заходил. И не раз. Но наши пути не совпадали, поэтому я не смог повидать тебя раньше, – объяснил бродяга. Допил жирный бульон через край пиалы и вытер губы салфеткой. – Я даже не сразу узнал тебя на фотографии, которую предъявил мне Камата-сан. Но тебе идёт этот образ, нэ. Видно, что ты человек сцены, яркая индивидуальность.       – Ой, ладно тебе, скажешь тоже, – Джей поневоле смутился, хотя уже попривык к комплиментам за несколько лет своей популярности: в письмах фанаток тоже мелькало что-то такое. Просто от школьного друга эти слова звучали совсем иначе... по-настоящему. Рэпер поспешно поднялся, чтобы выйти на улицу и скрыть неловкость. – Я после больницы думал остричься налысо – надоело краситься... Кейко-тян отговорила. Мол, зима на носу, голове нужно утепление... хм, – он достал из маленькой наплечной сумки бейсболку с большим козырьком и натянул её на осветлённые волосы, чтобы спрятать отросшие чёрные корни. – Слишком много всего придётся менять... наверное.       – Не бойся меняться внешне, Джун-кун, – успокоил его Иноуэ и уверенно зашагал куда-то вперёд по тесной улице, спускавшейся с холма. – Ведь внутри ты останешься самим собой – таким, каким тебя успели узнать и полюбить много людей. Не бросай музыку и поэзию – моя интуиция говорит, что ты ещё не все свои таланты реализовал.       Осиме очень хотелось закурить, чтобы отвлечься, занять руки, удержать расползающуюся на губах смущённую улыбку, спрятать заблестевшие глаза за клубами дыма... Вместо этого он достал из кармана сумки свой новенький мобильный, чтобы посмотреть, сколько времени и нет ли новых сообщений.       – Ого, уже четвёртый час!       – Опаздываешь? Тебя где-то ждут?       – Нет... сегодня я не занят. Онэ-тян приезжала вчера, а сегодня у неё рабочая смена... Так куда же мы идём?       – Почти пришли. Здесь направо.       Двое хаданцев подошли к небольшому крытому павильону, откуда доносились приглушённые звуки какой-то танцевальной мелодии и голос девушки-ведущей. На скромном стенде с афишами было написано, что сегодня здесь проходит праздник в честь дня основания этого района Йокогамы – этакая демо-версия Дня города. Джуничиро с подозрением покосился на спутника, но послушно прошёл вслед за ним в скромный зал – вход на праздник был бесплатным.       К некоторому удивлению рэпера, зал был практически полон и здесь были не только мамашки с детьми или пенсионеры, которым некуда девать свободное время. Судя по звукам, как раз закончился какой-то интерактив: то ли конкурс, то ли розыгрыш призов, – и ведущая объявила следующего артиста. Осима, приготовившийся скучать, подпирал плечом стенку возле выхода, чтобы не проталкиваться между рядами, выискивая свободный стул. Имя выступающего он прослушал, но поневоле обратил внимание на невысокий помост сцены, когда туда вкатилась четырёхколёсная телега, загруженная разнообразными музыкальными инструментами.       Артист, втащивший свою колымагу, картинно вытер со лба пот и бросил постромки, чтобы распрямить спину. И тут же радостно засиял, увидев полный зал народу – будто бы только что заметил. Приветливо помахал зрителям (Джей обратил внимание, что и из зала ему в ответ помахали несколько человек), раскланялся и, шустро подложив под колёса телеги специальные стопоры, залез на свою собственную сцену. Уселся там, в середине, в окружении нескольких явно самодельных барабанов, и сперва широко развёл в стороны руки, чтобы дотянуться до бамбуковых столбиков каркаса, на котором были закреплены и другие инструменты. Некоторые свисали с верхней перекладины – например, десяток разноцветных стеклянных бутылок с водой, пара металлических крышек от кастрюль, разномастные бамбуковые трубочки "музыки ветра" и ещё какие-то штуки, назначение которых не всякий музыкант смог бы с ходу определить.       Шоу одного актёра началось с весёлого ритма барабанов, на которых он играл обеими ногами с помощью педалей, и перезвона бутылок с водой, исполнявших роль ксилофона. Мелодия показалась смутно знакомой – что-то явно народное, но не слишком древнее, а потом зазвучал звонкий высокий голос, легко выпевающий эту довольно сложную вокальную партию. Но и этим талантливый канагавский мультиинструменталист не ограничился – в паузах между куплетами он наигрывал дополнительные ноты на губной гармошке, невесть как оказавшейся у него перед лицом на специальной подставке из проволоки. И всё это – не прекращая слаженно играть всеми четырьмя конечностями.       Коджи, который наконец-то мог нормально послушать выступление Мурамасы, спокойно стоял рядом с Джуном. Сейчас, без белых повязок и посоха, он никак не выделялся из толпы слушателей и не опасался сорвать концерт. Ему было немного смешно наблюдать за офигевшим лицом друга детства, пытающегося поймать отвисшую челюсть. Кто-кто, а известный в Канагаве рэпер мог оценить уровень мастерства этого самородка-лицедея.       – Во даёт! – шепнул Осима в короткой паузе между песнями. – Координация у него – охренеть!       – А ещё он неплохой композитор, – кивнул Ино. – Сам сочиняет сложные мелодии. Слушай дальше – он наверняка сыграет пару своих вещей.       Ещё три песни были посвящены празднику, Рёичи неплохо разогрел зал, и зрители с удовольствием хлопали под ритм его барабанов, сделанных из каких-то пластиковых и деревянных бочек. Артист менял инструменты в руках так ловко, что иногда казалось, будто он берёт их из воздуха. Небольшая гитара сменялась тростниковой флейтой, флейта – трещоткой, а та – бамбуковой свирелью. В арсенале Мурамасы были и глиняные свистульки, и детская гармоника с цветными клавишами, и самодельный бамбуковый ксилофон, и странного вида перкуссии из маленьких тыкв...       – Он что же, ещё и инструменты сам делает? – в голосе Джея было слышно ещё больше уважения, несмотря на репертуар – довольно заезженные эстрадные шлягеры последних лет. Сам он такое, конечно же, не слушал, но в исполнении мультиинструменталиста эти мелодии обретали совсем иное звучание. И вокал тоже очень понравился рэперу.       – Похоже, что да. Я не спрашивал.       – Ого! Значит, у него очень тонкий слух – лично я не слышу каких-то ужасных диссонансов, всё звучит очень гармонично.       Отшумели бурные аплодисменты после очередной популярной песенки, и в зале стало тихо – так, что стал слышен шелест сухих горошин в небольшом рейнстике из бамбука, который незаметно появился в руках Рёичи. Поскольку над сценой висел микрофон, а под потолком павильона были установлены небольшие звукоусилители, то слышно было хорошо и в задних рядах. Слушатели совсем затихли, и даже дети внимательно вслушивались в необычные звуки, а шаман понимающе усмехнулся: в прошлые разы такой перкуссии у Щегла не было.       "Топ, топ, топ", – мерно зазвучал самый гулкий барабан под ногой Мурамасы. "Ш-ш-ш-ш", – шелестел невидимый дождь в листве. "Тинь-тинь-тон, тинь", – прощебетала какая-то пичужка.       – Долог был мой путь, – негромко произнёс артист. – Я вышел к краю моря...       Теперь перкуссия зазвучала иначе, будто морской прибой, звуки накатывали на сидящих в зале людей, рисуя знакомые картины в их воображении. Добавились тихие крики чаек, скрип гальки под ногами.       – Присел я отдохнуть, забыть своё горе, – Рёичи продолжил читать известные стихи, посвящённые Великому землетрясению в Канто... но в его музыкальном сопровождении это печальное повествование было наполнено не горечью утраты, а обещанием новой жизни – ведь Йокогама была восстановлена и снова заняла второе место по численности населения среди городов Японии. Под умелыми руками талантливого музыканта шумела стройка большого города, звучала утренняя перекличка рыбаков, вернувшихся со свежим уловом, гудели большие пароходы с иностранцами и заморскими товарами... И лица зрителей снова осветились улыбками, они не поддались грусти от стихотворных строк, потому что странная, но такая живая мелодия вселяла в них позитивный настрой.       После такого исполнения артиста благодарили настоящими овациями, почти все поднялись на ноги даже, а Коджи расслышал в этом шуме детские голоса, дружно скандировавшие: "Дя-дя Рё! Дя-дя Рё!"       Ну да, он же говорил, что у родни тут зимует. Хоть и дальние родичи, по бабушке, но они явно приняли его со всеми его странностями и причудами. Семья у них большая и дружная, все пришли поддержать своего артиста, нэ... Мы думаем теперь, что ты был прав, решив познакомить этих двоих. Да, у нас были сомнения, но всё же Осима-кун не утратил за эти годы живости воображения и музыкальности своего слуха... и явно очень впечатлён талантами Мурамасы. Им есть, что обсудить. Но тебе нужно применить свою психологию, чтобы им не помешала гордыня и предубеждения...       По зову ведущей Мурамаса вышел на сцену ещё раз, чтобы дополнительно раскланяться, но двое гостей из Хадано уже вышли из павильона. Они обошли вокруг и, стоя чуть поодаль от чёрного хода, наблюдали, как работники маленького концертного зала помогали артисту вытащить его телегу с каркасом на улицу. При этом бамбуковые трубочки наверху весело перестукивались, как и положено "музыке ветра", но бутылки с водой были довольно жёстко зафиксированы проволокой, поэтому не звякали и не норовили разбиться от неосторожного толчка.       – Вам помочь дотащить, Мурамаса-сан? – спросил его один из техников, когда Рёичи привычно впрягся в постромки своей повозки.       – Не нужно, спасибо, ребята. Мне тут недалеко. – Артист сделал несколько шагов вперёд – и только тогда заметил двоих наблюдателей. – Да ладно... Это ты, Ино-кун? Как ты меня тут нашёл?       Бросив тележку, Мурамаса подошёл ближе, улыбаясь во всю пасть. Он явно хотел обнять знакомца, но в присутствии посторонних людей не стал этого делать, только крепко пожал ему руку.       – Привет, Рёичи-кун. Хоть на мне сейчас нет белых лент, я всё равно медиум, – улыбнулся в ответ Коджи. – Ками подсказали, нэ.       – А посох где?       – Временно хранится у друзей. Я не хотел сорвать твоё выступление, – усмехнулся бродяга и сменил тему. – Позволь представить тебе моего друга. Осима Джуничиро, поэт и немного музыкант, сочиняет стихи и рэп-монологи на двух языках.       – Мне очень понравилось ваше выступление, Мурамаса-сан, – раскланявшись вполне вежливо, с энтузиазмом начал Джей. – Я давно не испытывал таких положительных эмоций от подобной музыки и народных инструментов.       – Ну да, рэп это совсем из другой области, – хмыкнул Щегол, впрочем, не слишком язвительно. – Я бы удивился, что вы решили послушать моё выступление, но раз тут замешан наш шаман...       – Мне и самому хотелось тебя послушать – в нормальном качестве, не из кустов, – Иноуэ излучал душевное тепло, и Рёичи снова улыбнулся, задвинув подальше привычную настороженность. – К тому же, я хотел ещё раз поблагодарить тебя за участие в нашем деле по спасению моего друга.       – Да ну, я же всего-то пару дней попостился, – мультиинструменталист хотел было отмахнуться, но тут вдруг его глаза чуть расширились и он с подозрением покосился на дылду Осима. – Погоди... это, что ли, он? Это из-за него тебя обвиняли... ээ...       – Ага, прикинь? Будто бы я смог один победить такого здоровяка, как Джун.       – Вот чудаки, – Мурамаса явно имел ввиду совсем другое слово, но не стал выражаться грубо. – Это ж надо совсем тебя не знать, чтоб такое подумать, нэ.       – А ты мне не рассказывал, – негромко начал рэпер и умолк, но друг его понял и так.       – Не успел просто. Рёичи-кун и ещё двое моих соседей по комнате присоединились к моей акции протеста – и уже на второй день после этого Камата-сан решился отвезти меня к тебе в больницу... хотя до этого был настроен очень категорично.       – Вон как... Большое спасибо за участие, Мурамаса-сан, – низко поклонился Джей.       – Да не за что особо, – Щегол пожал плечами и кивнул на Коджи. – Всё из-за него. Это он сейчас уже отъелся и выглядит нормально, а тогда... Скелет был ходячий, вспомнить страшно. Одну воду пил. Соседи хотели его подкармливать тайком, а он запретил. Ну и вот, мы решили поддержать его протест, чтоб побыстрее дело решилось. Невозможно ж было спокойно смотреть...       – Просто у тебя доброе сердце, Рёичи-кун, – Ино слегка приобнял знакомца за плечи. Тот ловко вывернулся, смущаясь, буркнул что-то себе под нос и посмотрел в сторону дверей павильона, откуда толпой выходили зрители.       – Ну вот, теперь придётся ждать, пока все разойдутся, – он отошёл к своей телеге и принялся возиться с такелажем, покрепче увязывая инструменты.       – Ну да, а не то растащат тебя на сувениры, – шаман не обратил внимания на эту показную холодность и подошёл ближе. – Извини за задержку. Тебе помочь?       – Не надо.       – Сюда идёт дождевая туча, давай, поможем тебе натянуть тент.       – Хм. Уверен? – Мурамаса с подозрением посмотрел на этого метеоролога, потом на небо, по которому довольно быстро двигались небольшие тучки. Ему было лень возиться с тяжёлым брезентовым тентом, превращавшим его передвижную сцену в уютную, хотя и тесную кибитку-дом.       – Уверен.       – Ладно.       Отвязав плотно свёрнутый тент от бортика, Щегол показал, как его лучше натягивать, и втроём мужчины справились с этим делом довольно быстро. Но едва они закончили привязывать край тента к противоположному бортику, как из нависшей над ними тучи посыпался мелкий дождь.       – Ну, шаман! Приманил-таки дождик! – беззлобно фыркнул Рёичи и приглашающе махнул рукой. – Залезайте быстрее, не мокните.       Сам привычно запрыгнул внутрь, показывая, как лучше пролезать между бамбуковыми стойками и привязанными к ним инструментами. Следом влез Коджи, за ним втиснулся Джей и присел на корточки, чтобы не стукаться головой о крышу.       – Хо-хо, давненько у меня не было столько гостей разом!       – Ты тут же и живёшь, нэ?       – Да, летом тут нормально. От ветра и дождя закрыто, а в холодные ночи я в спальнике сплю.       – Удобно. Ты как черепашка – всегда со своим домиком.       – Угу. Как цыган-одиночка.       – А инструменты вы сами делаете, нэ?       – Сам. Ну, кроме тех, которые покупаю у старьёвщиков и чиню.       – Это очень круто, нэ. У вас тонкий слух, Мурамаса-сан.       – Спасибо. И давай на ты, раз уж Ино-кун твой друг. Да и я не привык, чтоб со мной так официально...       – Хорошо, Мурамаса-кун. Я бы очень хотел послушать ещё что-то из... эм... твоего собственного сочинения, – полумрак под плотным тентом и уютный шорох дождя по крыше помог Осиме справиться с некоторой неловкостью после столь внезапного знакомства и заговорить о важном. – Дело в том, что я... хочу попробовать себя в другом жанре... или, для начала, в смешении жанров. Например, попробовать записать речитатив под народную музыку... или вот, как у тебя – имитацию звуков природы, города... Это может быть очень интересно.       – Я слышал кое-что из твоих... хм... песен, – признался Щегол, и даже по голосу было слышно, что впечатление осталось, скорее, положительным. – Музыка, конечно, совсем не в кассу, а вот тексты... Ты сам их пишешь, нэ?       – Он сам. Ещё со средней школы, – первым отозвался Иноуэ.       – С английскими монологами мне немного помогают, да, а на японском я сам.       – Респект. Тексты, что я слышал, мне вполне понравились. Такие, философские, да. А о природе у тебя есть?       – Теперь есть. После... всей этой истории я много гулял в лесопарке, что между нашими районами... и вот, кое-что записал уже.       – Ты всегда был наблюдательным и любил природу, Джун-кун, – вставил бродячий медиум, тепло улыбаясь. – Просто раньше ты предпочитал прятать эти свои качества от других. А теперь ты можешь выпустить эти чувства на волю... и, я уверен, они легко согласуются с авторской музыкой Рёичи-куна.       – Ино-кун! – в один голос возмущённо воскликнули двое – и тут же рассмеялись, сообразив, что этот тихоня-шаман нарочно познакомил их. – Вот ты жук! – покачал головой Осима и на правах старого друга взлохматил его слегка отросшие волосы – как в школе.       – Я не жук, а шаман. И наши ками говорят, что Рёичи-куну пришло время оставить бродячую жизнь... а у Джуна есть хороший шанс снова раскрутиться в шоу-бизнесе.       – Ну нееет, я столько лет жил сам по себе и не собираюсь ни под кого подстраиваться! – помотал головой Мурамаса. – Я знаю, все эти продюсеры и прочие кровососы из лэйблов только и ждут, на ком бы нажиться.       В кибитке стало очень тихо. Пока рэпер подыскивал слова, чтобы хоть что-то возразить на эту тираду, Коджи грустно вздохнул и чуть подтолкнул своего школьного друга.       – Дождь вроде закончился. Спасибо за гостеприимство, Рёичи-кун, мы, пожалуй, пойдём. Скоро стемнеет, а мне ещё нужно найти, где переночевать.       – Зачем искать? – выбравшись наружу, Джей машинально растёр уставшие от столь длительной прогулки ноги. – У меня переночуешь. А завтра Кейко-тян приедет, она тоже хотела тебя повидать, нэ. Пирогов напечёт. Идём.       – Мне нельзя ночевать в жилом доме, Джун-кун.       – Это что ещё за новости? Семнадцать лет можно было, а теперь нельзя?       – Теперь нельзя.       – И где же ты ночуешь тогда?       – В чужих пристройках и сарайчиках, в заброшенных домах и складах... летом иногда просто в лесочке под деревом кемарю.       – Уф... и так – четырнадцать лет? – Осима неверяще помотал головой и провёл рукой по лицу. – Охренеть.       – Тогда идём ко мне, – хмурый Мурамаса вылез из глубины телеги, сел на краю, поставив ноги на землю, потом поднялся и распрямил спину. – У родичей большой двор, есть старая пристройка летняя. В ней, конечно, нынче не жарко, но я тебе свой спальник дам, он постиранный. Ещё не хватало, чтоб ты по углам мыкался, когда есть рядом подходящий ночлег.       Он смотрел исподлобья, подозревая, что Иноуэ сейчас тоже откажется от помощи, но тот кивнул.       – Спасибо, Рёичи-кун. Надеюсь, твои родственники не будут против?       – Не... если не говорить им, что ты шаман, то прокатит, – бродячий музыкант подтянул поудобнее постромки, но, прежде чем впрячься, коротко поклонился в сторону рэпера. – Рад знакомству, Осима-кун. Я бы хотел попробовать поработать с тобой, но я не готов отказываться от вольной жизни – вот в чём дело.       – Понимаю, – Джуничиро было немного обидно, что едва оформившиеся планы на удачную смену жанра практически сразу оказались труднореализуемыми, но он заметил, что друг молча подсказывает ему, как поступить. – Вот, возьми мою визитку, пожалуйста. С утра до обеда и вечерами я обычно дома... позвони, если всё же надумаешь поработать со мной. Ну... или хотя бы попробуем записать твои композиции – всё равно моя студия простаивает сейчас.       – А, ну, это было бы здорово, нэ, – Щегол, наконец, перестал хмурить густые брови и почти улыбнулся новому знакомцу. – Позвоню на неделе тогда – авось, договоримся. Идём, Ино-кун.       – Через пару минут, ладно? Я тебя догоню.       – Хорошо. Догоняй.       – Не обижайся, друг мой, я правда не могу ночевать у тебя в доме, – мягко сказал Коджи, когда Мурамаса уже выкатил свою колымагу на узкую улочку между домами. – Пожалуйста, побереги себя, вызови такси, ладно?       – Ладно, – Джей тяжко вздохнул, вспомнив, что от школьного друга никогда не мог скрыть свои телесные болячки и душевные переживания. – Ты... придёшь завтра в гости-то?       – Завтра вряд ли. В семье Рёичи-куна есть те, кому нужна моя помощь... а это займёт некоторое время. Дня три или даже больше... не знаю ещё. Но я не уйду из города, не попрощавшись.       – Спасибо, Ино-кун. Я так рад, что ты снова... появился в моей жизни, – долговязый рэпер неловко улыбнулся, не зная, как выразить бушующие внутри эмоции. – Не пропадай больше, ладно?       – Постараюсь, друг. Да, вот ещё что. Если у тебя кто-то спросит обо мне, скажи, что мы виделись тут, в этом павильоне... а потом я пошёл искать себе ночлег. Про Мурамасу не говори, хорошо?       – Хм. Опять тёрки с полицией?       – Не совсем тёрки... не совсем с полицией... Там сложная ситуация, потом как-нибудь расскажу. Мне пора. Увидимся, Джун. Передавай привет Кейко-тян.       – Передам. До встречи, Ино-кун.       Проводив его глазами до ближайшего поворота, Осима достал мобильник и набрал номер знакомого таксиста. Ноги и правда были готовы отвалиться, так что он не стал дополнительно измываться над собой – некому нынче доказывать свою крутизну...       Коджи легко догнал медленно бредущего Мурамасу и, уперевшись рукой в одну из дугообразных стоек, стал подталкивать телегу в небольшой подъём.       – А, это ты, – среагировал Щегол, привычно поправив лямку на плече. – Твой друг, наверное, обиделся, что ты не пошёл к нему ночевать.       – Всё в порядке, я же ему объяснил.       – Угу. А ты, я смотрю, не только без посоха, но и вовсе без вещей?       – Да. Так получилось, что мои вещи сейчас хранятся у человека, которому я вполне доверяю, просто мы с ним ещё не виделись.       – Денег тоже нет?       – Увы.       – Да ты не переживай, никто с тебя плату требовать не станет, – по-своему понял этот вздох Рёичи. – Родичи, конечно, совсем не богатые люди, но уж миской лапши поделятся. Уффф... подтолкни ещё чуток, Ино-кун. Ща в горку влезем – и почти дома.       – У тебя, небось, вот такая мозоль на плече от лямки, нэ.       – На обоих, ага.       – Зато ни от кого не зависишь.       Они как раз одолели небольшой подъём и остановились передохнуть, Мурамаса привычно сдвинул рычаг ручного тормоза, блокирующий одну из осей его кибитки, и окинул медиума хмурым взглядом. При других обстоятельствах он бы непременно вспылил и послал к ёкаям непрошенного попутчика, но... На лице Иноуэ не было и тени насмешки, да и совесть не позволила бы бродячему музыканту оставить без ночлега своего собрата по странствиям. Сам же пригласил.       – Прикалываешься, да? – спросил он всё же.       – Не ищи в моих словах злого умысла, Рёичи-кун, – мягко отозвался Коджи, в зародыше гася возможный конфликт. – Я знаю, что ты никогда не жалуешься на судьбу и не ждёшь помощи ни от кого, всегда полагаясь на свои силы. Либо соглашаешься на равноценный обмен добрыми делами – как с родственниками тут. Они тебе – крышу над головой, а ты им – помощь по хозяйству на время своего проживания.       – Именно. И я лучше буду продолжать спать в своей телеге и тягать её в гору один, чем соглашусь плясать под дудку всяких там продюсеров и манагеров.       – Кстати, твоя кибитка на удивление легко катится – даже в горку, – ловко сменил тему шаман.       – А, это кузен Маса-кун недавно смазал подвижные части. Он парень рукастый, в технике смыслит, но в последнее время... мм... впрочем, неважно. Просто возраст такой, нэ. Идём, недалеко осталось. А то скоро совсем стемнеет, а на нашей улочке всего один фонарь горит.       Через два квартала они свернули с неширокой асфальтовой полосы на совсем уж узенькую грунтовую колею, но почти сразу подошли к невысокому забору, огородившему старый деревенский дом с тремя пристройками.       – Тадаима! – крикнул Щегол, распахнув пошире ворота, чтобы проехала его передвижная сцена. – У меня гость! – Закатив телегу на её обычное место под навесом одной из пристроек, он прошёл в дом, попросив Ино-куна подождать немножко.       Как мы и говорили, работы тут для нас довольно много будет. Парнишка совсем от рук отбился, но тот твой метод вполне может сработать, нэ. Конечно, для этих людей ты, в общем-то, чужой человек, а без посоха и повязок и вовсе – не пойми кто... Но ты легко сумеешь завоевать их доверие. Замри на пару минут, мы разузнаем кое-что поточнее, чтобы тебе было сподручнее...       Мурамаса не возвращался довольно долго, и медиум, согревшийся по дороге, успел слегка озябнуть на усилившемся ветру. Пришлось сесть на край телеги, чтобы укрыться за краем тента, слушая голоса своих мысленных собеседников, предлагающих разные варианты решения сложной задачи.       – Не спи – замёрзнешь, – голос Рёичи прервал эти размышления. – Извини, что долго. Родичи... там...       – Они против гостей?       – Нет-нет, не в этом дело... Идём, поможешь разгрести угол в пристройке.       Двое прошли в небольшую летнюю пристройку, заваленную обычным старым хламом, который жаль выбросить, и Коджи жестом остановил знакомца. Заглянул в его обветренное лицо, слабо освещённое одной маленькой керосиновой лампой.       – Рёичи-кун, будет лучше, если ты сразу скажешь мне, что есть какие-то проблемы с ночёвкой... или ужином... Пока ещё не слишком поздно, чтобы я мог найти себе другой ночлег.       В полумраке сарайчика глаза уличного музыканта опасно блеснули, но он снова удержался и не вспылил... вовремя вспомнив, с кем имеет дело. Слухи про Шамана из Хадано и раньше мелькали в разговорах соседей и случайных попутчиков, но лишь недавно Щегол начал догадываться, что у этих слухов точно есть реальная основа.       – Ладно. Расскажу. Хоть и сор из избы, но... А, к ёкаям! Ты же не станешь трепаться об этом на каждом углу, – Мурамаса тоже пристально посмотрел в лицо гостя, не решаясь доверить ему семейные тайны.       – Не стану.       – В общем... для начала – главное: Экаи-сэнсэй разрешил ночёвку, тут проблем нет. А вот с ужином... ну, точнее, на ближайшие дни еда у нас есть, а вот что дальше делать... Хм... Так, вот это тащи на улицу, под навес, – скомандовал Рёичи, указав на какие-то бамбуковые полки или подставки, а сам продолжил методично распихивать скопившиеся вещи по углам, освобождая в середине помещения прямоугольник пола, примерно, чуть больше татами. Когда это удалось, он вытащил стоявший в углу старый соломенный татами и разместил его в этом прямоугольнике. Сверху кинул три потёртых дзабутона и сел, кивком предлагая гостю сесть рядом. Вздохнул, собираясь с мыслями снова.       – Тяжело о таком говорить, нэ. Начну с чего попроще, – музыкант, видимо, нашёл подходящий для себя кончик запутанной истории своих родичей. – Хозяин дома – Экай Анэсаки, сын сестры моей бабушки. Живёт тут с женой и сыном Масахару... который мне телегу чинил. С ними тут и сестра его, тётя Момоко, с двумя сыновьями-школьниками, которых без мужа растит... и сама бабушка Юко здесь – она мне двоюродная, но я тоже зову её бабушкой – она очень помогала мне в прошлые годы. И зимой ещё я тут живу. Куча народу – по нынешним-то временам. А деньги зарабатывают всего двое – я и дядя Экай... Женщины огородничают, летом в поля выходят тоже, но сейчас... Зимой я не выступаю на улице – слишком тяжело болею, если простужусь. Дешевле вовсе не работать, чем рисковать здоровьем и платить медицинскую страховку. Вот и выходит, что денег вечно в обрез. А тут ещё это...       Иноуэ терпеливо слушал, не перебивая. Ками уже рассказали ему всё самое важное об этой семье, но бродячий психолог точно знал, что нужно дать Мурамасе выговориться... да и в его рассказе тоже могла оказаться ценная информация.       – Дядя говорит, это началось где-то после летних каникул. Маса-кун начал огрызаться, грубить матери и тётке, запустил учёбу... Экаи-сэнсэй очень умный человек, он много читает, потому что работает каллиграфом... говорит, что знал, в чём причина, мол, это такой "переходный период" на пути к взрослению. Все, мол, через это проходят. Он разговаривал с сыном, тот обещал исправиться... но через неделю или меньше снова начинал хамить старшим и лгать, что в школе ничего не задано. Потом... ещё хуже – стал таскать еду с кухни... и пытался свалить это на мелких братьев. Но их мать ему не поверила. Они тут едва не перессорились все из-за этого, ведь денег и так мало, лишних продуктов нет... Родители снова проводили беседы, мать плакала... а этот... – Рёичи крепко сжал кулаки, чтобы не сорваться на ругань. Помолчал минуту, глядя перед собой, но продолжил негромко рассказывать – всё равно уже вынес сор из избы. – На днях дядя Экай получил деньги за несколько заказов. Перед Рождеством и Новым годом многие пользуются услугами каллиграфов, чтобы красиво оформить стенды, плакаты и открытки – не все любят на компьютере печатать, нэ. Так что довольно крупная сумма получилась. А сегодня, пока все были на празднике, эти деньги пропали из тайника.       – И ты думаешь...       – Да я не думаю, я знаю. Это Масахару их взял. Он один с нами не пошёл... сказал, что будет делать уроки у приятеля. Ага, как же. Уроки!       – В полицию не заявите?       – Нет, – мрачно вздохнул Щегол и опустил голову ниже плеч, сунув озябшие пальцы в свою короткую густую шевелюру. – Дядя не хочет позориться. Для него это – полный провал. Да и я тоже считаю, что от полиции толку не будет. Только лишний повод для сплетен среди соседей.       – Понимаю, – шаман мысленно снова перебрал возможные варианты своих действий и решительно сжал плечо знакомца. – Я хочу помочь тебе и твоим родичам, Рёичи-кун. Ками неспроста привели меня сюда именно в этот сложный момент.       – Да чем же ты поможешь, Ино-кун? – едва не рассмеялся Мурамаса, выпрямляя спину. – Ты же сам без гроша за душой, даже без запасных штанов!       – Это правда, денег у меня нет совсем, но я знаю, как их можно быстро раздобыть. Совершенно легально, никакого криминала.       – Ну-ну. Попросишь у своего друга-рэпера?       – Не угадал. Пойдём собирать металлолом. Нужна лопата или мотыга, лучше две, жёсткая щётка и какие-нибудь тряпки-ветошки. И твоя телега.       – Ого. И где же ты столько лома найдёшь, чтоб телегу нагрузить? – Рёичи еле удержался, чтоб не покрутить пальцем у виска. – Местные бомжи и дворники давно уже всё подобрали в округе.       – Я знаю места, где точно никто не рылся. Даже не очень далеко отсюда, – Коджи был спокоен, и эта уверенность передалась музыканту.       – Хм. Тогда, конечно... можно попробовать, нэ. Ох, меня зовут! – спохватился он, услышав голос одной из хозяек. – Посиди тут, я принесу тебе еду сюда. Уж извини, Ино-кун, вряд ли они захотят пригласить тебя за общий стол... тем более, в такой ситуации.       – Да, конечно, я всё понимаю. Скажи им сейчас, что завтра утром мы с тобой пойдём добывать деньги. Я уверен, всем твоим родичам сейчас очень нужна поддержка – хотя бы моральная.       В тусклом свете керосинки Мурамаса несколько секунд смотрел в лицо знакомца, будто видел его впервые. Потом решительно кивнул и поднялся, чтобы сходить за едой. Ино лёг на татами и положил на себя сверху все три дзабутона, чтоб немного согреться в ожидании ужина. В летней пристройке было не так холодно, как на улице, ветер сюда не задувал, но нужно было экономить ресурсы организма, не тратить их все на обогрев.       Если хочешь знать... а ты хочешь, мы знаем, – у Джуна всё хорошо. И он нас не выдал. Зато теперь у него к тебе стало ещё больше вопросов – это уж точно. Он переживает за тебя... так что нам в самом деле придётся его навестить ещё разик. Потом, как здесь разберёмся. Нет, мы не планировали снова поощрять эту вашу сентиментальность... и без того уже ты глупостей натворил. Нам не поздоровится, если якудза осерчают за твои выходки и попытки улизнуть. Что улыбаешься? Не веришь, что они могут сильно осложнить нам жизнь?.. Сообразил теперь, да? То-то же.       – Извини, что так долго, – первым делом сказал Рёичи, принеся в плоской корзине две пиалы с удоном и небольшую коробку с онигири. Присел рядом на один из дзабутонов. – Увы, последние сомнения насчёт Масахару развеялись: он не пришёл ужинать... хотя обычно не пропускал вечернюю кормёжку. Они там, – он кивнул в сторону дома, – решают, оставлять ему еду вообще или... хм... или ему и так хватит денег, чтоб не являться домой хоть месяц...       – Большая сумма была? Это не праздный интерес, – уточнил шаман.       Щегол с сомнением пожевал губами и, вздохнув, ответил, помешивая лапшу в своей пиале:       – Для нас – большая. Почти сорок тысяч. Слава ками, что дядя первым делом оплатил все счета до февраля и раздал мелкие долги... как чуял, что такое может произойти... Так что хотя бы свет нам не отключат. Пока. Но на еду и текущие расходы денег теперь почти нет.       – Экаи-сэнсэй явно смыслит в психологии, он догадывался, что его сын может такое совершить. Сорок тысяч... хм... нет, сегодня Масахару-кун не придёт точно.       – С чего ты взял?.. А впрочем... скорее всего, ты прав. Ешь, Ино-кун, не отказывайся, пожалуйста, – Мурамаса пододвинул коробку с рисовыми пирожками поближе к нему. – Это, по счастью, не последний кусок... а завтра мы с тобой денег раздобудем, нэ. Дядя, кстати, тоже хочет с нами пойти. Уж не знаю, как его отговорить теперь – ему ведь нужно руки беречь, он кистью всяко заработает больше, чем мы лопатами.       – Не отговаривай его, Рё-кун, – покачал головой Коджи, доел онигири и запил остатком бульона. – Немного физического труда ему сейчас пойдёт только на пользу... мм... как бы так сказать... чтобы ощутить себя полезным, нужным...       – Настоящим мужиком? – хмыкнул музыкант. – Ладно, тут ты, наверное, тоже прав. Только, боюсь, тогда и племянники за ним увяжутся, хех.       – Их тоже возьмём. На подсобные работы. Это поможет сплочению семьи в трудных условиях. А женщины останутся дома и займутся генеральной уборкой перед праздниками.       – Да какой уж тут теперь праздник, – отмахнулся Рёичи, но гость ободряюще улыбнулся.       – Праздник, сделанный своими руками, нэ. Деньги – это просто бумага, а дружная семья – это то, что не купишь ни за какие деньги. И Масахару-кун очень скоро это поймёт, я уверен.       Щегол молчал, наверное, минуты две или три, глядя куда-то в тёмный угол пристройки. Потом чуть вздрогнул, вынырнув из воспоминаний о собственном уходе из дома, о годах, прожитых вне семейного тепла... Снова посмотрел в безмятежное лицо медиума и немного недоверчиво кивнул.       – И откуда ты такой взялся, а? – в голосе Мурамасы не было ни злости, ни язвительности – только чистое удивление... поэтому Ино – с позволения интуиции – немного приоткрылся новому другу.       – Я таким родился, Рё-кун. Я слышу голоса наших ками с самого детства – сколько себя помню.       – Поняяятно, – задумчиво протянул музыкант, но больше не стал расспрашивать. – Жаль, нельзя рассказать родичам о том, что ты шаман. Особенно, дяде – он считает себя учёным человеком, несколько лет преподавал историю в хорошем ВУЗе... и в экстрасенсов не верит. А тётки просто суеверные... и за детей трясутся аж, особенно, за мелких.       – А сейчас ты им что сказал?       – Да я просто... сказал, что ты мой знакомый, был соседом в лагере... мол, надо помочь, приютить... хотя бы на ночь.       – Хорошо. Раз так, то можешь им сказать, что я профессиональный сборщик металлолома, – предложил Коджи. – И тут даже врать не придётся. Мы с Джуном ещё в младшей школе этим зарабатывали себе на такояки. А с тобой договоримся так: я буду вам подсказывать, где копать, и объяснять это своей интуицией и приметами... но ты должен верить мне и искать именно там, где я укажу. Хорошо?       – Не знаю, почему, но я и правда тебе верю, Ино-кун, – немного покусав губу, твёрдо кивнул Щегол. – Договорились. Так, доедай онигири, я сейчас чаю принесу.       Есть вероятность, что хозяин захочет пригласить нас переночевать в доме. И если мы станем отказываться, он может догадаться, что с нами что-то не так. Впрочем, можешь сказать, что недавно болел гриппом... Скорее всего, эта отмазка сработает. Не переживай, твоему здоровью сейчас ничто не угрожает, ты вполне окреп... а спальник у Мурамасы в самом деле тёплый. Не замёрзнешь. А вот и он. Точнее – они оба, хех.       – Держи постельное, – Рёичи сунул гостю в руки плотный свёрток спального мешка и поудобнее перехватил ту же плоскую корзинку, где стояли две чашки с чайником и тарелочка с паровыми пирожками. – И налетай на пирожки. Начинка, правда, без мяса, но всё равно вкусные, – порекомендовал он, цапнув себе один, а другой рукой наливая чай в чашки. – Мелкие ужасно обрадовались, что мы возьмём их с собой, хех. Для них это, видимо, выглядит как поиск сокровищ на необитаемом острове.       – Сколько им лет?       – Девять и семь.       – А как же школа?       – Они в вечернюю смену ходят, – Щегол непритворно вздохнул. – Денег хватает только на самую простецкую программу в самой захудалой школе... так что... Если Маса-кун не закончит даже среднюю, это будет плевок в душу его отца – ещё похуже этой кражи.       – Я почему-то думаю, что он не так безнадёжен, – ободряюще улыбнулся Иноуэ. – Если Экаи-сэнсэй сумел посеять в его сердце и разум добрые семена, они непременно взойдут и чуть позже дадут свои плоды. Масахару-кун очень скоро вернётся домой... ведь лёгкие деньги заканчиваются слишком быстро... И если мне удастся поговорить с ним с глазу на глаз, то, возможно, я смогу повлиять на его дальнейшее поведение.       – Ну-ну. Если уж родной отец не смог его вразумить, то с чего бы это пацан станет слушать совершенно незнакомого ему бродягу?       – Потому что с ним будет говорить не чужак в белых повязках, а голос его собственной совести, – сдвинув брови, медленно и внятно ответил Шаман из Хадано. Мурамаса невольно поёжился под этим тяжёлым взглядом и нервно усмехнулся... но гость снова слегка улыбнулся – и наваждение рассеялось. – А ещё мне понадобится "музыка дождя". Одолжишь ненадолго, Рё-кун?       – Без проблем, – музыкант плеснул себе из чайника немного ещё тёплого чая, выпил глотком, прогоняя остатки непонятного волнения... и вдруг признался: – Эту штуку я из-за тебя сделал... ну, рейнстик. Хотя для улицы он не годится – слишком тихий... но если в помещении играть... Звук интересный получился, нэ.       – Для улицы можешь взять толстую бамбучину и более крупные семена, – посоветовал знаток бамбуковых изделий. Убрал опустевший чайник и чашки в корзинку и принялся разворачивать спальник.       – Точно! И как это я сам не додумался!       – У тебя просто не было на это времени. Я, пожалуй, лягу... если ты не против. Устал.       – Да-да, конечно, ложись. А то я что-то разболтался сегодня... хм... Доброй ночи, Ино-кун.       – И тебе хороших снов, Рё-кун.