***
Когда этот сон приснился Коджи в первый раз, то запомнился лучше, чем повторные с похожим сюжетом. Сон не выглядел кошмарным – просто странным, но вызывающим неприятное чувство брезгливости и желание поскорее забыть. Словно бы Иноуэ пришёл к врачу на медосмотр перед началом учебного года – эту процедуру он прошёл недавно, месяц назад, поступив в старшую школу, так что воспоминания были свежи. Но кабинет оказался вовсе не похож на школьный медпункт. Помещение во сне было мрачным, неуютным, заставленным громоздкой европейской мебелью: массивный стол из тёмного дерева, широкие мягкие кресла, обитые имитацией кожи, вдоль стен – грубо сколоченные стеллажи со странными предметами на полках. С низкого потолка свисали пыльные и потерявшие цвет и запах пучки трав, увитые такой же пыльной паутиной. "Как в доме у ведьмы", – подумал школьник. Но в большом кресле за столом сидела вовсе не ведьма. Там восседал какой-то толстый и лысый старик в традиционной одежде и курил дешёвую сигару. Почему-то Ино точно знал, что она самая дешёвая, что волосы на голове Толстяк сбривает, потому что они сильно поредели, и что он почти никогда не смеётся, а если и улыбается, то не разжимая губ, потому что у него не хватает с десяток зубов. Но он не лечит оставшиеся, потому что больше всего любит пересчитывать свои деньги. И поэтому даже не кладёт их на счёт в банке, а прячет заначки по разным щелям в своём доме, чтобы воры не смогли унести всё, даже если найдут часть. А ещё старик очень боится забыть, где находятся его тайники, поэтому почти каждый день проверяет их все по порядку, проходя перед сном по дому определённым маршрутом. И без этого ритуала порой не может заснуть. Коджи просто смотрел на Толстяка, словно бы читая его, как рекламную брошюрку – возраст, вес, бытовые привычки, проблемы со здоровьем, особые приметы... Но потом вдруг разглядел на его лице родинки – точно такие же, какие были у него самого... и проснулся среди ночи с колотящимся сердцем. Да, мальчик, ты всё правильно понял... Этот старик – ты сам... точнее, ты можешь таким стать, если будешь нарушать запреты и ограничения. Ты спрашивал, почему нельзя ночевать в жилом доме – это ответ. Да, сейчас ты живёшь в нормальном доме, потому что твой час ещё не настал. Но, к сожалению, такие сны станут являться всё чаще – пока ты не уйдёшь из дома. Придётся потерпеть. Увы, мы не можем контролировать твои сны. "Ловец снов"? Нет, на шаманов он не действует. Хорошо, объясняем... всё равно ты не уснёшь теперь до утра. Ограничения вступят в силу с того дня, когда ты уйдёшь из дома насовсем. Нет, сейчас ещё рано. Нет, ты не станешь "Толстяком" так скоро – если ты заметил, он был довольно старым – за пятьдесят перевалило точно. Помнишь, Хаку-сан сказал, что настоящих шаманов очень мало? Так вот, это потому, что слишком мало тех, кто сумел удержаться от соблазнов и никогда не нарушал табу. Большинство одарённых "ломаются" ещё в школе. Им, как и тебе, тоже очень хочется использовать знания, полученные от ками, себе во благо, а другим на зло. Те, кто всё же сумеет утерпеть, сдаются, когда наступает инициация. У всех она разная, малыш, мы не можем тебе сейчас сказать, что именно будет у тебя. Держась за виски, школьник помотал головой, без слов прося своего собеседника помолчать немного – и тот, к его удивлению, послушно заткнулся. Коджи встал босыми ногами на матерчатый коврик, сделал шаг к окну, ещё не затянутому москитной сеткой, привычным движением бесшумно сдвинул раму вбок на ширину ладони. Глубоко вдохнул холодный весенний воздух с улицы, прикрыл глаза, ощущая, как утихает ноющая боль в висках. Казалось, что голова сейчас лопнет от обрушившейся лавины информации... но через пару минут стало гораздо легче. В мозгах прояснилось, словно бы оседала муть, поднятая со дна стеклянной банки, и вода становилась снова прозрачной. После встречи со старым Шаманом из Кумамото Иноуэ смог чаще размышлять самостоятельно, без постоянных подсказок и мысленного ворчания интуиции. Вот и сейчас, пользуясь внезапной тишиной, он сам сумел дорисовать картину "превращения" себя-школьника вот в этого псевдо-шамана из дешёвого рекламного объявления, привыкшего к сытой жизни и трясущегося над каждой йеной. Молодец, соображаешь. Одну важную деталь ты ещё не знаешь. А именно – почему нельзя даже один разок поспать в нормальном жилье. Уточняем: нормальное – это там, где есть кухня и ванная, которыми постоянно пользуются живущие там люди. В заброшенных домах можно ночевать, там нет духов жилья, которые станут защищать своих домочадцев от чужака. Плохого человека они мучают кошмарами, грызут его душу его же собственными воспоминаниями... а к хорошему, наоборот, хотят привязаться... точнее, привязать его к дому, чтобы он не уходил. И происходит это обычно во сне, когда твой разум не контролирует твоё тело. Сейчас, например, ты полностью опутан этими невидимыми нитями привязанностей. Чтобы освободиться от них... тебе придётся пережить весьма неприятное событие, инициацию. Стоя возле окна, Коджи молча созерцал красивый восход, но на душе у него было темно. Ему было всего пятнадцать лет, но он чувствовал себя глубоким стариком. Мельком вспомнив образ Толстяка, он передёрнулся и отогнал прочь тяжёлые мысли, очищая разум медитацией. Это всего лишь сон, который никогда не сбудется... потому что он, Иноуэ Коджи, станет настоящим шаманом и никогда не будет нарушать табу. Но что если... Не бойся, мальчик, больницы и тюрьмы не являются жильём, даже если там постоянно проживают десятки людей. И даже если вдруг тебя будут держать где-то взаперти, вряд ли это будет нормальное жильё. Не думай о таких крайностях, мы будем помогать тебе избегать их... когда это будет возможно. Увы, совсем обойтись без больниц и тюрем не получится... но это будет ещё не скоро. Давай-ка, собирайся потихоньку, твоя мать уже готовит завтрак. Посмотрев на часы, школьник глубоко вздохнул и принялся одеваться. Хоть и не выспался, но в школу всё равно надо. Семейный завтрак прошёл в молчании – после того, как старший сын хорошо сдал выпускные и вступительные экзамены, отец перестал ворчать за едой, как делал в прошлые годы. Да, как и предсказывал Хаку-сан, Иноуэ-старший всё равно то и дело находил причины для придирок и ругани, но обходился уже без рукоприкладства. А бранные слова и обвинения на пустом месте почти не затрагивали душу старшего сына, разбиваясь о панцирь его возросшей уверенности в своих силах. Книги по психологии, которые Коджи старательно добывал везде, где только мог, подтверждали слова старого шамана: отцу было достаточно видимости полного послушания, он даже не особо интересовался, чем занят отпрыск на самом деле, когда не сидит за уроками и не помогает матери по дому. К тому же, вслед за старшим и младшие братья подтянулись – и в школе, и по хозяйству. И в семье наступил если не мир, то хотя бы относительное затишье. Ведь на самом деле отец Иноуэ втайне гордился своим первенцем. Шагая в сторону школы, будущий медиум дослушал окончание пространной лекции о запретах и ограничениях на пути шамана, о духах жилых домов и о том, как привязанность к жилью и к вещам мало-помалу подтачивает душевную стойкость бродячих аскетов. В том-то и дело, что, поддавшись слабости один раз, ты думаешь, что ничего страшного не случилось – и в следующий раз легче идёшь на поводу своих телесных желаний. Казалось бы, что плохого в том, чтобы помыться в нормальной ванне, лишний раз поесть горячую свежую пищу, поспать на удобном футоне, да?.. Потом – больше: ты хочешь одеваться поприличнее, чаще соглашаешься, чтоб тебя подвезли – и начинаешь влипать в плохие ситуации, ведь среди таких доброхотов порой попадаются очень неприятные личности. Сам понимаешь, что они могут потребовать в качестве оплаты... Вот-вот. Ну и со временем твои привязанности к вещам и комфорту перевешивают, ты становишься глух к чужим страданиям, хуже слышишь нас... а потом... ты уже догадался? Молодец. Приятно видеть, как ты взрослеешь, Ино-кун. Прибавь-ка шагу, ты немного опаздываешь, нэ.***
Мурамаса пришёл будить своего гостя сразу после шести, но тот уже не спал. Он проснулся гораздо раньше, потому что опять увидел сон про Толстяка – а это означало, что судьба велит бродяге продолжать путь, не засиживаться на одном месте. Коджи уже не боялся стать таким, но мысленно отметил, что внешний вид "альтер эго" заметно изменился за прошедшие годы. Старик из сна был не таким обрюзгшим, да и зубы у него были целее, всего трёх не хватало, потому что он не курил. Любопытно, да... мы тоже заметили. Но ты не переживай, сотрудничество с якудза не сделает тебя "Толстяком", потому что мы постараемся добиться соблюдения наших условий. Ладно-ладно, не будем мешать. – Доброе утро, Ино-кун. Давно не спишь? – Доброе. Восход был красивый, нэ. Но я не замёрз и выспался хорошо, не переживай. Спальник очень удобный и тёплый, спасибо, Рё-кун. – Ладно. Вроде бы погоду сухую обещают на сегодня, не придётся мокрую землю копать. Идём, представлю тебя хозяину дома. Анэсаки-сан, одетый по-домашнему просто, стоял на крылечке, и Рёичи провёл краткую церемонию знакомства (без обмена визитками, ведь у бродячего шамана их не было). После чего Экаи-сан пригласил гостя в дом, завтракать вместе со всеми, как это было принято в его семье. За столом почти не говорили, чтобы не портить аппетит негативом, но домочадцы то и дело поглядывали на пустующее место, которое обычно занимал Маса-кун. Хаданец замечал это, но пока помалкивал, потому что время для серьёзного разговора ещё не пришло. – Иноуэ-сан, расскажите нам, пожалуйста, план действий, – заговорил о деле хозяин дома, когда трое мужчин вышли на энгаву после еды. – План самый простой, Экаи-сан. Рёичи-кун освободит свою телегу, мы возьмём лопаты и подсобный инструмент, немного еды на перекус – и отправимся на самую окраину Йокогамы, туда, где нет жилых построек. Когда я был в этих краях в прошлый раз, то обнаружил нетронутые развалины нескольких домов и по некоторым приметам понял, что там ещё никто не искал железо и прочий лом. Это место не очень далеко отсюда, но лучше пойти на весь день, чтобы успеть найти побольше. – Вон как. Почему же вы сами не стали копать в том месте? – В тот раз я не нуждался в деньгах, поэтому оставил место нетронутым. Раз его до сих пор не нашли, то и я решил не торопиться. И выходит, что та мысль была верной, раз теперь я смогу немного помочь моему другу и его родственникам... в благодарность за вкусный ужин и спокойный ночлег. – Я очень ценю ваше желание помочь, Иноуэ-сан. Но на весь день мы не можем пойти, потому что мальчикам нельзя пропускать занятия в вечерней школе. – Если взять для них запасную одежду и дополнительную еду, то они могут не заходить домой, а сразу же отправляться в школу после окончания работ. Думаю, тогда нам хватит времени, чтобы найти достаточно и не возвращаться порожняком. Сэнсэй был очень сдержанным человеком, он не любил тратить время на слова, поэтому не стал больше спрашивать, хотя испытывал понятное любопытство. Только кивнул, соглашаясь с изложенным планом, – и пошёл вслед за Мурамасой, чтобы помочь ему разгрузить кибитку. Ино тоже помогал, исподволь наблюдая за сэмпаем – интуиция интуицией, а личные наблюдения иногда оказывались более информативными. Сборы и приготовления заняли почти час, но потом все добытчики без промедления отправились вслед за гостем из Хадано. Рёичи с дядей тянули телегу, а двое мальчишек усердно толкали её сзади, хотя без барабанов и прочих музыкальных инструментов кибитка катилась практически сама. Там, где дорога шла под уклон, школьникам разрешали отдохнуть, прокатившись под брезентовой крышей, и тогда взрослые слышали заговорщицкий шёпот двух "кладоискателей" из-под полога. Утром понедельника людей на улице почти не было, но те соседи, кто успел увидеть необычную компанию с телегой, молча провожали её глазами, не решаясь расспрашивать. – Не обращайте внимания, сэнсэй. Всё одно, пересудов не избежать, – проворчал Щегол, стараясь подбодрить старшего родича. Тот только тихо хмыкнул и надвинул пониже старую амигасу, которую носил ещё его отец. Уважаемому учителю – пусть и бывшему – было неуютно шагать по улице в рабочей одежде, которую он изредка надевал, возясь с дровами или убирая зимние фусума в сарай на хранение. Анэсаки-сану казалось, что все глядят на него с осуждением или даже с презрением, и он старался не смотреть по сторонам, чтобы не видеть взгляды соседей. – Хорошо, что мы взяли мальчиков с собой, – отозвался шагающий рядом Коджи. – Соседи скорее подумают, что мы собрались половить рыбу в горном озере, нэ. – Тогда надо было взять удочки и снасти, – криво, но без подначки усмехнулся Рёичи. – Тем и хороша твоя кибитка, что никто посторонний не увидит, что в ней есть на самом деле. Может, там снасти для рыбалки. Тут уже и Экаи-сан улыбнулся, поддавшись позитивному настрою гостя. Но всё равно шагал молча, сберегая дыхание. Ему хотелось спросить, далеко ли ещё идти до места, но тогда кохаи могут решить, будто он уже устал. – Далеко ещё? – Мурамаса не боялся выглядеть любопытным или слабым. – А то уже почти час топаем. – Вроде бы не очень, – отозвался шаман. – Если я правильно помню, вон за тем поворотом будет приметное дерево, у которого надо свернуть... а оттуда уже рукой подать. Только, скорее всего, дорога там заросла... – Что, телега может не проехать? – Не знаю. Скоро увидим. Через пару сотен шагов мужчины увидели необычное дерево, которое когда-то давно сильно накренилось, но не упало и не засохло, а продолжило расти вверх, под углом к нижней части ствола. Чтобы не показаться слишком уверенным, Иноуэ минуты три делал вид, будто бы ищет начало забытой тропы к стоявшим когда-то на отшибе домам, давно превратившимся в поросшие травой и сорняками холмики. – Кажется, здесь можно пройти... даже с телегой, – сообщил он, махнув рукой, указывая путь. – Судя по тому, что деревья и кусты вокруг выглядят нетронутыми, здесь никто не ходил до нас. – Хорошо бы, – пропыхтел Щегол, с трудом протаскивая свою кибитку между близкорастущими молодыми деревцами. Сэнсэй и школьники подталкивали транспорт сзади – и через несколько минут все остановились на краю травянистой проплешины, окружённой молодым лесом. – Это здесь, нэ? – Да. Мы на месте. Там, где не выросли деревья, были постройки. – Похоже, дома разрушились при землетрясении... очень давно, – подал голос Анэсаки-сан, нервно теребя рукав рабочей куртки. Он считал себя свободным от предрассудков, но сейчас вдруг подумал, что где-то под руинами могут лежать кости погибших людей. – Скорее всего, здесь не живут со времён Великого землетрясения в Канто, – кивнул медиум. Торжественно выпрямился и медленно сложил ладони перед грудью. – Если здесь есть духи-хранители, я прошу вас, позвольте нам взять то, что больше никому не нужно. Краем глаза Ино заметил, что его жест повторили все четверо его спутников. При этом старшие беззвучно шевелили губами, а младшие произнесли эту просьбу шёпотом. – Думаю, всё в порядке, никто не станет нам мешать, – через минуту спокойно сообщил гость из Хадано и взял из телеги мотыгу. – Отдохните немного, я пройдусь по участку, посмотрю, где тут что было... и где больше шансов найти что-то путное. Интересный экземпляр, этот Экай. Мнит себя учёным человеком, но покойников боится, как обычный деревенщина. Хотя от живых куда больше проблем и пакостей, нэ. Мы же сказали тебе уже: тут чисто, никто не помирал. Копайте спокойно. Да, вот тут... и в западном углу... А вон под тем холмиком был сарай – начните с него, там куча хлама осталась. Кое-что, если хорошенько отмыть, можно даже в антикварную лавку снести – так что пусть копают аккуратно. Проведя подробный инструктаж для новичков, Коджи выделил им угол полянки, обведя краем мотыги большой прямоугольник. Показал, как снимать дёрн, чтобы потом вернуть его обратно, первым откопал какое-то ржавое мятое ведро и оставил перспективный "прииск" Мурамасе и его родичам для дальнейшей разработки. А сам занялся поиском разрозненных железяк, скрытых под тонким покровом почвы. Поскольку штыковая лопата была всего одна, Рёичи и его дядя копали по очереди, а школьники старательно срезали дёрн маленькими садовыми совками и тоже пытались копать там, где не было камней, деревяшек и обломков черепицы. Каждая более-менее крупная находка сопровождалась радостными междометиями, после чего мальчишки очищали её от земли и сажи и тащили к телеге. Самой тяжёлой вещью была покорёженная железная плита на две конфорки, которую нашёл Иноуэ, копая на месте бывшей кухни. – Ого, – прокомментировал Щегол, подойдя на зов приятеля. – Теперь я лучше понимаю, для чего нужна моя телега. Хм. Надеюсь, мы сможем потом сдвинуть её с места... и дотолкать до приёмки. Оббив с плиты землю и ржавую труху, двое оттащили находку к краю поляны, где уже скопилась приличная кучка найденного хлама и металлолома. Поглядев на часы, взрослые решили устроить обеденный перерыв, поскольку время перевалило за полдень. Все пятеро старателей устроились на самом краю солнечной поляны, вымыли руки взятой с собой водой и достали пять скромных бенто, сохранявшихся под тентом кибитки. – Я и не думал, что поиск старого лома окажется таким увлекательным занятием, – сказал Анэсаки-сан, закончив обедать. Былая настороженность к чужаку уходила, поэтому бывший учитель захотел поделиться своими мыслями и с ним тоже. – Кажется, теперь я понимаю учёных-археологов, которые с таким энтузиазмом роются в древних развалинах. Когда я учился на истфаке, мне это было совсем непонятно, я предпочитал изучать старые свитки и рукописи... потом увлёкся каллиграфией... мм... А сейчас я смотрю на эти... совсем даже не древние вещи... и вижу за ними живых людей, которые ими пользовались когда-то. Похоже, здесь жили довольно богатые люди – если судить по их многочисленному скарбу. – Похоже на то, – кивнул шаман. – Ух, вот бы найти кубышку! – криво усмехнулся Мурамаса, растирая непривычные к такой работе запястья. – Хотя бы с серебром. – Клады до добра не доводят, – ровным тоном сказал хаданец, глядя на залитую солнцем поляну. И добавил с намёком: – А лёгкие деньги кончаются слишком быстро. – Да-да, ты прав, – Рёичи сделал вид, что не обсуждал с гостем своего кузена Масахару. – Мы и так неплохо накопали – увезти бы всё это теперь. – Увезём, не переживай. У твоей телеги хороший баланс и лёгкий ход, а нас – пятеро мужчин, – Ино тепло улыбнулся мальчишкам, которые от этих слов засияли, как новенькие монетки. Но оба были вполне воспитанными и не встревали в разговоры взрослых, покуда их ни о чём не спрашивали. Экаи-сэнсэй тоже усмехнулся, но в его глазах было довольно много грусти, ведь он думал о своём непутёвом сыне. – А ты разве никогда не находил клады? – полюбопытствовал бродячий музыкант. – Находил. Но ещё ни разу не забирал их себе. – Почему? Ах да, ты уже сказал, – Щегол вовремя вспомнил о настоящей профессии Ино-куна и сообразил, что у Шамана из Хадано могут быть свои причины, поэтому перевёл разговор на другую тему. – Можешь, примерно, оценить, на какую сумму мы уже накопали? – Хм... сложно. У нас нет весов... и я не знаю, какие цены в ближайшем пункте приёма вторсырья. Давай лучше ориентироваться на нашу грузоподъёмность. Самое трудное – это вытянуть телегу к дороге... правильно я понимаю? – Угу. Одна печка весит, примерно, как половина моего скарба, – задумчиво прикинул Мурамаса, пожевал губу и решительно тряхнул отрастающими хайрами. – А всё остальное весит, кажется, гораздо меньше. Так что можно ещё столько же нагрузить. Втро... то есть, впятером мы, конечно же, спокойно дотащим и побольше лома. – Тогда предлагаю пару часов покопать, а потом возвращаться в город. Вряд ли мы найдём ещё столько же, даже если провозимся тут весь день. Мой опыт поисков говорит, что дальше находок будет меньше и без хорошего металлодетектора тут делать нечего, – сказал Коджи и снова поглядел на школьников. – К тому же, если я правильно помню, то кое-кому ещё нужно успеть на уроки. Старшие немного посмеялись, глядя на умильные мордашки мальчишек, но дядя Экай был строг. – И нечего на меня так смотреть. Договор был такой: мы берём вас с собой с условием, что после раскопок вы пойдёте в школу. – Хааай, – отозвались братья. – У вас ещё есть два часа, чтоб отыскать что-нибудь ценное, – подбодрил их Иноуэ. И мальчишек будто ветром сдуло – они тут же вернулись к прямоугольной яме, в которую превратился холмик над бывшим сараем. – И нужно обязательно закидать ямы и вернуть на место дёрн. – Разумеется, – кивнул сэнсэй. Взрослые неспешно попили воды, немного размялись после отдыха и тоже продолжили поиски. Как и сказал опытный собиратель металла, больших находок уже не попадалось, но и мелких железяк вполне хватило, чтобы набить крепкий холщовый мешок, на скорую руку сшитый хозяйками из старых тряпок. Добросовестно закопав получившиеся ямы и прикрыв их срезанным дёрном, пятеро добытчиков на минутку остановились на краю потревоженных руин. – Большое вам спасибо, – низко поклонился медиум в сторону поляны, и его спутники так же дружно поблагодарили незримых добрых ками, которые помогли им подзаработать. Даже сэнсэй не решился пренебречь ритуалами, хотя и не верил в их полезность... но на душе у него странным образом стало спокойнее. Обратный путь показался куда длиннее, ведь теперь пришлось тянуть в горку серьёзно нагруженную телегу. Повозившись с постромками и запасными верёвками, трое мужчин впряглись в повозку так, чтобы не мешать друг другу и почти поровну распределить нагрузку. Кохаи тоже помогали на подъёмах, хотя было видно, что они устали от непривычных работ, но оба мальчишки ощущали себя настоящими мужчинами и старались не подавать виду. – Так, перекур, – скомандовал Мурамаса после очередного затяжного подъёма и зафиксировал рычаг тормоза, чтобы кибитка никуда не укатилась. – Время ещё есть, нужно поберечь силы, нэ. Уж на что я привычный к своей колымаге, а и то подвыдохся... – Хорошо ещё, что в нашу сторону спусков больше, чем подъёмов, – Анэсаки-сану было немного неловко, но он тоже сильно устал, потому что давно уже не занимался столь активной физической работой. До недавних пор его сын неплохо помогал женщинам по хозяйству, и главе семьи не нужно было самому таскать в баню воду или мельчить дрова. Но в последние пару месяцев Маса-кун то и дело отлынивал от своих обязанностей, и уважаемому каллиграфу приходилось самому браться за топор и пилу. Коджи знал, о чём сейчас думает Экаи-сэнсэй, глядя на свои руки, быстро загрубевшие от работы с землёй. Бывшего учителя одолевали сомнения, он ощущал себя на перепутье нескольких дорог и не знал, какую выбрать. Именно в такие моменты – как не раз уже убеждался молодой психолог, – люди легче всего принимали чужие советы и помощь. Даже если сами не решались о них попросить. – Регулярный и добровольный физический труд помогает поддерживать тело в тонусе, что очень важно, если основная работа сидячая, – негромко сказал Ино, тоже посмотрев на кисти рук сэнсэя. Не нужно быть хиромантом, чтобы понять, что эти руки редко бывали заняты грубой работой. – Рё-кун прав, конечно же: каллиграфией вы заработаете гораздо больше, чем сбором вторсырья... Зато колка дров и перекапывание огорода укрепит ваш плечевой пояс и запястья. И когда у вас снова будет большой заказ, ваши руки и спина скажут вам спасибо. Эти простые слова маленьким семечком упали в самую душу Анэсаки-сана, поэтому он даже не подумал возмущаться непрошенному совету. Ничего не ответив, он на минуту застыл, глядя куда-то внутрь себя, ощущая, как чужие слова становятся его собственным твёрдым решением, прорастая на благодатной почве. Да, у работы каллиграфа есть существенный недостаток – редкость и нерегулярность заказов, а ещё невозможно работать впрок, если нет конкретных запросов. Но ведь во время простоев можно заниматься другой работой... и для начала – помочь хозяйкам с грядками, дровами и мелким ремонтом. А ещё... Он перевёл взгляд на племянников и улыбнулся – совсем иначе, чем до этого момента. В его глазах больше не было грусти. – Как говорили мудрые: не тот герой, кто никогда не падал, а тот герой, кто, упав, сумел подняться, чтобы идти дальше, – сказал Экаи-сан так же негромко, словно бы самому себе. – Я давно хотел заняться репетиторством на дому... но прежде чем учить чужих детей, мне стоит помочь своим ближайшим родственникам, нэ. В этой вечерней школе совсем слабая программа, так что некоторые предметы проходят вскользь или не проходят вовсе. Но я вполне уверен, что смогу подготовить обоих племянников к поступлению в среднюю школу. – Лишь бы денег хватило, – не удержавшись, буркнул Рёичи, который почему-то решил, что теперь дядя Экай станет домашним тираном и будет вколачивать знания в мальчиков палкой. – Я заработаю. И буду откладывать деньги на специальный счёт в банке, – сдвинул брови учитель. Мысль о сыне, укравшем почти все деньги из тайника, мелькнула, но уже не причинила такой сильной боли, какая была ещё утром. Потому что теперь у Анэсаки-сана была новая достойная цель в жизни. – Вот, это правильно, – кивнул Мурамаса и поднялся на ноги, чтобы немного размяться. – Отдохнули, нэ? Тогда подтолкните телегу, а дальше я сам. С этой горки её нужно будет немного придерживать – у гружёной-то инерция больше. Ещё не хватало свалиться в кювет на повороте. Следуя инструкциям опытного "рикши", добытчики справились со спуском на этом отрезке пути – для почти не управляемой тяжёлой кибитки это было довольно опасно. Школьники чуть поотстали и шли позади, громким шёпотом обсуждая только что услышанные слова дяди Экая. Старший брат втолковывал младшему, что если они станут лучше учиться, то их будут уважать и сверстники, и учителя. – Главное, не задирай нос, потому что задавак никто не любит, – краем уха услыхал бродячий шаман. Рядом хмыкнул Щегол и тихонько проворчал: – А вот мне в своё время никто не подсказал, что если ты лучше других понимаешь какой-то предмет, то это не повод считать себя самым умным в классе... Эх. – Умными в девять лет становятся не от хорошей жизни... к сожалению, – согласно вздохнул Иноуэ. – Меня в младшей школе не били только потому, что Джун-кун считал меня своим другом, рос высоким и умел драться за двоих. – Вон как. Теперь я лучше понимаю, зачем ты... ну, то есть, почему ты так хотел ему помочь, – Рёичи решил не упоминать голодовку, чтобы не вызвать лишних вопросов со стороны своего родича. – Так. Я кое-что вспомнил, – сообщил вдруг хаданец, когда артель старателей тянула телегу с добычей мимо первых домов окраины. – В том пункте приёма металла, куда мы собрались идти, работает один из самых недобросовестных приёмщиков в Йокогаме. Он не только обвешивает тех, кто приходит к нему впервые и новичков, но и крадёт мелкие ценные вещи, если их много и сразу бывает не заметно. Мне бы не хотелось попасть в его смену... Поэтому я предлагаю свернуть вот тут направо и дойти до приёмки подальше, где нам дадут за наши находки честные деньги. – Кхм. – Единогласно, – переглянувшись с дядей, кивнул Мурамаса. – Кстати, их школа тоже в той стороне, – добавил Анэсаки-сан. – Удачно. Поскольку путь до стройбазы, где принимали металлолом, был заметно длиннее намеченного ранее, то взрослые решили сделать ещё один привал недалеко от школы, где учились кузены Рё-куна. Мальчишки сняли испачканные землёй и глиной старые куртки, сменив их на более приличные, в которых ходили в школу, тщательно отряхнули штаны и взяли свои рюкзачки с тетрадками и бенто. Бывший учитель немного проводил их, чтобы заодно поговорить насчёт учёбы и предстоящих дополнительных занятий на дому. – М-да... не завидую я им, – мрачно вздохнул Рёичи, машинально растирая зябнущие пальцы рук и поплотнее запахивая свою куртку. На ходу было даже жарковато, но сейчас декабрьский ветер норовил выстудить тело через все слои одежды. – Почему? – Ино сделал вид, будто не понимает. – Боюсь, дядя теперь решит исправить свои ошибки в воспитании сына... и станет отыгрываться на племянниках. Так-то он довольно мягкий человек по характеру, лишний раз не прикрикнет даже... не говоря уж о битье... но... – Он не станет их бить, не переживай. – А ты почём знаешь? – тут же вскинулся бродячий музыкант, но через секунду прищурил один глаз. – Духи нашептали? Медиум смотрел в сторону улочки, куда ушёл Экаи-сэнсэй, и ответил не сразу. – Он, как и я, твёрдо убеждён, что добротой и лаской можно достичь большего, чем злобой и побоями. – А как же Маса-кун? – Это ошибка ученика, а не учителя. Маса-кун вполне способен усвоить этот урок и сделать правильные выводы. Не тот герой, кто никогда не падал... – А... понятно. – Пока сэнсэй не слышит, мне надо сказать тебе ещё кое-что важное, Рё-кун, – Коджи повернулся к новому другу, чтобы видеть его лицо. – Дело в том, что... сколько бы мы не выручили за этот хлам, я не могу взять свою долю деньгами. Это одна из причин моих постоянных странствий – также как и запрет на ночёвки в жилых домах. Поэтому свои деньги я отдам тебе и попрошу отнести мои башмаки в починку, чтобы мастер приделал к ним новые подошвы. Когда обувь будет готова, я пойду дальше, на свою зимовку. Мне нельзя долго жить на одном месте – а я и так чересчур задержался в Йокогаме. – Вот как, – Мурамаса медленно покачал головой, снова столкнувшись с такой суровой самоотверженностью. Он знавал многих бродяг – в том числе и с убеждениями, – но никто из них точно не смог бы выдержать таких жёстких ограничений. – Как ты вообще выживаешь... без денег? – Ками и люди добры ко мне... и я стараюсь помогать им в ответ, – тепло улыбнулся Коджи. Мультиинструменталист ощутил, что поневоле краснеет, будто его незаслуженно похвалили, и поспешил отвернуться, занявшись распутыванием ремней самодельной упряжи. Привычно перекинул основную лямку через плечо и попытался самостоятельно сдвинуть сильно нагруженную телегу, чтобы согреться на ходу. Иноуэ уже знал, в какую из задних опор тента лучше упереться, чтобы подтолкнуть – и брезентовая кибитка медленно покатила по намеченному маршруту. Через пару минут их догнал Анэсаки-сан и подключился к толканию кибитки, поэтому Рёичи смог ускорить шаг. Трое мужчин шагали молча, только Ино порой подсказывал, где нужно свернуть. Дойдя до стройбазы, они втащили свой гужевой транспорт в ворота под удивлёнными взглядами посетителей и работников. Обычно в пункт приёма вторсырья являлись неопрятные маргиналы и дворники в спецовках с небольшими самодельными тачками, а тут – целая брезентовая повозка, хотя и без мотора. Да и люди вроде приличные, не бомжи. До закрытия пункта оставался всего час, но опытный хаданец заранее рассортировал металлолом так, чтобы было удобнее взвешивать и сдавать, поэтому управились быстро. А сумма получилась приличная – чуть больше шестнадцати тысяч йен. Как и договаривались, деньги разделили на четыре части, и Коджи сразу же отдал свою долю Мурамасе. – Неплохой навар за полдня раскопок, нэ, – с усмешкой прокомментировал Щегол, когда трое добытчиков возвращались домой, сопровождая опустевшую телегу. – У меня, конечно, бывали удачные дни выступлений, но больше восьми тысяч, кажется, ни разу не набиралось. – К сожалению, нетронутых мест в округе мало, так что такие удачные "прииски" нынче редкость, – отозвался шаман, стараясь не показать свою нервозность. Интуиция предостерегала его о близкой опасности, но пока было неясно, откуда она явится. – Да и в одиночку так быстро не раскопаешь большой участок. – Угу. – Я отлучусь ненадолго, – через пару минут предупредил Иноуэ спокойным тоном. – Не ждите меня, я догоню. – Ладно. Он едва успел нырнуть в придорожные кусты, за которыми начиналась небольшая бамбуковая рощица, как навстречу крытой повозке неторопливо проехала чёрная иномарка, осветив её фарами. Солнце ещё не село, так что Рёичи мог увидеть сидящих внутри мужчин в деловых костюмах. – Ишь ты, поди ж ты, – пробормотал он и едва слышно выругался – знал, что сэнсэй не любит сквернословие. – Натуральные якудза пожаловали к нам в трущобы. Что-то я сомневаюсь, что они везут сдавать вторсырьё на базу. Ха-ха. – Скоро праздники... и конец года, – задумчиво отозвался Экаи-сан. – Может быть, это какая-нибудь инспекция. – С номерами Одавары? – хмыкнул Рёичи. – Хм. На номера я не обратил внимания. Тогда и правда странные гости... – Наверное, какие-нибудь разборки между бизнесменами, – предположил бродячий артист и обернулся, выискивая взглядом приятеля. – Ну, где он там?.. Я, вообще-то, тоже хочу... в кусты. Ино догнал кибитку ещё через три минуты, когда Мурамаса уже собрался остановиться, чтобы подождать запропастившегося коллегу по странствиям. Они молча поменялись местами, и хаданец перехватил лямку, впрягаясь в постромки. Анэсаки-сан не возражал, не пытался выглядеть более выносливым, чем молодёжь, не отбирал у них ведущую роль. Он так устал, что не смог отказаться, когда Коджи предложил ему сесть в пустую телегу, чтобы отдохнуть. – Она почти сама едет, тут небольшой уклон, – улыбнулся медиум. – Прокачу вас с ветерком, нэ. – Спасибо, Ино-кун, – старший ответил на улыбку, усевшись поудобнее на краю, и чуть подобрал ноги, чтобы не касались земли. Ему очень хотелось порасспрашивать бродягу из Хадано, но он понимал, что вряд ли услышит правду от малознакомого человека. Поэтому заговорил сам. – Я вижу, что ты умный человек, ты рассуждаешь очень здраво о многих вещах... Не буду спрашивать о причинах твоего ухода из дома и бродячего образа жизни – скорее всего они были достаточно весомыми. Меня больше интересует твоё образование. Ты закончил старшую школу, нэ? – Увы, нет, – Иноуэ постарался придать своему голосу печальные нотки, хотя перед этим широко ухмылялся, слушая эту велеречивую тираду. Сэнсэй не мог видеть его лица, поскольку сидел у него за спиной, поэтому ничего не заподозрил. – Но у меня было много учителей вне школы. – Понимаю, – вздохнул Экаи-сан, сняв ненужную сейчас амигасу... и с удивлением понял, что больше не стесняется своей чересчур простецкой одежды. – Пожалуйста, не думай, будто я осуждаю всех, кто не смог получить полное образование. Нет, я уже преодолел этот снобизм... и в этом мне очень помогло знакомство с Рёичи-куном. Его образ жизни, как ты знаешь, сильно отличается от общепринятых стандартов... и я ещё помню тот первый год, когда он пришёл к нам со своей тележкой. Я работал преподавателем истории в одном из ВУЗов Йокогамы и, конечно же, считал всех, не окончивших даже школу, слабыми... хмм... – Анэсаки-сан чуть слышно вздохнул и покусал губу, подбирая слова. Он давно ни с кем не разговаривал по душам, а сейчас вдруг ощутил настоятельную потребность выговориться. И этот незнакомый бродяга с необычайно мудрыми глазами оказался идеальным слушателем, негромко поддакивая. – Не буду повторять свои давние мысли в адрес племянника, увы, они были куда более грубыми. И если бы не просьба матери, я не пустил бы Рё-куна на порог. Со временем, когда он доказал моей семье свою полезность, я уже спокойнее относился к его приходам осенью и уходам по весне... но былое предубеждение не уходило так же быстро. Прошло несколько лет, у меня родился сын, я начал дополнительно подрабатывать каллиграфией... Небо над городом заволокло тяжёлыми тучами, поэтому на пустынной дороге окраины стало довольно темно вдали от ярких огней центральной Йокогамы и соседнего Токио. Ветер почти стих, под колёсами кибитки поскрипывал песок и мелкие камешки, но лёгкую поступь Мурамасы было совсем не слышно. Он молча приналёг рукой на бамбуковую стойку, подталкивая свою телегу сзади, но это заметил только Коджи. – А потом я потерял работу – и моя жизнь непоправимо изменилась, – бывший учитель смотрел куда-то в темноту, будто бы там для него крутился старый кинопроектор, рисуя яркие кадры из прошлого. – Знаешь, есть такое выражение – "иллюзия выбора". Или ещё говорят "ложный выбор". Когда вроде бы у тебя есть варианты, даже несколько, но лишь один из них ты в самом деле можешь реализовать в сложившихся обстоятельствах. Так было и у меня. Начальство ВУЗа предложило мне пройти собеседование на повышение оплаты. Отказаться я не мог, ведь мне нужны были деньги для семьи. Но когда я прошёл отбор, то мне сказали, что вакансия с такой зарплатой есть только в их филиале на Хоккайдо. И что мне даже предоставят комнату в общежитии для учителей. Но я должен буду оставить семью здесь, в Канагаве. Конечно же, я выбрал семью... и мне пришлось уволиться. – Сэнсэй машинально растирал ноющие после тяжёлой физической работы руки и пальцы, но в какой-то момент перестал хмуриться и улыбнулся слегка. – Я не очень хорошо помню тот мартовский день, когда я ездил на работу, чтобы забрать документы и последнюю зарплату. Помню, что мне очень хотелось напиться, но привычка к бережливости победила... да и как бы я пришёл потом домой без денег?.. Было довольно холодно, но я захотел прогуляться через соседний микрорайон – не торопился домой, да. Неподалёку от станции есть площадка, где часто проходят народные гуляния и выступают разные уличные артисты... и обычно я не ходил в ту сторону. Но в тот раз я услышал оттуда странную и красивую мелодию... и даже когда подошёл ближе, то не сразу понял, что этот талантливый артист и правда мой племянник Рёичи. – Тут Экаи-сан полуобернулся и улыбнулся шире. – Нэ, Рё-кун, хватит там прятаться, подойди. Я хочу тебе прямо сказать, что твоя необычная музыка в самом деле помогла мне иначе взглянуть на всю эту ситуацию и принять правильное решение. И ещё... с тех пор я не сужу о людях только по наличию или отсутствию у них высшего образования. Мурамасе было немного неловко из-за того, что он нечаянно подслушивал, но всё же он не стал делать вид, будто бы его тут нет. Поравнялся с передней частью повозки и тоже улыбнулся родичу. – Дело прошлое, дядя Экай, мы были моложе и... эм... смотрели на жизнь по-другому, – музыкант не стал говорить "мы были глупее", но двое спутников понимающе усмехнулись. – Я тоже рад, что обрёл тут настоящую семью. Сидите-сидите, не слезайте, вдвоём с Ино-куном мы вас довезём без натуги. Да и недалеко совсем осталось. Он кинул на плечо вторую лямку и привычно впрягся, стараясь шагать вровень с другом. Минут через десять телега уже вкатилась во двор и заняла своё место под навесом. Сэнсэй радушно пригласил гостя из Хадано ночевать в доме, поскольку в комнате Рё-куна было достаточно места, но тот вежливо отказался. – Я уже понял, что вы не особо-то верите в приметы и прочие суеверия, но я стараюсь соблюдать некоторые ритуалы, связанные с чистотой духовной энергии, – пояснил шаман. – Обычно, после выхода из казённого учреждения я несколько суток избегаю ночёвок под крышей жилого дома... чтобы не занести в него скверну. А пристройка – это не настоящее жильё, там я никому не причиню вреда. – Хмм... Что ж, я и правда не верю во всю эту мистику, но... поскольку мои хозяюшки довольно суеверны, то не буду их нервировать этими сведениями. – Так будет лучше, это точно. А женщинам можете сказать, что после лагерной жизни я просто хочу побыть один. И это тоже будет правдой. – Хорошо. Это ты здорово придумал – отмазался со всех сторон, хе-хе. И даже про грипп врать не пришлось. Отдыхай спокойно сегодня, горизонт чист до завтрашнего вечера точно. Успеешь поговорить с Экаи-саном, не переживай. Ужин прошёл в более приятной обстановке, несмотря на то, что Масахару-кун так и не появлялся дома. Денег, заработанных сегодня, большой семье могло хватить почти на месяц – при должной экономии, конечно. – А за это время я постараюсь найти новые заказы или дополнительный источник дохода, – успокаивающим тоном вещал Анэсаки-сан за столом. Он уже рассказал хозяйкам о том, как именно проходили поиски металлолома – без лишних подробностей, но довольно красочно, – и Рёичи поддакивал, молча удивляясь способности старшего родича так ловко выстраивать цепочки из слов. Когда вроде бы и не врёт человек, и слова не какие-то двусмысленные выбирает, но и всей правды подноготной не выдаёт. И ведь оба они сегодня хорошенько извозились в земле, саже и ржавчине, и деньги добывали не слишком-то достойным путём, которым брезгуют большинство их сограждан, а всё равно – по рассказу бывшего учителя их работа выглядела, скорее, как прогулка в горы за каштанами или дикими грушами. Иноуэ, сидевший рядом с Щеглом, только рассеянно улыбался, прислушиваясь к мыслям людей и к голосам своих незримых собеседников. Здесь он тоже чувствовал себя уютно и спокойно, как в доме мастера Моримото, потому что эти люди искренне любили друг друга... И даже общее горе из-за ужасного поведения Масахару-куна их не разделяло, а лишь сильнее объединяло. Этим вечером Коджи окончательно уверился в том, что сумеет помочь этой дружной семье. Поэтому принял решение задержаться тут ещё на денёк – несмотря на сны про Толстяка и возможные осложнения с якудза. Чтобы не вызывать лишних подозрений, он не стал отказываться от посещения бани, но в офуро не сидел, просто тщательно вымылся и потом ополоснулся холодной водой. Наскоро простирнул свои фундоси, а бёдра замотал теми, что принёс ему Мурамаса из старых запасов семьи. И двоюродная бабушка, и обе его тётушки собирались перебрать узлы со старой одеждой, чтобы пожертвовать её бездомному гостю, но Ино вежливо и твёрдо отказался, ведь не хотел обременять себя лишним скарбом. Поэтому после омовения он снова оделся в ту же одежду, которую получил на выходе из трудового лагеря, – благо, она почти не испачкалась при раскопках. – Зря ты это, – многозначительно заявил ему Рёичи, заглянув в пристройку перед сном. – Так бы хоть пару дней походил в домашнем, нэ. Или опять табу? – Нет, ограничение на количество одежды вызвано тем, что я не хочу таскать с собой лишних вещей. – Просто оставишь их, уходя. – Тогда твои суеверные тётушки тайком сожгут эти вещи. Зачем усложнять? Пусть лучше пожертвуют их другим бездомным, если захотят сделать доброе дело. – Погоди, но они же не знают, что ты... – Мурамаса осёкся и одними губами договорил: "Шаман". – Бабушка Юко что-то подозревает, – шёпотом отозвался Иноуэ. – Кажется, она видела меня с посохом лет пять или шесть назад. Да, она сомневается, потому что не запомнила меня в лицо... и волосы у меня нынче слишком короткие... – Понятно... Без посоха и белых полос ты и правда совсем иначе выглядишь. Я и сам тебя еле узнал. Ладно. Завтра мы с тётками идём на рынок с утра, я отнесу твои боты сапожнику. Хороший мастер, быстро сделает, нэ. А с остальными деньгами что? Может, купить тебе что-то в дорогу? – Ано... Да, если тебе не трудно, зайди ещё в аптеку, пожалуйста. Купи там пару упаковок бинта, катушку пластыря, вату, йод и мазь с календулой. А на рынке – коробок спичек, хозяйственную свечу и кусок простого банного мыла. Записать? – Лучше запиши, да. Голова у меня дырявая – я только мелодии хорошо запоминаю. – Сбегав до своей комнаты, Щегол принёс гостю листок бумаги и карандаш. – Точно всё? Больше ничего не нужно? – Пока что всё. Надеюсь, денег хватит. – Если не хватит, я со своих добавлю, нэ. – Спасибо, Рё-кун. – Это тебе спасибо. Оясуми, Ино-кун. – Оясуми. Маса-кун всё ещё где-то далеко, сегодня не вернётся... так что засыпай, пока тело не остыло после бани. Ничего, Одавара подождёт, срочных дел у них нет, они просто боятся, что тебя уведут конкуренты, поэтому и нервничают так... что даже гоняют людей по всей Йокогаме и следят за домами Иноуэ, Осимы, Сугимото и Каматы. Смешные такие, ага. С чего они взяли, что мы придём к этому тачибану?.. Да, рынки и другие людные места они тоже осматривают, так что хорошо, что мы завтра просидим весь день в гостях у Экаи-сана. Здесь нас не найдут. Тревожные сны на сей раз миновали странствующего медиума, зато почти всю ночь ему снился Джуничиро. В отличие от всех прошлых сновидений, Осима-кун выглядел не как старшеклассник, а как взрослый тридцатилетний мужчина, с отросшими осветлёнными волосами, одетый не в школьную форму, а в какие-то современные шмотки, навроде футболки с джинсами. "Базы данных обновились", – мелькнула мысль у Коджи, откуда-то со стороны наблюдавшего за другом детства. Джун сидел за столом в комнате – скорее всего, где-то у себя дома. Что-то писал карандашом, стирал, задумчиво пялился в темноту за окном, снова писал... Иногда начинал ритмично постукивать торцом карандаша о стол, проверяя ритм стихов, снова вносил исправления, кивал сам себе... Пару раз вставал, чтобы походить по комнате из угла в угол, постоять у приоткрытого окна, глядя на бегущие по тёмному небу тучи, подсвеченные огнями йокогамского порта. Очень хотелось заглянуть через плечо, прочесть рифмованные строчки, но Ино оставался простым наблюдателем и не мог поменять точку обзора. Он чувствовал, что друг думает о нём сейчас, и улыбнулся, догадавшись, что новые стихи посвящены ему. Это было так странно... и так приятно. "Спасибо, Джун-кун", – беззвучно произнёс бродяга. "Скоро утро... ложись спать, отдохни. Всё хорошо... спи крепко". Будто услышав эти слова, Джей глубоко вздохнул и закрыл окно на задвижку. Постоял у стола несколько секунд, решительно спрятал листки черновиков в ящик и выключил свет, чтобы завалиться на низкий диванчик, не раздеваясь. Закинул руки за голову, продолжая ворочать в уме слова и рифмы... но уже через пять минут почему-то уснул, в полусне натянув на себя край пледа...