«что делаешь?»
И Чэнлэ сразу же вышел из чата, чтобы не терзать себя мукой, с которой за долгие годы он успел срастись намертво. Сердце заколотилось в груди, крупно и тревожно, окрашивая радостное предвкушение в мрачноватые тона. Однако Чэнлэ постарался отвлечься на сбор разбросанного по квартире белья и протирание пыли (хотя пыль он протирал только тогда, когда к нему приезжала мама). Он постоянно смотрел на циферблат настенных часов. Одна прошедшая минута ощущалась как минут десять. Или же Чэнлэ летал по квартире со скоростью света. Другого объяснения не было. Наконец, когда бельё начало крутиться в барабане, Чэнлэ разрешил себе достать телефон из-под подушки, где он был надёжно спрятан, и проверил входящие сообщения.«катаюсь на велосипеде. скоро буду проезжать мимо твоего района. может, спустишься? 😊»
Чэнлэ чуть не задохнулся из-за того, насколько сильно сердце стало биться где-то в районе горла.«лучше поднимись ко мне»
Почему-то в тот момент Чэнлэ увидел лицо Донхёка, кивавшего с одобрением, мол, правильно делаешь, всё так. Ответ, однако, немного остудил пыл:«эмммм… окей 😊»
Господи, Пак Джисон, ну неужели кто-то так общается в двадцать один год, когда надеется, что ему перепадёт?! Чэнлэ не стал тратить силы на раздражение и попытался закрыть глаза на это неловкое, какое-то по-подростковому неуклюжее сообщение. В конце концов, сейчас главное не это. Главное сейчас… Чэнлэ вспыхнул. Он приложил ладони к щёкам – даже по прикосновению было понятно, что он весь красный, как помидор. Вскоре стало ясно, что Чэнлэ допустил стратегическую ошибку. У Джисона на руках был козырь: ведь он не сказал, когда именно будет в районе Чэнлэ, а значит, контролировал ситуацию тоже он. Чэнлэ ходил по квартире из стороны в сторону и начинал злиться. А вдруг Джисон передумает и не придёт, ничего ему не сказав? А вдруг Джисон будет тянуть часа два, пока не накатается до отвала? Или случится ещё какая-нибудь ерунда, и Чэнлэ останется ни с чем?.. Звонок в домофон. Чэнлэ похолодел. Нет, не сейчас, он не готов, он не в том состоянии… Однако ему удалось механически подскочить к домофону и, даже не спросив, кто, нажать на кнопку. Дальше в голове заметалось. Как дать Джисону понять, зачем он его пригласил? Может, закрыть шторы, чтобы никто ничего не увидел?.. Как в бреду, Чэнлэ бросился обратно в гостиную и одним движением задёрнул обе шторы. Затем, будто повинуясь неизвестному прежде инстинкту, он стянул с себя домашние штаны, оставшись только в футболке с оверсайзовым кардиганом и носках с трусами. Он специально не стал смотреть на себя в зеркало, чтобы не расстраиваться. Но с другой стороны, он же соблазнял не себя, а Джисона. А как ещё сделать свои намерения очевидными? Чэнлэ отпер замок и встал в коридоре, прислушиваясь. Он не знал, что говорить. Не хотелось вспоминать что-то вульгарное из порно, потому что так он точно выставил бы себя дураком. Натягивая манжеты на пальцы, заставляя себя стоять смирно и не трястись от холода, он очень надеялся, что Джисон поймёт его сразу же, без лишних слов. – Привет, Леле. Я оставил велосипед внизу, надеюсь, у тебя во дворе так можно… О. Джисон встал как вкопанный. Чэнлэ чуть ли не разрывало изнутри, а Джисон замер, как окаменелость в смоле. Замок на двери за его спиной надёжно щёлкнул. – Я, это, не совсем вовремя? – сказал Джисон; его значительно округлившиеся глаза смотрели куда-то на границу между футболкой и трусами. Чэнлэ становилось всё сложнее удерживать дрожь внутри тела. И уж тем более у него не получилось бы произнести хоть слово: в горле пересохло так, что он сейчас с радостью выпил бы целый графин воды. Поэтому, делая самое естественное, что только могло прийти в голову в этой ситуации, Чэнлэ подошёл к Джисону и прикоснулся губами к его губам. Это был самый простой поцелуй. Чэнлэ не смог даже приоткрыть рот. К тому же ему вдруг расхотелось наседать на Джисона со своими соблазнениями. Даже если ему очень сильно было нужно избавиться от девственности, он ни за что не стал бы принуждать Джисона. Поэтому он понадеялся, что этот поцелуй станет немым вопросом: ты хочешь? или всё-таки нет? – Ты сумасшедший, Чэнлэ, – прохрипел Джисон ему в губы, и Чэнлэ почувствовал его огромные руки у себя на талии, отчего вся кровь резко прилила к паху. – Ты играешь слишком нечестно… чёрт… Чего тебе хочется? Джисон не дал ему ответить: Чэнлэ приоткрыл губы, и между ними сразу же проскользнул язык. Чэнлэ обнял его за шею, чтобы иметь дополнительную точку опоры, потому что пол стремительно уходил у него из-под ног. Джисон целовал его так, словно в этот день он пропустил не только обед, но ещё и завтрак. Чэнлэ никогда в жизни ещё не вызывал ни у кого настолько дикого голода, отчего его эго запело от радости. Отвечая на поцелуй, Чэнлэ чувствовал, что тоже изголодался, хотя с момента их последней встречи не прошло даже суток. Он бежал за Джисоном по пятам, постоянно пытаясь его догнать, но так и не догоняя. Губы мчались за губами в обезумевшей игре в салочки. Однако в этой игре не было конца, потому что голод не позволял им оторваться друг от друга ни на секунду. – Хочу. Тебя, – Чэнлэ мягко толкнул Джисона в грудь, чтобы они наконец-то могли перейти из коридора в гостиную; глаза Джисона почернели, наполнились огнём, от которого колени задрожали ещё сильнее. – Сейчас же. – Что угодно, мой бог, – и блестящие от слюны покрасневшие губы Джисона ухмыльнулись той самой взрослой, сексуальной ухмылкой. Из Чэнлэ выбили весь воздух. Джисон снимал куртку и стягивал с себя кроссовки, а Чэнлэ не мог даже моргнуть. Ни за что и никогда Чэнлэ не подумал бы, что однажды наступит день, когда Джисон обратится к нему таким образом, да ещё и по-китайски. Неужели он готовился? Неужели сидел на сайтах и изучал китайские традиции, а потом запоминал незнакомые слова? От возбуждения в паху начало сводить. Чэнлэ переступил с ноги на ногу, чтобы облегчить натяжение ткани хоть сколько-то. Когда Джисон снова оказался напротив Чэнлэ, Чэнлэ успел заглянуть ему в глаза лишь на долю секунды. Потом они снова угодили в поцелуй – жаркий, удушающий. Джисон подхватил Чэнлэ под бёдрами, и Чэнлэ, поддаваясь желанию тела, запрыгнул ему на руки. От ощущения физической силы, делавшей самого Чэнлэ хрупким, в приятном смысле слабым, голову уносило окончательно. Чэнлэ чувствовал неопределённое движение в пространстве, будто он куда-то перемещался, но при этом оставался неподвижным, лишь держался за напряжённую шею Джисона крепко, изо всех сил. Поцелуй становился слишком мокрым, лениво-сексуальным: в какой-то момент они просто дышали друг другу в рот, переплетаясь языками. Сознание Чэнлэ отказывалось принимать тот факт, что он действительно способен на все эти вещи. Видимо, Джисон сел на диван. Чэнлэ устроился удобнее у него на коленях и невольно толкнулся бёдрами вперёд. Вдруг ему стало страшно: он ведь не успел продумать план до конца, не придумал, что именно он будет делать, когда дойдёт до сути. Наверное, Джисон в курсе, что и как делать, ведь он с кем-то спал, по крайней мере, с той девочкой. Поэтому Чэнлэ решил просто сделать первый шаг и передать ход Джисону – пусть он сам сделает так, как это делают все, кто уже умеет заниматься сексом. Не отрываясь от губ Джисона, Чэнлэ чуть-чуть приподнялся и приспустил на себе бельё. Джисон отреагировал моментально: вцепился обеими руками в обнажённые ягодицы так, что Чэнлэ вскрикнул, и слегка прикусил его за шею. – Что ты со мной делаешь… – прошептал Джисон очень низким голосом, сжимая и разжимая пальцы. Чэнлэ не понимал, как так получается, что ему нравится, когда Джисон впивается в его задницу так сильно, сквозь боль начинает перерастать в особо острое наслаждение. Джисон начал целовать его в шею, влажно чмокая, чуть посасывая кожу. Чэнлэ откинул голову назад, давая ему больше места, и цеплялся руками за его напрягшиеся бицепсы, которые он пока ещё ни разу не видел. В голове промелькнула мысль о том, что очень скоро он увидит Джисона полностью голым в совершенно новом контексте впервые в жизни, и это будет совершенно новая сторона бывшего лучшего друга. Чэнлэ улыбнулся самому себе и зашипел, когда Джисон опять прикусил кожу на шее. – Не тяни, – простонал Чэнлэ. Он вдруг спохватился, что из-за того, что у него уже очень давно не было желания даже мастурбировать, скорее всего, долго он не протянет. Ему очень не хотелось опозориться перед Джисоном, кончив от предварительных ласк – ведь тогда Джисон поймёт, что Чэнлэ неопытный дурачок, и будет очень неприятно. Остатками сознания, не поглощённого желанием, Чэнлэ старался не отпускать образ соблазнителя, который было необходимо выдержать до самого конца. – У тебя есть… что-нибудь?.. – Джисон посмотрел на него снизу вверх настолько тяжёлым взглядом, что Чэнлэ не сдержался и снова припал к его губам. Собственные губы словно припухли и не очень хорошо слушались, но Чэнлэ не мог отказать себе в ещё одном поцелуе – а затем ещё одном, и ещё, и ещё… Когда бёдра снова начали самовольно толкаться в толстовку Джисона, Чэнлэ вспомнил, что так и не ответил на его вопрос. – Всё закончилось, – соврал он. Хоть бы прозвучало правдоподобно!.. – Ничего страшного, выкрутимся… – пробормотал Джисон и, поддерживая Чэнлэ одной рукой, второй кое-как стянул с себя спортивные штаны вместе с бельём. В голове Чэнлэ зазвенело эхо голоса Донхёка: «У нашего Джисон-и очень большой член», и его сразу же пронзило любопытство. Извернувшись, Чэнлэ скосил глаза вниз, между их тел, и был просто шокирован. На живот Джисона шлёпнулась какая-то толстая змея – других сравнений в голове не было. Чэнлэ плохо определял длину на глаз, но ему показалось, что перед ним, как минимум, сантиметров шестнадцать. Головка, блестевшая от смазки, была неправдоподобно широкой, отчего Чэнлэ, на секунду представив, как это будет входить туда, невольно сжался этим самым местом. В целом, подумалось Чэнлэ, за изгиб и вполне себе симпатичные вены вдоль ствола можно было накинуть Джисону ещё хотя бы полбалла к уже имевшимся пяти. – Чего ты так смотришь, а, – Джисон ухмыльнулся, прижимаясь носом к его щеке, явно балдея от того, что Чэнлэ забыл закрыть рот. Поэтому Чэнлэ сразу же собрался и попытался задвинуть подальше неловкие мысли о том, что он сам на фоне Джисона казался не средним, как он всегда считал, а каким-то уж слишком маленьким. Краснея ещё больше, Чэнлэ попытался обхватить член Джисона рукой. Джисон издал низкий, вибрирующий стон и припал губами к его шее. Чэнлэ находился в настолько смешанных чувствах, что вдруг забыл, что вообще парни делают со своими членами. Он хотел было провести ладонью по стволу и дойти до основания, но член был слишком сухим. Чэнлэ замешкался. Стало страшно, что он сейчас выдаст себя с головой и опозорится так, как никогда. – Давай лучше я, – послышался голос Джисона. Чэнлэ не понял, что именно «давай я», но чуть расслабился и сел обратно к Джисону на колени, больше не удерживая своё тело на весу. Джисон поднёс к лицу Чэнлэ свою огромную ладонь, согнув её чашей, и сказал просто: – Плюнь сюда, малыш. Из Чэнлэ вырвался высоковатый стон. Ну почему он настолько падок на китайские ласковые прозвища, аж обидно! Чтобы скрыть, насколько сильно его заводили подобного рода обращения, Чэнлэ собрал столько слюны, сколько смог, и, преодолевая горячую неловкость, сделал так, как просил Джисон. Другой рукой Джисон быстро собрал их члены вместе, а затем прошёлся по ним уже влажной ладонью. Чувство было очень странное: от контакта с рукой Чэнлэ прошило током через весь позвоночник, но было немного мерзко оттого, что его мазали не только смесью смазок, но ещё и собственной слюной. Однако, как только Джисон начал задавать определённый темп, время от времени поворачивая запястье, Чэнлэ перестал беспокоиться о чём-либо. Он вообще перестал соображать. Ему хотелось смотреть, хотелось видеть каждое движение, понимать, что именно происходит, но при этом глаза постоянно закатывались назад от удовольствия. Он потел, закусывая губу, чтобы соседи не услышали, как он стонет на коленях у Джисона. Джисон продолжал мять его ягодицы свободной рукой, а рука на их членах двигалась настолько методично, будто была механической. Низ живота распирало от объёмного горячего удовольствия, от которого начало сводить даже пальцы на ногах. – Какой ты громкий, – послышался издалека голос Джисона. Чэнлэ попытался схватить пересохшими губами хоть немного воздуха, но в квартире не осталось ничего, кроме тяжёлого, как дурманящий дым, запаха секса. Поясницу тянуло, и пришлось изогнуться, чтобы отпустить боль и не примешивать её к удовольствию. Собственный голос, сорвавшийся на очень высокий стон, прозвучал как на записи. Чэнлэ толкнулся вперёд, в тугой горячий кулак с пульсировавшим огромным членом, и из него будто выдернули позвоночник. Его накрыло белой теплотой, и он свалился на Джисона, не в силах больше контролировать своё тело. Вроде бы Джисон что-то шептал, что-то типа похвалы или комплиментов, но в ушах звенело и закладывало, поэтому Чэнлэ не разобрал ничего. Он просто пытался отдышаться и успокоиться. – Чёрт-чёрт-чёрт, Леле… это было просто… просто вау, – прошептали губы в самое ухо, щекоча дыханием. Чэнлэ лениво поморщился, ещё не придя в себя полностью, и почему-то заулыбался. Но Джисон не мог видеть его улыбки, поэтому Чэнлэ позволил себе эту странную слабость. Сквозь шум тяжёлого дыхания пробился слишком громкий звонок телефона. – Возьми трубку, Джисон-а, – простонал Чэнлэ, всё ещё не находя в себе сил чтобы пошевелиться или хотя бы слезть с Джисона. Он догадывался, что между ними сейчас настолько грязно, что ему даже представлять не хотелось. – Этой твой, Леле. Это айфон, – прохрипел Джисон. И тогда на Чэнлэ обрушилась реальность. Ужин у Джено и Джемина, сегодня! Матерясь по-китайски себе под нос, он попытался судорожно отыскать взглядом проклятый телефон. Наудачу, он лежал тут же, на подлокотнике дивана и грозился упасть, опасно вибрируя на самом краю. Чэнлэ успел вытянуть руку и схватить его. – Да, хён? – спросил он не своим голосом. Захотелось ударить себя по лбу: Джено же сейчас всё поймёт! На всякий случай Чэнлэ закрыл рот Джисона ладонью, чтобы тот не испортил и без того трещавшую по швам конспирацию. – Джемин-и говорит, что ужин будет скоро готов. Я заеду за тобой минут через тридцать? – голос Джено будто шёл из параллельной вселенной, где всё прекрасно и спокойно, где никто не занимается сексом и бережёт свою невинность до свадьбы. Чэнлэ, чувствуя себя грязным во всех возможных смыслах, чуть не захлебнулся паникой. – Можно через сорок, хён, пожалуйста? Мне нужно срочно отправить работу преподавателю, иначе потом будет поздно. – Конечно, без проблем. До встречи. – Ага, хён, спасибо!.. Чэнлэ положил трубку и убрал ладонь с лица Джисона. Тот смотрел на него непонятным взглядом, разбираться в котором у Чэнлэ не было ни времени, ни желания. Кое-как вспомнив о правилах приличия, Чэнлэ пробормотал: – Извини, мне очень нужно в душ. Я… я могу дать тебе свежую толстовку, а эту кинуть в стирку. Хочешь?.. – Придётся захотеть, – сказал Джисон нехотя и стянул через голову грязную толстовку. Стараясь не глядеть вообще никуда, Чэнлэ натянул на себя бельё, взял толстовку и побежал в ванную. Наверное, кидать так Джисона было не очень вежливо, но другого выхода у него не было. Крикнув Джисону из ванной, чтобы тот чувствовал себя как дома, Чэнлэ закрылся в душевой кабинке. В голове стоял жуткий сумбур. Случилось слишком много, а времени на то, чтобы всё это переварить, у него совершенно не было. Чтобы оптимизироваться, Чэнлэ решил концентрироваться только на том, что было сейчас важнее всего – на том, чтобы не опоздать на ужин к Джено и Джемину и предстать перед ними в адекватном виде. Ему было неприятно об этом думать, но сейчас было совсем не до Джисона. Даже несмотря на то, что он только что кончил у него на коленях. Сгорая от стыда, Чэнлэ ударился головой о пластиковую стенку душевой кабинки. Когда он вышел из душа в чистой одежде, Джисон сидел у него на кухне со стаканом воды. Чэнлэ вспомнил, что обещал толстовку, и достал самую большую, какая у него только была. Джисон поблагодарил его кивком и неловко натянул толстовку на себя. У Чэнлэ не было времени болтать с Джисоном, ему нужно было успеть высушить волосы феном. Очевидно, по его суетливости Джисон кое-что смекнул. – Я, наверное, пойду? – спросил он неловко, пока Чэнлэ искал фен. Чэнлэ омыло облегчением. Но сразу же, буквально в следующую секунду его укусило чувство вины, от которого на душе стало ещё гаже, чем обычно. – Прости, – прошептал Чэнлэ. Фен чуть не выпал у него из рук, и почему-то вдруг захотелось, чтобы не было никакой спешки, не надо было никуда идти, а можно было просто проводить Джисона и побыть наедине с собой, чтобы всё обдумать. Даже грустно почему-то, но почему?.. – Забей, я понимаю. Всё нормально, – и Джисон показал «окей». Чэнлэ ему нисколько не поверил, но покивал с натянутой улыбкой и пошёл закрыть за ним дверь. Чэнлэ не представлял, почему, но Джено всегда оказывал на него успокаивающий эффект – но только, когда рядом не было Джемина. В машине Джено часто играла приятная негромкая музыка, а сам Джено, даже если был измотан, оставался примерно таким же, как и всегда, не впадал в эмоциональные крайности. По пути до их дома Джено мало разговаривал, но улыбался своей мягкой улыбкой. Чэнлэ смог наконец-то выдохнуть: видимо, ничего в его внешности не выдавало его секрет, поэтому можно было больше об этом не думать. У них дома было очень тепло из-за работавших плиты и духовки, и Чэнлэ сразу же расслабился ещё больше. Очень вкусно пахло едой, и Чэнлэ вдруг понял, что очень сильно проголодался. Однако в тот вечер что-то всё-таки поменялось. Рядом с Джено и Джемином, несмотря на то, что разницы в возрасте у них почти не было, Чэнлэ годами ощущал себя каким-то маленьким, недоросшим. Он не мог объяснить это странное чувство рационально или хотя бы словами, но оно преследовало его всегда. Иногда у него получалось заглянуть в это ощущение глубже, и тогда казалось, будто Чэнлэ мелкий просто потому, что у него нет сексуального опыта. Джено и Джемин источали сексуальность и искушённость в вопросах любви – Чэнлэ им в подмётки не годился. В его глазах они были полноценными взрослыми, а он сам был либо дешёвой копией, либо просто притворщиком. То, что Чэнлэ имитировал, Джено и Джемин знали по собственному опыту. В итоге, конечно, Чэнлэ свыкся с этим малоприятным ощущением и перестал его замечать. Однако в тот вечер, после того, что случилось между ним и Джисоном, Чэнлэ испытал внезапный прилив уверенности в себе. Он даже сидел на диване как-то шире, свободнее. Ничто в поведении Джено и Джемина его не смущало, не раздражало, не вызывало зависть. Даже то, что Джемин достал откуда-то леопардовые лосины, обтягивавшие его задницу слишком неприлично, а Джено не сводил глаз с его раскачивавшихся при ходьбе бёдер. Даже то, что Джено слишком дотошно вытирал лицо Джемина бумажной салфеткой. Даже то, что после ужина Джемин привалился к Джено на диване и, разговаривая, играл длинной завязкой от его спортивных штанов. Чэнлэ стал психически нерушимым, если такое было вообще возможно. У него словно появился непробиваемый иммунитет от чувств тоски и одиночества, поэтому он мог совершенно спокойно, свободно и с большим удовольствием проводить время в компании близких людей. В какой-то момент Джемин поменял тон с игриво-ноющего (пока он рассказывал о своих тяготах на медицинском факультете) на вполне серьёзный, отчего Чэнлэ чуть напрягся. После несколько корявого вступления Джемин осторожно поинтересовался насчёт того, о чём они недавно говорили по телефону. Чэнлэ не сразу сообразил, о чём именно идёт речь, а потом до него дошло. Буквально вчера он звонил Джемину и жаловался на то, что Джисон хочет с ним переспать, скручивался в узел от тревожности и неприязни, а сегодня, получается,..? Всё поменялось настолько круто и настолько быстро, что Чэнлэ терялся, не зная, как объяснить собственное поведение. Его действительно больше не волновал тот факт, что Джисон не хотел от него ничего, кроме секса, – ведь теперь Чэнлэ этим воспользовался и получил свою выгоду, то какие могут быть вообще претензии? – Всё в порядке, хён, – отмахнулся Чэнлэ. – Я, наверное, просто себя накрутил в тот вечер… Какая мне разница, чего там хочет Джисон? Мало ли, чего он хочет. В конце концов, я могу с ним просто не пересекаться лишний раз. Для бо́льшей правдоподобности Чэнлэ фыркнул. Джемин почему-то посмотрел на Джено вопросительно. – Справедливо, – покивал Джено, переведя взгляд с Джемина на Чэнлэ. – Слушай, Чэнлэ, хён приглашает нас провести выходные за городом. Они хотели пригласить своих друзей, но те почему-то отказались, так что в съёмном доме есть свободные места. Будут хёны и мы с Джемин-и. Хочешь с нами? – Не-а, спасибо. У меня будут дела в выходные… наверное, – сказал Чэнлэ, зевнул и потянулся настолько сладко, что захотелось улыбаться. – Ладно, – протянул Джемин; почему-то его голос казался расстроенным. – Но если вдруг передумаешь, то дай знать. Чэнлэ покивал. Но он знал, что их приглашением ни за что не воспользуется.