Пять из десяти

      Жизнь, видимо, решила отыграться на Чэнлэ за какие-то прегрешения. А как иначе объяснить тот факт, что буквально за одну неделю он умудрился нахватать долгов по учёбе, проспать на первые пары в один из дней, а ещё погода вдруг решила свернуть не туда, и теперь по ночам стояла совсем не весенняя температура? И поскольку Чэнлэ стал официальным талисманом неудачи, в его квартире было настолько холодно, что приходилось спать в двух тёплых домашних костюмах. Походы в душ превратились в кошмар. Постоянный холод начал потихоньку сводить с ума, а мастер должен был прийти только на следующей неделе.       И когда ему написал Ренджун, говоря, что Джисон приглашает посмотреть фильм у него дома, Чэнлэ чуть не взвыл. Не куда ещё абсурднее?! Однако, перспектива погреться и поесть готовую еду немного сбила градус его неохоты. Заверив себя, что Джисон не будет ничего «откалывать», пока рядом будут Ренджун и Донхёк, который тоже согласился прийти, Чэнлэ написал короткое «окей, я тоже буду».       В субботу вечером, кое-как доделав самые срочные задания, Чэнлэ потащился в магазин. Ему не очень хотелось скидываться едой, но приходить с пустыми руками, пусть даже к Джисону, казалось некрасивым. В итоге он купил несколько пачек чипсов и энергетики. Уже расплачиваясь на кассе, он задался вопросом, а пьёт ли кто-нибудь, кроме него, энергетики, но было уже слишком поздно. Чувствуя себя паршиво из-за необдуманного выбора, борясь с сонливостью, он всё-таки добрался до Джисона. Он специально опоздал, дав Ренджуну и Донхёку возможность прийти первыми и избавить его от необходимости оставаться наедине с Джисоном.       Чэнлэ специально забился в самый угол дивана и убедился, чтобы рядом с ним сел именно Ренджун. Ему показалось, что физиономия Джисона заметно вытянулась, но ему было наплевать. Он пришёл сюда только ради того, чтобы поесть пиццы, погреться и создать иллюзию того, что он социализируется, как все нормальные люди. Он попытался сосредоточиться на фильме, но тот был откровенно скучным. Он не стал спрашивать, кто мог выбрать настолько предсказуемый сюжет, хотя догадывался, что это был Донхёк. Ну либо сам Джисон: Чэнлэ этому нисколько бы не удивился. Так или иначе, но Чэнлэ, завернувшегося в плед по уши, очень быстро начало клонить сон. Изнутри его подогревала вкусная пицца и чёрный кофе, который так услужливо предложил Джисон, а снаружи губ касалась мягкая ткань пледа. На душе стало спокойно, хорошо. Даже болтовня на экране перестала раздражать и медленно превращалась в причудливый узор, следуя за которым Чэнлэ как будто бы перемещался неведомым образом во времени и пространстве…       Незримая нить резко оборвалась. Вздрогнув всем телом, Чэнлэ проснулся. На экране шёл какой-то чёрно-белый корейский фильм, а коробки с пиццей на кофейном столике опустели, равно как и бутылки из-под пива и каких-то ещё напитков. Пытаясь хоть как-то сориентироваться в реальности, Чэнлэ обернулся – Ренджуна и Донхёка рядом не было, только на противоположном конце дивана сидел Джисон, закинув одну руку за спинку и широко разведя колени. Из-под длинной чёлки не было понятно, спит он или нет, но сидел он совершенно неподвижно. Чэнлэ попробовал приподняться, и Джисон среагировал моментально:       – А, Леле. Хорошо поспал?       Его голос звучал расслабленнее, медленнее, будто бы он тоже дремал всё это время.       – Нормально, – буркнул Чэнлэ. Ему было неудобно, что он не только заснул в гостях, но ещё и жутко подставил самого себя. Он планировал уйти вместе с парнями или даже первым, как только закончится фильм. А теперь получается, что план пошёл насмарку, и он сидит в квартире наедине с Джисоном.       «Надо же было так вляпаться…»       – Хочешь есть? – спросил Джисон и зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. В слабом свете экрана телевизора выступающие вены на его предплечье отбросили тонкие тени. Чэнлэ проследил за его жестом, зачем-то задерживая дыхание, и промычал отрицательно.       Чэнлэ старался принюхиваться, выискать подвох в этой ситуации. Собираясь в гости, он никак не мог отделаться от подозрения, что Пак Джисон руководствуется некими скрытыми мотивами. В какой-то момент ему даже подумалось, что вся эта затея с фильмом была нужна только ради того, чтобы Чэнлэ наконец-то пришёл посмотреть его новую квартиру. Однако весь вечер Джисон вёл себя, в общем-то, прилично. Возможно, Чэнлэ просто накрутил себя, и только?       – Хён попросил узнать у тебя по секрету, как к нему относится Ренджун-хён, – сказал Джисон и растянул губы в безрадостной улыбке, как когда ему приходилось делать что-то не слишком приятное. Чэнлэ оживился, даже немного пересел.       – Донхёк-хён? Я не знаю. Ренджун-хён не обсуждает его со мной, – ответил Чэнлэ. Внутри начало зудеть любопытство. Видимо, он уже какое-то время упускал из вида события, происходившие в их компании. Даже обидно стало.       – Хён… он, ну как это сказать… – Джисон замялся; однако прямо сейчас он почему-то не выглядел нелепо, чему Чэнлэ очень удивился. – В общем, я тебе этого не говорил, ладно? Донхёк-хёну очень нравится Ренджун-хён.       – Да ты что! – Чэнлэ чуть не подскочил на месте. Он не сразу сообразил, что именно его удивило. Наверное, у него было всё-таки своё подозрение по поводу того, почему именно Донхёк порой не даёт Ренджуну прохода. Поэтому больше всего его шокировал тот факт, что Донхёк признался в этом вслух. Да ещё и Джисону – судя по всему, Донхёка хорошо так прижало.       – Не говори только Ренджун-хёну, пожалуйста, – попросил Джисон и повернулся в сторону Чэнлэ всем телом. – Мне и самому кажется, что эта история какая-то… ну короче, ничего хорошего не выйдет.       – Ренджун-хён натурал, – сказал Чэнлэ.       Как ни удивительно, несмотря на достаточно мягкую внешность, Ренджун никогда не смотрел в сторону мужчин. Его всегда интересовали только девушки – ну, ещё медицина. Но в целом, опираясь на годы общения с Ренджуном, Чэнлэ гарантировал, что шансы Донхёка равнялись нулю. Чэнлэ не мог представить себе даже на секунду, чтобы Ренджун заинтересовался Донхёком.       – Ауч, – Джисон покачал головой. – Что же теперь делать? Что говорить хёну?       Чэнлэ фыркнул себе под нос и закинул щиколотку на согнутое колено. Ступня оказалась в опасной близости от лица Джисона, что Джисон заметил сразу же. Чэнлэ показалось в полутьме, что он улыбнулся уголком губ. А потом взял Чэнлэ за щиколотку и поставил его ногу обратно на диван.       – Не представляю, если честно, – сказал Чэнлэ; вот сейчас он даже сочувствовал Джисону. – Он же тебе голову отвернёт.       – Ага. Как будто это я виноват…       – Можешь сказать, что забыл спросить у меня.       – Тогда тоже отвернёт голову. Типа, как я мог забыть о таком важном деле?       Джисон улыбался мягкой, чуть усталой улыбкой. Только тогда Чэнлэ понял, что всё это время Джисон не отпускал его щиколотку. Скосив глаза в сторону, он увидел это: огромная лапища Джисона обвилась вокруг его щиколотки. У него были настолько длинные пальцы, что щиколотка казалась даже слишком маленькой, какой-то детской. Эта деталь была возмутительной, раздражающей, и вместе с тем, Чэнлэ никак не мог перестать коситься в ту сторону.       – Ну соври что-нибудь другое. Что ты, разве не умеешь врать? – заставляя себя посмотреть хотя бы в экран телевизора, сказал Чэнлэ.       – Откровенно говоря, не очень. Не получается сочинять правдоподобные истории… а потом я начинаю дёргаться, что меня спалят, – ответил Джисон. Чэнлэ всё ещё пялился в экран. Но при этом чувствовал, что один из пальцев на щиколотке вроде как начал поглаживать открытую кожу над носком.       Нет, вот теперь он точно себе что-то надумывает!       Внезапно стало душно, и Чэнлэ снял с себя покрывало. Это был хороший стратегический ход: теперь Джисону будет негде прятаться, ему придётся забрать руку обратно. Что он и сделал – но с такой неохотой, словно желая, чтобы Чэнлэ обратил на это внимание.       – Хватит кряхтеть. Кряхтишь, как старик, – буркнул Чэнлэ; сердце начало биться быстрее.       – У тебя такие тонкие ноги, я просто не могу, – сказал Джисон с нескрываемым умилением. Чэнлэ будто ударили по лицу: как Джисон может говорить такие вещи?! Что это за наглость такая?!       – Иногда на них смотришь и думаешь: как ты только на них ходишь, они же такие тоненькие? – Джисон будто рассуждал вслух с самим собой и продолжал смотреть на ноги Чэнлэ, хотя Чэнлэ уже подтянул их к себе поближе.       – Сам ты дрыщ! – Чэнлэ пнул его куда-то в бедро. Джисон рассмеялся мягко и поймал его ногу.       – Нет-нет, Чэнлэ-я, я не это имел в виду! Я хотел сказать, что у тебя очень изящные ноги, – и Джисон резко замолчал. Чэнлэ захлестнуло жаром. Он хотел было пошевелиться, но его словно пригвоздило к месту. Джисон, тем временем, взял его ступню в обе руки и начал мять легко-легко, как будто делая самый нежный массаж.       Надо было бежать. Надо было сопротивляться, грубить, отталкивать. Но руки Джисона, эти большие горячие руки, обращались с ним так бережно, что захотелось задержаться. Захотелось зависнуть в этом моменте. Просто позволить себе чувствовать чужое тепло.       Тепло…       Дома будет плохо. Снова холод, снова эти дурацкие ватные костюмы. Снова нужно будет что-то придумывать в ответ на сообщение Минсу.       Чэнлэ закрыл глаза. Тело расслабилось.       Когда он открыл глаза, Джисон смотрел на него. Смотрел пристально, с затаённой грустью, словно ему было больно. Хотя света было недостаточно, Чэнлэ показалось, что глаза Джисона подёрнулись желанием. Таким, как когда ты идёшь туда, где тебе совершенно точно будет плохо, но не идти при этом ты не можешь, никак. Испугавшись грустного лица Джисона, Чэнлэ попытался развернуть настроение в другую сторону и слегка пнул Джисона в грудь. Вроде сработало: уголок губ Джисона приподнялся.       А потом приподнялся и сам Джисон.       Чэнлэ не успел отследить, как это случилось. Буквально секунду назад Джисон сидел в безопасной дали дивана, а сейчас он медленно надвигался на Чэнлэ, нависая сверху. От его тела волнами шёл жар; Чэнлэ почувствовал, как моментально вспотел. Он пытался смотреть Джисону в глаза, но ему становилось слишком тяжело. Он не выдерживал. Но вместе с тем это мощное, мало похожее на человеческое тепло манило его очень сильно. Ему захотелось этого тепла настолько сильно, что он подался вперёд.       Всё произошло быстро. Губы на губах, перемешивающиеся дыхания. Джисон снова торопился, как будто воровал у Чэнлэ этот поцелуй. Его губы спешили, не давали губам Чэнлэ никакой возможности успеть подстроиться. Очень скоро Чэнлэ почувствовал язык; в животе стремительно затягивался узел. Джисон сопел напряжённо ему в лицо, и жара становилось всё больше. Чэнлэ прикусил его за верхнюю губу, чтобы тормознуть его хотя бы немного, и почувствовал на губах улыбку Джисона. Ему самому становилось жарко до дурноты. В голове как будто начало мутиться. Он и сам не понял, каким образом его собственная рука протиснулась между их телами и прихватила Джисона за член через домашние штаны. Джисон выдохнул ему в рот непонятный низкий звук и начал целоваться так, что Чэнлэ оставалось нечем дышать.       – Какого чёрта… – увернувшись от его настойчивых губ, прошептал Чэнлэ: его ладонь никак не могла охватить член целиком. Сколько бы Чэнлэ не перемещал пальцы, член не кончался. На секунду ему стало не по себе, но Джисон развернул его за подбородок обратно к себе. Невольно сжав пальцы, Чэнлэ буквально почувствовал пульсацию у себя в ладони. Дыхание Джисона участилось. Его бёдра робко толкнулись в ладонь, отчего в низу живота Чэнлэ загорелся огонь.       В голове загорелось осознание: если он сейчас же не прекратят, то всё закончится очень плохо.       Собрав всю волю в кулак, Чэнлэ подался назад, насколько позволяло его положение. Джисон посмотрел на него тёмными глазами.       – Что-то не так? – спросил он низким голосом, от которого по позвоночнику пробежал обжигающий мороз и опустился в низ живота, где и без того горело. Чэнлэ помотал головой и вспомнил разжать руку. Джисон зашипел, но сразу же собрался и вернулся на своё прежнее место. Делая вид, что нисколько не задыхается, Чэнлэ поднялся на ноги.       – Ты что, уходишь?       – Угу. Мне пора.       – Подожди, Леле… Ты не можешь просто взять и… и уйти…       – Могу, – в Чэнлэ включилась подозрительность, сразу же на максимум. – Или ты будешь держать меня силой, а?       Джисон поднял ладони вверх: мол, я сдаюсь, сопротивляться больше не буду. Чэнлэ развернулся и пошёл в коридор быстрым шагом.       Пока он одевался, Джисон стоял тут же, подпирая плечом стену. Чэнлэ раздражало, что Джисон не скрылся где-нибудь, а стоял прямо тут и нагло наблюдал за тем, как Чэнлэ возится со шнурками, а потом путается в собственной куртке.       – Уже поздно. Тебя проводить? – послышался голос Джисона, неправдоподобно спокойный.       – Сам дойду, я тебе не девушка, – рыкнул Чэнлэ через плечо. У Джисона хватило наглости фыркнуть.       – Я и не говорил, что ты девушка, Леле. Я просто предложил тебя проводить. Если бы хёны не ушли вместе, я бы их тоже пошёл провожать.       «Ну и брехня!» – подумалось Чэнлэ, и он распрямился, поворачиваясь к Джисону. Тот стоял всё там же, то есть, буквально впритык к Чэнлэ.       – Ты врёшь и даже не краснеешь, Пак Джисон, – огрызнулся Чэнлэ; губы Джисона, всё ещё влажно блестящие и красные, улыбались наглой кривоватой улыбкой. – Никого бы ты не пошёл провожать…       – Хочешь услышать, что я пошёл бы провожать только тебя? – шёпот Джисона забрался за воротник куртки и стёк горячим потоком по спине; Чэнлэ передёрнул плечами. – И зачем ты, кстати, схватил меня… между ног?       В миг вспыхнув, как спичка, Чэнлэ заставил себя посмотреть Джисону в глаза, чтобы тот не думал, что он может хоть как-то его усовестить. Однако осуждения в лице Джисона не было. Он по-прежнему смотрел на Чэнлэ сверху вниз, с лёгкой усмешкой. Словно он насмехался не над самим Чэнлэ, а над ситуацией, в которой они оба оказались. А вот у Чэнлэ не было никакого желания смеяться над происходящим!       – Ты стал каким-то слишком самодовольным. Ты сам это не замечаешь? – пытаясь выпутаться из липнущего ко всему телу жара, прошептал Чэнлэ. Он хотел говорить громче, но голос почему-то не поднимался выше. Возможно, потому что Джисон всё ещё стоял с ним буквально нос к носу.       – Может, просто ты не замечал? – и снова эта ухмылочка! У Чэнлэ лопнуло терпение. Он хотел было толкнуть Джисона грудью в грудь, но от резкого движения левая нога подвернулась. Джисон фыркнул ему в самое лицо, когда оказалось, что теперь Чэнлэ прижимает Джисона к стене всем своим весом.       – Отпусти меня, – просипел Чэнлэ. Всё тело снова горело. Губы Джисона улыбались в опасной близи от его собственных губ.       – Если отпущу, то ты упадёшь, – сказал голос Джисона. Он прозвучал внутри головы Чэнлэ, будто Чэнлэ сам выдумал этот ответ. Чэнлэ сделал попытку увернуться, и поцелуй угодил в уголок его рта. Всё тело свело необходимости отключить сознание и поддаться этому порыву. Его снова манило тепло, и у него не осталось сил сопротивляться.       Второй поцелуй получился медленнее. Без спешки, без лишнего напряжения. Джисон взял лицо Чэнлэ в обе руки, наклоняя его голову в сторону, чтобы получить больше доступа. Чэнлэ не мог сопротивляться. Он лишь цеплялся ослабшими пальцами домашнюю толстовку Джисона, чтобы хоть как-то устоять на ногах. Он превратился в какую-то мягкую глину, из которой Джисон мог лепить всё, что ему только захочется.       – Джисон, – вздохнул Чэнлэ, отворачиваясь в сторону; тогда Джисон начал целовать его щёку, скулу, линию челюсти – у Чэнлэ едва не подогнулись колени. – Джисон-а, я хочу пойти домой… Отпусти меня, мне нужно идти…       Джисон усмехнулся рядом с его ухом и оставил ещё один, более тяжёлый поцелуй на виске. Чэнлэ, подгоняемый адреналином, вырвался из его рук. Как в тумане, он открыл входную дверь и выскочил из квартиры.       Он пошёл домой пешком, чтобы проветриться. Он уже не знал, что ему теперь думать о себе и о том, что случилось. Уж теперь-то точно не получится делать вид, что ничего не было! Он пытался найти всему логичное объяснение, пытался уложить случившееся в какие-то умные слова, которые принесли бы ясность и покой. Но ничего не получалось. Кровь всё равно бегала быстро, а на губах остались следы губ Джисона.       Получается, Чэнлэ теперь свой злейший враг? Почему он подставляет себя снова и снова?..       В кармане кротко прожужжала вибрация телефона. Не задумываясь, Чэнлэ разблокировал экран:

«от тебя очень вкусно пахнет :3»

      Чэнлэ перечитал сообщение от Джисона несколько раз. Он не верил своим глазам. Что это вообще за такое?! Что он хочет этим сказать?! Подлизаться?!..       И тогда в голове Чэнлэ щёлкнуло осознание: Джисон пытается с ним переспать!       Ну конечно! Это объяснение обосновывало всё, начиная с желания Джисона пересекаться с Чэнлэ почаще и заканчивая тем, что он был с Чэнлэ подозрительно добреньким. Такого в жизни не бывает, это какая-то манипуляция. Особенно принимая во внимание тот факт, что Пак Джисон теперь, по всей видимости, тот ещё ходок и спит с половиной университета. Видимо, просто пришла очередь Чэнлэ. Даже сердце забилось быстрее, до боли в висках.       Мысль его жутко встревожила. Ему не нравилось думать о себе как о чьей-то потенциальной «добыче» – а уж тем более, ему не нравилось быть простым куском мяса для Пак Джисона. Очень низко дружить с человеком, а потом порочить воспоминания о дружбе плотским желанием. Неужели Джисону не стыдно выстраивать хитрые схемы, храня в памяти те дни, когда они дурачились, как дети? Неужели у него за эти пару лет потерялось представление о совести и порядочности?       Почему-то Чэнлэ так распереживался, что даже руки задрожали. Его начало подташнивать, резко стало грустно и досадно. Он плёлся по знакомой дороге, но не видел перед собой вообще ничего. В голове заела мысль о том, что он превратился для кого-то в плоский объект желаний, будто бы потерял человеческий облик. В суматохе мерзких образов он испытал острую потребность услышать знакомый голос. Он не знал, что хочет сказать, но ему было просто необходимо с кем-то поделиться. Поэтому он набрал номер Джемина. Некоторые вещи нужно держать внутри семьи, повторял он про себя, слушая гудки.       – Хён, не разбудил? – Чэнлэ знал, что Джемин не ложится спать так рано, но спросить всё равно надо было, хотя бы ради вежливости. К тому же, было нельзя лезть к человеку со своим нытьём сразу же.       – Чэнлэ-я, это Джено, – послышался голос из трубки. – Джемин сейчас… немного занят.       Чэнлэ швырнуло от подавленности до раздражения буквально за доли секунды:       – Хён, я же просил вас не брать трубки, если вы занимаетесь своими делами!       – Нет-нет, – поспешил заверить Джено; было слышно, что ему самому стало неловко за то, что случалось несколько раз и что они втроём обещали оставить в прошлом. – Он принимает ванну. Я понял, что ты на нервах, поэтому передаю ему трубку… Джемин-и, Чэнлэ хочет с тобой поговорить.       – Чэнлэ? Что случилось? – спросил Джемин у Джено, пока Джено передавал ему телефон, и спросил уже громче и яснее прямо в трубку: – Чэнлэ-я, в чём дело? Ты никогда не звонишь так поздно.       – Ты в курсе, что Джисон хочет со мной переспать? – собственный голос задрожал от напряжения и ещё чего-то. Чэнлэ сжал кулак в кармане и пошёл более быстрым шагом. Послышался плеск воды, словно Джемин пересаживался в ванне. Чэнлэ ждал его реакции.       – В числе прочего? – спросил Джемин неловко. – В смысле, хочет с тобой встречаться и переспать?..       – Нет, хён. Джисон-и у нас теперь плейбой всего района. Он спит с девушками из университета, а теперь хочет переспать со мной, – ответил Чэнлэ сквозь сжатые зубы. Джемин снова стих.       – Кто тебе сказал?       – Никто. Я догадался сам. По его поведению, по тому, что он говорит. Не было у него никогда никаких «романтических намерений», хён, это всё обман!       – Погоди-погоди, Чэнлэ-я, – Джемин старался сфокусироваться. – Ты точно уверен? Насколько я знаю, Джисон никакой не ловелас. Да, наверное, у него были какие-то девушки за это время… Но он не ходок, Чэнлэ.       – Не оправдывай его, пожалуйста, хён, – Чэнлэ пнул тяжёлую железную урну и не почувствовал боли. – Может, он при тебе ведёт себя как порядочный тонсэн, а на самом деле… Это свинство, хён.       – Ну, Чэнлэ, не торопись так с выводами. Может, ты его неправильно понял? Разве влюблённые люди не хотят заниматься друг с другом сексом?..       – Ты не понял, хён. Ему больше от меня ничего не надо. Я для него и не человек вовсе, а так, развлечение… – Чэнлэ с трудом договорил последние слова, и его горло сжалось. Он замолчал, передавая ход Джемину.       – Я не знаю, что тебе на это ответить, Чэнлэ-я, – по голосу Джемина было слышно, что он сдаётся; Чэнлэ его не винил, нисколько. – Ты меня просто огорошил, если честно… Я могу поговорить с Джено, если ты хочешь, вдруг он что-то слышал на тренировках. Или могу поспрашивать Джисона сам…       – Не надо, хён. Спасибо за помощь. Я… мне надо было просто кому-то это рассказать, – и Чэнлэ наконец-то смог вздохнуть спокойно.       – Приходи ночевать к нам, если у тебя всё ещё холодно, – теперь Джемин будет пытаться облегчить боль Чэнлэ заботой. Чэнлэ горько улыбнулся его словам. Но в груди немного потеплело.       – Спасибо, хён. Я уже у своего подъезда. Ещё увидимся.       – Тогда приходи завтра к нам ужинать! Хён настаивает!       – Хорошо-хорошо, – посмеялся Чэнлэ, пусть и вяло. – Спокойной ночи, хён. Извини за беспокойство.       – Всё в порядке, Чэнлэ-я. Не грусти! Джено заедет за тобой завтра.