Лед и Пламя

Дельсур не сразу нашел в себе силы подняться на ноги, смотря в давно закрывшуюся за лордом дверь, прокручивая в голове все случившееся, все сказанное, отчего внутренности крутило до боли, что хотелось застыть на месте и обратиться статуей, желательно навсегда, однако шебуршащие под боком служанки грубо вернули разум в реальный мир. Где он был пленником. Дельсур резким движением поднялся, опираясь о стену. И вновь замер. Ощутив накатившую вновь волну ярости, он беспомощно стиснул кулаки, но больше не двинулся с места, старательно переживая поднявшуюся бурю негодования и гнева внутри, не позволяя себе сделать хуже, как бы не хотелось побыть непослушным пленником и показать клыки. Разорвать всех вокруг… Разрушить комнату вновь. Кричать и ругаться. Плеваться в это красивое ублюдское эльфийское лицо. Показать характер. Ох… Ему до омерзения не нравилась такая концепция отношений, но сделать он ничего и не мог, по крайней мере пока. Нужно было продумать свой план действий и решить, что именно поставить на первое место в своем желании освободиться. Ожив и немного пометавшись по комнате, пугая служанок своим движением, что волны — стайку птичек-песчанок, принц все же вышел из комнаты, но, ощутив волну холода в лицо, тут же вернулся назад, зябко ежась и обхватывая себя за плечи. Как и сказал лорд, магии при нем так и не было, несмотря на то, что он покинул территорию, полную блокирующих печатей. Которые, впрочем, как он отметил, служанки небрежно оттирали и снимали со стен за отсутствием в них надобности. Конечно. Они теперь ни к чему. Он сам теперь ходячая печать. Дель буквально чувствовал, как руна, оставленная незаметно во время посещения лорда, теперь струится по его шее сзади, словно чужая хватка рукой. Неприятно. И чертовски обидно. Дельсур нахмурился, рассматривая девушек, усердно приводящих в порядок «его» комнату, но решил не беспокоить их, сам открывая наугад первый покосившийся шкаф и вытаскивая оттуда какой-то теплый наряд — удивительное сочетание красоты и удобства, вновь будто сшитое именно на него. А ведь крепкая фигура дракона кардинально отличалась от уточненной эльфийской… Дельсур уже устал удивляться. Щупая ткань, он чуть неловко взглянул в зеркало на служанок. Те не без интереса следили за гостем, тихонько перешептываясь, но верно создавая порядок и чистоту. Однако совершенно отказались выходить, когда принц переодевался, не скрывая хихиканья и любопытства, поглядывая на столь привлекательного и необычного юношу искоса хитрыми взглядами. Кажется, они были быстро отходчивы и успокоились, переставая воспринимать его за угрозу, а может знали, что в безопасности благодаря статусу господина. Так или иначе, по выходу из комнаты Дельсур обнаружил, что весь замок шептался о неком пленнике/госте с непонятным статусом вольной птицы в золотой клетке. Причем открыто и без стыда на темного юношу пялились все, кому не лень, редкие служанки улыбались ему мельком, спеша по делам, и еще более редкие стражники, стоящие на постах, насмешливо провожали глазами. Даже тонкий серый кот, лежащий на подоконнике одного высокого и узкого окна, казалось, следил за ним, не отрываясь. Но что взять с животного? И все равно это вызывало такой неприятный сползающий по позвоночнику дискомфорт, что Дель поспешно шел по коридорам, пытаясь найти выход во двор среди многочисленных поворотов и лестниц незнакомого замка, больше похожего на лабиринт. К тому же, юноша не хотел давать себе соблазнов ввязаться в драку сразу же после обещания лорда устроить ему ледяной ад на земле за любую выходку. Но кулаки чесались зверски. Благо, никто к парню не приставал, даже лишний раз не приближался, и все же чье-то присутствие он не мог не заметить со всеми своими обостренными чувствами и нервами, явно расшатанными за время что войны, что плена. Неведомая черная тень вечно следовала позади. Иголкой засела в мозгу. Заставляла нервничать и желать то и дело обернуться, чтобы удостовериться, что за спиной пусто. Видимо, это и был тот самый охранник, о котором так мило упомянул лорд. И показывать себя он явно не собирался. Дельсур решил, что будет активно его игнорировать. Через полчаса метаний в поисках выхода, закутавшийся в меха Дельсур наконец удобно устроился в беседке, рассеянно рассматривая поля, покрытые снегом и хрупкими, будто прозрачными, цветами, которым, кажется, было все равно на жгучий холод. Высокие сугробы красиво сверкали под яркими лучами солнца и казались такими легкими и воздушными, будто пена у берегов родного океана. Деревья, напоминающие простые елки, выглядели сочнее и пушистее, а их маленькие иголочки были покрыты инеем. Природа в этих краях отличалась от того, что привык лицезреть Дельсур, но была также прекрасна. По-своему. Здесь царил… покой. Девственная пустота, исцеляющая от шума больших городов и быстрого темпа жизни, тем более — от страшного крика войны. Здесь был лишь лед и тишина. И невольно это успокаивало. Однако Дельсур не единственный впитывал в себя это великолепие, племянница лорда, сильно отличающаяся от других эльфиек красотой и ярко выделяющимся алым взглядом, в куда более красивом, но явно не таком теплом полушубке, также выбралась на свежий воздух. Обожая природу, подобно всем эльфам в принципе, она невесомо скользила по снегу с плетенной корзинкой на локте и собирала разные цветы, особо приглянувшиеся ей в этот раз, шелестела длинной тонкой юбкой, казалось, вообще не ощущая холода без капли румянца на бледном лице, и с улыбкой вторила трелям птиц. Эдакая принцесска на прогулке. Вот уж кто на эту роль действительно подходил, ха. Одно представление себя в подобной роли хватало за желудок и требовало его опорожнить. Заметив тяжелый цепкий взгляд дракона, эльфийка отбросила упавшие на лицо короткие локоны и без страха коротко махнула ему ладонью, будто внимания не обращая, какие тучи накрыли его лицо. После чего вновь занялась сбором. Цветок в ее белоснежных волосах сильно выделялся, сиял трепетным нежно-голубым, как лед, напоминая о чужом неприятном взгляде. Раздражало. Дельсур поспешно отвернул взгляд в другую сторону, старательно пытаясь дышать ровно и урезонить пламя в груди. Выдыхал пар тонкими струйками. Хмурился от запотевающих линз очков. Чуть поджимал губы от неприятно колющего заиндевевшего при дыхании меха у шеи и лица. И невольно облизывал их, делая лишь хуже. Потребовалось много времени, однако холодный воздух и красоты этого места слегка успокоили бурлящий рассудок принца, позволяя ему, наконец, задуматься над всем произошедшим. Он точно знал, что войну они бы не смогли выиграть, но поступок короля… Как мог родной отец просто взять и продать своего сына? Неужели не было никакого выхода? Дельсура жутко бесило это, он злился, но теперь, когда ситуация вокруг более менее устаканилась, все же медленно начал остывать и думать рассудительно, подобно принцу, а не простаку. В конце концов, что мог сделать отец? В первую очередь он — король Драудиллона, дракон, который должен заботиться о благополучии остальных. Уж он явно понимал, что им не одолеть хитрого противника. Кажется, отец начал говорить об этом давно, но они так и не смогли решить проблему наиболее достойным и выгодным способом. Время шло, гибло все больше драконов, и тут отцу поступило предложение окончания кровавой войны, пусть и таким способом. Что бы сделал Дельсур на месте отца? Поступил бы также? Крутя в голове эту мысль, пытаясь посмотреть на нее под разными углами, он понимал, что выхода и не было, он бы сам поступил точно также, чтобы спасти их народ. Да, это было некрасиво по отношению к родному сыну, но так предотвращалось вымирание целой расы. Уж все народы знали о том, что драконы рождаются на свет довольно редко. Так что… пришлось признать, Лукарион поступил как всегда мудро, спасая свой народ от уничтожения, пусть и непомерной ценой. Но ведь правители всегда теряют что-то, дабы приобрести. — По крайней мере, он сохранил хоть одного наследника, — горько усмехнулся Дельсур, не зная до конца, что именно ощущает теперь, но точно уверенный в том, что злиться смысла нет. Быть может, стоило почувствовать себя важным от своей роли спасителя собственной расы?.. Как-то не хотелось, если честно. Лишь больше обиды. Почему он?.. Дельсур не двигался слишком долго, уйдя глубоко в себя, отчего окончательно замерз, перестав чувствовать пальцы на руках и ногах, поэтому, порешав все внутренние распри, ну, хотя бы их часть, поспешно направился обратно в замок, прямиком в свою уже убранную комнату, с удовольствием кутаясь там в одеяло поближе к камину, чтобы быстрее согреться. Ух. Красоты, конечно, были дивные, но этот мороз… Ему придется как-то решить проблему с холодом, следовало бы узнать у кого-нибудь решение этого вопроса или же привычно разобраться самому. Немного придя в себя, Дельсур вдруг огляделся и понял, что комната вернулась не то, что в убранный, а именно первозданный вид, словно тут и не ходил ураган его имени, разве что незримо поменялась уничтоженная мебель, не хватало той самой дурацкой вазы да еще пары стекляшек. Дельсуру начинало казаться, что эльфийка нарочно отослала его сюда, дабы он избавился от них. Смешно. Неизвестный терпкий аромат также привлек внимание. Дракон уставился на столик рядом, который теперь украшала серебряная ваза с самыми разными фруктами, коих он в жизни никогда и не видел. Желудок чуть заурчал, но Дельсур упрямо отвел глаза. Может, устрой он голодовку, чего-то добьется? Хотя вряд ли. Лорд сам сказал, что ему все равно, поест Дельсур или нет. Впрочем, пробовать неизвестное все равно желания было мало. Кусок в горло не лез. И вообще, нечего рассиживаться. Следовало думать, как выбраться. А до того — как выжить в суровых условиях, неприспособленных для горячего южанина. Вернувшись мыслями к прежнему и решив, что лучшим источником знаний является библиотека, согревшийся юноша целенаправленно направился туда, коротко спрашивая дорогу у случайных слуг по пути. Те с удивительной охотой помогли ему. Даже проводили до дверей и оставили, кланяясь, не забывая напомнить, что юноша может обращаться к ним по любому вопросу. Это было одновременно привычно и… странно. Дельсур все не мог понять, к чему такое услужливое отношение и полная свобода действий. Конечно, сбежать в мороз Дель не мог, — это было бы до тупого наивно и летально, — да и к нему был приставлен невидимый страж, но они вообще не переживали о том, что дракону могло прийти в голову, как бы выразиться, гм, все, что угодно? Или его пытались сбить с толку? Что ж, действительно ошарашенный, Дельсур толкнул тяжелые двери и с невольным вздохом восхищения окунулся в тяжелый запах старых страниц, чернил и масла для ламп. Библиотека явно была гордостью снежного лорда. Она не была напыщенно богатой, чисто показной, как у некоторых вельмож, которых знал принц, а именно что заполненной. Многочисленные полки, уходящие далеко в высокий потолок, ломились от книг разнообразнейшего характера, написанные на разных языках, обернутые в самые разные обложки. Кажется, тут были даже из шкур и, фу, кожи. Происхождение последних Дельсур вызнавать не хотел и сразу прошел мимо, осматриваясь дальше. Мягкие кресла, приглушенный свет, высокие окна, старые фрески на стенах и, само собой, столик с вином — надо признать, вкус у Стефана Д’Эн Фэра имелся. Будь у Дельсура такая библиотека, он бы из нее не вылезал. Глаза разбегались. Юноша чуть не забыл, ради чего пришел, но поспешно огляделся и, следуя указателям, двинулся вглубь книжных рядов. Уже там, скользя взглядом по книжным полкам и заметив одну конкретную книгу, он разразился тихим истеричным смехом, закрывая лицо ладонями. Ох, он прекрасно помнил, как матушка рассказывала ему сказку «Принцесса и гоблин», в которой девушка точно также оказалась заточена в замке. Дельсур хотел бы надеяться на то, что и его история закончится также прекрасно, как у той девушки, — как же ее, кажется, Белль? — но он понимал, что никакого счастья и любви ему не светит, уж точно не с лордом, который был мало того, что снежным эльфом-мудаком, так еще и мужчиной. Тихо всхлипнув, Дельсур все же утер слезы с глаз, приподнимая очки костяшками пальцев, и аккуратно достал книгу о природе Снежной, с удобством располагаясь в кресле (плевать, что принцы не могут забираться в кресла с ногами по статусу), и полностью погрузился в чтение, даже не замечая того, как быстро утекает время. Уж его у него было много. Когда лампа рядом стала чуть мигать, оповещая, что в ней кончается масло, юношу внезапно окликнула одна из служанок, в очередной раз удивляя глубоким поклоном. И словами. — Ваше Высочество, время ужина, прошу следовать за мной. Вот уж не думал Дельсур, что услышит подобное обращение здесь. Вздрогнув, дракон медленно отложил книгу и послушно последовал за эльфийкой, чувствуя себя поистине голодным. Если ужин будет таким же, как его кормили при приезде сюда, то желудок уже сворачивался от своего сока, требуя своего. Дельсур очень надеялся, что тот не забурчит некрасиво. Уже стемнело. Коридоры, днем хоть немного наполненные, совсем опустели. Свет, однако, был приглушен. Дельсур, осматривая замок уже в сумраке, вновь невольно отмечал его великолепие и роскошь. Все картины, цветы, бюсты, гобелены, совершенно отличающиеся от привычных принцу, мягкие ковры и даже шторы так и кричали о красоте. Дельсур не думал, что в подобной глуши может существовать нечто подобное. Как и не знал, что лорд Снежной столь богат. Драконье сердце тут же заныло, желая узнать, так ли прекрасна сокровищница эльфа, как и его замок, но Дельсур, игнорируя природные желания, глухо ступал по плитке, сменяющейся порой коврами, и ощущал неприятные колыхания тени повсюду, однако служанка, что вела его в столовую, не выказывала ни капли переживания или страха. И все же шла торопливо. Манящий аромат жаркого доносился из освещенной столовой, но в этот раз явствовал принц не один. За накрытым длинным столом на противоположном конце и во главе уже восседал Стефан Д’Эн Фэр собственной персоной и лениво отпивал из кубка, в другой ладони держа карманные часы, неотрывным взором отслеживая секундную стрелку. Сев на предложенное место, ровно напротив лорда, Дельсур с интересом осмотрел стол, с облегчением отмечая привычные ему блюда, и, сглотнув слюну, перевел глаза на эльфа, с интересом осматривая и его. Мужчина будто не менял одежды с дороги. Все та же броня. Тот же плащ. Те же зачесанные назад локоны. И стойкий запах крови, шлейфом вьющийся вокруг, бьющий в тонкий драконий нюх. Чужой крови. Дельсур не обратил на это внимания в их вторую встречу, слишком отвлеченный собственной судьбой и паникой, но сейчас внимательно присмотрелся, подтверждая свои догадки. Однако тут же поспешно уставился в тарелку. Страхи не оправдались: Стефан никак не среагировал. Но заговорил. Его глубокий сильный голос эхом отзывался в помещении, звуча властно даже в казалось бы обычной обстановке. — Гляжу, осваиваться начинаешь, гуляешь, отдыхаешь, маленький принц. Это славно. Как тебе мой замок? — завел лорд на удивление застольную беседу, однако взгляда от часов не отвел. Дельсуру так было даже легче. Терпеть ледяной взгляд не хотелось. Вновь. — Ваш замок великолепен, — спокойно ответил Дельсур, решив не игнорировать, — пока что, — вежливость хозяина и говорить правду. Да и какой смысл был во лжи, если замок ему действительно понравился. — Правда, я видел лишь малую часть, но меня весьма впечатлила ваша библиотека. Кажется, вы бережно относитесь к ней. Хотя издания из человеческой кожи я не оценил, но, думаю, для коллекционеров они оказались бы очаровательны, — принц чуть скривился, вспоминая мерзкое зрелище. — Только для меня в вашем замке слишком холодно, кожа драконов не привыкла к подобным температурам. Увлеченным часами лорд не мог не усмехнуться. — Если тебе холодно, только позови. Согрею, — он даже взгляд на мгновение поднял, метнув его, цепкий и какой-то липкий, в чуть вздрогнувшего юношу, пока слуги невозмутимо наливали им в бокалы напитки. Вино — для лорда. Сок — дракону. О, Дельсур бы с радостью напился, если бы не боялся последствий подобного вдали от дома в руках у жуткого эльфа. Стефан же спокойно вернулся к стрелкам за стеклом, чуть цокая. Кажется, слова о его пунктике по поводу времени не были шуткой. Брови его хмурились все сильнее с каждой отсчитанной секундой, также как и поджимались и без того тонкие губы. И вот, когда он стал совсем недовольным, дверь распахнулась, и внутрь буквально влетела растрепанная Жанетт. — Не опоздала! Девушка запрыгнула на свой стул, как кошка, и быстро пригладила взъерошенный одуванчик волос, робко улыбаясь дяде. Стефан щелкнул крышкой часов и, покачав головой, приступил к трапезе. Сегодня основным блюдом был кролик. В блаженном молчании и легком звоне приборов они успели утолить первый голод, когда тонкий нежный голосок раздался вновь. Эльфийка явно не умела молчать. — Дядя, это тебе, красивый, да? Пытаясь заслужить прощение, девушка вытащила из волос тот самый цветок и передала мужчине. Тот снял одну перчатку с тонкой кисти и, крутанув стебель меж длинных пальцев, в миг заморозил растение в его первозданной красоте, после чего вернул племяннице, внезапно мягко улыбаясь и даже потрепав ее за щечку. — Не красивее тебя, mia Beanna Dol Blathanna. Жаннет смущенно покраснела. И кивнула в сторону Дельсура — Ничто не сравнится с горячей кровью иностранца. Его глаза, дядя, я таких еще не видела! — Невежливо говорить об этом в его присутствии. — Но это комплимент. — Тогда адресуй его непосредственно получателю, а не говори в третьем лице, это некультурно. — У вас невероятные глаза, принц, — послушно выдала девушка. — И кожа. Словно шоколад, ах, не то, что моя, бледная, словно у поганки. — Цвета слоновьей кости, — хмуро поправил ее дядя. — Поганки, поганки, — фыркнула целительница и засверкала глазами, смотря на чуть поперхнувшегося дракона. Тот ведь спокойно наблюдал за родственниками, никак не влезая в их разговор, предпочитая отсиживаться молча, анализировать, быть невидимкой, пока речь не зашла о нем, и молчание не стало бы грубостью. Ох уж этот дворовый этикет. Сразу отложив вилку, он поднял глаза на девушку и дружелюбно улыбнулся. В конце концов, кто он такой, чтобы отказывать такому очарованию. И не попытаться сдружиться с ней, чтобы использовать и сбежать. — Спасибо за ваш комплимент, миледи. Спешу вас заверить, ваш дядя совершенно прав, цвет вашей кожи больше походит на оттенок дорогой слоновьей кости, чем поганки. Хотя лично я бы выделил ваши невероятные волосы. В моем королевстве девушки отращивают волосы до поясницы и практически все имеют либо темный, либо рыжий цвет. Я бы никогда не подумал, что дама с короткими волосами может быть настолько привлекательна, — Дельсур еще раз скользнул взглядом по ладной фигурке Жанетт и сделал глоток воды, смачивая горло, старательно не замечая тени, упавшей на лицо лорда. А вот Жанетт ответ на столь чудесный комплимент вся засияла и улыбнулась. — О, вы слишком милы, дорогой, но я соглашусь, что иностранцы всегда выглядят краше в чужих краях, непривычные глазу своей особой внешностью. Поэтому в наших снегах вы прямо… драгоценность. Эльфийка метнула непонятный взгляд в сторону дяди, однако тут же покашляла в кулак слегка и перешла на деловой тон. — Дельсур, наша персона очень просит, расскажите о своих землях, а то от лорда добиться животрепещущих описаний трудно. — Ну, раз вы так жаждете узнать… Принц ненадолго притих, вспоминая любимые и такие родные края, прокручивая в памяти все те приключения, что пережил в детстве, ощущая все то тепло и вслушиваясь в отголоски собственного смеха там, где был молод и счастлив, не зная войны, и лишь спустя пару секунд все же начал рассказывать, усердно пряча боль в глазах: — В наших краях… Хм, скорее уже в краях вашего лорда, очень редко бывает холодно. Земли находятся на вулканах, которые хоть и спят веками, но согревают своими недрами землю и даже воздух. Поля покрыты зеленью и прекрасными цветами. Они раскиданы по всему зеленому ковру, и куда бы вы не посмотрели, увидели бы яркое пятно всевозможных ярких красок. Ваши цветы имеют… своеобразные цвета, немного бледные, одинаковые на мой глаз, а те цветы, к которым привык я, сочные, разноцветные, от них исходит желание благоухать и радовать очи, — Дельсур ненадолго прервался, давая зачарованно слушающей девушке представить эту картину. Отпил сока. — В тех землях больше равнин, однако леса такие же яркие, будто искрящие зеленцой. В них постоянно растут различные ягоды, безопасные и ядовитые, яркие и заметные или бледные и практически невидимые. Солнце светит практически круглый год, но иногда тучи заволакивают небо, превращая все краски во что-то серое, однако имеющее свое очарование. В такие дни непрерывно льет дождь, восстанавливая водный баланс в природе. Мы с братьями, когда были детьми, любили собираться в такие дни в гостиной, зажигали камин и рассказывали друг другу истории или играли в настольные игры… Не получилось сдержать дрожи в голосе на последней фразе. Юноша тут же замолчал. Вот черт. Забывшая о еде Жанетт, кажется, уже жалела о своем вопросе, и так нервно кусая губы с каждым словом все более стихающего чужого голоса, явно погружающегося в ностальгию о потерянном, а уж в окончании не сдержала рваного вздоха, хватаясь пальцами за грудь, сминая одежду. Будучи целителем, она как никто другой видела чужую боль, даже если душевную. О многом догадывалась. И теперь ей было очень неловко, в особенности, потому что именно она и подняла этот разговор, бередя чужие раны, словно руку туда запустив и неуклюже хватая все кровоточащие стенки с наивными восклицаниями «Неужто больно?». Грубо. Очень. Она хотела что-то сказать, но лишь беспомощно шевельнула губами. Дельсур же не нашел в себе силы продолжить, опуская взгляд в тарелку, и едва заметно нахмурился, пытаясь отогнать от себя видения прошлого. Было больно осознавать, что больше такого никогда не произойдет, что он никогда не увидит свою семью, тем более, в полном составе. Было невообразимо больно от того, что их старший и любимый брат погиб еще в начале войны, но Дельсур не мог позволить чувству потери поглотить его. Он должен был жить дальше, так, чтобы его старший брат был счастлив за него, наблюдая за ним с небес. А вот отомстить хотелось. До жути. — Хотите узнать что-то еще, миледи? — справившись с болезненным моментом, Дельсур спокойно посмотрел на девушку, и, хоть в его глазах плескались явно негативные эмоции, улыбнулся, снова делая глоток из кубка. — Если вы желаете, всегда можете обратиться ко мне, чтобы узнать что-либо о моем... бывшем королевстве. Казалось, Жанетт бы с радостью, однако после повисшей тяжелой паузы это было бы ужасным поступком. Более того, ее явно что-то тревожило. Так и замолчали, глядя друг на друга чужими, разными по природе, но одинаковыми эмоционально сейчас глазами, в которых плескалось что-то схожее. Эльфийка не выдержала первая. Опустила взгляд. Напрягла плечи, чуть сутулясь, будто пытаясь исчезнуть на месте, ощущая себя просто отвратительно и виновато. А вот лорд, будто не слыша боль в рассказе Дельсура и совсем не ощущая неловкой тишины, не прерывал трапезы, уничтожая подчистую содержимое своей тарелки, и, когда молчание уже можно было назвать кошмарным, спокойно утер губы салфеткой, коротко говоря. — Думаю, на сегодня историй хватит, не так ли? Жаннет, будь добра, сх- — Моя мама погибла на войне, хоть и не этой, — внезапно прервала дядю эльфийка, наконец подняв голову и вновь посмотрев дракону в глаза с самой отчаянной решимостью. — Я знаю горечь потери, знаю бессмысленность насилия. И мне очень жаль, что это горе коснулось вашего королевства, что в этом участвовала моя семья, я понимаю, что это звучит ужасно с моей стороны, но мне жаль. Я искренне соболезную вам. Политика… ужасна. Жаннет, всхлипнув, утерла уголки глаз. И, несмотря на горечь, застывшую на языке, несмотря на тянущую боль потери в сердце, совершенную нелепость подобных слов от той, кто принадлежит к крови их поработителей, Дельсур не смог сдержать легкой усмешки и слабо покачал головой, искренне удивляясь, как у девушки осталось такое открытое и доброе сердце, рядом с таким-то суровым дядюшкой. — Вы не должны извиняться за подобное, — принц, забыв о мрачности, спокойно смотрел на девушку, мягко улыбаясь ей, будто пытаясь ободрить своей улыбкой, хотя поддерживать в данной ситуации нужно было вообще-то именно его. — Все мы смертны, пусть и живем довольно долго. Имеет смысл оплакивать погибших, но мы не можем себе позволить цепляться за их смерти. После подобного любое живое существо должно просто прожить свою жизнь счастливо, так, будто он проживает жизнь и своего близкого, — Дельсур спокойно доел свою порцию и, аккуратно вытерев губы, снова улыбнулся непривычно молчаливой Жанетт. — Драконы считают, что после смерти наши родные попадают на небеса и уже оттуда следят за нами и благословляют на удачу. Мы считаем, что должны сделать многое, чтобы они не переживали за нами на облаках и смогло спокойно летать там даже после смерти. — У вас красивая идеология, — эльфийка старательно смахнула признаки грусти с лица и, как следует вздохнув, пожала плечами. — Наш народ предпочитает думать, что душа растворяется вместе с погибшим телом и становится частью жизни — водой, воздухом, цветами, животными, почвой. Поэтому мы так бережно относимся к природе и восхваляем ее дары. А смерть после долгой-долгой жизни это почти как сон, но, конечно, ранний уход близкого всегда грустный. Девушка достала из волос прекрасный ледяной цветок и ласково поцеловала, не щадя нежных губ. — Драгоценная матушка любила именно такие цветы, хочу думать, что она смогла после гибели стать именно их частью… Поднятая тема была такой болезненной, что даже находящиеся по разные стороны баррикад представители народов смогли найти общий язык, а вот лорд словно бы не проникся ни на миг, показательно скучающе заливаясь вином. Дельсур бы не удивился, узнав, что даже его сердце — лишь кусок льда. Даже Жанетт поглядывала на дядю с некоторым возмущением, но не рисковала высказываться. Юноша хотел сказать что-то еще, однако глубокий голос внезапно прервал его: — Меня почти угнетает то, что я вынужден ужинать с людьми, одинаково меня сейчас не терпящими, поэтому позвольте откланяться, — Стефан, отмерев наконец, оглядел двух собеседников и поднялся, со скрипом отодвигая свой стул-трон. — Философия жизни и смерти меня не интересует. Нотка раздражения и усталости скользнула в его голосе, будто ему было ненавистно само то, о чем они говорили. Плащ лорда взметнулся в воздухе. Он ушел. Ни капли не расстроившись, наоборот, выдохнув легче без тяжелого запаха крови рядом, Дельсур спокойно проводил взглядом растворившийся в сумраке тонкий силуэт, лишь после этого бросив эльфийке короткое: — Спасибо за поддержку, миледи. И, поверьте, я также соболезную вам. К этому моменту им подали десерт, и они вновь замолчали, тихо звеня вилочками по тарелкам, не желая больше обсуждать что-то неприятное, но и не находя в себе силы на добродушные темы. Жанетт рассеянно ковырялась в своем куске ягодного пирога и расчленяла его на маленькие части, глубоко задумавшись и явно опечалившись, позволяя эмоциям показательно взять над собой верх, как это свойственно дамам в принципе. Дельсур же, скрыв все внутри, довольно быстро расправился с куском шоколадного торта, даже в более взрослом возрасте так и не в силах отказать себе в сладостях, а после поблагодарил за чудесный — ха, — ужин и поспешил покинуть помещение, нуждаясь теперь в уединении. Что ни час, проведенный в этом замке, так очередные эмоциональные перепады. От этого самочувствие было никакое. Задумавшись, принц и не заметил, как ноги унесли его в другое крыло, и уже там позволил себе обессиленно прижаться спиной к ближайшей стене и, оставшись один со своими мыслями (и тенями, пляшущими в свете ламп, но уже привычными), погрузился все же в невеселые воспоминания, старательно, медленно, болезненно, но верно отпуская погибших близких, желая им легкого пути и счастливой жизни на небесах. Уж там драконы могли бы резвиться бесконечно, паря над облаками, касаясь краешком крыла границы облаков, глубоко вдыхая свежий морозный воздух. Дельсур надеялся, что тот мир действительно лучше, чем этот, жестокий, прямой и грубый в своих решениях. Он не знал, как долго простоял вот так. Просто в один момент тень мигнула слишком сильно, ударив отблеском по линзам, отчего Дельсур быстро моргнул и очнулся, вернувшись в реальный мир. Что ж… Дракон решил порадовать свою натуру, чтобы хоть немного поднять настроение, поэтому принялся гулять, внимательно осматривать замок, с интересом исследователя и ценителя роскоши рассматривая незнакомые картины и гобелены, прикасаясь кончиками пальцев к шторам, вдыхая легкий аромат неизвестных цветов в вазах, кружащих голову. Он ушел далеко по извилистым коридорам и лестницам, исследуя окрестности, пока совершенно внезапно не наткнулся на священный алтарь, стоящий в углублении одного из проходов, будто случайно втиснутый сюда или установленный совершенно небрежно, на авось. Дельсур не знал правильного ответа. И забыл о вопросе тотчас, увидев невообразимую картину. Это была высокая статуя из красного мрамора, окруженная цветами и благовониями, освещенная всего двумя свечами в протянутых к кому-то раскрытых руках богини, а у подножия ее сидел, преклонив колени, сам лорд. Его плащ был распластан по полу ровным полукругом, словно его так и укладывали, а волосы сияли в лунном свете, лившемся из окна. Со спины не было видно, но казалось, что мужчина закрыл глаза, упираясь кулаками в колени, и словно бы… молился? Это казалось невозможным. Медитировал? Но почему здесь?.. Образ верующего никак не вязался с тем, каким лорд выглядел в глазах Дельсура. Будто подтверждая мысли юноши, лорд резко отвернул лицо от богини. И замер вновь. Будто сам горько смеялся над собой. Фигура мужчины казалась удивительно хрупкой на фоне алтаря. Красноватый свет искажал реальность, будто создавая что-то новое, играл бликами и смывал ограничения, заставляя затихнуть, присмотреться внимательнее. Дельсур сам не понял, когда именно его глаза стали так оценивающе рассматривать эльфа, он не понял, когда сам неосознанно попробовал включить остроту зрения дракона, чтобы увидеть лицо великого и ужасного Стефана Д’Эн Фэра, спрятанного в тени за прятками светлых волос. И хорошо, что магия сейчас ему не подчинялась, что он так и не смог присмотреться к чужому сосредоточенному лицу, ибо был почти уверен — увидь он чуть больше, чем следовало, он бы просто утонул и больше никогда бы не всплыл на поверхность. Принц даже подумал о том, что подсматривает за совокуплением, за чем-то очень личным и хорошо охраняемым, так что сделал попытку тихонько удалиться со своего места, но привычно накосячил, задев локтем одну из колонн, тут же нарушив тишину. И, конечно, привлекая к себе внимание.