Лед и Пламя

Что ж, он был раскрыт. Дельсур, ненадолго расстроившись, быстро решил, что так будет даже лучше, легко выдохнул и вышел из-за колонны, чтобы наконец уважительно проявить себя. Теперь, когда он мог смотреть не украдкой, а полноправно, откровенно пялясь на необычную картинку, то лишь удостоверился: властитель этих земель действительно выглядел далеко не так, как обычно. Как все эльфы, он выглядел несколько тонко, меж тем был известен прекрасным владением ближним боем вкупе с железным и жутко гордым характером, вызывая подлинный страх и желание подчиниться, но у богини его внутреннее пламя несколько улеглось. Исчезло?.. Лорд словно бы и не дышал, замерев в одной позиции, и выглядел так, будто скинул пару десятков лет. Однако стоило дракону выйти из укрытия, как все очарование момента развеялось в прах. Стефан открыл глаза и медленно поднялся, подбирая с пола лежащий перед ним меч и засовывая его обратно в ножны. А когда обернулся, легкие морщинки у глаз вернулись вместе с аурой опыта и мудрости. Пред драконом снова предстал ледяной лорд, победитель их войны и его пленитель. И он будто вовсе не удивился, увидев Дельсура. Сразу указал на статую. — Кинарет, богиня небес, — мужчине, однако, словно бы не нравилось, что принц застал его именно в этом месте. И не мудрено: эльфы не славились какой-то верой в богов, это была редкость. От того Стефан был несколько стеснен и лишь устремил свой взгляд на статую, тут же уводя к стене, наверняка сам у себя спрашивая «Ну и что я тут делаю?». Эльф выглядел так, что хорошо воспитанному дракону сразу стоило бы извиниться и уйти, но принц никогда не отличался кротким нравом, еще с юности постоянно норовя нарушить кучу приказов отца. Так что он тихонько подошел к Стефану, останавливаясь в двух шагах от него, и запрокинул голову, внимательно вглядываясь в лицо чужого божества, прекрасную, высокую и остроухую, естественно, женщину с приоткрытыми губами, будто пытающуюся что-то сказать. — Наша богиня небес сделана из белоснежного мрамора, — чуть растерянно отозвался он, скользя взглядом по тщательно вымеренным изящным линиям. — У нее за спиной распускаются прекрасные крылья, в руках — свеча и охапка сирени, а в ногах — послушный тигр. Драконы считают, что она провожает умерших на небеса, а животное охраняет их по пути… Юноша тихо вздохнул и перевел взгляд на эльфа, чуть склоняя голову на бок, с интересом вглядываясь в чужие холодные глаза. Ища отклик что ли. Но не замечая ни единой эмоции на привычно строгой маске. И все же продолжил: — У нее на лице смешаны улыбка и грусть, ведь там, на небесах, прекрасно и спокойно, но тут, на земле, близким умершего грустно. Считается, что в один из дней в году богиня вместе с драконами оплакивает умерших, а на следующий день улыбается непередаваемо ярко, отпустив свои печали. Дельсур замолчал, размышляя о том, как был бы рад пролить горькие слезы вместе с ней, чтобы затем вновь научиться радоваться. Но сейчас комок эмоций засел глубоко внутри. Хотелось бы верить, что однажды он исчезнет, однако Дельсур не мог сейчас представить подобного, уже свыкшись с грузом на душе, без которого бы не знал, что делать. Ах, эта смешная природа высших существ… — Она была белой, некогда, — внимательно следя за выражением лица Дельсура, чуть погодя отозвался лорд и нехотя перевел глаза на статую вновь. — Легенды гласят, что очень давно, когда на этой земле пролилась первая кровь моих предков, когда прозвучала первая война, богиня заплакала кровавыми слезами и стала такой. Вы верите, что на небесах резвятся ваши умершие, а мы — что там обитает Кинарет, взирая на все ужасы и радости нашего мира, и то плачет, то смеется, сменяя тем самым погоду с проливного дождя и туч на яркое теплое солнце. — А я думал, у вас бывает только снег. — Сейчас зима, но придет лето, и горы станут плодородными и цветущими. Пусть и не без снега на высоких вершинах. Стефан чуть повернулся к окну, словно пытаясь увидеть в снежной тьме хоть какой-то намек на будущую весну, но пока что с неба валили крупные хлопья, будто издеваясь над надеждами обитателей замка. Стояла глубокая зима. Холод пробирался в самое сердце, не страшась каминов, расположенных слишком редко (на вкус дракона). И особенно сильно бил по тому, кто к подобному не привык. Лорду что — на его лице и капли румянца не было, лишь красота, а Дельсур уже ощущал, как трескается его высохшая несчастная кожа на щеках и колет губы, бесконечно страдающие от отсутствия нормальной влажности и тепла. Однако то, что говорил Стефан, было интересным. Дельсур даже почти забыл о холоде, новым взглядом он взглянул на чужую богиню, несомненно прекрасную даже для его вкусов, впрочем, минуло мгновение — и вся только зародившаяся живость пропала из его взгляда, сменяясь на тоску, что снежинка, попавшая на теплую ладонь и обратившаяся в каплю воды. Процесс переходный в обе стороны, несомненно. Пластичный. Непостоянный. Таким себя сейчас и ощущал дракон, подвешенный в странной ситуации, в которой оказался здесь, пребывая в роли гостя-пленника, но так и не понимая свое место. Дельсуру не нравилось это чувство. Как не нравилось и то, что он невольно начал сопереживать своему врагу. Однако слова уже сорвались с губ: — Хотелось бы верить, что ваша богиня больше никогда не будет плакать кровавыми слезами. Дельсур, уткнувшись взглядом в ближайшую колонну, поспешно добавил: — Только боюсь, это просто невозможно. Как бы сильно любые существа не хотели терять родных и страдать, как бы сильно они ненавидели войну, она все равно будет, не через год, так через два, может, через месяц или уже завтра… Нет предела эгоизму и жадности. Нет окончания для пламени бесконечной войны, пока есть высшие существа. Эльф усмехнулся, пожимая плечами. — Хм, мир действительно не может без войны, независимо от принадлежности к расе. Разве что феи, те почти всегда обходятся без насилия и жертв, но не у всех есть волшебная пыльца и крылышки, чтобы улететь, куда глаза глядят, или возможность скидывать на обидчиков кокосы, — он на мгновение тихо рассмеялся и снова стал серьезным. Сейчас не стоило шутить. Атмосфера не предрасполагала. Дельсур, на мгновенье дежурно улыбнувшись, негромко вздохнул и скрестил руки на груди, пытаясь сохранить тепло, что быстро покидало тело вместе с любыми положительными мыслями. Тема, которую они подняли, была слишком тяжела. Хоть и столь же актуальна. И все же ее хотелось отклонить, хотя бы на время. Дельсур нашелся быстро, поправляя очки костяшками пальцев. — Я слышал, что эльфы мало во что действительно верят и по-настоящему поклоняются, предпочитая вершить судьбы собственными руками и признавать только это, но вот вы тут, лорд, сидели, преклонив колени перед вашей богиней, для которой выстроили маленький монастырь в собственном замке… Так во что же вы верите? — он оглушительно чихнул, прерывая глубокую тишину, и все же сдался. — Но прежде, чем вы ответите на мой вопрос, не могли бы согреть меня? Кажется, будто здесь градусов на десять холоднее, чем в столовой. Правда Стефан его будто и не слышал, уходя куда-то в себя, на автомате поглаживая рукоять меча на своем поясе, а затем наконец посмотрел на юношу и с непроницаемым лицом приблизился, чтобы… обнять его. Непонятно, что двигало лордом, когда он запросто мог поднять температуру помещения, как и до этого, но то ли он крепко о чем-то задумался, то ли все же исполнил обещанное за ужином, однако действительно обнял дракона, прижимая к себе за талию и голову ладонями, окутывая теплом, кажется совсем не обращая внимание на чужую настороженность и непонимание. И о боги! Какой он был горячий. Его кожа была белее снега, а глаза холоднее самого прозрачного льда, но тело источало невероятный жар, мгновенно согревающий до самого сердца даже того, кто привык к высоким температурам. Дезориентированный подобным поступком и ощущениями, принц казался рядом с ним куском холодного камня, статую которого пытался сейчас изобразить, боясь шевельнуться лишний раз. Хоть рядом на постамент ставь, хах. У драконов не принято было вот так прикасаться друг к другу, как бы сильно этого не хотелось. Их женщины позволяли открыто касаться себя лишь в спальне, за закрытыми дверями, вне чужих глаз, в то время как в этой части мира его уже успели перелапать все слуги, стража, а теперь еще и лорд. И прикосновения широких сильных ладоней разительно отличались от легких и нежных касаний девушек, которые знал Дельсур, как и тепло невиданного ранее крепкого мужского тела оказалось намного сильнее по сравнению со всеми предыдущими, хрупкими и мягкими. Это до жути пугало. В особенности, осознание, что, в принципе, было и так неплохо. Дельсур почти оттолкнул от себя наглого лорда, собираясь возмутиться, только вдруг понял, что тогда вновь окажется на ледяном неприятном воздухе. Да и лорд вроде не переходил границ… Дельсур старательно уговаривал себя, что лишь позволяет подобную дерзость и в любой момент сможет отшагнуть назад. Просто не хотелось. В силу молодости жадный до прикосновений, которых он был лишен уже длительное время, Дельсур, стряхнув ненужные мысли, прижался ближе к эльфу, вдыхая терпкий запах кожаной брони и крови, прикрыл глаза и позволил себе на время забыть о их положении. Объятия, столь неожиданные, пожалуй, для обоих, пришлись кстати, поскольку один замерзал, а другой словно плавился от огня. Дракон все размышлял откуда только в этом теле столько жара? Эльф даже, если убрать лишнее, пах словно солнце, вопреки принадлежности расы: тем самым неописуемо летним, навроде нагретого песка или выжженной травы. Дельсур внезапно оказался рад, что успел принять ванну после приезда, иначе бы вонял на километры вокруг. А так знал, что благоухает свежестью и цветами. Непривычный для него слишком сладкий аромат, но Стефану явно пришелся ко вкусу, с учетом как глубоко тот стал дышать над ухом своего пленника, меж тем изучая новую информацию о нем, хоть руки его и не двигались по зазывающей фигуре. Юноша был несколько меньше, но накаченнее лорда, крепче фигурой, немного шершавый на ощупь (кожа его расы отличалась крепкостью), но более всего манила разница в цвете, этот молочный шоколад… Было ясно: эльф хоть и не был сладкоежкой, но ему бы очень хотелось откусить кусочек от этого десерта. Слава небесам, пока что он держал себя в руках и лишь вдыхал незнакомый аромат чужой кожи, улучшенный чуть приторными цветами. Оба, словно два токсикомана, сосредоточились на совместном обнюхивании, дескать, незаметном, но понятном каждому. Как ни странно, было приятно. А еще, с какой-то точки зрения это было грешно, вот так обжиматься перед глазами богини, но она смотрела вперед с такой надеждой, будто была не против и продолжения. Но пока лорд был рад и тому, что дракон его не оттолкнул. Не только потому, что приручение дикого зверька постепенно работало, но и чистосердечно, потому что нуждался и сам в объятиях, даже если с официальным врагом и собственным пленником. — Я верю лишь в то, что, несмотря на тандем множества богов, человек сам ответственен за свою судьбу, — неожиданно выдохнул лорд Дельсуру буквально на ухо, опаляя его своим дыханием, таким же горячим, как и кожа. — Соответственно, человек сам повинен в своих действиях и может лишь сидеть у ног богов и просить прощения или получать их благословение. То же остается и мне, после всего. — Боги не руководят, они лишь присматривают и приносят кару, — тихо ответил Дельсур, чувствуя, как по коже бегут мурашки от чужого голоса, усердно пытаясь подавить вдруг вспыхнувший в теле жар, напоминая себе о положении, о том, что это всего лишь их минутная слабость, слабость тела, не более. — Так что… вынужден согласиться, мы сами вершим свои судьбы. Казалось, должно было следовать продолжение этому. Казалось, Стефан должен был что-то сказать. Хоть что-то! Дельсур не понимал, что именно хочет услышать, чтобы среагировать на это, как-то, он нуждался в этом до боли в сердце. Однако лорд молчал. И это тоже было ответом. Они стояли под лунным светом в полумраке алтаря, в тишине, под взглядом чужой для дракона богини. Двое совершенно разных людей, эльф и дракон, но сейчас, наверное, сблизившиеся в чем-то едином, в печали и одиночестве, впервые настолько откровенно позволяя своим душам высказать все то, что накопилось, пусть и беззвучными пениями. Дельсур, что положил руку на спину эльфа, чувствуя пальцами острые лопатки и мимолетно оглаживая их, никогда бы не признался в том, насколько уютно он чувствовал себя вот так, в объятиях врага. А лорд — в том, как был рад хоть какой-то компании за все это время, проведенное в огромном и почти пустом замке. Хотя об осторожности он не забыл, понимая, что в живот Дельсуру упирается эфес его меча, такой манящий, только и хватай, поэтому частью сознания четко следил за его действиями. Впрочем, разве рука поднимется, когда лорд столь уязвим? Дельсур правда будто ее не замечал. Продумывал план? Подбирал момент? Дожидался, когда лорд станет более уязвимым? Кто знает, что было в его голове. Лишь через большой промежуток времени он чуть сместился, опуская руку вниз, тянясь кончиками пальцев к оружию, показательно не замечая чужого появившегося напряжения. — Знаете, лорд, я рад, что это просто меч, а не ваша радость от встречи со мной, — с этими весьма непристойными для королевского отпрыска словами он отвел оружие в бок, все же не решаясь выхватить его и попробовать сразиться с лордом. Не сейчас. — Моя радость больше, — шепнул насмешливо мужчина и прогладил своего пленника по шее, таки не удержавшись, но вызывая лишь недовольство. — Боюсь, не хочу видеть вашей радости, лорд, — недовольно пробормотал Дель, слабо морщась. Для их расы не существовало гомосексуальных пар, никто и никогда из драконов не пытался завести отношения с особью того же пола. Да и зачем, когда у них никогда не было проблем с поиском пары? Так что, не привыкший к подобному, юноша реагировал скорее негативно, чем с радостью отдавался новым ощущениями. Повисло небольшое молчание. Однако связанное вовсе не с таким резким отказом. — Что, даже не попытаешься? — Стефан был действительно заинтересован. — Какой смысл, когда вы без проблем сможете перехватить мою руку и тут же сломать ее в трех местах, как минимум. Как бы не хотел Дельсур сбежать из лап врага, он понимал, насколько глупо это было бы прямо сейчас, без разведанной обстановки, подготовки и тем более без магии и второй сущности, что дремала внутри, кажется, не собираясь просыпаться в ближайшее время. Дельсур не желал спешить и рисковать своей жизнью. Или конечностями. Плюс, как бы странно это не звучало, он устал убивать, не желал пачкать руки вновь. Он знал и вспомнил вновь, как остыл после первичной вспышки ярости, что попытка побега не должна, — в идеале, — стоить смерти хоть одного из эльфов. Драконы ценили свою жизнь, но и не забывали и о других, стараясь не навредить. Принцу с детства вбили в голову, что любая жизнь дорога, никто не может просто отбирать это право у другого, вне зависимости от твоего собственного положения. Так что даже сейчас, когда он вполне мог воспользоваться шансом, Дельсур ни на секунду не задумался о том, как бы использовать его. Стефан внимательно посмотрел на дракона, несколько наклонив голову в бок и размышляя в несколько ином ключе. — Неужели метод пряника и правда работает… Кто бы мог подумать. У тебя очень красивые глаза, — внезапно произнес Стефан и осторожно положил ладонь на щеку юноши, проглаживая большим пальцем уголок желанных очей под круглыми линзами. И его фраза звучало куда более особенно, чем такой же комплимент от Жанетт. Почему-то. Льдинки словно подтаяли. И выражали что-то мягкое, даже мягче, чем когда лорд смотрел на свою племянницу. Он не скрывал своего отношения к принцу ни секунду с самой их встречи, сейчас и подавно. Тот ему очень нравился. Но дракон тут же слабо мотнул головой и отодвинул чужую ладонь от своего лица, не в силах больше переносить подобное. Для его психики уже объятия были большой нагрузкой, а тут эльф еще и так открыто флиртовал. Это заметно бесило и раздражало, так что юноша решил просто побыстрее избавиться от дискомфорта. Уставился на него полыхающим взглядом. Надо признать, видеть неприязнь в столь манящих глазах было грустно. Вместе с тем, крайне интригующе, поэтому лорд будто бы и не расстроился, лишь пристроил тонкие длинные пальцы на сгибе его шеи и плеча, чувствительно надавливая одним прямо на бьющуюся жилку, будто… угрожая. Одно нажатие и- Дельсур невольно сглотнул. Прокляни боги эти чертовых эльфов! Они были так совершенно свободны в плане касаний, разговоров, отношений и сексуальных контактов, у них не было предрассудков, гонений, все, что касалось двух взрослых особей, касалось только их самих и никого более. Эльфы даже не порицали связи с другими расами, хотя кровосмешение принималось не всей элитой. Чистая кровь была дороже золота. И хотя Стефан понимал, что консервативные драконы являются противоположностью его расе, хотя явно старался не давить и не юлить, хотя давно мог уже что-нибудь с ним сделать, да хоть сразу, повернув их отношения на совсем иную точку опоры, Дельсур бесился внутри до ужаса, просто потому, что сам не понимал собственных ощущений, разрываясь от раздражения и нежелания контакта и обратной жажды молодого тела к близости, завистью в подобной откровенности, а опасность, которая присутствовала во всем этом, становилась пикантной ноткой для извращенного войной разума, скучающего по адреналину и близости к смерти. Сучий лорд играл на каждой струне чувств своего пленника с профессионализмом маэстро. Дельсур безумно злился. В первую очередь, на себя. Осознав это, принц вдруг отодвинулся, опустив лицо, и, в миг усмирив свое пламя внутри, затем спокойно посмотрел в глаза лорда. Теперь вместо ярости в янтарных глазах плескался спокойный уверенный огонь, будто мягко подсвечивая радужку. Вот уж хрен он позволит так изводить себя на эмоции простыми касаниями и сладкими речами. Играть хочется? Поиграем. Будто не было никакого заигрывания, Дельсур перешел на чопорный тон аристократа, протягивая гласные и строя невозмутимое лицо. — Не могли бы вы проводить меня до моей комнаты? Боюсь, я не смогу вспомнить путь назад, я даже плохо помню как попал сюда. Ваш замок, лорд, несомненно, прекрасен, но его коридоры так похожи друг на друга… — С радостью, — мужчина даже предложил ему свой локоть и повел на автомате согласившегося на подобный жест Дельсура к выходу. Осознание пришло запоздало. Юноша так и дал себе по лицу мысленно, простонав, но поделать уже не мог: выдернуть сейчас руку стало бы жутким оскорблением, да и пускай лорд думает, что он стал послушным мальчиком. Доверие легче обмануть. Они неспешно прогулялись по лабиринту коридоров, пока не добрались до нужной комнаты, где эльф галантно открыл для своего пленника дверь. Однако дракон не спешил проходить внутрь. Вместо этого он замер, отодвигаясь, а после взглянул на мужчину. — Знаете, я тут подумал о ваших словах… Вы обвиняли моего отца в том, что он продал меня, но как бы вы сами поступили, окажись на его месте? — Дельсур чуть приподнял бровь и привычным движением убрал с лица прядки волос, зачесывая их назад, поправил очки, вновь облизнул растрескавшиеся сухие губы. — Что бы вы предприняли, когда поняли, что войну вам не выиграть, а остановить ее и спасти свой народ можно, только продав собственного сына? Стефан, подумав с секунду, не более, честно ответил: — Яд. Дельсур ожидал чего угодно, но не этого. И замер, шокировано моргая. Глаза-льдинки в это время вновь покрылись льдом, а чужое сердце закрылось, эльф, будто вдруг замерзнув, запахнулся в плащ, нехотя поясняя. — Такой прием почти традиция, смерть порой куда лучше поражения. Иногда это касается не только членов королевской семьи, но и всего королевства, я слышал, когда-то существовали даже запасы на случай, чтобы отравить реки. Все падут. Но падут свободными и такими же гордыми, как и при жизни. Не отдать врагу ничего и никого, когда-то именно так и жили. Но я бы предпочел смерть в бою до последнего вздоха. Лорд устремил взор куда-то мимо ошарашенного, потерявшего дар речи юноши и далеко не сразу продолжил. — Твой отец сделал то, что посчитал нужным и не мне его судить. И все же… Рад, что не мне пришлось делать такой выбор. Доброй ночи, Дельсур, наследный принц королевства драконов. Мужчина тотчас ушел, не оборачиваясь, не ожидая ответа. Оставляя его в ужасных чувствах. — Спокойной ночи, лорд Д’Эн Фэр, — запоздало ответил Дельсур в пустоту и тут же закрыл дверь в свою комнату, устало прислоняясь к ней спиной, будто отрезая себя от всего дворца, спасаясь в тишине и темноте ночи. Но от себя спастись не удалось. Юноша не хотел думать о словах эльфа, но те раз за разом носились в его голове, заставляя думать и анализировать, не затыкаясь, казалось ни на миг. Ответ поразил до глубины души, а сам Дельсур никогда бы даже не задумался о таком исходе. Сейчас, в спокойной обстановке, он не смог убить бы и одного эльфа, не уничтожая себя потом чувством вины и тошноты, так что уж говорить о собственном народе, и так малочисленном по сравнению с другими? Это было бы убийство собственных драгоценных граждан, страшное предательство, грех, да мораль драконов никогда бы не позволила допустить этого, какая бы тяжелая ситуация не была. Смог бы Дельсур принять подобное решение?.. Засыпал принц с неспокойной душой, закутавшись в пару одеял и укрывшись чуть ли не с головой. Ему снился какой-то беспокойный сон, заставляющий крутиться в постели и бежать куда-то прочь в отчаянной попытке найти выход. Он весь был в смятении, хмурясь сквозь пелену кошмаров, не зная, что на другом конце замка этой ночью также задумчиво сидел в своем кабинете Стефан Д’Эн Фэр, снежный лорд, великий и ужасный, что рассеянно смотрел на свет лампы, то и дело зависая кончиком пера над пергаментом, оставляя все новые и новые кляксы чернил, и думал, думал, думал…