***
Чуя чувствовал себя отвратительно. Четыре дня затворничества действовали на него отнюдь не благоприятно. Всë его существо стремилось к общению, но говорить было не с кем. Он закончил все наброски, которые показались ему наиболее удачными, тщательно всë отмыл в хижине (исключая старые чернильные пятна на дровах, которые никогда уже не сойдут) и по просьбе старичка переписал уже половину старой книги, до которой у него никак не доходили руки. О, радость быть здесь одним из немногих людей, которые умеют читать и писать!.. Юан и Ширасэ обещали ему сообщить, когда путешественники покинут деревню, и Чуя изо всех сил старался быть терпеливым, но… Насколько это было справедливым? Он прожил здесь большую часть своей двадцатилетней жизни, и у него никогда не возникало никаких проблем, помимо одной драки с каким-то пьяным и грубым мужчиной. Возможно, его темперамент может иногда проскальзывать, но он не опасен. Чуя просто хочет жить в мире. Тук-тук. Чуя встал из кресла у небольшого камина, находившегося посреди хижины, вздыхая с облегчением, что он наконец-то поговорит с кем-нибудь, кроме бездомной кошки. — Ахуеть, старая карга оказалась права: художница и правда живёт здесь! На пороге стоял некто, от кого сильно разило алкоголем. Он смерил Чую несколько презрительным взглядом и одарил отвратительной ухмылкой. …Чего-чего? — Эй, красотка, — Мужчина схватился за дверной косяк, чуть не теряя равновесие. — Как насчёт того, чтобы провести ночь со мной? Я скоро буду очень богатым… Нутро Чуи тут же закипело. Нет, он предпочёл бы остаться на вечном домашнем аресте, чем общаться с такими личностями. Чуя вспомнил о рекомендации Юан не вызывать переполох и попытался отделаться как можно вежливее. — Нет, спасибо. — О, я понял… — Незнакомец попытался выпрямиться, но опасно покачнулся, и спустя мгновение Чуя лицезрел пьяницу прямо в грязи, оставшейся после вчерашнего дождя. Упрямый незнакомец не затыкался, — тебе нужны деньги, красотка? Ещё одно такое слово, и Чуя точно станет убийцей. И не пожалеет об этом. — Уходите. — Он собирался закрыть дверь прямо перед носом мужчины, но остановился, когда слышал низкое бормотание у земли. — Подумай, золото демона. Ну, соглашайся… Что он только что сказал? — …Ты будешь умолять меня… — Попытки незнакомца встать не увенчались успехом. Он плюхнулся обратно в лужу, подняв тучу брызг. — Я принесу из этого грёбаного леса кучу золота и буду богаче, чем, блять, император… Чуя с прищуром смотрел на пьяницу, которому каким-то невероятным образом удалось встать на ноги. Он развернулся и, шатаясь, направился куда-то в сторону от дороги, ведущей к деревне. Чуя с силой захлопнул дверь, чувствуя сильнейшую волну раздражения. Не успел он вернуться в кресло, как в дверь снова постучали. Если это тот мужчина… Чуя попытался вспомнить, куда он забросил топор, когда рубил дрова на прошлой неделе. Кажется… — Чуя? — Вздох облегчения вырвался у юноши, когда он услышал голос Ширасэ. — Ты здорово выбрал время, — пробурчал Чуя, открывая дверь. — Если бы пришёл на минуту раньше, то хорошенько получил бы. — Что?.. — не понял Ширасэ. — У меня только что был посетитель. — Чуя закатил глаза и сделал шаг в сторону, пропуская Ширасэ внутрь. — Очень пьяный. Если бы он ещё хоть немного задержался, то, скорее всего, я бы его избил. — Кто-то из деревни? — осторожно спросил Ширасэ, медленно подходя к камину и плюхаясь рядом на коврик. — Нет. Я никогда не видел его раньше. — Путешественник? — Наверное. Понятия не имею, как они выглядят, — Чуя пожал плечами. — Будешь рисовую лепёшку? — Кто-нибудь видел его? Он вернулся? — По-моему, это не то, что спрашивают в первую очередь, — съязвил Чуя. — Уж извини, был слишком занят, — этот урод ломился в мой дом, и я пытался его не ударить. Времени следить за ним у меня особо не было. — Я просто хотел… — Убедиться, что есть, кого винить? — Чуя зашипел, его взгляд пронзил Ширасэ, как иголки. — Я… — Ширасэ вздохнул. — Нет, Чуя. Всë не так… Прости. Хотелось бы Чуе поверить. — Ты в порядке? Он ничего не натворил? — Всë нормально, — Взбешён, но физически чувствует себя неплохо. — Он попросил меня… провести ночь с ним, но я отказался, и он ушёл. — Понимаю тебя, — Ширасэ сморщил нос. Чуя ясно чувствовал его отвращение. — Интересно, откуда он узнал, где ты живёшь? Или случайно забрёл? — Он упомянул какую-то пожилую женщину… Наверное, старушка из цветочного магазина. — Лицо Чуи исказилось в виноватой ухмылке, а голос зазвучал поддразнивающе. — Помнишь, в прошлом месяце… Да. Ширасэ слишком хорошо помнит. — Конечно, — Ширасэ закатил глаза и фыркнул. — Как можно забыть эту ужасную женщину? Она каждый раз пытается свести меня со своей внучкой! Безуспешно, но каждый раз смешно. И ужасно неловко. — Хочешь, расскажу Юан? Ширасэ побледнел, как полотно. — Пожалуйста, не надо. Прошло всего чуть больше полугода с тех пор, как Ширасэ начал встречаться с Юан. Он давно пытался произвести на неё впечатление. Он брал дополнительную работу, чтобы просто позволить себе купить подарок на её день рождения. Но Юан не верила в любовь, — она росла без отца, с лишь одной матерью. Она не верила и решила, что ей это не нужно. Ширасэ был очень… упрям. Некоторые даже называли его отчаянным, но это не уменьшало его усилий. И после почти десяти лет попыток… Юан поверила ему. Сейчас ему просто нужно было не разрушить всë, что он построил с огромным трудом. — Если у тебя есть хоть капля совести, ты этого не сделаешь. — Я даже не знаю… — Чуя скорчил задумчивую мину. Заставлять Ширасэ нервничать в качестве мести довольно весело. — Расслабься, — Чуя фыркнул с усмешкой. — Не скажу. Я уже достаточно позабавился, пока наблюдал за тобой все эти годы. — Вот спасибо!.. Они смотрели друг на друга в течение секунды, а потом захохотали, как в старые добрые времена. Такими мгновениями Чуя дорожил больше всего. Сидеть в тёплой комнате, смеясь и подшучивая, и никто не может сказать, какие угрозы реальны, а какие — нет. Чуя даже забыл о приходившем пьянице и слухах в деревне. Юан и Ширасэ всегда были рядом с ним: прежде, чем он уехал, и после того, как он вернулся, и даже если Чуя пострадал от того диалога… Они просто хотели помочь. — Так, — Чуя, отсмеявшись и несколько тяжело дыша, решил спросить то, что хотел узнать ещё тогда, когда Ширасэ переступил порог его дома. — Ты зачем пришёл? — Я теперь не могу навестить своего лучшего друга без причины? — Ты знаешь, что я имею в виду, — Чуя закатил глаза. — Путешественники завтра утром уезжают. Ура, наконец-то! — А ты не мог сказать мне это завтра? Я теперь уснуть не смогу. — Чуя, — Ширасэ вздохнул, — если ты думаешь, что я прискачу сюда в пять утра, то ты за время пребывания в условиях четырёх стен и одной двери явно сошёл с ума. Я знаю, что ты хочешь выйти как можно скорее, поэтому пришёл сейчас. Чуя улыбнулся. Да, он правда очень хотел снова пойти в деревню. — Мне кажется, что те, кто считают, что ты — плохая примета, просто не понимают, что говорят какую-то чушь. — Я тоже так думаю. Через некоторое время Ширасэ добавил: — Если ты донесëшь на меня Юан, я тебя отлуплю. — Договорились.***
Если честно, Чуя не тот, кто любит вставать рано, однако сегодня он проснулся с восходом солнца. Увидев людей, идущих где-то вдалеке, он решил, что пора. Чуя осторожно положил между деревянными панелями листы бумаги, сунул всë в пустой холщовый мешок, в котором до этого лежала еда на неделю вперёд, весело бормоча под нос, запер дверь и направился в сторону деревни по пыльной утоптанной дороге. Ещё невысокое солнце грело намного нежнее, чем в разгар дня. Тепло, чистое полупрозрачное небо и свежий воздух резонировали с отдалённым шумом скота и редкими криками людей — народ готовился к новому дню. Дом Чуи был не совсем в деревне. Он был давным-давно построен ещё его родителями там, где лес встречался с рекой в пятнадцати минутах ходьбы до крайнего дома. Чуя не возражал. Он любил покой, ночную тишину и отдаление от других жителей. Там он чувствовал себя полновластным хозяином. Чуя вспомнил некоторые фрагменты из своего детства, ещё до того, как он уехал после смерти отца. Да, он правда ощущал себя на своей земле в полной безопасности. Его первая остановка — дом, — что за ирония судьбы! — бабушки из цветочного ларька, которая заказала картину на день рождения своей внучки — морской пейзаж. — Чуя, ты здесь! — Старушка встретила его с улыбкой. — Я не видела тебя здесь последнее время. Или это просто моя память становится хуже? — Но прежде, чем Чуя успел поздороваться, она продолжила, жестом приглашая его подойти ближе: — впрочем, никто из нас не молодеет… Разумно. — Рад, что Вы в приподнятом настроении, госпожа Ино, — Чуя улыбнулся ей, вежливо кивая. — Я закончил картину, которую Вы просили. — О! Почему ты не сказал это раньше? Покажи-ка, что получилось… Из всех своих клиентов госпожа Ино и старичок из рыбной лавки в конце рынка нравились Чуе больше всех. Они никогда не требовали невозможного, и их реакции всегда было приятно наблюдать. Глаза госпожи Ино загорелись. Вторая часть оплаты вместо карманов Чуи наполнила его душу счастьем. Это его работа — рисовать картины, которые заставляют людей улыбаться. С несколькими бумажками и белым цветком, заткнутым за ухо — подарок госпожи Ино, — Чуя неторопливо шёл по главной улице, улыбаясь и приветствуя каждое знакомое лицо, которое видел. Жители, кажется, были такими же, как обычно, — хороший признак, — но теперь Чуя знал, что происходит, и что говорят о нём… Чуя предпочитал этого не замечать и делать вид, что всë хорошо. Но, несмотря на их улыбки, люди редко начинали с ним беседу. Чуя считал, что это было дело рук его взросления, — все здесь любят потакать детям и отвечать на их нескончаемые вопросы, идти в ногу с тем, что задумали подростки. Чуя был свежим взрослым, и думал, что его просто стараются не тревожить без повода и дать ему время на работу. Он думал, что они просто были заняты своими жизнями. Да, они улыбаются, но быстро отводят взгляд. Да, они отвечают на его приветствия, но сразу после этого уходят. Да, они будут говорить с ним, но только если он возьмёт инициативу на себя. Чуя не был уверен, что в деревне ему не рады, никакой враждебности по отношению к себе он не чувствовал. Он чувствовал себя одиноким, когда люди, которые были его друзьями, были так напуганы, что не могли просто поговорить с ним… Чуя не мог ничего с этим поделать. Никто публично ни в чём его не обвинял, никто не давал ему повода защищаться и исправляться. Все решили просто тихо ждать и не рисковать встречаться с ним, если в этом нет необходимости. Даже если бы Чуя попытался что-то сказать, если бы он дал им знать, что он в курсе всех слухов, какой в этом смысл? Заставить их думать, что он злится? Усилить их страх? Чуя не мог выиграть одними словами, ему нужно было время, чтобы доказать, что он всë тот же юноша, которого все знали, тот самый человек, который вернулся несколько лет назад. Ждать — не самая приятная вещь, но Чуя мог попробовать. — А, молодой человек! Знакомый голос вернул Чую в настоящее, мысли, затуманивающие разум, медленно рассеялись. Под деревом, растущем неподалёку, около небольшого ларька, сидел сухой старичок, смотрящий на него с мягкой улыбкой. — Как самочувствие? Чуя вежливо кивнул, стараясь не показывать того, как сильно его смутил этот вопрос. Ширасэ объяснил его отсутствие тем, что он заболел? — Я в порядке. Большое спасибо за заботу. Я закончил портрет, который Вы просили. — О, чудесно! — Мужчина просиял, медленно отходя от дерева. Эта картина так же вызвала нежную улыбку. Чуя внутренне выдохнул. Он боялся, что не сможет изобразить покойную жену старика такой, какой она была при жизни. Писать по фотографии — довольно сложное дело. — Знаете, — говорит он тихо, — хотелось бы, чтобы Вы были здесь, когда я женился. Моей жене нравились такие портреты, но в то время я не мог себе такое позволить. — Старик рассмеялся с собственных слов. — Хотелось бы, чтобы она была здесь. Чуя никогда не встречался с его женой, но он знал боль от потери члена семьи и знал, сколько эта боль может удерживаться в чьём-то сердце. — Но кто знает, может, я скоро присоединюсь к ней. Те путешественники, которые приходили сюда в последний раз… — Он тяжело вздохнул, аккуратно положил холст на прилавок и начал искать свой кошелёк, чтобы заплатить Чуе. — они чуть не довели меня до сердечного приступа два раза за несколько дней. Чуя напрягся. — Что произошло? Если они похожи на того придурка, который пришёл к Чуе вчера, то они вполне могли быть причиной неприятностей для жителей деревни. Они не ранили кого-нибудь? Они сделали чего-то неуместного?.. — Они просто группа грубой молодёжи без каких-либо манер. — Лицо старика исказилось. — Не заплатили за выпивку и разворотили бар господина Танаки. Я не знаю, зачем они пришли сюда, но боги благословили нас, и теперь их с нами нет. Не похоже, что никто не пострадал физически. Ширасэ не упоминал ничего о происходящем. Что, если его товарищи были хуже и пытались сделать что-нибудь с одной из девушек? Что, если они вернутся и кого-то обидят? Все в деревне всегда были мирными, жители не любили конфликтов, и, чаще всего, путники этим активно пользовались. Никто никогда не отбивался, особенно пожилые люди. Чуя вступался за них, но сейчас не мог продолжать это делать — он должен держаться подальше. Ему не стоит этим заниматься, если это пугает людей. Раздача работ заняла у Чуи всë утро и четверть второй половины дня. К тому времени, когда все картины исчезли, а мешок наполнился всякой снедью, солнце уже начало садиться. С дымящейся булочкой в руке Чуя шёл по главной дороге, ища место, где Юан отдыхала после подработки в чайной лавке. Он был не удивлён, увидев Ширасэ, сидящего рядом с ней. Когда Чуя вышел из-за угла, они помахали ему. — Развлекаешься? — Юан поприветствовала его дерзкой улыбкой, но она говорила так, будто извинялась. — А ты как думаешь? — Чуя плюхнулся на траву рядом с ней. — У меня даже появился новый клиент. — А я сегодня руку обожгла. — Юан пожала плечами. — Ты в порядке? — Да, но этот идиот, — Она указала на Ширасэ большим пальцем, — поднял такой шум, как будто на меня тонна кирпичей свалилась. — Я просто волнуюсь, потому что ты о себе не заботишься! Что очень мило, однако… — И я не идиот! — Ну конечно, — поддел Чуя. — Это сказал господин Отчаянный-на-протяжении-десяти-лет, — Юан закатила глаза, однако её голос звучал мягко. Намного мягче, чем два года назад. Она, возможно, игнорировала те чувства, которые росли в её груди годами, но однажды она приняла их. Может быть, Ширасэ был первым, кто влюбился, но теперь Юан отвечала на это, даже не осознавая. — Я работал, — заметил Ширасэ. Да, так и было. Чуя навсегда запомнил, как его друг пролил слёзы радости, когда его желание наконец исполнилось. Он навсегда запомнил вид чистого счастья и облегчения. Жизнь Чуи была наполнена всевозможными эмоциями: печаль, радость, горе, гнев, вина… Но он никогда не был тем, кто сам стремился к невозможному. Чуя принимал то, что мир даровал ему, но никогда не искал большего. Было много хороших дней, которые навсегда останутся в его памяти. И Чуя был уверен, — такие дни будут ещё. Даже сейчас они смеются все вместе. Чуя задумался. Возможно, однажды, в будущем, когда они станут старше и мудрее, он увидит Ширасэ самым счастливым человеком на свете. Возможно, Юан будет самой красивой невестой в деревне. Это было самое сокровенное желание Чуи. Даст ли эта жестокая жизнь ему такой шанс? Позволит ли она любому из них дожить до дня брака?