Тайна пустоты

      В Верлусте жизнь кипит. Киборги, люди, роботы — спешат кто куда. Дроны парят между высоток, сканируя длинные улицы, окруженные клумбами. В них небольшие кустарники, аккуратно постриженные в форме геометрических фигур. Здесь, в столице, всюду рекламные баннеры, звуки с которых смешиваются и тонут в общем потоке. Голограммы известных личностей занимают пьедесталы, а рядом крутятся экскурсоводы и группы детей, внимающих их голосам. В Верлусте районы друг на друга не похожи совершенно: серые и унылые сменяются шумными и яркими. Неоновые вывески приглашают жителей заглянуть как в бар, ночной клуб или паб, так и в непримечательный магазин продуктов или одежды. Роботы-помощники разных моделей выполняют свою работу в городе, а часть смотрит с витрин на потенциальных покупателей. В Верлусте здорово, если не думать о пунктах досмотра, переработках и службе безопасности, члены которой давно научились властью пользоваться. Столица живет и дышит полной грудью, ведь здесь лучшие из лучших: врачи, инженеры, техники со всех уголков государства. Здесь передовые технологии и большие возможности.       В Саленданне все иначе. Здесь жизнь размеренная, но наполненная страхом. Улицы точно копии: узкие и извилистые. Деревья, кустарники и цветы растут хаотично, но за каждым из них присматривают. Дома не такие высокие, как в столице, неона значительно меньше, а люди в основном самые обычные, таких в столице «отступниками» называют. Городов, как Саленданна вокруг Верлуста полным-полно, чем дальше те от столицы, тем больше в них самобытности и меньше технологий. Впрочем, с приходом к власти Терренса Броуди все быстро меняется. Здесь в Саленданне дроны летают между высоток точно, как в Верлусте, сканируют улицы и людей. Здесь сотрудников службы безопасности все больше с каждым днем. Въезд и выезд теперь осуществляется лишь по допуску, а всеобщие проверки объявляют по два, а то и три раза за день. В Саленданне тревожно и неспокойно, но об этом вслух стараются не говорить, надеясь, что меры временные. Нужно немного подождать и лучше станет. Должно.       В Саленданне родился Рэй. В переломный год, поздней ночью, в одну из самых долгих зим. Сын «отступников», дитя, находящееся под покровительством луны. Он застал перемены, видел собственными глазами, как с непривычки жители Саленданны сталкивались с сотрудниками безопасности; как ни те, ни другие до конца не осознавая, что от них требуется, усугубляли и без того шаткое положение. Рэй застал установку первых пунктов досмотра и однажды даже опоздал на проверку. Повезло, к детям снисходительно относились. На первый раз простили, но заверили, что подобное неприемлемо, и больше судьбу испытывать не стоит. Мальчик верил. Видел уже, что бывает, когда против людей Броуди идешь.       Рэй часто слышал о Верлусте. Говорили всякое, не всегда хорошее или плохое. Однако он подчеркнул главное: Терренс Броуди живет в столице. Рэй ненавидел его. Бывало и сам боялся столь сильной неприязни к человеку, которого не встречал, но ничего не мог поделать. Саленданна стремительно менялась, и это сулило лишь неприятности и для Рэя, и для его семьи. Как бы он ни старался отогнать мрачные мысли, не злиться на Броуди не выходило.       Мальчик не был единственным недовольным. Не расположенных к новой власти хватало, среди них находились и те, что свято верили: безумие правителя — результат их собственных ошибок.       Терренс Броуди пришел к власти, сменив покойную мать, — Агнес. Рэй слышал, что при ней жизнь была другой, более свободной. Он знал, что она умерла не своей смертью: от рук заговорщиков. А еще знал, что Агнес приезжала в Саленданну несколько раз. Ей здесь вроде как нравилось. При ней Верлуст был меньше и опаснее. Чипировали не всех, а среди сотрудников безопасности часто встречались «отступники». Многие считали Агнес слабой, неспособной удержать власть, и может поэтому ей на смену пришел кто-то вроде Терренса. Озлобленный, наполненный безжалостной решимостью, он сразу отрезал Верлуст от остальных городов: нельзя было допустить повторения истории.       Рэй как-то смотрел его инаугурационную речь, там Броуди снова и снова повторял, что грядут перемены, твердил, что государству необходимо уделить больше внимания внутренней безопасности, а также ставил на особое место развитие технологий. — Эй, малек! Ты уснул что ли? — мужчина с густой проседью уставился на Рэя так пристально, словно пытался залезть в клубок его спутанных мыслей. Благо, Рэй к этому взгляду давно привык. Он не ответил, но короткое, дерганное движение рукой выдало с потрохами. — Что-то тревожит? — тишина. — С тобой иначе и не бывает. Молчишь, себе на уме. Редкий раз удается по душам поболтать, и признаться, когда вот так игноришь, нравишься мне куда меньше. Иногда даже подумываю сбагрить тебя кому-нибудь…       Рэй метнул взгляд на наставника: в темно-карих глазах мелькнула горечь обиды. Наставник покрутил в руке стопку и прищурился, после чего наметил улыбку, разобрав эмоции ученика правильно. Это было нетрудно, ведь Рэя мужчина знал достаточно долго. Да и бионический глаз заметно облегчал задачу. Разработка была не новой, но считалась одной из лучших в своем ценовом сегменте. Модель появилась на витринах в ограниченном количестве, и в основном использовалась сотрудниками безопасности. Она не была прихотливой и долго служила владельцам. Считывание информации стало огромным преимуществом и скачком вперед. Эта функция круто изменила систему расследований, упростив сотрудникам подразделения работу. — Думал о Броуди, — признался Рэй, уставившись в стену напротив. — И что думал? — мужчина снисходительно улыбнулся, жестом указал бармену повторить заказ и принялся ждать ответа. — Тебе не понравится. Ты же служитель, — парень ухмыльнулся.       Служителями называли тех же сотрудников безопасности, скорее для простоты, нежели по иным соображениям. Рэю слово понравилось, из его уст оно всегда звучало неким упреком: острое и колкое. — Ну-ну, глядишь, ты и сам служителем станешь. Все задатки есть, — наставник заметил, как Рэй нахмурился. — Эта крутая штуковина у меня на лице во многом помогает понимать людей, но сейчас я что-то не могу разобрать. Ты злишься на меня за слова или на себя за то, что такой исход допускаешь? — Отстал бы ты от мальца, Маркус, — донесся веселый голос из-за барной стойки.       Пододвинув стопку, Ронни игриво постучала пальцами по металлической поверхности. В ее взгляде сквозило понимание и привычная задорность. Ронни не нужен был кибер-глаз ни той же модели, что у Маркуса, ни какой-либо другой. Она будто видела насквозь своими карими, доставшимися при рождении. — Рэй, ты лучше расскажи легенду про солнце и луну. — Ты слышала ее сотни раз. Мне кажется, я и вовсе выучил эту сказку наизусть, — Маркус говорил с легким раздражением, но совершенно беззлобно. Он и сам каждый раз слушал историю с неподдельным интересом, но никогда не признавался, что она ему нравится. — Но она такая чудесная! Совершенно далекая, от того и прекрасная.       Ронни оперлась на локти, умоляюще глядя на Рэя. Он вздохнул. Парню ничего не оставалось, кроме как подчиниться желанию знакомой. В конце концов, она выручила его, вытянув из неприятного разговора с наставником. Маркус же лишь пробурчал что-то в ответ, поймав себя на мысли, что Ронни была чудеснее любой, даже самой красивой легенды. — Хорошо, — легко кивнув, Рэй сдался и принялся за рассказ.       Однажды, давным-давно, когда мир был пустым и холодным, когда поверхность Земли покрывали лишь бездушные серые камни и бескрайние глубокие воды, а воздух скорее мог убить, нежели сохранить короткий миг жизни, Луна — властительница дивного, мертвого мира, наслаждалась обществом Звезд и Темноты. Неразлучные они ступали на Землю вместе, но Луна чувствовала себя лишней. Звезды сияли рядом друг с другом, а Темнота смешивалась с холодом и пустотой, растворяясь в них целиком. Луна приходила на берег и подолгу глядела на воду. Безмятежное спокойствие сменялось всепоглощающей тоской. Луна была бесконечно одинока. Она любила Звезды и Темноту, любовью абсолютной, искренней, и они любили ее, она чувствовала. Луна, Звезды и Темнота были семьей, но отчего тогда властительница ощущала себя покинутой и разбитой? Она становилась все меньше, иногда полностью исчезала, казалось, а затем, вспоминая свой долг, возвращалась на Землю вновь.       Однажды, Луна не выдержала. Она плакала и кричала, и лишь шум волн, бьющихся о скалы, разбавлял мучительные минуты отчаяния. Луна обратилась к Вечности, голос ее звучал ужасающе незнакомо, словно она потеряла саму себя. Властительница умоляла избавить ее от оков одиночества, уверяла, ей хватило бы короткой встречи с тем, кто мог разделить тяжелую ношу, заставляющую ее обычно холодное сердце биться в агонии.       Вечность услышала зов Луны и послала на Землю Солнце. Оно напоминало любимые Луной Звезды, однако светило куда ярче. Прикосновения Солнца обжигали, а естество было полно жизни, чуждой Луне. Она усомнилась в помощи Вечности, не подозревая, какой урок должна будет извлечь. Луна не могла поверить, что противоположное ей во всем Солнце способно стереть следы недавней печали, избавить от тревог, окружая радостью и тихим покоем.       Солнце тоже отнеслось к Луне с опаской. Неужели величественная обладательница мертвого свечения, чьи касания всегда отдают холодом, а взгляд глубок и печален, как сам океан, должна разделить с ним тысячелетия?       Солнце приближалось к Луне нерешительно, оставляя за собой след из зеленой травы и красивых цветов. Оно меняло мир вокруг, заставляя Луну теряться в противоречивых чувствах. Она не знала, хотела ли этих перемен, однако тянулась к Солнцу вопреки всему. Вечность наблюдала за ними, не вмешиваясь. Позволяла присмотреться друг к другу, прежде, чем вынесет беспристрастное решение.       Приблизившись к Луне, Солнце ничего не говорило. Их объяла уютная тишина и незнакомое прежде чувство единения. Связь, поначалу эфемерная крепла с каждой минутой, проведенной вместе. Солнце и Луна поначалу не знавшие, о чем говорить, теперь обменивались каждой мелочью, их прикосновения создавали нечто гармоничное и правильное, а пугающая непохожесть теперь казалась притягательной, необходимой их союзу.       Вечность дала куда больше одной короткой встречи, желанной властительницей, но, вопреки призрачной надежде, отголосками звенящей в сердцах Луны и Солнца, пришло время разлуки. Шепот Вечности донесся легким ветром, благозвучные песни которого любили кроны деревьев, лепестки цветов и дикие кустарники.       Трагичная песнь о несчастной любви — приговор жестокого судьи, не подвергающийся сомнениям.       Солнце и Луну ждали одинокие объятия Вечности и выполнение обязательств, возложенных ею. Сменяя друг друга на небосклоне, они создавали баланс, необходимый для преображения Земли: одной из любимых дочерей Вечности. Планета оживала под теплыми лучами Солнца, замирала, пугая неизвестностью, озаряемая Луной. Луна и Солнце тайно лелеяли мысль о возможности встретиться вновь, но время шло. Десятки лет… Сотни… Тысячи. Светлая надежда угасала, оставляя место лишь пустоте. Вечность явилась к разлученным неожиданно. Наблюдая за душевными терзаниями и добросовестно выполняемой работой, она позволила себе проявить милосердие. Вечность разрешила возлюбленным видеться, явив им затмения. Она попросила лишь следовать зову, не сомневаться и верить в нее, ведь Вечность блаженна, постоянна и всеобъемлюща.       Затмения коротки, но для Солнца и Луны они стали шансом, потерять который было бы равносильно смерти. Они с благодарностью приняли подарок.       С тех пор на Земле можно наблюдать как некогда разлученные влюбленные обретают друг друга, становясь символом перемен, надежды и искренней, жертвенной любви. Говорят, что, если обратиться к Вечности, глядя на затмение, она откликнется на зов, выполнит любую просьбу, идущую от сердца. — Супер антинаучно, — прокомментировал рассказ Маркус, заставив Рэя и Ронни переглянуться и обменяться улыбками, что не осталось незамеченным мужчиной, — Чего? — Это твоя постоянная реплика, старина. — Так уж постоянная…       Маркус проворчал еще что-то в ответ, на секунду задумавшись. Ронни, заметив хмурый вид мужчины, вновь налила ему выпить и мечтательно пролепетала: — И все же такая красивая история.       Она поправила выбившуюся прядь темных волос и вздохнула. Взгляд зацепился за крохотную фигуру у одного из столиков. То был робот-помощник, приобретенный в прошлом году. Муди забавлял Ронни. Он едва доставал ей по пояс, а шарообразная форма будто делала его движения более неуклюжими. Но так лишь казалось. Муди был ловким и быстрым, всегда успешно выполнял задачи, назначенные хозяйкой: протирал столы, относил выпивку и закуски, собирал мусор и разговаривал на разные темы, если кто-то желал найти в нем собеседника. Он выбивался из общей атмосферы бара, выполненного в восточной тематике. В основном здесь использовались элементы традиционного китайского стиля. Столики отделялись бамбуковыми перегородками, на стенах в каждой зоне висели большие веера, украшенные золотой росписью, а с потолков свисали светильники с абажурами из гофрированной бумаги. Освещение было приглушенным: основным источником служила красная неоновая подсветка, расположенная по всему периметру. Наиболее удачным решением считался голографический дракон, парящий над барной стойкой. Чаще всего изображение замирало в статичной позе, однако иногда дракон фыркал и даже дышал огнем. Корпус Муди был белого цвета, а глаза и дисплей светились голубым, но Ронни никогда не думала об изменении дизайна или полной замене модели. Она считала, что робот утратит нечто, кажущееся ей важным, но никогда не могла объяснить этого самой себе. — Посетителей совсем мало.       Женщина скорее констатировала факт, нежели жаловалась. Наблюдая, как один из немногих клиентов проводит оплату, с помощью чипа, Ронни уныло протирала бокал, размышляя, как было бы неплохо заменить обшарпанную мебель. Далеко не дешевая обновка, тем более, если захочется столы и стулья из натурального дерева. Едва ли она сможет позволить себе и обычный пластик в ближайшие лет пять, а то и больше. Но мечтать ведь не вредно? — Окраина. Тебе бы в китайский район.       На реплику Маркуса Рэй лишь покачал головой. Он облизнул потрескавшиеся губы и отозвался хрипловатым голосом: — Там конкуренцию не вынесет. Без обид, Ронни, — парень замолчал, ретировавшись, но не заметив возмущения или досады на лице хозяйки бара, продолжил, — поближе к центру вариант, но лучше в смешанный район, в идеале в простом жилом разместиться, но недалеко от шумихи. Аренда и так неподъемная будет, но окупится. У других бы может и нет, но тебе точно удастся в плюс выйти. Ты даже в этой дыре умудряешься держаться на плаву.       Ронни с благодарностью улыбнулась. Рэй был неразговорчивым, но очень наблюдательным. Поначалу и Ронни, и Маркус считали его холодным и безучастным, иногда забывали о его присутствии и болтали между собой, но со временем оба поняли, что за напускным равнодушием скрывается куда больше. — Ты вырос очень смышленым парнем. Это частично твоя заслуга, Маркус. Сколько уже прошло с тех пор, как ты взял Рэя на попечение? Четыре года? — Шесть уже, — поправил мужчина, уставившись на ученика со смесью отеческой заботы и искреннего восхищения. — И за все шесть лет ни слова, ради чего затея. Просто скучно стало что ли? Рэя вопрос действительно очень волновал, но внешне он старался выглядеть спокойным, тем более перед наставником с его шаман-глазом. — Узнаешь, когда нужно будет, — отмахнулся Маркус, поднявшись со стула и слегка пошатнувшись.       Он ничего больше не сказал, коротким движением оплатил заказ и направился к выходу, предварительно подмигнув Ронни. Рэй понял без слов, быстро попрощавшись с женщиной, он последовал за Маркусом. Услышал вслед брошенную Муди вежливую фразу: «Приходите к нам еще». И про себя подумал, что они точно придут, ведь Маркус просто обожает этот бар, ну или его владелицу. Рэй старался игнорировать очевидное. Навязчиво крутилась одна и та же мысль, все чаще подолгу застревая в голове: «Стоит ли сомневаться в намерениях Маркуса?»       И никогда Рэй не находил ответа на тревожащий вопрос. Нервно покусывал губы, находя наставника взглядом, где бы они ни находились, и был уверен, он всем видом выдает эту предательскую мысль. «Он заменил тебе отца. Просто подожди, сколько потребуется».       Успокаивал себя Рэй, покачивал головой, заставляя пряди волос лезть в глаза, и слепо шел за наставником, не имея ни малейшего понятия, что ждет его дальше.       Впрочем, даже в смелых предположениях, он не смог бы догадаться, что на самом деле скрывает от него будущее.