Ups and Downs

Стоило сове прилететь с письмом за аврорской печатью и вскрыть письмо, директор школы Хогвартс Альбус Дамблдор вскочил со своего места, выкрикнув тихое: — Нашелся! В Большом зале начался настоящий переполох, а преподавали, оставив свои завтраки, поспешили в коридор. С тяжелым вздохом за ними последовал и Северус Снейп, и он заступил в директорский кабинет и прикрыл за собой дверь аккурат в тот момент, когда вспыхнуло пламя каминной сети и Аластор Хмури завел в кабинет потерю. Гарри было не узнать. Сейчас это был молодой мужчина в длинной серой мантии. Вся передняя часть ее была отсечена, открывая вид на брючный черный костюм с длинным пиджаком с зауженными рукавами. Тонкая, эластичная ткань огибала выразительные тонкие руки, от которых были видны только пальцы. Серые размашистые рукава были закатаны до самых локтей. Зеленые глаза насмешливо смотрели директору в глаза в немом недоумении из-под серого капюшона мантии, идущего от самых плечей. Альбус, несколько долгих секунд рассматривая новый облик старого знакомого, пошатнулся и закрыл глаза, рухнув в директорское кресло от очевидного облегчения. — Я же говорил, все с ним в порядке, — усмехнулся Аластор, весело переглянушвись сначала с благодарно посмотревшим на него директором, потом со Снейпом, а потом поманив рукой аврора, что составлял ему компанию. — А теперь с вашего позволения… Они скрылись в проеме каминной сети. — А должен был не быть в порядке?.. — насмешливо уточнил Гарри, уже взяв себе чашку с кофейного столика и налив заварки. Когда директор ударил по столу кулаком и все игрушки и ложка в чашке на его столе звякнули, подскочили все, кроме Гарри Поттера. Он лишь дернул рукой больше необходимого и пролил заварки, но даже не отряхнулся, хотя серая не дешевая ткань мантии покрылась пятнышками от всплеска. Зеленые глаза холодно, устало скользнули по фигуре директора, который сжал в пальцах переносицу, рвано стянув очки. — В чем дело? — тихо переспросил Гарри, и Альбус мгновенно взорвался, вскинув руками: — В чем дело? Ты еще спрашиваешь?! — голос его перешел на тон выше, и Альбус, зло нацепив очки на переносицу, испепеляющим взглядом вперился в зеленые глаза. — Альбус… — обеспокоенно попросила Минерва, жалобно посмотрев на директора. — Тебя не было три дня! — выкрикнул Альбус, и Гарри моргнул, недоуменно, глядя на него, как на дурачка. — И что такого, — в притворном, саркастическом ужасе покачал головой Гарри, распахнув глаза. — Ну устроил я себе выходные. Или я что, за каждый шаг должен перед тобой должен отчитываться..? — Ты перестал пить зелье, — безжмоционально и зло отрезал директор, буравя немигающим взглядом распахнувшего глаза Гарри. — Начнем с того, что я сказал тебе, что перестал их пить, еще несколько месяцев назад! — воскликнул Гарри, и с лица его сошли остатки прежней дежурной улыбки, из-за чего лицо его стало вдруг холодным и безэмоциональным. — Я знал, что ты наврал мне! — сжал кулаки директор, мгновенно оказавшись перед юношей и грозно помахав перед ним пальцем. — Я знал, и ничего не сказал! — Так какие тогда ко мне-то могут быть претензии? — развел руками Гарри, сам невольно повышая голос. — Маховик… верни! — сквозь зубы прошипел директор, вытянув ладонь. — А еще ничего не захотел? — расширив увеселившийся взгляд задорных зеленых глаз, зашипел Гарри, покачав головой. — И не подумаю! Тебе прекрасно известно, что без этой твоей игрушки я не только в играх все профукаю, но и на занятия вовремя приходить не смогу…! В тихой, неуютной тишине кабинета директор вцепился в парня и вытряс у него маховик силой, из-за чего некоторые отвернулись, не выдержав, а Альбус поднял вещь вверх и тряхнул ею, не обратив никакого внимания ни на цвет маховика, ни на его состояние. Но хуже всего в воцарившейся тишине было то, что молодой человек, с трудом выравнивая сбившееся дыхание, опустил опустошенный взгляд. В глазах его теперь стояли слезы. Он не сразу взял себя в руки и поправил сбитую, порванную теперь мантию. Пусть и по шву. — Да пошел ты, — неожиданно хрипло выдохнул Поттер, рванув с места и направившись к камину. — Ты и эта твоя школа идиотская! — Поттер, ты чего… — выпалил Драко, не выдержав первым, когда как слизеринский декан молча перегородил ему выход в каминную сеть, выудив из складок мантии сверток газеты и протянув с кивком. — Оставь меня в покое, — хмуро потребовал Гарри, посмотрев в черные глаза, но Снейп только нахмурился, сжав губы и с видимым трудом пытаясь подобрать слова. — Поттер… — молящим голосом выдохнул мужчина, склонив голову. — Ну что вы как… Он запнулся и сокрушенно закрыл глаза, осознавая, что только что чуть не ляпнул. — Как... кто? Как Ребенок? — распахнул глаза Гарри, зло и ожесточенно. Снейп скривился как от боли, кисло, виновато посмотрев на него. — Да потому что я он и есть! И имею право им быть, уж в сравнении с этим сталкером престарелым, так точно! Снейп невольно улыбнулся, не сумев подавить первый порыв. — Поттер… — задавил улыбку на корню Снейп, взяв его за плечо, и тут же одернув руку, потому что шов разошелся еще больше. — Это легко починить… — Только что сшитая вещь, — выпалил Гарри, досадно, горько. — Всего лишь вещь, — отрезал мужчина безаппеляционно. — Каких можно сделать сотню… — Нельзя, — выплюнул Гарри хмуро, но его остановили цепкой хваткой в плечо, задержав газету перед лицом.” Зеленые глаза закрылись в очевидном омерзении. — Вы… серьезно собираетесь заставлять меня это читать..? — скосил глаза Гарри на мужчину, а тот дрогнул, осознавая, что кое что в облике Гарри разительно поменялось. У него не было очков. — Всю жизнь в желтой прессе не было ни одной статьи обо мне, в которой была правда, — сложил руки на груди Гарри, недобро, угрожающе глядя в черные глаза, а потом переметнувшись взглядом к директору. — С какой стати мне действовать, исходя из выдумок этой полоумной?! — Хорошо, — выпалил Снейп, газета полетела в камин и мгновенно была съедена языками пламени. Гарри заинтересованно покосился на него, выжидательно кивнув. — Я скажу своими словами, — отрезал Снейп, кивнув куда-то сторону Гарри. Поттер развел руками, недоуменно себя осмотрев. — Рукава, — стальным голосом обозначил Снейп и его слова зазвенели в тишине кабинета, когда мужчина горько скривил губы, сложив руки. — Рукава расстегните, пожалуйста. — Послушайте… уверен, в любой другой ситуации Гарри был бы рад лишний раз раздеться… — было встрял Драко, но запнулся от того, как это прозвучало. — Он цел, он вернул маховик. Может, оставите его в покое и не будете делать из этого… шоу? — Гарри, мы боялись, что ты… — выпалила Минерва, попытавшись сделать то, что не удавалось окружающим. Гарри мгновенно вытаращился на нее, когда как женщина, вздрогнув от чего-то в его взгляде, подошла и протянула руку, заставив капюшон упасть на плечи. Выбритый наголо, без единого волоска на лице, Гарри явно потерял почву под ногами от ее полного сожаления взгляда. — Но тебе же было… так хорошо, — вздохнула женщина, покачав головой. — Мы думалм, вы свели счеты с жизнью, — отрезал Снейп в повисшей тишине, и Гарри, поначалу досадно сморщивший нос оттого, что его новая прическа никому не понравилась, замер, а потом улыбнулся в адрес Снейпа. Ошалело. Безумно. — Что, простите? — еще шире улыбнулся Гарри, покачав головой и резко, словно змея на кролика, обернувшись на Альбуса. Тот, распахнув глаза, растерял всю прошлую уверенность, пошатнувшись, как листик на ветру. За окном, будто бы назло, прогремел ливень, начав долбиться в окна и протяжно шуметь. Многие теперь обернулись на окна, нутром догадываясь, что такой внезапной грозы и ливня просто так попросту не бывает. Не в школе чародейства и Волшебства Хогвартс. — Замеча-ательно, — сладко протянул Гарри, осознавая услышанное. Медленно дурея от этого осознания. — Accio чертова газета! — Поттер… — тихо попросил Снейп, и сам схватился за переносицу, не выдерживая происходящего безумия. Гарри же, вырвав газету, которую у него попытались отобрать, зыркнул на мужчину и тряхнул номер, заставив листы выпрямиться. Они начали гореть прямо в его пальцах. Сжигая листы до тла, Гарри потер пальцами над камином, выразительно обернувшись на Альбуса Дамблдора. — У меня один вопрос, — улыбаясь, уточнил Гарри, отряхнув ладони. — Всего один. Допустим, я действительно решил совершить самoубийство. Вам-то какое дело..? — Гарри… — выпалила Минерва, прикрыв губы ладошкой. — Нет-нет, я серьезно, — потребовал тишины Гарри, серьезно посмотрев на женщину. — Это не сарказм и не детское “вам всем нет до меня дела”. Я спрашиваю на самом деле. Альбус Дамблдор меня очень хорошо знает, раз он это предположил, конечно… — Что? — тихо переспросил Снейп, неверяще заглядывая в глаза Гарри. Но последний только улыбнулся. Правда так, что все в кабинете предпочли бы никогда не видеть этой его улыбки. Но Северус только нахмурился, не отводя внимательного, неверующего взгляда. — Вы так удивляетесь, словно это не вы отчитывали меня… лет десять назад, — весело рассмеялся Гарри, кивая на Северуса. Тот перестал дышать с тихим, обескураженным: — Что..? — Да “то”, — улыбнулся Гарри, оглянувшись в кабинете. — Что за последние тридцать лет своей жизни я шел на это больше сотни раз. Больше сотни раз я отправлялся на верное самoубийство против Тома, потом в аврорате. Какая ирония, Мерлин! Какая ирония, что именно тогда, когда… я попытался снова начать жить, все вдруг предположили, что я решил… самовыпилиться! В кабинете повисла гробовая тишина. И вдруг Северус Снейп схватил его за запястье и, подавив сопротивление, расстегнул скрытые пуговицы под рукавом, задрав ткань. Гарри, распахнув глаза, вместе со всеми в кабинете застыл взглядом на фиолетовых цветах, которые покрывали его руки целиком. Синяки поляной незабудок, диких лилий, фиалок и черных роз стелились по бледной коже, будто бы бледной только ради них, чтобы подчеркивать мрачную красоту необыкновенного рисунка. Северус Снейп одернул руки, недоуменно уставившись на странный рисунок. Татуировка или проклятие было решительно не определить, а потому он поднял голову, но не сразу смог вопросительно посмотреть на парня в требовании ответов. Гарри безжизненно, холодно смотрел в ответ, расстегивая второй рукав, и задрав руки, чтобы все увидели. — Насмотрелись? Все все увидели? Последние ряды..? — саркастично уточнил Гарри, поднимая подбородок и посмотрев на директора. — Что это..? — шепотом спросил Альбус, в глазах которого теперь стояли слезы беспокойства и паники. — Я не верю, что это… просто татуировка или… что это? — Ты в курсе, что некоторые лягушки после препарирования немножко не живут? — прошептал Гарри тихо, спокойно. Альбус распахнул глаза, задержав дыхание от вопроса. — Прости… — выпалил он тихо. — Я просто… я действительно боялся, что ты с собой что-нибудь сделаешь, понимаешь… — Если бы я был таким слабаком, который мог бы совершить такую идиотскую выходку, как самoубийство, я бы не стоил и того, чтобы обо мне переживать… разве нет? — уточнил юноша вкрадчиво. — Гарри! Ну что ты такое говоришь! — выпалила Минерва, взяв его за плечи со спины и прижав к себе. Гарри извернулся, выворачиваясь из объятия, и тяжело посмотрел на нее. — Вы знаете, что я прав, — отрезал он, стальным взглядом обводя опускающих глаза старших. — Нет никакого смысла беспокоиться о человеке, который не делает это сам. Нет никакого смысла любить того, кто не любит себя. А настроение человека находится в его и только его ответственности! И, если некто беспокоится об окружающих, он будет выбирать радость над грустью, позитив над негативом, а иначе — это просто паразит, которому и помогать незачем… — Но ведь… — тихо встряла Минерва, но сама же запнулась, нахмурившись и не зная, что сказать. — Все? — деланно удивился Гарри. — Аргументация иссякла? А теперь, с вашего позволения или без оного, я пойду. Альбус, коллеги… Он поклонился и направился к камину, левиосой отодвинув мешающегося Мастера зелий. — Вы… куда? — выпалил мужчина, слишком хорошо прочитав намерение этого человека по-настоящему уйти. — У меня не будет времени на занятия, — отчеканил Гарри, уже стоя в камине и переведя взгляд с алхимика на директора. — Извините, но… обстоятельства поменялись. — Но ты же… контракт подписал, — моргнув, прошептал Альбус, свдинув белые брови и не зная, куда себя делать. Гарри, похлопав себя по карманам, достал мгновеноо рассыпавшийся в золотую пыль контракт, по какому-то из пунктов ставший недейстительным, как только о нем вспомнили. — Почему..? — шепотом выпалил Альбус. — Я не собирался ничего скрывать, но… раз уж меня встретили настолько теплым приемом, я предпочту ничего не объяснять, — тихо отозвался Гарри, изобразив короткий поклон. — Так что можешь уволить меня за неявку на завтраки или профнепригодность… — Поттер, — тихо попросил Снейп. — Гарри, останься, пожалуйста, — тихо попросил директор. — Каждое мое появление будет сопровождаться уговорами… и излишним вниманием к моей персоне? — выпалил Гарри, недобро обернувшись. Он замер от увиденного. Не дыша и обледенев взглядом стеклянных зеленых глаз, он смотрел куда-то сквозь немолодого, но и не слишком старого еще мужчины, который, придержав мантию, встал на колени. Недвусмысленно и не думая ни о чем, включая последствия. — Я подумал, ты один из немногих, кто… оценит эту шутку, — тихо прошептал директор, улыбнувшись. Вот только по его лицу текли слезы. За окном блеснула молния, а через какое-то время прогремела и ее гроза. Дождь долбил по барабану подоконника свою первобытную мелодию, мелодию власти и триумфа, мелодию слез и падений с будущим возвышением, когда вода снова устремится ввысь, к небу, где ей и положено быть, чтобы потом вновь обрушится вниз. Гарри не ответил и даже не улыбнулся, даже когда Драко Малфой по-дружески толкнул его в плечо, попытавшись хоть немного растормошить. И тем не менее, в этой неуютной, неправильной дожделивой тишине Гарри Поттер отступил от камина и молча направился к выходу, но к другому. — Я договор с бумагами… ты тоже подпишешь, если я буду и дальше так стоять? — спросил директор. Снейп в следующее мгновение оказался подле директора и, схватив его за предплечье, заставил встать, хмуро, тяжело зыркнув на шкодно, простодушно улыбающегося Альбуса. — Что? Откуда я знаю, почему он мантию Тома решил надеть? — пролепетал директор, пожав плечами. Северус резко оглянулся, растеряв всякое выражение лица от увиденного. Но к этому моменту Гарри уже склонился над кофейным столиком, отодвинув остывшую чашку с чаем, который прежде путался выпить, и, тряхнув ручку, занес над пергаментом. Другим. Поставил роспись. Одну и другую. И выпрямился над столом, ввернув ручку в ее колпачок и убрав в нагрудный карман. Ручка выскользнула через надорванный шов и покатилась по полу, и ее поднял Мастер зелий, успев быстрее, чем это сделал Гарри. — Даже не надейтесь, что теперь я перестану называть вас “Поттером”, — улыбнулся мужчина, заискивающе, будто поздравляя. Вот только когда он увидел прямо, но совершенно безэмоционально, холодно смотрящие на него зеленые глаза, дождь за окном стал долбить так громко, что, казалось, он сливается в белый шум, в котором вязнут все мысли, чувства и даже застывают, как пчелки в янтаре, слова, так и не сумев выполнить свое предназначение и доставить смысл по адресам. Горечь промелькнула в лице Гарри, когда он скользнул взглядом по его лицу, словно не видел десять лет, или больше того. Сдвинулись черные брови алхимика, отчаянно пытающегося распознать увиденное, но Гарри молча смотрел теперь куда-то сквозь его грудь. Ни улыбки, ни слов не последовало за опустошенным взглядом. Гарри достал из-за пазухи маленькую белую визитку с самым приземленным дизайном из возможных, протянув Альбусу меж зажатых пальцев. — По этому адресу тебе теперь без вопросов выдадут мою медицинскую книжку, по которой станет понятно, что на самом деле произошло, — отрезал Гарри. — Я бы лучше сам тебя… послушал, — оспорил Альбус тихо. — На сегодняшний день внимания к моей персоне более чем достаточно, так что… придется подождать, — тихо отозвался Гарри. — Я подожду, сколько придется, — с готовностью отозвался Альбус. — Если доживу… — Альбус! — выкрикнула Минерва, не выдержав. — Это… наша с ним шутка, отстань, — сморщил нос Альбус. Вот только Гарри даже не улыбнулся. Директор виновато опустил голову, заправив локон волос за ухо, словно большой лев, который лизнул ухо своему львенку, извиняясь за то, что случайно укусил больше необходимого, заигравшись. — Ты изменился… раньше тебя такое веселило. — Изменился, — беззвучным полушепотом. — Извините… Сложно было сказать, за что извиняется этот человек, прежде чем тихо испариться из кабинета. За то, что ушел, когда все хотели, чтобы он остался? Или за то, что в действительности он стал совсем не тем, каким был до этого. Одно можно было сказать наверняка — вместе с ним изменились и все те, кто был в кабинете. Точно так же, как они не знали, но чувствовали происходящую за окном бурю ливня, грозы и норовящего теперь выбить стекла града, они переглянулись, и, решительно кивнув друг-другу, взялись за работу. Кто — за проверки эссе и тетради, кто — поспешив на дополнительные занятия. Но что-то так же неуклонно поменялось во взгляде каждого из них, хотя никто наверняка не мог бы сказать, что именно.