Путь феникса. Книга 1: Его врата, ведущие в рай

Апрель 1548 год. Хуриджихан находилась в своих покоях и сейчас, сидя на кровати, она быстро пробегала глазами по изящным витееватым буквам, сладывающимся в строчки - это был ответ на её письмо от Фатьмы-султан. Тётя была единственным человеком, которому она могла рассказать о своих чувствах и проблемах, хоть и советы, что госпожа зачастую давала ей, не всегда устраивали девушку. Хуриджихан поведала Фатьме о своём горе, о золотоволосой тени, что встала между ней и Баязидом, о том, как она лишила её и без того с трудом доставшегося ей счастья. Девушка, орошая потоками горьких слёз бумагу, писала о том, что боле не в силах терпеть такую боль, по утрам просыпаться от их смеха, доносящегося из покоев, где раньше она проводила дни и ночи вместе с ним, видеть эту рабыню в каменьях и шелках, что не уступают в богатстве и роскоше её одеждам, одеждам члена династии! Писала, желает развестись с Баязидом, ведь терпеть такие унижения и далее, она не в силах. 《 Дорогая моя Хуриджихан, полученное от тебя письмо, очень огорчило меня. Если ты просишь совета - я с радостью дам его тебе. Не принимай поспешных решений. Сейчас этот развод не приведёт ни к чему хорошему в первую очередь тебя, ведь я прекрасно знаю, что в твоём сердце, как бы тебе не было больно от пережитого, живёт любовь к Баязиду, а он, в свою очередь, любит тебя. Эта девушка, лишь мимолётное увлечение, тебе не стоит забывать о том, что он всё-таки шехзаде и ему необходимы наследники. Как только он наиграется с ней, она сразу же ему наскучит и он вновь вернётся к тебе. Пусть сейчас он и увлечён ей, знай, что между ними вспыхнула лишь искра, что погаснет так же стремительно, как и загорелась, в вашем же союзе настоящее пламя пожара, что невозможно потушить. Вспомни о том, на что он пошёл ради того, чтобы ты стала его женой. Помни об этом и никогда не забывай, Хуриджихан, ведь в этой любви и в этой истории твоя сила.》 Султанша со вздохом отложила письмо. "Ох, госпожа, вы просто не знаете эту ведьму. - опечаленно подумала она." Эта искра, превратится в уничтожающее всё на своё пути адское пламя, что обратит всё вокруг в пепел. Не зря ей тогда приснился тот страшный сон, та огненная птица, севшая на колени Баязида. Это было предзнаменование, а увидев на шее русской рабыни точно такую же подвеску, она просто вышла из себя и теперь Хуриджихан даже не сомневалась в этом. К сожалению, в тот момент, когда она только увидела этот сон, она уже ничего не могла поделать. Не могла её остановить. Сейчас, когда прошло уже несколько недель и первые эмоции утихли, она немного успокоилась. Теперь она твердо решила, что не станет разводиться с Баязидом из-за появления этой наглой рабыни, не станет доставлять ей такого удовольствия. Она ведь только этого и ждёт, только на это и надеется. Уйти сейчас - значит проиграть, дать понять этой ведьме, что она добилась своего. Но она так делать не станет. Её имя - Хуриджихан-султан. Она не станет уступать своё место. Она хорошо помнила слова, что говорил её покойный отец: тьма может быть нескончаема, она будет следовать за тобой по пятам, но наступит день и каждый утонет в пролитой им крови. Но чувство и обиды не как не оставляло Хуриджихан. Сейчас больше всего на свете ей хотелось заставить Баязида ощутить ту же боль, что он сам причинил ей. Хотелось, чтобы возмездие наконец свершилось, но она понятие не имела как это сделать. Покои Рейан-хатун, утро следующего дня. - Рейан, ты так плохо спишь в последние дни. Что случилось? - обеспокоенно спросила Лалезар, накрывая руку подруги своей. Они сидели в покоях славянки и валахская девушка, недавно назначенная шехзаде на должность калфы, по просьбе его любимой Рейан, была облачена в красное нижнее платье, совсем чуть-чуть видневшееся из под парчёвого верхнего с широкими, длинными рукавами, зелёного цвета и тонкими коричневыми и золотыми полосками. На её макушке был головной убор треугольной формы из верхушки которого струилась зеленоватая вуаль, а талия была увенчана тяжёлым кушаком с пряжкой из серебра. - Я совсем потеряла покой со дня казни Дефне, хоть и прошло уже много недель...- ответила Рейан, надрывно вздохнув. Белое платье из тонкого шёлка, длинные нежные рукавами которого с изящными разрезами до самых плеч, полностью открывали её руки, что невероятно шло ей, а кафтан из парчи, цвета ясного летнего неба, с узорами и линиями серебра и различных оттенков синего и голубого придавал особенную свежесть её обзазу. Её талию и пока не округлившийся живот, венчал кушак с крупной, узорчатой пряжкой из серебра причудливой формы, а на волосах, передние пряди которых были заплетены в нетолстую косичку-колосок, наискосок пересекающую лоб, был обруч из серебра, щедро украшенный жемчугом и индиголитами. Фаворитка по привычке коснулась подвески на шее, но тут же нахмурилась и опустила руку. Вещица, что украшала её шею, представляла собой крупный камень белого нефрита, овальной формы в тонком ободке дорогого серебра, но ни как не ставшую привычной за несколько месяцев, подвеску-птицу. Рейан, после той встречи с Хуриджихан, спрятала отданный Баязидом кулон в одну из резных шкатулок и с того момента больше не доставала. Во-первых, это была единственная вещь, что тонкой нитью связывала её с безвозвратно утерянным прошлым, напоминала об отце и она не хотела, чтобы кто-либо снова попытался его у неё отнять, а во-вторых, она решила, что попросту больше не имеет права носить её. Отец, преподнося ей этот подарок, говорил: "Я хочу, чтобы ты обещала мне никогда самой не использовать свой огонь против кого-либо, никогда не причинять страданий и боли, даже в ответ, лишь тихо и молча, на зло всем своим недругам возраждаться из пепла.", но этого обещания она сдержать не сумела. Её руки отныне в крови нерождённого младенца и никакое оправдание не искупит эту вину. - Мне вот уже какую ночь снится один и тот же кошмар, Лалезар...Я стою в неизвестной комнате, повсюду свечи, я опускаю взгляд, весь пол устлан кровавыми разводами и откуда-то раздаётся громкий плач младенца...Я закрываю глаза и уши, но звуки лишь усиливаются, а передо мной появляется образ Дефне. Она бледная, в белом летящем платье, словно дух, а глаза её пустые и безжизненные, полные страдания и боли...Я каждый раз просыпаюсь в холодном поту, смотрю на себя в зеркало и не могу поверить: неужели это действительно я - убийца? Лалезар понимающе кивнула, чуть прикрывая глаза. - Я понимаю твои чувства, Рейан, но и ты так же должна была понимать на что идёшь. - твёрдо ответила ей калфа. - Путь к вершине власти непременно будет устлан кровью. Твоё положение укрепляется и тебе предётся платить за это. - Я понимаю, понимаю, но не хочу...- отчаянье и горечь прескались в её зелёных, словно трава в садах за окном, глазах. - Я больше не смогу совершить подобное... - Ты ведь знаешь, что это было необходимо ради блага шехзаде. - Конечно знаю, Лалезар...Как только подумаю о том, что могло бы произойти с Баязидом если бы я не смогла его переубедить, если бы он пошёл войной на шехзаде Селима, чем бы это всё закончилось, дрожь проходит по всему телу... Я ведь не смогу без него...Но с его характером будет очень трудно уберечь его от дальнейших ошибок и мне вновь и вновь предётся приносить в жертву собственную душу, чтобы однажды не лишиться смысла моего существования... Внезапный стук в дверь прервал желающую ответить Лалезар и на пороге покоев появился один из слуг с письмом в руках. - Послание от Хюррем-султан для Рейан-хатун. - промолвил он, вручая фаворитке свиток бумаги. Рейан кивнула, немного вздёрнув брови вверх от удивления, развернула скрученный свиток и принялась внимательно вчитываться в каждую строчку. С каждым прочитанным словом, её лицо принимало всё более мрачное выражение и, наконец дочитав его, девушка отложила послани в строну, озадаченно сжав губы и отведя взгляд. - Рейан? Всё в порядке? Тебя что-то растроило? - Лалезар тронула её за плечо, пытаясь посмотреть в глаза подруги. - Хюррем-султан желает...- начала она севшим от волнения голосом, но на удивление быстро пришла в себя. - Она желает чтобы я во что бы то ни стало сделала так, чтобы Хуриджихан-султан более ни дня не оставалась во дворце и чтобы я сделала это как можно скорее, до тех пор пока Баязид не ушёл в поход, чтобы новость об этом браке ненароком не дошла до Повелителя. - Она приказывает тебе её убить? - в ужасе предполодила калфа, прикладывая ладонь к раскрывшемуся от удивления рту. - Нет...- Рейан усмехнулась. - Она желает, чтобы она уехала как можно дальше и больше не появлялась в жизни Баязида. - Но как же ты должна это сделать? - Я не знаю, Лалезар, я не знаю...Но я обязательно что-нибудь придумаю, не хочу, чтобы госпожа разочаровалась во мне... - девушка прикусила губу и сжала руки в замок. - К тому же, пребывание Хуриджихан здесь становится опасным для меня и ребёнка. - она посмотрела на подругу выраительным взглядом. - Ты же помнишь события минувшего месяца? Калфа ничего не ответила. Глаза подруги горели каким-то незнакомым ей огнём, так сильно и решительно, что казалось, несколько минут назад она не расскаивалась в том, что причасна к казни беременной венецианки. Лалезар, с какой-то особенной горечью осознала, что Рейан стала султаншей прежде, чем получила этот титул. Такая царственная походка была у нее, такой взгляд, голос. С момента казни и с тех пор, как стало известно о том, что носит она под сердцем дитя шехзаде, каждый, кто встречал её, едва сдерживал дрожь, пронзавшую все тело и Лалезар с ужасом отметила, что начала входить в их число. Видимо, Рейан говорила абсолютно серьёзно на счёт того, что не будет принебригать никакими методами для того, чтобы однажды на трон взошёл именно шехзаде Баязид и никто другой. *** - Баязид? - девушка, как только стражники отворили перед ней дубовую дверь, предстала перед любимым, что за низким столиком, в окружении многочисленных плошек с красками, увлечённо занимался росписью посуды. - Я не побеспокоила тебя? Шехзаде поднял на неё глаза, отрывясь от своего дела и его губы тронула улыбка. - Какое беспокойство, Рейан? - ответил он и девушка, ясно улыбнувшись подошла к нему, присаживаясь рядом на расшитой подушке. Баязид дотронулся по её подбородка, заглядывая в её глаза с безграничной любовью и нежностью и ласково поцеловал фаворитку в лоб. - Я рад тебя видеть в любое время. Рейан улыбнулась и некоторое время лишь восхищённо наблюдала за его работой, склонив голову ему на плечо, до тех пор пока её лицо не приобрело оттенок грусти, а с губ не слетел горький вздох. - Тебя что-то печалит, повелительница сердца моего? - Баязид отложил свою работу, переводя взгляд на Рейан. - Ты уходишь в поход и я буду здесь совсем одна страдать от разлуки с тобой...- опечалено протянула девушка. Конечно, это тоже была чистая правда, но другой причины своего состояния, что была связана с поручением Хюррем-султан она, к сожалению, не могла открыть своему любимому. - Не будет мне радости в эти покрытые мраком дни, месяцы, а может и годы, ведь лишь ты - единственный источник моего счастья. - Я не могу остаться, ведь чтобы я участвовал в походе пожелал Повелитель, - ответил Баязид, беря её ладонь в свою руку и оставляя на ней нежный поцелуй. - Наша разлука не будет долгой. И лишь свет твоего горящего взора, моя луноликая госпожа, любовь моя, будет придавать мне сил в этом походе. К тому же, я уезжаю не завтра, прежде чем нам придётся растаться, пройдёт ещё несколько месяцев. Рейан прижалась к нему, порывисто вздохнув. Расставаться с любимым не хотелось даже на день, что уж говорить о продолжительном походе. Девушка посмотрела ему в глаза, а затем коснулась его губ поцелуем, на который он сразу же ответил, прижимая фаворитку ещё ближе к себе. - Рейан моя, моя любимая, моя желанная, свет очей моих... - одна его ладонь поглаживала её щёку, другая, покоилась на животе. - Земля, на которую ты ступаешь, превращается в розовый сад. Когда ты смотришь на меня, то замирает время, блеск твоих глаз покоряет. Я болен тобой и если умру я, то мои грехи станут твоими, потому что ты течёшь кровью в моих жилах. Я буду восхвалять тебя не прекращая, будто создан я для этого... Рейан улыбалась, слушая речи любимого, влюблённого в неё мужчины, но на душе её было тревожно и неспокойно. Все её мысли были о том, как заставить Хуриджихан-султан покинуть этот дворец раз и навсегда. Вернувшись в свои покои лишь вечером, поскольку по традиции, во время беременности наложница не могла делить ложе со своим господином, славянка позвала к себе Лалезар. Она обратилась к ней с единственной просьбой - внимательно слушать все разговоры Хуриджихан-султан с кем бы то ни было и передавать ей каждое сказанное ею слово. *** - Мама, я хочу чтобы Рейан пришла! - маленький Орхан, сидя подле своей матери - Раны-султан, потянул ту за руку, отвлекая от радумий. - Хочу с ней поиграть! Девушка вздохнула и нежно провела ладонью по кудрявым волосам сына. - Нет, мой милый, Рейан не будет больше играть с тобой. - твёрдо ответила Рана, задумчивым взглядом смотря вперёд. - Но почему? Я хочу, чтобы она пришла! - закапризничал Орхан, плаксиво скуксив по-детски очаровательное личико. - Потому что у тебя есть мама. Ну, малыш, не плачь! - Рана усадила сына на колени, прижимая его к себе и оставляя поцелуй на макушке. - Я буду играть с тобой и Османом, а когда подрастёт ваша сестричка Михримах, то и она присоединиться к нам. Зачем нам кто-то другой? Девушка вздохнула. Оставлять своего сына с этой женщиной у неё не было ни малейшего желания, особенно после казни беременной наложницы шехзаде. Едва услышав о том, что новая фаворитка Баязида и убедила его на этот поступок, по телу Раны прошёл холодок. Она слышала о том, что казнь была проведена с позволения Кадия и в соотвествии с законами Шариата, но от мысли о такой жестокости, о таком хладнокровном, расчётливом убийстве её сердце сжималось раз за разом. Ведь если эта женщина не побрезговала запачкать руки в крови нерождённого младенца, то что она может сделать с её собственными сыновьями? Рана не по наслышке знала о том, что жажда власти способна толкнуть человека на страшные поступки. За внимание и место в сердце шехзаде, Рана-султан перестала бороться ещё давно, когда он привёл во дворец Хуриджихан-султан и единственной целью в жизни теперь была жизнь и здоровье детей: сыновей и маленькой дочки. Дети отныне были единственной заботой и отрадой в жизни, лишённой любви шехзаде девушки и если для их благополучия ей придётся противостоять хоть самому дьяволу, она будет готова. Четыре месяца спустя. Ранним утром, когда колдовской сумрак ночи уже покинул Кютахью, а на небе воссияло ясное солнце, Рейан сидела на кровати, серебрянной расчёской проводя по распущенным кудрям своих волос. На ней было лёгкое и простое платье кремового цвета, отделанное нежными кружевами в зоне декольте, с длинными и широкими, полупрозрачными рукавам. Сверху Рейан надела энтари розовато-кремового цвета, что закрепила нетолстым серебрянным поясом, и лишь дорогое серебрянное ожерелье с ярко-алыми рубинами круглой огранки, оттеняло её образ, придавая ему лёгкий флёр богатва и роскоши. Беременность ей была к лицу. В движениях уже появились плавность и неспешность, а взгляд приобрел особенную мягкость, какая бывает только у тех счастливиц, что носят под своим сердцем дитя. Рейан трепетно погладила живот, представляя, каким родится ее малыш. Она не сомневалась, что это будет мальчик - красивый, здоровый и смелый шехзаде, такой же, как свой отец. - Рейан! О Аллах, да откройте же вы дверь! - крики, что внезапно раздались по ту сторону дверей и принадлежали, как сразу же поняла девушка, Лалезар, отвлекли её от умиротворённых раздумий. Прошло пару секунд, прежде чем зарыхавшаяся калфа, с красными, словно от бега щеками и прядямими чёрных волос, чуть выбившимися из общей композиции косы-колоска, предстала перед подругой. Глаза её блестели и искрились то ли безграничным удивлением, то ли неким страхом, Рейан пока не понимала, но ясно было только одно: что-то случилось. - Лалезар? - обеспокоилась славянка, немного нахмурившись. Калфа села подле неё на кровати, сжимая руку с такой силой, что хотелось поморщиться от боли, но Рейан не заострила на этом внимания. - Я такое услышала...- шёпотом начала она и фаворитка сразу поняла причину такого состояния подруги. Хуриджихан. - Госпожа со своей служанкой разговаривала, ну, про их с шехзаде никах и я уже хотела уйти, потому что думала, что ничего полезного, кроме очередных причитаний по поводу несчастной доли, я не услышу, но она такое сказала... - калфа на несколько секунд замолчала, под нетерпеливый взгляд ожидающей Рейан. - Она сказала: " наш никах был тайной, как и наках шехзаде Мустафы и Михринисы..."! Рейан, явно ожидающая чего-то большего, непонимающе посмотрела на подругу. - Ну и что? Какой прок мне от никаха Мустафы и Михринисы? - славянка подняла бровь и покачала головой. - Ты не поняла, Рейан? - воскликнула Лалезар. - Это тайна! Тайна, которая неизвестна никому кроме Баязида и Хуриджихан! Даже Повелителю... Славянка нахмурилилась, чуть склонив голову в бок и не долго прибывала в своих раздумьях, после чего она вновь подняла взгляд на Лалезар, в её глазах горел огонёк интереса, а губы тронула лёгкая, победная улыбка. - То есть ты хочешь сказать, что кроме Хуриджихан-султан эта тайна неизвестна никому?...- протянула Рейан и после утвердительного кивка калфы, улыбка на её губах стала только шире и она продолжила уже тише, проговаривая мысли, что были в её голове вслух. - И всё мы знаем, как сильно Баязид привязан к Мустафе...Если тот узнает, что любимый брат раскрыл эту великую тайну, а после откроется, что к этому причасна лишь его жена, Баязид будет просто в ярости... Глаза Рейан вспыхнули недобрым огнём, что горел, казалось, ярче, чем солнце за резными кафесами. Она попросила Лалезар оставить её одну, а сама, не желая медлить ни секунды, взялась за бумагу и перо. Через полчаса раздался стук в дверь и девушка наспех спрятала получившееся письмо в первую попавшуюся книгу, дабы никто его не заметил. - Рейан-хатун, шехзаде весть прислал. Он ждёт вас в охотничьем домике. - сказал вошедший в её покои Бешир-ага. Девушка улыбнулась и кивнула, давая понять, что скоро будет готова. Не так давно Баязид отправился на охоту и сейчас Рейан была очень счастлива провести с ним время на природе в тишине и уединении. Радость её омрачилась лишь мысль о том, что прежде чем уехать, она обязательно должна исполнить задуманное, чтобы ни в коем случае не навлечь на себя подозрений. В покои во второй раз за недолгое время, вихрем влетела Лалезар-калфа. - Хуриджихан-султан сейчас собирается письмо для Фатьмы-султан отправить! Оно на столе лежит, уже запечатанное! - Рейан, едва услышав эти слова, сразу смекнула как именно следует действавать, а потому, торопливо завернув в тубус нарисанное ею ранее письмо, якобы от лица Хуриджихан и адресованное Повелителю, она вручила его подруге. - Вот, подмени письма. Только скорее, чтобы никто не заметил. - сказала она и калфа быстро кивнула головой. - И проследи, чтобы она лично отдала письмо гонцу, желательно при сведетелях. - Конечно, Рейан, я всё сделаю. Несколько недель спустя. Покои шехзаде Баязида. Из столицы пришло известие. Регентом на время похода, вместо шехзаде Мустафы, назначен шехзаде Селим. Рейан находилась в комнате вместе с шехзаде, который нервно разговаривал с лалой Мустафой. Девушка старалась выглядеть как можно более спокойно, но её взгляд, поджатые губы и положение: она, будто бы боясь чего-то, стояла чуть поодаль, за спиной Баязида, несильно, но выдавал внутренние волнения и даже страх. А ей действительно было чего бояться, ведь она прекрасно осознавала из-за чего Повелитель принял такое решение. Сейчас её мысли были лишь о том, чтобы её план сработал, а иначе, если Баязид узнает, что это она намеренно совершила такое действие...Рейан становилось не по себе от одной только мысли о подобном исходе событий. Потерять Баязида, его любовь, доверие, уважение, упасть в его глазах, было для девушки сравни смерти. - Вполне возможно, что назначение шехзаде Селима принесёт и вам выгоду. - говорил лала, смотря прямо в глаза шехзаде, но от этих слов, тот, казалось, вышел из себя ещё сильнее. - О какой выгоде ты говоришь? Похоже что-то случилось, ведь регентом должен был стать Мустафа! - возразил Баязид. - Очевидно, была какая-то причина. - твёрдо продолжал его наставник. Шехзаде сжал губы, а зетем едва заметно махнул рукой, снова смотря на лалу Мустафу. - Ладно, можешь идти. Поклонившись, пожилой мужчина покинул покои, оставляя Рейан и Баязида наедине. Девушка сразу же взяла его за руку, крепко сжимая ладонь и подбирая слова, чтобы хоть как-то успокоить. Её салатово-зелёное платье из струящегося шёлка, декольте которого было цвета какао, точно как и длинные рукава, в обрамлении золотой вышивки, было слишком жизнерадостно, для сегодняшней ситуации. А впрочем, ещё в своих покоях, надевая на шею длинное колье, в виде золотой кисточки, она намеренно сделала такой выбор. - Не пережавай, быть может, в словах лалы действительно есть доля правды. Нужно стараться во всём находить положительные стороны. Баязид перевёл взгляд на любимую, качая головой. - Лучше умереть, чем видеть Селима на троне. - мрачно проговорил шехзаде. - Хоть и в роли регента. - Не говори так, Баязид! - твёрдо произнесла Рейан и взгляд её стал жёстче. - Да и какая разница. Ты, вероятно, забываешь, что они оба твои соперники. Невесёлая усмешла тронула губы шехзаде. - Знаешь, есть очень большая разница между ними. - ответил он, смотря на Рейан. - Селим сидит в засаде и ждет когда сможет нанести мне удар. Мустафа другой. Он всегда защищал меня и я ему доверяю. Он никогда не предаст и не оставит в беде. Рейан не ответила, а напротив, лишь отвела взгляд. Только сейчас она осознала, что подставила не только Хуриджихан, а в первую очередь Баязида перед братом, которого он любит всем сердцем. От чего-то стало совсем противно за свой собственный поступок, но девушка, спрятав эти чувства глубоко внутри, вновь подняла голову. На её лице не дрогнул ни один мускул. Поздно уже что-то исправлять. А коли сделанного не воротишь, зачем же терзать себя понапрасну? - Шехзаде, вам доставлено письмо из Амасьи, - один из стражников, через время вошёл в покои Баязида, прерывая их разговор. Как только шехзаде скрылся из виду, Рейан принялась мерять комнату крупными, нервными шагами, про себя повторяя одну лишь единственную фразу: "Только бы всё получилось..." Если её план удастся Хуриджихан уже завтра покинет этот дворец раз и навсегда. Тем временем покои лалы Мустафы. - Шехзаде, - учтиво поклонился лала, когда разгневанный, после полученного письма Баязид, буквально влетел в его комнату. - Что ты наделал лала... - проговорил он смотря прямо в глаза своему наставнику. - Повелитель получил письмо, из которого узнал, что Мустафа тайно женился! Это написал ты! Верно?! Отвечай же мне!!! - Я не понимаю, о чём вы, шехзаде. - искренне ответил лала. - Мне и в голову бы не пришло писать об этом Повелителю. Я ни в чём не виноват. - Это письмо из моего дворца! - крикнул Баязид, упорно не желая верить в услышанное. - Из дворца, где без твоего ведома ничего не происходит! Лала покачал головой. Наставник шехзаде действительно не был причастен к этой ситуации, но прекрасно осознавал, что тот вряд-ли поверит его словам. Внезапно, он вспомнил, что единственное письмо, что было отправлено за прошедшие несколько недель - это письмо Хуриджихан-султан. Которое как раз было адресованно кому-то из дворца...А ведь это и вправду, возможно. Султанша, обиженная и разгеванная на мужа за то, что он совершенно забыл о ней и проводит время с другой, вполне могла отомстить ему подобным образом, выдав тайну его любимого брата. - Осмелюсь предположить, шехзаде, что в этом виновата Хуриджихан-султан. - всё-таки озвучил свои мысли лала. - Я наблюдал, как пару недель назад она украдкой передавала письмо, что должно было быть доставлено в столицу. Баязид, от услышанного застыл на месте. Да, их отношения с Хуриджихан уже давно не ладились, но хотя бы ради памяти об их былой любви, он отказывался верить в подобное. Шехзаде усмехнулся невесело и будто бы даже угрожающе. - Что ты такое говоришь? - процедил он. -Ты отдаёшь своим словам отчёт?! - Простите меня, шехзаде, но я говорю лишь то, что видел собственными глазами. Баязид качнул головой и стремительным шагом направился прямом в пркои некогда любимой супруги. Хуриджихан сидела на тахте, держа в руках свою скрипку, вот только мелодия никак не желала выходить из-под смычка искусной в этом деле девушки. Слишком тяжело было на её душе. Ладонь султанша нежно, почти невесомо скользнула по натянутым струнам и в её голове невольно всплыли воспоминания о том прекрасно дне, когда пркупая эту скрипку, они с Баязидом тайком отправились на рынок, а прсле убегали от Сюмбюля-аги...О том, как она робко поцеловала его в том укромном переулке, а после убежала...На глаза вновь навернулись слёзы, но в этот самый момент прслышались громкие быстрые шаги и не прошло и пары секунд, как на её пороге оказался Баязид. Девушка перевела на супруга удивлённый взгляд и поняла, что он явно был чем-то очень разозлён. - Ответь мне, Хуриджихан, это действительно была ты?! Моего брата Мустафу, значит, ты предала? - нетерпели начал он, взглядом метая настоящие молнии. Султанша едва не раскрыла рот от удивления, от такого беспочвенного и абсолютно нелепого обвинения. - Что ты говоришь Баязид? - ответила она, поднимаясь на ноги и откладывая скрипку. - Я ничего не понимаю... - Я всё знаю, Хуриджихан! - вновь крикнул он, подходя ближе. - Что ты знаешь?! - не осталась в долгу султанша, тоже повысив голос. - Ты сам-то слышишь, что ты такое говорить?! Зачем мне предавать Мустафу, который однажды помог нам, пусть теперь это и ничего не значит?! Спроси лучше у своей любимой Рейан, если хочешь действительно найте человека, способного на предательство!!! - При чём здесь Рейан?! Она понятия не имела об этом! Или ты забыла, что эта тайна была известна лишь мне и тебе?! - такие слова супруги о любимой разозлили и без того разгневанного Баязида ещё сильнее. - Скажи мне лишь одно. Ты отправляла письмо во дворец?! Хуриджихан сощурила глаза и глубоко вздохнула. - Да! Я писала письмо и отправляла его в Топкапы, но оно было предназначено лишь для...- султанше не удалось договорить "для Фатьмы-султан", ведь шехзаде, услышав, как ему показалось, добровольное признание, сразу же прервал её. - Даже не пытайся оправдать это предательство!!! - крикнул Баязид, грозя пальцем. После этого поступка Хуриджихан окончательно перестала существовать для него. Отныне их не связывало ничего. - Больше я никогда не хочу тебя видеть! Завтра же ты отправишься в Скопье! - Баязид! - воскликнула она и слёзы ручейками потекли по её лицу. Боль, словно железный наконечник стрелы, пронзила её и без того израненное сердце, ведь она поняла одно. Это конец. - Прошу тебя поверь...Я не писала это письмо...Не писала... - Я не хочу ничего больше слышать!!! - чувства и эмоции, что бушевали в нём с момента пришедшего письма от любимого брата, казалось, полность затуманили все другие и он уже был просто не способен слушать что-либо. - Я с тобой развожусь, Хуриджихан! Я развожусь! Развожусь! Он ушёл так же стремительно, как и произнёс последние три слова, больше не желая видеть её лица. Султанша прижала руки в дрожащим губам и упала на колени. Потоки горьких слёз застилали весь обзор. Удивительная вещь людское сердце. Ведь как ещё объяснить то, что человеку бывает больно без каких-либо физических причин? Её мир, слабо тлеющая надежда, рухнули в один миг, когда с его уст сорвали эти страшные слова. Всё заволокла чёрная пелена. Это конец. Конец, их нерушимой, вечной любви и даже узы брака отныне боле не связывают их. У неё не было доказательств, но Хуриджихан не сомневалась, что это было дело рук Рейан. Она просто решила избавиться от неё. Но какой прок от этого, если Баязид всё равно никогда не поверит ей?... Всё кончено для них. Навек. Она не знала сколько минут, часов, а может и дней, она провела на холодном полу, сотрясаясь от безутешных рыданий, потому что уже окончательно потеряла счёт времени, но в один миг она всё же нашла в себе силы подняться. На небе сияла полная луна. Белая, прекрасная и чистая. Хуриджихан прикрыла глаза, желая хоть как-то очистить и свою израненную душу, и подошла к сундуку с одеждой. С самого его дна султанша достала простое белоснежное платье с летящей, длинной юбкой и рукавами. Она знала из печального рассказа тётушки Шах, что её любимая, милая мамочка ушла из жизни именно в таком. Хуриджихан несчатно покачала головой. Она, сколько себя помнила, ещё с самого раннего детства мечтала быть похожей на маму. Тёмные вьющиеся волосы, чёрные, словно ночное небо, глаза, изящные, аристократичные черты лица, нежные руки, ласковый голос, что пел им с братом колыбельные, тихими и уютными вечерами и аромат розовых садов, окутывающий всё, где она появлялась...Смотря на себя в зеркало, она часто подмечала такую греющую душу внешнюю схожесть и грустная улыбка трогала её губы. Хуриджихан помнила, как маленькой девочкой она восторженно наблюдала за влюблёнными родителями и в её мыслях вырисовывалась волшебная сказка и мечта о том, что однажды и она встретит своего "прекрасно принца", уедет с ним далеко-далеко, на встречу незнающему горя и бед, безоблачному будующему. Ведь она всегда любила сказки. Сказки о прекрасном принце и красавице-принцессе, что однажды влюбляются друг в друга с первого взгляда и уже не могут жить друг без друга, живут долго и счастливо и умирают в один день. Но сейчас наступила взрослая жизнь, и так любимая ею с детсва, потрёпанная от частого чтения, книга сказок захлопнулась и закрылась на тысячи замков, ключи от которых безвозвратно канули в Лету. Как оказалось и любовь мамы и папы на деле не была такой волшебной и идеальной, а она, её любимая мамочка, всю жизнь страдала от боли разбитого сердца из-за многолетнего предательства отца. Ведь в реальной жизни не место сказкам и нет никакого "долго и счастливо". Но даже эта раскрывшаяся ей правда, рассказанная ей Шах-султан, не сломала её наивную веру в вечную и светлую любовь, хоть та и дала длинную трещину. Надежда, на ставшую однажды явью сказку, столько лет взращиваемая в её нежном, трепыхающемся в груди сердце умереть так и не смогла. Её юная семнадцатилетняя душа влюбилась в едва знакомого ей Баязида так же быстро и внезапно, как и когда-то Хатидже полюбила Ибрагима. А ведь Хуриджихан действительно была принцессой, а Баязид настоящим принцем... Но вот ирония или же насмешка судьбы, как вам будет больше угодно, но судьба их, как и в детской мечте, часто называемой мамой маленькой принцессой, Хуриджихан, была подобна судьбе родителей. Борьба за свою любовь и наконец наставшее, долгожланное воссоединение. Всё, теперь, казалось, можно было сказать, что наконец наступило их "долго и счастливо", но почти забытая мечта, по воле жестокой проказницы-судьбы обратившаяся в рельность, быть во всём похожей на маму, всё-таки настигла Хуриджихан. Вот только повторила она лишь её несчастья, хотя, по-сути и сама дочь Селима Явуза пережила только их за свою недлинную жизнь. Боль разбитого сердца, уязвлённой гордости, другая женщина в крепких объятиях её "прекрасного принца" и известие о том, что та ждет от него ребёнка... Всё с поразительной точностью было пережито матерью и дочерью. И в этот самый миг детская сказка и столкнулась с реалиями взрослой жизни, наконец рассыпавшись на мельчайшие осколки. Мамочка была сильной, она простила, вновь впустила в своё израненное сердце любовь и умерла, приняв яд, от тоски по казнённому папе. Хуриджихан лишь в этом не была похожа на неё. Умение прощать – великая награда, коей, к великому несчастью, была обделена дочь Хатидже-султан. Чтож, видимо на всё своя воля. Но теперь нет даже смысла думать о каком-либо прощении после трёх злосчастных слов, сказанных её прекрасным принцем, ведь их сказка закончилась, едва начавшись. В её конце стоит жирная точка, которую уже нельзя превратить в запятую при всём желании. Хуриджижан подошла к большому зеркалу в оправе из тяжёлого золота и россыпью, переливающихся всеми возможными цветами, драгоценных камней, вынула из волос тяжёлые гребни, многочисленные шпильки, сняла корону, украшенную многочисленными жемчужинами, которые точно походили на слёзы, так часто капающие из глаз покинутой госпожи, что совсем недавно, подобно маме в её воспоминаниях, стала надевать её переворачивая вниз, как символ её печали и поникшего состояния, ведь её душа, словно звенья украшения, под грузом всего, что навалилось на неё, склонялась вниз. Длинные тёмные кудри волос заструились по хрупким плечам, на которые было надето то самое белоснежное платье. Уйти из этой жизни хотелось с лёгкостью на душе, а потому на её теле не осталось не единого украшения. Без вздохов и сожалений, с тихим принятием своей участи на душе и на лице, девушка раскрыла тяжёлую шкатулку из слоновой кости, на которой были вытесаны причудливые узоры, и достала оттуда прекрасное и изящное кольцо с пятью крупными алмазами рубинового цвета и россыпью мельчайших брилиантов. Хуриджихан вздохнула и тонким пальчиком раскрыла крышечку украшения. Внутри было небольшое, но смертельное колличество белого порошка. Девушка усмехнулась. Она так и думала. Когда-то давно, в ту пору она только переехала в Скопье к тётушке Бейхан, на базаре ей это дорогостоящее кольцо, совершенно бесплатно подарила одна странного и даже жутковатого вида тороговка, которая, прежде чем бесследно исчезнуть, сказала лишь одну фразу, что султанша пронесла в своей памяти на многие годы: " Ты поймёшь, когда будет нужно его открыть." О чём идёт речь, она, как ни странно, догалалась почти сразу и всем сердцем надеялась, что день о котором говорила та женщина не наступит никогда. Но он всё же настал. Хуриджихан взяла со столика серебрянный стакан с ручкой и аккуратно высыпала в него содержимое кольца, боясь просыпать мимо даже пару крупинок, а затем залила ядовитое питьё водой из кувшина. Она не знала, что это за яд, но очень надеялась, что у неё хватит времени совершить то, что она задумала напоследок. Без капли страха и сожаления, девушка залпом выпила содержимое бокала. Если уж ей суждено повторить несчастную судьбу милой мамочки, то пусть и конец их будет схожим. Во рту чувствовалась горечь постепенно проникающего в организм яда, но несмотря на это она решительно вышла прочь из своих покоев. От нее исходил запах белых роз. Она казалась такой же хрупкой и нежной, как и ее платье. Её волосы колыхались от едва заметного ветра, что блуждал в коридорах дворца, словно провожая юную султаншу в последний жизненный путь. Дверь покоев шехзаде распахнулась и Баязид приподнялся на кровати, желая разглядеть того, кто явился к нему посреди глубокой ночи без стука и предупреждения. - Хуриджихан? - нахмурился он, вставая с постели. - Я же сказал тебе... - Я услышала тебя и поверь, больше ты меня никогда не увидишь, ведь я знаю, что любовь ко мне уже умерла в твоём сердце и воскресить её не возможно. - прервала его Хуриджихан, подходя ближе на пару шагов. - Но если то, что было когда-то между нами, хоть что-то значит для тебя, то ты выслушаешь меня сейчас. Баязид сильно нахмурился, но, как ни странно, возражать не стал. - Как только Рейан пришла всё изменилось. - с горечью начала султанша, смотря в глаза шехзаде. - Ты изменился! Она это сделала. Подчинила тебя. Вошла в душу твою обманом. Ты уже не замечал никого кроме неё! Ты можешь ненавидеть меня за то, что я с ней сделала, но что мне оставалось? Она стала тебе дороже всех! Дороже меня, хотя когда-то лишь меня ты называл своим сокровищем и единственной любовь...Верно? - она покачала головой. - И сегодня, когда ты получил письмо от Мустафы, ты сразу обвинил во всём меня, но ты даже не подумал о том, что это могла быть простая ловушка для меня, подстроенная твоей ненаглядной...Она не знала, сказал мне ты...Но Рейан-хатун не так невинна, как ты хочешь думать. Она коварна, как змея, и умело скрывает это. Возможно ты поймёшь это однажды, но будет уже слишком поздно... - У тебя нет доказательств для того, чтобы выдвигать подобные обвинения! - воскликнул Баязид. - Ты прав, - кивнула Хуриджихан, совершенно не желая спорить. - У меня нет никаких доказательств. Я просто знаю, что это была она. Ты, конечно же, мне не поверишь, но я и не преследую этой цели. Я лишь хочу, чтобы ты знал, что я никогда бы не совершила ничего, что было способно причинить тебе боль. Я уже много месяцев даже не знаю, есть ли я или нет меня, на земле ли я или на небесах...Ты доставил мне столько боли, столько страданий, но я ни за что на свете бы не хотела причинить их и тебе. Я просто бы не смогла... Баязид смотрел на неё с непониманием и даже с какой-то горечью в глазах. После услышанных слов внутри него сейчас боролись два совершенно разных человека. А в голове крутилось лишь одно: "Что если она говорит правду?". Хуриджихан тем временем поморщилась от ужастной головной боли, а окружающее пространство перед глазами постепенно начало расплываться. Яд начинал действовать. Не сумев устоять на ногах от сильной слабости, охватившей её тело, она упала, вовремя подхваченная, успевшим сориентироваться Баязидом. - Хуриджихан! Что с тобой?! - обеспокоенно воскликнул он, поддерживая её на своих руках и смотря в чёрные глаза некогда любимой девушки. Голова султанши раскалывалась так сильно, что казалось в неё заживо вбивают раскалённый до бела топор, а перед глазами словно распростёрся туман, не было никаких сил даже пошевелить рукой и Хуриджихан понимала, что яд вот вот дойдёт и до её сердца. Собрав последние силы, она прошептала слабым голосом: - Я всегда мечтала прожить весну в этом мире...Верила до самого конца, что меня ждёт счастливая судьба...- её пересохшие губы тронула слабая улыбка. - Но это не было суждено мне... Отныне, в мире, где я ничего не значу в твоей жизни, меня не держит ничего... Но я хочу, чтобы ты знал... Я всегда любила и люблю тебя всем сердцем, не смотря ни на что... Очень люб... Договорить Хуриджихан не успела. Её глаза закрылись, а голова безжизненно повисла на руке уже бывшего супруга. Баязид, перепугавшись и совершенно не понимая, что с ней произошло, потряс её бездыханное тело. - Хуриджихан!!! - испуг и даже какое-то отчаянье прескались в его голосе и глазах. - Стража, немедленно позовите лекаря!!! Через время, пришедшая лекарша, едва взглянув на совсем юную султаншу, что лежала на кровати, отошла от её тела, несчастно покачав головой. - Мне жаль, шехзаде, но госпожа покинула этот мир. Да упокоится её душа. - проговорила она, обращаясь к Баязиду. - Примите мои соболезнования, все мы очень любили покойную госпожу. Баязид отвернулся, едва сдерживая слёзы, рвущиеся наружу. - От чего она умерла? - спросил он, не поворачиваясь, каким-то не своим голосом. - Не понятно, шехзаде. - ответила лекарша. - Но это не яд. Следы отравы не были обнаружены в её организме. Баязид не ответил, а лишь махнул рукой, тем самым давая понять, что она может идти. Он на негнущихся ногах подошёл к своей кровате, на которой и покоилось бездыханное тело Хуриджихан. Его взгляд, совершенно случайно, упал на зажатую в кулак руку и что-то несильно поблескивающее внутри. Он оккуратно дотронулся до её пальцев, доставая из них дорогое тяжёлое кольцо. Нахмурившись и повертев его в руке, он поражённо ахнул, раскрыв его крышку и обнаружив на его стенках крошечные крупинки белого порошка. Украшение выпало из его рук, а он пытаясь осознать всё произошедшее, провёл ладонью по лицу. Значит, она всё же приняла яд. И это он во всём виновант. Теперь у шехзаде не оставалось сомнений: Хуриджихан действитвительно не отправляла того письма. Если бы он не обвинил её, не разозлился, не развёлся и не отослал в Скопье, она бы сейчас была жива. Баязид судорожно, надрывно вздохнул, пркрыв глаза ладонью. То, что происходило сейчас внутри него, невозможно было описать никакими словами. Он до конца жизни будет винить себя в смерти девушки, которая искренне любила его всем сердцем. Жаль, что для того, чтобы это понять, нужно было заплатить такую непомерно высокую цену. Шехзаде опустился на колени подле кровати и осторожно взял её холодную ладонь в свою руку. - Прости меня...- с отчаянием прошептал он, не в силах даже взглянуть на мёртвое тело бывшей возлюбленной. - Знаю, что за то, что я сделал нельзя просить прошения, но я не знал...Если бы удалось повернуть время вспять, я ни за что на свете не наговорил бы тебе тех слов...Не причинил бы тебе той боли...- из его глаз упала одна робкая слезинка. - Прости меня за всё... Вот только прощение следовало просить у живых, а не у мёртвых. Жаль, что это понимают не все. Покои Рейан-хатун. Девушка, находясь в полусонном состоянии, поморщилась во сне, а затем и вовсе раскрывала глаза, проснувшись. Рейан откинула тяжёлое одеяло и опустила босые ноги на пол. Из-за двери, в стороне гарема, раздавались шум голосов и какая-то беготня. Девушка непонимающе нахмурилась. Было ещё очень рано, даже не начало светать. В этот момент в её покои наспех вошла Лалезар-калфа. - Лалезар, что там происходит? Что за шум в такое время? - спросила Рейан, сразу подходя к подруге. Та опустила голову, глаза её были расширены то ли от страха, то ли от сильного удивления. - Там такое случилось, Рейан...Весь дворец сейчас на ногах...- еле-еле пробормотала калфа, чувствую и свою вину за то, что случилось. - Ну, что же? Говори. - поторопила её славянка. - Хуриджихан-султан...- начала она севшим от волнения голосом. - Хуриджихан-султан скончалась. Говорят, что она выпила яд. Едва услышав эти слова, Рейан ахнула и медленно осела на кровать. Она закачала головой, упорно не желая верить в случившееся. Хотя скорее, в свою причастность к очередной смерти. - Она ведь просто должна была уехать...- прошептала Рейан, еле слышно. - Её смерть упала камнем лишь на мою совесть...Снова. Аллах свидетель, я не желала этого... Через время, пролив множество слёз, девушка встала с кровати, намереваясь отправиться в покои Баязида. Еле переступая с ноги на ногу, девушка всё же дошла до комнаты любимого. Но внутри не оказалось никого, кррме бездыханного тела Хуриджихан, что лежала, будто бы просто спала, на его кровати. Рейан всхлипнула, прижимая ладонь к губам и скорее отошла, чтобы не видеть страшеное творение собственных рук. Баязид стоял на балколе, опкревшись руками на каменные перела и, казалось, совершенно невидящим взглядом наблюдал за едва розовевшим на небе рассветом нового дня. - Баязид...- тихо позвала Рейан и её голос, подобно ветру, рассеялся на пространстве балкона, едва долетев до слуха шехзаде. - Зачем ты пришла? - ответил он, даже не повернувшись. Страшная мысли на миг проскочила в голове девушки. А что если он всё узнал? Она ведь не переживёт этого... - Хотела побыть с тобой в такую минуту...- прошептала она, пытаясь унять бешено колятящееся сердце и дрожь в руках. Он резко развернулся, взгляд его был твёрдым и даже немного разозлённым. - Хуриджихан сказала, что это ты написала то письмо! - жёстким тоном сказал он без всяких церемоний. Воздух будто пропал из лёгких Рейан, а перед глазами пронеслись все события минувших дней. Как же так... Нет- нет. Она резко пресекла собственные попытки расплакаться. Если она хочет, чтобы он ничего не узнал, нужно идти до последнего. Девушка подошла ближе к нему. - И ты ей поверил? - покачала головой она, умело, просто мастерски, играя роль несчастной жертвы. - Я ничего об этом не знала! И ты знаешь это! Я единственная в этом мире, кто не способна предать тебя! Я всегда буду рядом. Неужели ты поверишь предсмертному бреду той, кто едва не убила меня и нашего ребёнка, а?! - Рейан сделала ещё шаг и положила обе ладони на его лицо, тем самым заставляя смотреть прямо ей в глаза. - Поверь мне. Верь мне всегда. Баязид вымученно вздохнул, посмотрев на неё несколько мучительно долгих секунд, а затем порывисто прижал к себе, вдыхая такой упокаивающий в этой ситуации аромат её волос. - Я верю. Конечно верю...- прошептал шехзаде. - Но и сомнений в том, что это дело рук не Хуриджихан у меня теперь нет. Я обвинил её и она не выдержав выпила яд. Я и только я виноват во всём... - Не кори себя, Баязид, - печально сказала Рейан, поглаживая его щёку. - В этом нет твоей вины. 《-Только моя. - подумала она про себя, стараясь сдержать потоки рвущихся наружу слёз и рвано выдыхая, утыкаясь лицом в его грудь.》 А затем, стоя в объятия любимого и смотря на золотисто-розовое небо и ослепляющие лучи утреннего солнца, она раз и навсегда решила, что отныне, если она хочет чего-то достичь, она не станет боле корить себя ни за одну смерть, пусть даже однажды ей придётся убить даже собственными руками. Такие в гареме не выживают, потому что выжить в этом жестоком, поистене проклятом месте можно лишь взяв его в свои руки. И пусть даже с них ручьём будут стекать крупные капли крови. Мало иметь приятную внешность и доброе сердце, чтобы чего-то добиться. Порой нужно совершать такие поступки, которых испугается и сам дьявол. Утром из дворца был вынесен чёрный гроб. Сегодня хоронили отнюдь ни Хуриджихан, а совесть и доброту Рейан за семьюдесятью замками.