Путь феникса. Книга 1: Его врата, ведущие в рай

Рейан-султан стояла перед большим зеркалом в серебристой оправе в иссиня-чёрном, словно густая темень ночи , платье с длинными полупрозрачными рукавами и лёгким энтари, состоящим из воздушных кружев, и полу-печально, полу-задумчиво поглаживала едва заметно округлившийся живот. Светлые волосы султанши были заплетены в длинную косу, выполненную на французский манер с ослабленными звеньями, а поверх молодая женщина накинула лёгкий платок с кружевной строчкой по краю, который свободно обернула вокруг шеи. - Рейан, нам уже пора идти. Церемония прощания вот-вот начнётся. - осторожно начала вошедшая Лалезар-калфа, оправляя складки одеяния подруги. В последнее время, ввиду многочисленных бед и переживаний, Рейан-султан стала ещё более властной и раздражительной, чем обычно и если раньше всё её недовольство распространялось лишь на не угодных султанше людей, то сейчас пренебрежительная манера присутствовала и в общении со слугами и даже единственной подругой, чего раньше она себе не позволяла. Рейан нахмурилась, поправила причёску перед зеркалом, убрав выбившуюся прядь, и задумчиво проговорила: - Мне уже которую ночь снится, что я закалываю волосы чем-то удивительно красивым, но утром не помню, чем... К добру ли этот сон... - По возвращению в Кютахью ты всё сможешь спросить у Джафера-аги, Рейан. Он читает сновидения, как открытую книгу. Не понимаю, прчему ты не позволила ему поехать с вами в Стамбул? - сказала Лалезар, расправляя вуаль на её голове. Хасеки-султан встряхнула головой и подняв юбки платья, двинулась в сторону двери так и не ответив на вопрос подруги, которая давно уже перестала иметь для неё такую значимость, что и раньше. В былые времена, когда Рейан ещё не обладала большой властью и сильными амбициями, девушки часто проводили свободные вечера за долгими беседами. Лалезар была для неё советчицей и самым близким человеком, к высказываниями которой, она всегда прислушивалась. Как же валахская девушка теперь скучала по веселёлой, непосредственной Рейан, что однаждый стала её подругой, ведь величественная и грациозная госпожа, что она видела пред собой каждый день была для неё совсем чужой. Не было отныне между ними крепких дружественных уз, ведь с повышением статуса, Рейан-султан стала искать друзей себе под стать. Таковой стала и Михримах-султан, и жены важных чиновников Кютахьи, и простая служанка уже не вписывалась в это общество. В общей комнате гарема, где Рейан сидела в компании Хюррем-султан, Михримах-султан, Фатьмы-султан, Гюльфем-хатун и других многочисленных девушек-рабынь, звучали молитвы из Корана, отпевающие безвременно ушедшего покойного шехзаде. Дворец погрузился в ещё более строгий траур, чем после кончины Мустафы и той, кто в эти страшные дни страдала больше всех была конечно, безутешная Хюррем-султан, оплакивающая младшего сына. - Позвольте выразить вам сочувствие, госпожа. Я соболезную. Да примет Аллах милостиво покойного шехзаде Джихангира. - тихо проговорила Рейан-султан, обращаясь к, казалось, смотрящей сквозь сидящий впереди девушек, Хюррем-султан. Хасеки Сулеймана не ответила, слишком поглощённая свои горем, и в сторону фаворитки брата повернулась Михримах-султан. Глаза луноликой госпожи были красными и опухшими от многочисленных потоков горьких слёз, а лицо мёртвенно бледным. - Аминь, Рейан. Аминь. - тихо прошептала она и славянка осторожно сжала её ладонь, которую опечаленная утратой брата госпожа луны и солнца тут же накрыла своей. Внезапно Хюррем резко поднялась со своего места и стремительным шагом направилась прочь к выходу из общей комнаты гарема. - Мама, куда вы? - взволнованно спросила Михримах, поднявшись следом за матерью и попыталась коснуться её руки, но Хюррем-султан резко выдернула свою ладонь, крикнув: - Оставьте меня. - Сюмбюль-ага, - Рейан поддерживая луноликую госпожу за локоть, кивнула немолодому евнуку, чтобы он последовал за Хасеки. Они сидели в комнате гарема ещё некоторое время, слушая мерное распевание Хафиз. Ливень барабанил по куполам Топкапы, заставляя Михримах-султан вздрагивать каждый раз, волнуясь о состоянии матери, а когда ослепительно-яркая молния ударила где-то в саду, луноликая госпожа вскрикнула, поднимаясь с подушки и стремительным шагом, с ужасом, плескавшимся в недрах карих глаз, направилась к выходу, молясь о том, чтобы увидеть Хюррем-султан целой и невредимой. Рейан подняла полы траурного платья, последовав за султаншей. - Мама, а если бы вы оказались под деревом? - испуганно и взволнованно проговорила Михримах, встречая Хюррем в промокшем чёрном платье в одном из коридоров дворца. - Представить страшно. Но Хасеки Сулеймана, вечно сильная, непоколебимая, стойко переносящая все те страдания, что ей выносила жестокая судьба, сейчас напоминала собственную тень. Глаза её померкли, словно со смертью сына и из них ушла вся жизнь и даже ярко-рыжие, пламенные волосы потускнули, сейчас напоминая лишь едва тлеющие в камине искры. Хюррем не обратила на дочь почти никакого внимания, слабо махнув рукой и направившись в сторону покоев. Покоев шехзаде Джихангира. - Госпожа, пусть идёт. Ей надо остаться одной. - Рейан покачала головой, провожая госпожу задумчивым взглядом и поддерживая Михримах-султан под локоть. Даже дух самой стойкой в мире женщины способна сломить смерть ребёнка. Фаворитка шехзаде видела состояние, всегда казавшейся ей сильнейшей из всех султанш, когда-либо живших под этими сводами, Хюррем-султан и молилась лишь о том, чтобы Аллах никогда не послал ей подобной боли. - Госпожа, если позволите, я оставлю вас. Хочу проведать шехзаде Баязида. - тихо прошептала молодая султанша, осторожно склоняя голову. Когда через пару минут стражники распахнули перед ней тяжёлые дубовые двери покоев регента государства, Рейан-султан на негнушихся ногах вошла внутрь, тихо шелестя траурными юбками. Баязид сидел на диванчике в чёрном расшитоми кафтане, склонив голову и пальцами сжав переносицу. Хасеки-султан покачала головой, прикусив губу. Она понимала, что для её любимого это, возможно, самые тяжёлые дни и больше всего на свете желала излечить его сердце, израненное потерей любимых братьев. - Баязид... - рука Рейан коснулась его волос, нежно поглаживая мягкие тёмно-русые пряди. - Со временем боль от потери стихнет и жизнь продолжится, любовь моя. Шехзаде поднял голову и крепко сжав её ладонь обеими руками, прсмотрел на фаворитку глазами полными безграничной боли. - Мне осталось лишь скорбить о брате. Джихангир обладал чистой душой и ранимым сердцем. Он был невинным. Из нас один Джихангир занять трон не стремился. И вот теперь, когда я даже не успел оправиться от смерти Мустафы, ушёл вслед за ним. - губы Баязида скривились, словно от боли и он отвёл взгляд. - Мустафа стал жертвой амбиций матери и Рустема, Джихангир скончался от горя. Как только подумаю, что и Михримах может быть хамешана в этих играх...Даже не знаю, сможем ли мы когда-нибудь смотреть друг другу в глаза как раньше. Это будет очень трудно. Рейан вздохнула, кладя руки на его лицо, тем самым заставляя посмотреть на неё. - Баязид, я понимаю, как тебе больно сейчас, но жизнь не заканчивается. Теперь остались лишь вы с Селимом, борьба за трон будет более тяжёлой, чем все мы можем предположить и в живых останется лишь один из вас. - Хасеки-султан твёрдо смотрела в изумрудные глаза возлюбленного, ласково и нежно поглаживая его щёки. - Я обещаю тебе, мы вместе сделаем всё, чтобы это был ты. Так и будет, знай, но Михримах-султан, Хюррем-султан и Рустем-паша сейчас главные твои союзники. Они поддерживают тебя, они на твоей стороне. Не совершай ошибок, находясь во власти своей печали, не отворачиваймя от тех, кто желает тебе помочь. Рейан положила руки на его плечи, крепко обнимая любимого человека. Баязид горько вздохнул, пряча лицо на макушке возлюбленной и прижимая её ближе за талию. - Что случилось, того не изменить. Не нужно лить о слёзы о тех, кто покинул этот мир. Переживать нужно за живых, Баязид. Малейшая оплошность может обернуться для нас катастрофой.- тихо прошептала фаворитка шехзаде, на секунду прерывая объятия. Шехзаде резко опустил голову, и до Рейан донёсся сдавленный звук, похожий на всхлип. Молодая женщина вновь заключила его в свои объятия, больше всего на свете желая забрать всю его боль. Спустя время Баязид посмотрел в глаза возлюбленной, взглядом безграничной благодарности. Лишь со своей Хасеки он наслаждался долгими разговорами и молчаливыми объятиями. Лишь она единственная во всём свете могла подарить ему спокойствие и утешение в любых бедах, стать поддержкой и опорой, когда случаются невзгоды. Хасеки-султан поймала полный нежности взгляд Баязида на едва выдающийся вперёд живот своей фаворитки в тот момент, когда его ладонь нежно опустилась на ткань платья, скрывающего женское тело. - Да подарит ему Аллах твои глаза и твоё сердце, любовь моя... - шепнула Рейан и подавшись вперёд и коснулась его губ в продолжительном поцелуе. *** Несколько недель спустя. - Рейан! - вбежавшая в покои Хасеки-султан Лалезар-калфа закрыла ладонью рот, будто боясь, что слова против её воли сорвутся с губ и произойдёт что-то ужасное. - Что случилось, Лалезар? Ты будто увидела самого Шайтана. - медленно повела бровью султанша, отрываясь от вышивки, коей занималась в компании маленькой дочки, склонившей голову на материнскую грудь и восторженно наблюдающей как из-под её рук рождается настоящая цветущая поляна. Монотонная работа успокивала мысли, приводила в порядок чувства - у неё было неспокойно на сердце, и ей хотелось отвлечься. Калфа быстро закивала головой. Рейан-султан нахмурилась и откладывая рукоделие. - Говори же наконец! - Нурбану-султан... Она прибыла во дворец! Хасеки-султан медленно выдохнула и спокойно сказала: - Узнай, где она сейчас? - Я уже узнала. - ответила валахская девушка. - Султанша отправилась к шехзаде Селиму в покои. Внезапно крохотные пальчики Ханзаде-султан пробежали по вышитому мамой полотну. Тонкая работа золотыми нитями была выполнена идеально - казалось, что можно услышать благоухание дивных цветов, если поднести ткань ближе к лицу и сделать глубокий вдох. Маленькая султанша восторженно сложила ладони у груди и цокнула язычком: - Мамочка, я тоже хочу научиться так вышивать! - Рейан-султан отвлеклась от разговора с калфой, невольно улыбнувшись, увидев выражение лица дочки и нежно поцеловала её в золотистую макушку, на которую малышка, стараясь во всём подражать маме, попросила надеть украшение из розовых цетринов со спускающейся нежно-розовой вуалью, закреплённое вокруг пучка, в который были собраны её волосы. Ханзаде-султан с самых ранних лет была настоящей ценительницей прекрасных украшений и роскошных платьев. Вот и сейчас помимо аккуратной заколки, на султанше было нежно-розовое платье с ярко-алым кафтанон, искусно расшитым золотыми нитями, складывающимися в розы, распустившиеся в саду. Всё это было закреплено не по-детски изящным поясом из турецкого золота, а на шее малышки висел медальон круглой формы - подарок шехзаде Баязида для своего маленького сокровища. - Мамочка, научи меня сейчас. Я хочу сейчас! Девочка капризно надула губки, и Рейан, сдерживая смех, ласково сказала: - Сейчас не получится, моя красавица. - молодая женщина поднялась с софы и кивнула Нэшэ, чтобы та увела маленькую султаншу. Ханзаде нахмурилась нехотя уходя из комнаты. В последствии она часто будет вспоминать те редкие моменты, которые она проводила с матерью, ведь единственной заботой Рейан-султан было будующее её отца и братьев. На дочь не оставалось времени и если малышка только заговаривала о чём-то, что потребует длительного времяпрепровождения, Хасеки сразу же отдавала поручение служанкам увести её в комнату. У Рейан всегда были дела поважнее её. - Встречусь в Нурбану позже, а сейчас приготовь мне хамамм. Хочу отдохнуть. Лалезар проворно кивнула и удалилась, предватительно присев в поклоне. Тем временем Нурбану-султан сидела на диванчике в своих новых покоях, наблюдая как служанки разбирают многочисленные сундуки с её платьями и украшениями. - Госпожа, я слышала, что Рейан-султан собирается в хамамм. - вошедшая Джанфеда-калфа поклонилась. - Прекрасно. - венецианка довольно улыбнулась, оправляя складки роскошного траурного платья. - Я хочу привести себя в порядок после дороги. Ступай. Пусть приготовят хамамм. Главная калфа растерянно переминалась с ноги на ногу. - Что такое? Иди же! - раздражённо воскликнула Нурбану. - Госпожа, простите, я не поняла... Мне передать, чтобы готовили хамамм для Рейан-султан? Меня поднимут на смех, кто я такая, чтобы отдавать подобные распоряжения? - Джанфеда! - венецианка выставила ладонь вперед. - Пусть готовят хамамм для меня. Я хочу помыться. Другого хамамма во дворце нет, но нам обеим и в этом хватит места. *** Лалезар открыла перед Рейан-султан дверь в хамамм, и обеих женщин тут же обдало горячим паром. Султанша шагнула в клубы молочно-белого тумана, предвкушая, как ляжет на спину и вытянет уставшие ноги на гладко отполированной мраморной лавке, которую предварительно обдаст холодной водой Лалезар, чтобы госпожа не обожгла нежную кожу. - Добро пожаловать, Рейан. Султанша вздрогнула и повернулась на голос, уже зная, кого увидит. - Нурбану? Что ты здесь делаешь? Венецианка поднялась навстречу сопернице и насмешливо ответила: - Решила отдохнуть после дальней дороги. А ты имеешь какие-то возражения? Рейан раздражённо встряхнула головой и скривила губы. - Ну что ты, как же я смею. - притворно-сладко проговорила султанша. - Оставайся сколько пожелаешь, вот только будь осторожна. Полы в хамаме очень скользкие. - Ты смеешь мне угрожать?! - Нурбану-султан гневно сверннула тёмными глазами, вскакивая с лавки. - Я не простая рабыня, а фаворитка шехзаде Селима! Я мать четверых его детей! Знай своё место, я так же как и ты родила детей османской династии! - А иначе? Ну, что ты сделаешь, Нурбану? Может пришлёшь новую лазутчицу в постель моего шехзаде? Или предпримешь попытку отравления? Так вот запомни - не я начала эту войну, но уж поверь, что именно я её закончу. Нурбану-султан усмехнулась, вспоминая о подосланном ею Джафере-аге. Выводить всегда сдержанную Рейан-султан из себя доставляло ей огромное удовольствие. - Ты так уверенна в себе...Жаль только, что сны, что терзают тебя уже много ночей подряд говорят об обратном. От этих слов у Рейан перехватило дыхание, лёгкие обожгло горячим воздухом хамамма. В голове мысли смешались в какую-то невразумительную кашу. Сны? Но откуда ей известно? Внезапно, словно ясное озарение, картинка слодилась в её голове. И как только она сразу не догадалась? Джафер-ага... - Стража! - громко крикнула Рейан-султан, вцепившись пальцами в стену, чтобы не упасть от нахлынувших эмоций. Почему-то именно сейчас ей казалось, что в голову Нурбану может прийти любая мысль. Не просто же так она подстроила эту встречу в хамамме. Два стражника, стоявшие за дверями, вбежали в хамамм на крик Рейан. Нурбану-султан, затаив дыхание, ждала: как охотник, расставивший силки на свою добычу. Венецианка была уверена, что все удачи шехзаде Баязида начтупают лишь благодаря его Хасеки, потому во что бы то ни стало желала отдалить их друг от друга. Рейан-султан повернулась к стражникам, оглядывающим помещение в поисках опасности. Их лица с каждой секундой все больше вытягивались от недоумения. Хасеки-султан, скрывая охватившие её эмоции, проговорила: - Пусть один из вас останется здесь, а другой ждёт за дверью. Я должна быть уверена в своей безопасности. Нурбану перевела взгляд на свою служанку и окликнула её: - Я хочу помыться, Белек. Нет времени на пустую болтовню. Помоги мне с волосами. Рабыня, будто очнувшись, принялась вынимать из чёрных волос хозяйки тоненькие заколки, инкрустированные драгоценными камнями. Нурбану-султан улыбнулась и задержала взгляд на растущей горке топазов и сапфиров на золотых шпильках: у венецианки появился новый план. *** Рейан-султан судорожно вцепилась ладонями в холодный мрамор балконного ограждения, прерывисто и тяжело дыша и всматриваясь в ночную даль. Самоубийство Михринисы-султан, что произошло на глазах у всех женщин, находившихся в комнате гарема, произвело на неё неизгладимое впечатление. Рейан всхлипнула, царапая ногтями белый камень, а другой рукой стараясь сдёрнуть с головы обёрнутый вокруг шеи траурный платок. От чёрного цвета, всеобщих слёз и неиссякаемой людской боли становилось просто невыносимо и Хасеки-султан казалось, что если всё это немедленно не прекратится она задохнётся в этой клетке, пропитанной печалью. Вид вдовы пркойного шехзаде, ещё более невзрачный, чем на похоронах, потухший от пережитой боли пугал и заставлял задуматься. Потеря ребёнка самая страшная беда для человека и ничто не помогает её пережить. - Рейан, на улице очень холодно, идём внутрь. - осторожно начала Лалезар-калфа, накидывая на плечи подруги тёплую накидку. Молодая женщина не чувствовала ни холода, ни боли. В её голове звучал лишь один вопрос: - Что если мне нужно было сказать ей о том, что её сын жив? Что он в безопасности? - она шептала надрывно и тихо, всматривпясь в меланхолично спускающиеся на землю снежинки. - Что если бы она не убила себя? Снова кровь, Лалезар... Мне кажется, что этот металлический запах преследует меня куда бы я не пошла... Это невыносимо. Сколько ещё людей погибнут по моей вине? Сколько жерт я должна положить на кровавый алтарь счастья свои любимых людей? Я не думала, что это будет так тяжёло. Власть - это кровавая игра, я знала, что придётся жертвовать жизнями, вндь нсли не умрут они, однажды эта участь постигнет и нас...Но я не могу больше смотреть на то, как жизнь угасает в глазах людей... Не могу. В эту минуту ее сердце грело лишь знание о том, что где-то за морем живёт вдали от зла, интриг и жестокости Залиха, которая сбежала вместе со спасенным шехзаде Мехмедом. - Рейан... - Лалезар покачала головой, кладя руку на плечо подруги. - Здесь нет твоей вины. Михриниса-султан не смирилась бы даже с разлукой с сыном. Что суждено, того не изменить. Не терзай себя, ты должна быть сильной. Ты нужна шехзаде, нужна вашим детям. Рейан-султан горько усмехнулась. Ну конечно, она должна быть сильной, уверенной, должна спрятать чувства глубоко внутри, должна надеть каменную маску чёртвости и жестокости. Всегда идеальная, умная, хитрая, умеющая выходить целой из любого пожара. Настоящая госпожа. Но даже самый крепкий камень однажды сломается. Молодая женщина взглянула на собственные ладони и покачала головой. - Этот яростный взгляд, этот надменный голос... Откуда эта сила и жестокость? Этот дворец и мою невинную душу забрал... - Рейан внмательно следила за бедыми кружащтмися снежинками и казалось, что ни одна не ускользнула от проницательного взгляда султанши. - В этом году снег выпал необычайно рано. А знаешь, Лалезар, снег - чудное явление. Когда я любуюсь им, становится так легко. Он будто очищает мою грешную душу, завораживает собой. Калфа приложила ладонь ко рту, в серьёз боясь за состояние подруги, но едва она успела что-то сказать, на балконе прявился шехзаде Сулейман. - Мама? Лалезар-калфа? Что вы здесь делаете? - удивлённо спросил мальчик, подходя к Рейан-султан и легко касаясь её ледяный пальцев своей детсткой рукой. Хасеки-султан вздрогнула, тыльной стороной ладонь спешно утирая слёзы. Лалезар права. Сейчас не время поддаваться своим слабостям. Она должна, она просто обящана быть сильной. Ради Баязида, ради их детей. Молодая женщина натянула улыбку на лицо, присаживаясь, чтобы оказаться на одном уровне с сыном. - Ты плакала, мамочка? - заботливо спросил шехзаде, кладя ладонь на влажную и холодную щёку матери и ласково поглаживая. - Не плачь, мамочка! Скажи кто тебя обидел, я прикажу его казнить! Рейан не смогла сдержать ласковой улыбки и нежно проведя по лбу Сулеймана, поправила спадающую на глаза прядь. - Мне здесь не нравится. Когда мы уже вернёмся в Кютахью? - продолжал мальчик, не убираю руку с материнского лица. - Здесь все такие грусные, всё время в чёрном и даже ты, мамочка. Папа всё время задумчивый и у него так много дел, что мы даже не успеваем играть! Тётя всё время плачет, а бабушка вообще не выходит из комнаты дяди Джихангира... Я хочу домой, мама! Рейан-султан покачала головой и улыбнулась, взяв ладошку шехзаде в свою и оставив на детских пальчиках нежный поцелуй, после чего заключив ребёнка в объятия, ласково поглаживая по золотистым волосам. - Сыночек мой... Мой львёнок, чтобы я без тебя делала, скажи? - тихо зашептала она. - Мамочка всегда будет рядом с тобой, слышишь? Я больше не буду плакать. Никогда, маленький мой. Рейан вытерла последние слёзы, сильнее прижимая к себе Сулеймана. Сейчас не время думать о себе и своих чувствах. Наступили тядёлые времена и разум должен быть холодным и трезвым для того, чтобы защитить Баязида и своих детей. - Ну что, идём спать? - уже с искренней улыбкой проговорила Хасеки-султан. - Лалезар принеси тёплого молока с мёдом для шехзаде. Я расскажу тебе историю о том как однажды маленький шехзаде отправился далеко-далеко за море, для того, чтобы отыскать... Уложив Сулеймана в постель и убедившись, что он заснул, Рейан опустилась на софу, устало откинув голову. - Госпожа, я принесла ваш липовый чай, - Нэше-хатун вошла в покои с медным чайничком в руках. Рейан указала рукой на стол, и девушка поставила напиток туда, где уже стояли на подносе невысокие стаканчики в форме тюльпана. Ничего не говоря, служанка налила чай в два бокала и подошла с подносом к сидящей на кровати Рейан. Хасеки-султан посмотрела на чай и дотронулась до одного из серебряных стаканов кончиками пальцев. Поставив поднос на небольшой столик, девушка взяла тот чай, на который показала госпожа и выпила его до дна. Султанша кивнула Нэшэ на дверь и взяла в руки оставшийся бокал. Осторожность, с которой Рейан-султан стала принимать еду и питье со дня приезда Нурбану, была почти маниакальной. Посуда, из которой ела и пила Хасеки-султан, перестала храниться вне её покоев. Рейан опасалась, что венецианка и её люди могут добавить яд в материал, из которого изготовлены тарелки и стаканы. Даже к повару за чаем и молоком служанки ходили со своими чайниками и кувшинами, на султанша в недавнем прошлом, выдавила личную печать. Особенно молодая женщина любила серебряную и медную утварь, которая, как она верила, темнела от соприкосновения с ядами. С ещё большими предосторожностями принимали пищу шехзаде и маленькая султанша. Для Ханзаде и Сулеймана в кратчайшие сроки был найлен проверенный дегустатор, единственной обязанностью которого было пробовать приготовленную детям. Чаще всего султанша и шехзаде ели сдобную выпечку и тушёное в больших горшках мясо с овощами, которое не успевало окончательно остыть благодаря толстым стенкам посуды, ведь дегустатор какое-то время проводил в покоях, дабы точно убедиться, что он, после принятия пищи, находится в полном здравии. Допив чай, Рейан легла в постель. В покоях Хасеки-султан было тихо. Молодая женщина сидела на кровати в белой ночной сорочке из шёлка. Отказавшись от помощи служанки, она сама распустила волосы, вынув из них тяжёлые гребни и шпильки, и теперь заплетала мягкую не тугую косу, чтобы волосы ночью не мешали спать. Рейан не торопилась засыпать. Ей было о чём подумать. Комната Нурбану-султан погрузилась в расслабляющий полумрак. Венецианка сидела на кровати в длинном шёлковом платье насыщенно василькового цвета, что прктически не уступало в роскоши тем нарядам, что она носила в дневное время. Хасеки шехзаде Селима запустила пальцы в свои чёрные, словно воронье крыло, волосы, ослабляя тугое плетение. - Госпожа, ложитесь, вам нужно отдохнуть. - сказала Джанфеда, взбивая Нурбану недовольно взглянула на верную служанку и та испуганно опустила взгляд. - Я не могу просто сидеть и ждать, как эта дрянь раз за разом разрушает мои планы! Если так пойдёт и дальше, отношения Селима и Повелителя окончательно испортятся, я не могу этого допустить! Мы должны что-то делать, Джанфеда. Венецианка поднялась с кровати и плавной походкой прошествовала к сундучку, что стоял на тумбе и вытащила оттуда шнурок, на котором висел небольшой плоский кожаный прямоугольник. Нурбану сжала его в ладони, глаза её угрожающе сверкнули, а уста растянулись в недоброй улыбке. Джанфеда-калфа испуганно приложила ладонь ко рту, догадавшись о намерениях своей госпожи. - Госпожа, нельзя так рисковать! Если ничего не получится, наказанием за ошибку будет смерть, вы это понимаете? И тогда никто не спасет ни вас, ни ваших детей! Рейан-султан легко справится с ними! Нурбану недовольно ударила ладонью по тумбе и зажмурилась. Она понимала, что Джанфеда права, но и бездействовать она не собиралась. *** - Сейчас меня больше всего беспокоит отнюдь не Махидевран. - Хюррем-султан пркачала головой, присаживаясь на софу рядом с дочерью. - А Нурбану. Эта змея подчинила себе разум и душу Селима. Своими ядовитыми речами она отравляет его, а самое главное, что она перестала слушать меня. - Вы правы, матушка. Эта рабыня лишена совести и стыда и совсем забыла своё место. Одному Аллаху известно, что у нее в голове. - кивнула головой Михримах. - Но что вы собираетесь делать? - Хочу преподнести ей один подарок. - губы Хюррем тронула легкая усмешка и она жестом подозвала к себе Сюмбюля-агу. Немолодой евнух поспешил на зов своей госпожи с серебрянной шкатулкой в руках, распахнув её перед взорами султанш. На роскошном алом бархате, коим была отделана шкатулка изнутри, раскинулись два ряда кроваво-алых рубинов на искусно сделанном, великолепном ожерелье из тяжёлого турецкого золота. В свете комнатных свечей каменья вспыхнули тысячами звезд, переливаясь всеми оттенками красного цвета. Михримах приложила ладони к груди и ахнула, дивясь изысканной красотой украшения. - Это ожерелье изготовили из редчайшего вида рубинов по моему приказу специально для Нурбану. Правда оно великолепно? - проговорила Хюррем-султан, невесомо проводя пальцами по искрящимся каменьям. - Если всё пойдёт как надо, это вещица будет последней, что мы увидим на шее этой дряни. - Оно отравлено, мама? - испуганно спросила госпожа луны и солнца, нахмурив брови. - Конечно же нет. Пока нет. - загадочно прошептала Хасеки Сулеймана, переводя серьёзный взгляд на дочь. - Эти рубины, словно запёкшиеся капли крови - символ того, что я помню дерзкие выходки Нурбану. Бесстыжая посмела объявить мне войну, что же, она её получит. Пусть знает, что скорее она лишится последней капли крови, чем займет моё место. Даже если она не поймёт смысла, скрытого в моём подарке, она примет его за дар и благословение. Решит, что я простила её и готова оказать поддержку. Она успокоится и это сыграет нам на руку. - Очень тонко, матушка. - восхищённо ответила Михримах-султан. - Но что если это не поможет? Что если Нурбану не прекратит своих деяний? - Тогда пузырёк с этим ядом случайно дрогнет над рубиновым ожерельем. - Хюррем покрутила к руках крошечный бутылёк с жидкостью, а зелень её глаз угрожающе сверкнула в тени комнаты. - Но это будет в крайнем случае. Она очень дорога Селиму и я не хочу лишать матери своих внуков. Луноликая госпожа кивнула головой, соглашаясь с решением матери, но отнюдь не разделяя отчасти миролюбивого настроя Хюррем-султан в отношении Нурбану. *** Несколько дней спустя. Расшитое камнями и украшеное кружевом под цвет, тёмно-синее платье Нурбану-султан приподняла одной рукой, чтобы не мешало идти. Сердце несильно замирало, а голова шла кругом от плохих предчувствий, но венецианка постаралась сделать спокойный вид, когда двое стражников отворили перед ней тяжёлые дубовые двери покоев Хюррем-султан. Нурбану почтительно поклонилась рыжеволосой султанше и засмотрелась на выглядывающие из под расшитого золотом подола мягкие кожаные туфельки, украшенные лентами в тон наряда. Скользнув взглядом по величественной фигуре, венецианка на миг затаила дыхание. - Госпожа, - поклонилась главная фаворитка Селима. - Вы пожелали видеть меня. - Садись, Нурбану. - Хюррем указала рукой на подушки напротив, и кивнула служанке с серебрянным кувшином щербета в руках, чтобы та налила и венецианке освежающий напиток. Нурбану-султан, поколебавшись, сделала небольшой глоток гранатового щербета, щедро сдобренного мёдом, и отставила в сторону бокал. Это не укрылось от взгляда супруги Сулеймана, которая, нахмурившись, указала служанке на свой кубок, который тотчас был наполнен из того же графина. Главная фаворитка Селима виновато отвела взгляд, поняв, что обидела султаншу недоверием, но не успела ничего сказать. - Я позвала тебя не просто так, Нурбану. - начала Хюррем-султан, не отрывая внимательного взгляда от венецианки. - Наши отношения в последние годы сильно ухудшились. Я предупреждала тебя, что люблю умных женщин, но только в том случае, если их ум служит мне. Ты же решила выбрать другой путь. - Госпожа, я... - взволнованно воскликнула Нурбану, но Хасеки жестом ладони приказала ей остановиться. - Не нужно слов. Если бы я хотела выслушивать оправдания, то не позвала бы тебя. Я вижу как много ты значишь для моего сына, да и к тому же ты мать четверых моих внуков. Я готова прекратить эту вражду, если ты поклянёшься мне в своей преданности и прекратишь делать то, что будет вредить другому моему сыну и его семье. Нурбану распахнула глаза, несколько удивлённо смотря на Хасеки-султан. Её предложение, из которого, при грамотном поведении, может выйти даже сильная поддержка, очень её заинтересовало. Венецианка с готовностью подняла голову и кивнула. - Конечно, госпожа. Можете даже не сомневаться в моей верности вам. Хюррем-султан едва заметно улыбнулась и подала Нурбану протянутаю ладонь, на которой венецианка оставила поцелуй, а затем приложила ко лбу. - Что ж, если мы всё решили, я бы хотела преподнести тебе один подарок. Хюррем лёгким кивком головы приказала Сюмбюлю-аге открыть шкатулку. Нурбану восхищённо ахнула, смотря на свет, отражающийся от драгоценных камней. - Благодарю вас, госпожа. Оно великолепно. - проговорила венецианка, заворожённо проводя рукой по ожерелью. - Для меня великая честь получить от вас столь ценный подарок. - Да будет это во благо, Нурбану. - сдержанно проговорила Хюррем-султан. Гордо расправив плечи и подняв голову Нурбану-султан покидала покои Хасеки Сулеймана не без удовольствия отмечая как изясканно и великолепно сверкают драгоценные каменья на подаренном ожерелье, что теперь украшало её изящную тонкую шею. Завидев впереди Рейан, усмешка на её устах стала ещё более довольной. - Даже не поздороваешься? - протянула она, приподняв брови. - У меня нет времени и желания на разговоры с тобой. - презрительно бросила фаворитка Баязида, вновь устремляясь вперёд. - И даже не спросишь, что я делала в покоях Хюррем-султан? - продолжала венецианка, придерживая соперницу за локоть, а затем, с неугасающей насмешкой на губах, наклонившись к её уху, тихо прошептала. - Видишь это ожерелье, Рейан? Этот дар приподнесла мне сама великая госпожа. Она сказала, что готова поддержать нас. Сказала, что на нашей стороне. Отпустив её локоть, Нурбану отошла и напоследок улыбнувшись, взмахнула парчёвыми юбками и удалилась весьма довольная эффектом, что произвели её слова на Рейан-султан. Фаворитка Баязида едва не задыхаясь от нахлынувших эмоций, стремительным шагом направилась в свои покои. Резко войдя в комнату, Рейан бросила вуаль персикового цвета на пол и вцепилась ладонью в изголовье кровати. Перед глазами всё плыло. Неужели слова, сказанные Нурбану действительно правда? Неужели Хюррем-султан лишает Баязида своей поддержки? Как же ей хотелось чтобы не дорогое рубиновое ожерелье, а шёлковая верёвка обернулась вокруг её шеи. Рейан озлобленно ударила рукой по кровати. Как же хотелось, чтобы противная улыбка на лице этой венецианской ведьмы превратилась в горькие слёзы. Нет, она не будет больше носить это ожерелье. - Лалезар!!!! Где тебя носит!? - крикнула она, намереваясь отдать приказ.