в голове шум, будто вдоль черепа точно появились трещины от произошедшего ‒ или падения, или перемещения. рука тянется к волосам, на ощупь проверяя наличие ран на голове ‒ ни единой. это радует, но ощущения безопасности не дает.
шум, будто из старого телевизора, определенно не работающего, но по которому с силой ударили, и тот, подавая последние признаки жизни ‒ зашумел, скрипящим звуком неприятно отдавая в ушах. слышен смех и плачь ‒ точно не живой. будто кто-то записал эти звуки на давно неисправный плеер, а теперь он проигрывает их, навевая жуткой атмосферой.
похоже на редкий в подобном месте кошмар. это настораживает-
‒ эй, вставай. я видела тебя где-то до этого, ‒ раздается уверенный женский голос откуда-то сверху. глаза открыты, но ничего не видят. слышится лишь звук оттянутой ткани и недовольное шипение. тоже девушка, но голос кажется более знакомым.
‒ как ты к нему обращаешься! это же уважаемая персона.
‒ да какая разница? уважаемые персоны в таких местах в обломках не валяются, ‒ женский голос заставляет потянуть руки к глазам, стараясь стереть молочную пелену.
образы медленно предстают перед глазами ‒ и обе фигуры несомненно знакомы ему.
‒ господин сандей, вы не ушиблись? видите нас?, ‒ юница аккуратно размахивает руками, стараясь привлечь внимание чужих глаз. она выглядит более растерянной, чем девушка позади, которую пришлось услышать первой. за ней стоит еще одна – ее удалось увидеть во время регистрации гостей в отеле. имя у нее... запоминающееся.
‒ нет, все хорошо, ‒ мужчина поднимается на ноги, отряхивает пыль с одежды и тяжело вздыхает. он чувствует, что что-то с этим местом не так. что именно ‒ неясно, но аномалии определенно присутствуют.
‒ я помню вас всех, ‒ удивленный вздох фаерфлай, на который девушка позади только с улыбкой отвела взгляд и цокнула языком, ‒ это место…
перед глазами блеснуло белым, а тело одернуло, будто от удара током. это было предупреждением, вероятно? сандей чувствовал, что находится где-то за гранью реального мира, но и не в мире грез. в чем-то очень на него похожем, но не там. однако, людям из сна доверять нельзя.
это место опасно. кто знает, настоящие ли это люди?
‒ это место… я здесь впервые. не расскажете о нем?, ‒ мужчина старается показаться милым, ведь он чувствует ровно противоположное сейчас. странное место, странные люди, странные частицы в воздухе, точно давящие на легкие, заставляющие бояться вздохнуть и поднять взгляд.
‒ это…, ‒ девушка затихает, оглядваясь на подругу позади. они знают что-то? или наоборот ‒ не знают?, ‒ стелла, расскажешь ему? боюсь, я не смогу собрать мысли.
та, что стояла позади, делает шаг вперед, с неким недоверием глядя на сандея. они взаимно не доверяют друг другу, а фаерфлай наблюдает за ними и переживает. переживает потому, что здесь опасно. переживает потому, что боится остаться здесь навсегда. переживает потому, что кто-то так настойчиво навывает над ухом и тонким голосом кричит что-то невнятное.
‒ стелла…
‒ да. я попала сюда сразу же, как увидела, что твоя сестрица умерла. извини уж, если раскрыла какую-то тайну, но стоило ей исчезуть, как я потеряла сознание и оказалась здесь, ‒ девушка оборачивается назад через плечо, махнув рукой в сторону фаерфлай, ‒ с ней. март же попала сюда отдельно от нас, но, видимо, всех занесло в одно место, поэтому мы быстро нашли друг друга.
‒ на самом деле, мы тут не одни. без сознания лежат еще некоторые. девочки знают обоих, а вот я никого. нам стоит помочь им, ‒ только волосы развеваются на ветру, когда их владелица срывается с места и бежит к тем, кого назвала.
стелла не отходит от первого, кого им удалось привести в чувства. от него исходит странная аура, вызывающая недоверие. они сейчас находятся в месте, где без доверия не пройти дальше, но и где это самое доверие ‒ самая опасная вещь.
‒ мир грез ‒ самое безопасное место, как заверяла 'семья'?. здесь пахнет смертью и опасностью, знаешь ли, ‒ стелла опускает руку вниз, после чего медленным шагом направляется к подруге.
стоило ей подойти к тем двум, что лежали на земле без сознания еще с минуту назад, так они сразу же начали пробуждаться. фаерфлай показала радостную улыбку, опускаясь на колени к пострадавшим, март была слишком напугана обстановкой, поэтому держалась около сандея, наблюдая за подругами со стороны.
стелла в шутку хлопнула фаерфлай по голове, оттягивая к себе ‒ даже не смей помогать этому, ‒ она указательным пальцем повела в сторону синей макушки.
‒ я узнаю твой голос из тысячи, моя дорогая подруга. к чему этот негатив, разве я уже успел в чем-то провиниться? ‒ коски по-детски изображает обиду, поднимаясь с пыльной земли, и усаживаясь туда же, только в более удобную позу.
‒ каждый раз, когда я попадаю в какие-то неприятности, поблизости оказываешься ты. может быть, дело в тебе?
стелла старается не показывать волнения, но ее дейсвительно одолевает это чувство. она не может доверять здесь никому: сампо, от которого всегда одни проблемы ‒ проверено не один раз, сандей ‒ пусть и не успел лично перед ней провиниться, но о нем приятных вещей рассказывают мало, авантюрин ‒ который только начал приходить в себя, но даже в первую с ним встречу удалось поконфликтовать.
‒ давайте-ка пойдем отсюда. они сами разберутся со всем, и мы тоже… сами. не хочу еще больше проблем, ‒ девушка грубо хватает обеих подруг за руки, тянет на себя и делает пару шагов в сторону, желая уйти подальше отсюда. слишком много проблемных людей на квадратный метр.
‘‒ я задам один вопрос.’
‒ я задам один вопрос. я задам один вопрос. я задам один вопрос, ‒ повторяющееся точно сотню раз, будто из громких колонок доносящееся отовсюду. сандей замирает, слыша этот голос, на его невозмутимом лице проявляются трещины беспокойства, когда он переводит взгляд на источник звука.
март от резкого звука пугается не на шутку, крепче сжимает руку подруги и подходит ближе, не издавая ни звука.
стелла останавливается, оглядываясь, ‒ разве это не твоя сестра?
‒ да она же на моих глазах умерла. что за шутки такие? проделки семьи? зачем же вы своих сюда закинули?, ‒ авантюрин впервые подает голос, не скрывая удивления на лице от увиденного.
коски с опаской вглядывается в девушку, что только что дала о себе знать. от нее чувствуется что-то, что нельзя объяснить ни одной темой из книги о воспоминаниях и воскрешениях. она живая, но такая ненастоящая. и знакомая тоже, что странно ‒ сампо видел ее пару раз в жизни.
‒ я задам один вопрос, ‒ вновь произносит робин, устремляя свой светлый взгляд на старшего брата, который убежден ‒ людям во сне доверять нельзя. это сон, в который верить нельзя. но следовать его правилам, пожалуй, стоит.
‒ вы меня видите?
‒ это издевательство?, ‒ девушка, что уже собиралась уходить, возмущается. как же ее раздражает эта ситуация. жаль, что нельзя силой порешать все проблемы во сне, из которого выбраться будет реальной проблемой.
‒ тише, стелла, ‒ фаерфлай одергивает ее руку, кивая в сторону робин, ‒ видим-видим. к чему это?
‒ вам нужно умереть ради семьи.
раздается громкий звук сирен и взрывов ‒ они где-то далеко, но от этого спокойнее не становится. слышится, как разрывается плоть, высокие крики о помощи, повторяющиеся, подобно глюкам.
– я не особо хочу умирать. вообще-то, я даже не соглашалась попадать сюда. давайте просто попросим дань хена забрать нас, ему несложно будет сделать это, — март тянется к телефону, тревожно улыбается в экран, находя нужный чат и печатая сообщение. она честно не знала, как же ее другу всех отсюда забрать, но была точно уверена – этот умник придумает что нибудь.
на лице появились явные признаки страха. самого настоящего, пробирающего до костей, заставляющего все внутри сжаться от головокружения — здесь совсем нет связи.
‒ господин сандей…, ‒ фаерфлай оглядывается на него, выжидая объяснений. кому, если не ему, знать обо всех намерениях семьи.
‒ ох, мой братец не поможет вам в этом вопросе.
‒ она его покрывает! кто знает, что на уме у этих сектантов, ‒ авантюрин позволяет себе только возмущаться ‒ ни одной дельной фразы. стелла не выдержживает. подбегает к нему и с силой бьет по голое до глухого стука, ‒ помолчи, идиот. не сейчас нам надо вину перекидывать на кого попало.
‒ продолжай, робин, ‒ фаерфлай с волнением оглядывает всех, но самым озадаченным выглядел сандей. он не стоял впереди, чтобы показательно изображать шок и тревогу, скрывался сандей позади, вероятно, много думая о чем-то.
‒ из-за моей смерти граница двух миров была нарушена. я не успела умереть окончательно ни в одной из вселенных, и именно поэтому сейчас происходит это, ‒ вновь раздаются истошные крики почти несуществующих людей, шум, будто белый экран телевизора работает неисправно, и громкие, пробивающие слух сирены, хлюпанье грязи и непрерывные пищащие звуки.
‒ утопии должен придти конец. мир просит пожертвовать ему человеческие жизни.
авантюрин молчаливо смотрит вперед, пытаясь переварить услышанные слова. ему больше всех хочется верить в то, что все это не происходит по-настоящему.
звучит это как бред полнейший. никогда еще не приходилось за мир расплачиваться жизнью. это так странно – что попали сюда люди из разных мест, но все точно знали в лицо робин. воздух тяжелеет. все переглядываются в недоумении.
– хорошая шутка, дорогая робин, – коски смотрит девушке прямо в глаза, но не видит в них жизни. пустые, будто сняты с голограммы. робин не выглядит живой – оно и верно, девушка на пороге смерти, – но это похоже на очень плохую шутку. кажется, внутри мира грез умереть нельзя?, – сампо оборачивается на того, кто точно должен быть осведомлен в этом.
– в-верно..., – сандей хотел бы не произносить ни слова вообще. его напрягает эта мутная компания, сестра, стоящая в центре, и поясняющая за то, что все должны умереть.
– почему ты так неуверенно сказал это?, – авантюрин срывается с места, выглядя явно недовольным таким ответом.
стелла останавливает его, не желая наблюдать здесь еще больший хаос. они разберутся со всем позже, – давайте дослушаем робин. уймись, – авантюрин вздыхает, в его взгляде читается тревога – сандей подмечает это, но ничего не говорит.
– вам всего-то нужно убить нескольких человек, – авантюрин нервно сглатывает, чувство тревоги и тошноты смешалось во что-то одно, заставляющее проникнуться к каждому еще большим недоверием. он точно знает – его убьют первым.
– а можно ли поинтересоваться... как смерти помогут нам выбраться отсюда?
– чудесный вопрос! баланс между миром грез и реальностью будет восстановлен. тогда вы и сумеете покинуть это место.
– звучит не очень правдоподобно, – сандей мысленно бьет себя по лбу за резкость в выражениях. однако, может, ему и стоит общаться в такой ситуации с другими. жизнь течет точно не по его плану, нужно принимать чужие условия, или эти условия тебя задавят.
– я ничего не могу поделать с этим, извините. мне нужно идти, я не могу контактировать с живыми слишком долго.
фаерфлай срывается на бег, стараясь догнать уходящую робин, но стоило коснуться ее кончиком пальца, как девушка лопнула, точно мыльный пузырь, а мелкие частицы разлетелись на ветру.
– с каких пор мир грез стал таким...?
– не меня об этом спрашивай, – стелла показательно отвернулась от подруги, махнув рукой в сторону сандея, до сих пор верно отмалчивавшегося в стороне.
– а вы... расскажите нам все, что знаете. нам ведь всем нужно выбраться отсюда.
– что за приказной тон, милая? не думаю, что он будет говорить, когда на него так наседают, – авантюрин старается показать уверенную улыбку, делая пару шагов в сторону сандея.
он оглядывал каждого, и на его лице была немая просьба подождать, мол, он сейчас все обдумает и выдаст мысли. все неспешно собрались возле него, ожидая каких-либо слов.
слышится шорох откуда-то сверху, после чего издается женский испуганный визг, и прямо перед сампо падает девушка в красном.
– звезда упала, загадываем желания, – сампо странно улыбается, поднимая нежданную гостью, – я чувствовал твое присутствие где-то рядом.
– вы знакомы?, — стелла отходит на метр назад, утягивая подруг за собой, – я не доверяю сампо и его знакомым.
‒ я не его подружка! вообще-то, я такая же жертва, как и вы. я побоялась спускаться к вам сразу, но все слова робин услышала. знаете ли ‒ доверять таким странным типам, как вы ‒ сомнительная идея. но мы тут одни, может, будем держаться друг друга?, ‒ девушка даже не представилась, но уже завалила кучей фраз, своим громким голосом путая мысли.
шумная.
‒ ханаби, не пугай наших друзей так сразу, иначе они будут плохо думать о тебе.
‒ я уже плохо думаю о ней, ‒ стелла косится на сампо и его знакомую. они ей не нравятся.
‒ знаете, мне бы не особо хотелось водиться с ‘ней’, ‒ сандей кивает в сторону ханаби, выделяя ее из всей фразы. он показательно разворачивается и делает пару шагов в противоположную сторону. он чувствует от нее бóльшую опасность, чем от кого-либо еще.
март сейчас боится. боится настолько сильно, что слыша ее эмоции, самому становится страшно. стелла злится на эту ситуацию, и сандей ее без сомнений понимает. фаерфлай думает о том, как выбраться отсюда. ее догадки по-детски наивные, но она не представляет опасности. сампо думает о каждом, кто здесь находится. авантюрин… он боится сильнее, чем март. боится, будто сейчас заплачет. кажется, хочет убежать подальше от этого ужаса, но и быть один тоже боится. а ханаби… от ее мыслей хочется просто исчезнуть, раствориться в пространстве, чтобы не слышать. в ее голове нет ни единой слаженной мысли, все, что удается распознать ‒ такой же животный шум, что и на улицах. ревет ветер, кто-то кричит и просит о помощи, воют сирены и шумит что-то невнятное. она будто является частью этой среды, но сандей уверен, что она живая. такая же живая, как и каждый, здесь присутствующий. тогда почему в ее голове нет мыслей? человек не способен жить без постоянных мыслей в голове, а она… это пугает.
‒ я ухожу, разбирайтесь с этим сами.
‒ постойте же!, ‒ март подбегает к нему, оттягивая за рукав, дабы обратить внимание на себя и остановить хоть на секунду, ‒ почему вы уходите? нам ведь лучше держаться вместе. тем более вы, вы… вы знаете об этом месте больше нас всех. я на пенаконии пробыла от силы пару часов. мне очень страшно, не оставляйте нас здесь одних. вместе мы наверянка придумаем, как выбраться отсюда.
‒ с чего вдруг?, ‒ ханаби нагло перебивает девушку, выходя вперед. она выглядит не так, как все остальные ‒ почти не боится происходящего. да и в ее голове, в приницпе, один лишь белый шум, ‒ робин тебе прямым текстом сказала, что нужно убить кого-то. предлагаю первым убрать авантюрина, ‒ она кивнула головой в сторону парня, задерживая свой взгляд на
‘его глазах’, ‒ он все равно здесь самый бесполезный.
‒ ты идиотка? может тебя первой повесим? или, может, лучше закидаем камнями, как тебе больше нравится? раз ты такая приверженица чужих правил, первой стоит убить тебя, ‒ авантюрин срывается, повышая тон голоса. этого он и боялся ‒ что его постараются убить первым. люди ведь так любят судить его по причине и без.
‒ а с чего вы взяли, что нам действительно нужно убивать друг друга? у каждого в реальности остались друзья, которые обязательно заметят наше отсутствие в ближайшее время и станут нас искать. давайте просто переждем?
‒ скажи мне, ты что, самая умная здесь? с чего ты взяла, что твои друзья с экспресса первым делом побегут искать тебя? они, вообще-то, заняты бесконечными развлечениями в ‘нормальном мире грез’. ты никому не нужна.
‒ замолчи-
стелла хотела продолжить. ругаться она, конечно, не очень любит, но за себя постоять сможет точно. тем более, когда какая-то незнакомка вот так просто решает, что делать с чужими жизнями. однако, сандей перебивает ее, ‒ помолчите вы обе. стелла права ‒ нам лучше просто дождаться помощи от других. мы бессильны в таких условиях. в настоящем мире грез мы ничего не сможем сделать.
***
последние часы проходили в недоверии к каждому, как явлении, тревогах, которые невозможно было спрятать куда-либо. часы, преследовавшие повсюду, назойливо тикающие всегда где-то под ухом, не давали успокоиться. даже найдя укрытие в виде еще не до конца разрушенного здания, которое определенное растворялось некоторых местах, беспокойство оставалось в голове у каждого.
кроме ханаби, пожалуй.
сандей знал, что кроме него никто не может ощутить это. она определенно не мертва, но и не жива тоже. она ни разу не задумалась о чем-то. просто шумит где-то рядом, иногда болтает невесть что, и приходилось искренне удивляться тому, что она способна на речь, когда ни о чем не думает.
никто не знал, который сейчас час ‒ стрелки часов или показывали разное время на каждом циферблате, или просто беспорядочно крутились. только по внутренним ощущениям и потребности в отдыхе можно было понять, что время в реальности близится к ночи.
но навряд ли сандей сможет уснуть этой ночью. смерть сестры однозначно потрясла его, пусть он и не показывает этого. не показывает печали, как не показывает и изменений в поведении из-за этого. мало что можно изменить силой мысли и желанием, по крайней мере ‒ точно не здесь и не сейчас. робин стала занимать его мысли меньше после того, как пришлось оказаться здесь ‒ много людей вокруг почти не умолкают, к тому же ‒ приходится думать о другом. о собственной жизни и ее сохранении, а не о чьей-то смерти.
‒ вы ведь не собираетесь слушать… робин?, ‒ фаерфлай подает голос первой после долгого молчания. она определенно была встревожена тем, что ханаби говорила об убийствах, ведь теперь они должны лечь спать и будут полностью беззащитны.
‒ о чем ты? разумеется, будем. надеюсь, что утром кого-нибудь уже убьют, и мы все выберемся отсюда, ‒ хотя она не произносила имени, но смотрела точно авантюрину в глаза. последний чувствует дискомфорт из-за этого, отводит взгляд в сторону и думает о том, что ему придется не спать всю ночь, чтобы эта девушка не решила убить его в ближайшие часы.
‒ ханаби, что за выражения? давайте-ка дружно ляжем спать, а на утро окажемся живы и здоровы, ‒ сампо старается улыбнуться, потирая руки, после отводя ханаби в сторону. видимо, к ним двоим доверия меньше всего, но, несмотря на это, он хочет жить, как и все. пусть и едва ли верит словам робин.
‒ думайте поменьше. кто много думает ‒ всегда умирает первым.
‒ ты вообще ни о чем не думаешь, как я заметил, ‒ он оговорился, или действительно хотел задеть важную тему? ханаби с подозрением ухмыльнулась в сторону сандея, замолчав на долю секунды.
‒ уж я то умирать не собираюсь. спокойной ночи, ребятки!, ‒ девушка убегает в дальний угол большого зала. было решено, что время проводить все будут вместе, раз некоторые остро переживают за свою безопасность, находясь рядом с сампо и ханаби, последняя из которых, в свою очередь, уж очень голодна до какого-нибудь убийства. неужели она так быстро поверила робин и захотела покинуть это место с жертвами?
хотя, если бы сандей был уверен, что робин, как и ее слова ‒ чистая правда, он бы первым убил каждого, лишь бы выйти отсюда живым да поскорее. но помнится, что верить всему подряд не стоит, вдруг это окажется большим обманом? не стоит рисковать.
получилось успокоиться совсем немного, только когда ханаби заснула, и бесконечный поток шума и криков из ее головы прекратился. зная, что она спит, в принципе всем станет спокойнее.
***
фаерфлай искренне радовалась, что утро не началось с громких криков о том, что кого-то не нашли на месте. даже ханаби мирно лежала в том же углу, в который забилась прошлой ночью. поднимаясь с места, она оглядела помещение ‒ все спали. все шестеро, как и должно быть.
разве что одна деталь… фаерфлай приглядывается еще не сфокусированным зрением после сна к март. она разбита. в буквальном смысле покрыта трещинами, из которых вытекает некоторое подобие реальной крови, но в перемешку с чем-то блестящим. глаза ее раскрыты, они закатились за веки, показывая тело в еще более жутком виде.
фаерфлай не смогла сдержать крика ужаса, истошно завопив, да так громко, что за секунду разбудила каждого. она падает на колени перед девушкой, и даже не старается сдержать слез, которые в аккурат стекают по лицу, искаженном в страхе и ужасе.
стелла подбежала первой, и увидев свою дорогую подругу, тело которой безжизненно растекалось кровью, она не смогла выдавить ни слова. просто прикрыла рот рукой, бегая глазами по каждой трещине на теле, не сумев отвести взгляд.
‒ почему не авантюрин?, ‒ первое, что было услышано после того, как все собрались около тела март.
‒ ты дура? следи за словами, ‒ авантюрин искренне удивлен поведению ханаби ‒ она так грубо высказывается после смерти человека в таких обстоятельствах, так еще и недовольна выбранным человеком. он замахивается и с силой бьет девушку по затылку, да так, что она, пошатываясь, отходит назад на пару шагов, потирая место ушиба.
‒ не думала, что ты бьешь девушек… ты заслужил быть убитым вместо нее.
‒ замолкни, ‒ сандей выходит вперед, присаживается на оно колено и снимает перчатку с руки. касается кончиком пальца крови, растирает ее по коже, ‒ она действительно умерла… это не иллюзия. мне жаль.
‒ это была ханаби. она ведь так яро хотела, чтобы кто-нибудь умер.
‒ не тебе ли на меня стрелки переводить. вообще-то, я хотела, чтобы убили тебя. думаешь, если бы убийцей была я, то стала бы трогать март? это был кто-то другой.
‒ но никто ведь не признается. все спали этой ночью, никто не может никого обвинить или защитить.
‒ вы предлагаете оставить все, как есть?, ‒ фаерфлай с разочарованием смотрит на сандея, но понимает, что он прав. никто не признается, и только сам убийца знает, что он виновен.
‒ …, ‒ сандей вздыхает, потирая переносицу. ему тяжело отвечать на такие вопросы, когда обстановка давит на него каждую минуту, ‒ я ничего не могу сказать. разбирайтесь с этим сами. моя позиция ‒ ожидать помощи из реального мира.
тело март продолжает кровоточить из трещин, некоторые части откалываются, и оттуда кровь идет с большим напором. девушки просто не выдерживают наблюдать за этим, но всем придется смириться с тем, что кто-то поверил в слова робин.
раз убийство произошло, стоит лишь один вопрос ‒ когда же удастся покинуть это место? или же одной жертвы было недостаточно?
