Фанфики с участием: "Воскресенье/Авантюрин"

Были у них и красные темы: политические тайны, их прошлое и, конечно же, сёстры. Авантюрин знал, что у Воскресенья есть сестра, потому что это общедоступная информация. Воскресенье знал, что у Авантюрина была сестра, потому что его положение делало любую информацию общедоступной.

«— И как тебе это удалось, павлинчик? Может быть, ты разделся, встал на колени, умолял о прощении и обещал, что КММ никогда не навредит Пенаконии?» Оказывается, Искорка была не так уж далека от истины.

любовь ведь подобна печати. не бывает первой любви или второй, невзаимной или несчастной, окрыляющей или воодушевляющей. любовь всегда одна, она вечна. редчайшая эмоция, которую стоит испытать лишь раз в жизни, чтобы отложить в памяти на всю оставшуюся жизнь и хранить ей верность. здесь нет никакой ошибки, верным стоит быть самому чувству, но никак не его объекту. разве это имеет значение?

Короткая вырезка из чудесного времяпровождения этих троих

Пока эффектный псевдоним был на слуху у всех и каждого, в руках Сандэя теплилась ценность иного рода: нечто более редкое и уязвимое, о чём уже давно никто не слышал, и чем давным-давно никто, — даже полноправный хозяин, — не владел.

Одна лишь мысль о том циничном взгляде претила слуге церкви. И мнимая власть над собой всякий раз выливалась в один и тот же тупик: он был искушен, вероломен по отношению к собственным принципам. И лишь эти глаза стояли тех мучений, что предстоит постичь предай он самого себя, ради дурмана объятий и тепла губ. Он ненавидел эту глумящуюся одержимость, пока судорожно сжимал корешок книги и шептал молитвы, что не помогут избавить его от искушения… Под песнь треска его веры и страсти.

Авантюрин поступает очень опрометчиво, когда ругается на Воскресенье в его же особняке, даже не подозревая, что тот может оказаться ближе, чем кажется... – И чем же я тебя бешу, драгоценность? ...От ответа сбежать уже не выйдет, ведь мягкий матрас – это чёртова ловушка ангела. Тут можно не бояться и ругаться, сколько влезет, – даже выплакаться получится, но не сбежать.

Авантюрину действительно хочется задать самому себе вопрос — в какой именно момент из врагов противоборствующих сторон они стали непозволительно близки к друг другу? Не просто двое господ, что имеют взаимовыгодное сотрудничество, а гораздо большее – вершащееся за дверьми покоев Воскресенья переходило все грани разумного и нарушало каждое до единого правило ведения игры в их жизнях. Но все или ничего, не так ли? И кто не рискует сделать шаг навстречу чувствам, тот не пьет шампанское.

А вот картёжник играет в совсем непривычную ему игру. Блондин откидывается на спинку дивана и тяжело вздыхает. О горе ему, согласился на глупую игру в которой неожиданно его удача совершенно ему не помогает.

Прикосновения Воскресенья неприятны, мерзки, от них к горлу подступает ком тошноты, внутри расползается омерзительное чувство. Разум бьёт тревогу, в глазах темнеет. В глубине души Какавача отчаянно хочет убежать, но не может и пошевелиться, пока чужие длинные пальцы отлаживают его кожу и забираются под края шорт…

— Отлично. Ставки таковы: выигрываю я, и вы раскрываете свой секрет удачи. Всё же, мне, к сожалению, не так хорошо известна ваша история. Будет интереснее послушать из первых уст. Но если выигрыш будет за вами.., — Сандей многозначительно молчит, а затем расплывается в улыбке, да такой, которую Авантюрин впервые видит за всё время их знакомства. Было что-то в ней одновременно острое и очаровательное, — то вы завладеваете мной на ночь. Как думаете, звучит справедливо?

переодетый в чужую одежду; с бутылкой дорогого вина в руке, хотя алкоголь в квартире сандея появлялся лишь по особенно важным праздникам; с мокрыми после душа волосами и достаточно уверенно стоящий на ногах, что даже подарил пару часов ночных разговоров на кухне... именно тогда сандей понял, что так легко не избавится от этой слишком шумной и проблемной персоны в своей жизни.

—И как тебе это удалось, павлинчик? Может быть, ты разделся, встал на колени, умоляя о прощении и обещал, что КММ никогда не навредит Пенаконии? — смеясь, произнесла Недотёпа. Уголки рта Авантюрина потянулись вверх, и он блаженно закрыл глаза, погружаясь в воспоминания. —Пожалуй да, так и было, но пока можем не вдаваться в подробности, — ответил парень с блондинистыми волосами, все таки оторвавшись от своих мыслей.

— Целуйтесь, — звучит откуда-то сверху приказной тон хозяина резиденции.

Останавливается внизу и оценивает очередной хмурый взгляд Веритаса. Он хоть когда-нибудь бывает доволен? Или хоть когда-нибудь развлекается? Зануда. Блондин тихо хмыкает и обращает взгляд на местного ангела, что спускается с лестницы. Величественный красавец всея Пенаконии, уж он-то наверняка знает как развеселить любого своего посетителя, правда?

Перед глазами стена в которую он упирается руками, в задницу трахают и божественный выбивает громкие стоны из его тела, а колени блондина уже некоторое время натираются от стояния на каменной плитке главной площади мира грёз Пенаконии в... миниатюре.

Вообще-то, Сандея раздражают шумные люди. Но у Авантюрина вместо громкого голоса – мелодия, играющая на одном из его дней рождения где-то в детстве. И Сандей впервые чувствует, что может до солнца дотянуться. Что может попытаться – даже если не уверен, умеет ли вообще летать. Дотянуться, и даже если погорит – возродиться. Как феникс. Как любимая птица из детских сказок Авантюрина.

— Идёшь ли ты сам в объятия смерти чтобы проверить свою удачу? — Сандей подходит ближе и ставит колени на матрас, подминая под себя бёдра Авантюрина, — Что ты ищешь в моём доме?

Кэлус и Стелла решили добавить в одну беседу всех, с кем были знакомы