* * *
Казалось, Нил Джостен пытался вести себя настолько раздражающе, насколько вообще мог человек. Он растянулся на заднем сиденье, подперев голову руками и задрав ноги на ручку противоположной двери. Он не произнес ни слова с тех пор, как они покинули унылые улицы Гранд-Рапидс, но, если честно, Эндрю не жаловался. У него было легкое ощущение, что если Нил откроет рот и заговорит со своим сексуальным, неоднозначным и совершенно неузнаваемым акцентом, у Эндрю возникнет внезапное желание свернуть на встречную полосу движения. Он уже делал это однажды и не хотел бы пережить это снова. От Эндрю не ускользнуло, что Нил выглядел точно так же, как и неделю назад, сидя на заднице среди груды битого стекла и разлитого шампанского. Эндрю предполагал, что он будет каким-нибудь другим, что вместе с новой личностью изменит и внешность. Но его волосы были точно такого же каштанового оттенка, с ореховым отливом в лучах утреннего солнца, и его глаза тоже были такими же, обрамленные длинными ресницами и тонкой кожей, покрытой синяками от бессонных ночей. От него также не ускользнуло то, что Нил был очень, очень симпатичным. Эндрю включил радио, и унылое кантри полилось сквозь его барабанные перепонки, заглушая наличие парня, сидящего сзади. Все, чего ему хотелось, это залезть на заднее сиденье, приставить нож к горлу Нила и потребовать, чтобы он выдал всю историю своей жизни, возможно, начиная с того, откуда взялись эти шрамы на тыльной стороне его ладоней, но он гордился тем, что сохранил хоть капельку самоконтроля, так что вместо этого побелевшие костяшки его пальцев сжимали руль. Дыхание Нила на заднем сиденье медленно успокоилось и стало ровным. Это шоу липового сна выглядело впечатляюще, но Эндрю знал, что он притворяется, по той единственной причине, что, он был уверен, Нил никогда не заснул бы с незнакомцем в машине. В целом у него была вспыльчивая манера поведения и скользкий взгляд – явные признаки классического беглеца. Если бы Эндрю не был осторожен, он бы умчался сразу, как только Эндрю ослабил бдительность хоть на секунду. Он явно был чьим-то испорченным товаром, но, как бы Эндрю ни желал это выяснить, это было не его дело. По крайней мере, пока что. Телефон Эндрю, лежащий в кармане дверцы, завибрировал. Предположительно, это был Кевин. Голова Нила резко вскинулась, и Эндрю услышал, как его шея тихонько хрустнула. Однако он не вздрогнул, а вместо этого ожидающе наклонился вперед и отслеживал каждое движение рук Эндрю, потянувшихся за телефоном, чтобы нажать кнопку ответа и положить его на приборную панель. — Эндрю. — Кевин. Рад тебя слышать. — Где ты? Уже задержал своего преступника? Краем глаза Эндрю увидел, как губы Нила изогнулись в улыбке. Это было первое проявление настоящих эмоций с тех пор, как несколько часов назад он был пристегнут к машине. — Ага. Он сейчас едет со мной и слышит каждое твое слово, так что осторожней, Кев. — Не важно. Он должен знать, что его ждет, когда он вернется сюда. ЭЙ, идиот, если ты не знал, что воровство – это преступление, то ты будешь не в восторге от тюрьмы. А Эндрю – мой друг, поэтому я постараюсь, чтобы ты как можно дольше не выходил на свет божий. Брови Нила так высоко поднялись на лоб, что исчезли под копной его растрепанных волос. Он открыл было рот, чтобы ответить, но Эндрю уж очень не хотел слышать яд, направленный на человека в телефоне, поэтому он протянул руку назад и приложил ладонь ко рту парня. Его кожа загорелась. Глаза Нила над пальцами Эндрю на короткий миг расширились, а затем он отдернулся назад так быстро, что превратился практически в размытое пятно. Через несколько секунд он вжался в заднее сиденье с такой силой, что, казалось, врос в кожаную обивку, каждым своим дюймом являясь испуганным беглецом, как Эндрю и предполагал с самого начала. Он молчал, не издавал ни единого звука, только смотрел широко раскрытыми глазами, как Эндрю вернул руку на рычаг коробки передач. В машине было тихо, за исключением бесконечного шума от вращения дорогих колес Мазерати и звукового сигнала, когда Кевин завершил звонок, наконец устав от напряженной тишины на другом конце провода. Эндрю одним глазом следил за дорогой, а другим за отражением парня, ссутулившегося в зеркале заднего вида. Он отчаянно хотел поговорить, что приводило его в невероятное замешательство, потому что он явно ненавидел этого человека и определенно не чувствовал себя каким-то глупым старшеклассником, отчаянно пытающимся завести разговор с симпатичным мальчиком в коридоре, или в машине, или где-либо еще. — Итак, ты бегунок. Слова вылетели из его рта быстрее, чем он смог их остановить. Какого хуя. Да что с ним не так. Он буквально везет Нила в тюрьму, и вот, уже пытается завязать разговор, как какой-то неудачник. Нил посмотрел вверх, уголки его глаз подозрительно прищурились, и это было совсем не очаровательно, большое спасибо, потому что Эндрю был взрослым мужчиной, и подобные вещи его совершенно не привлекали. — Я бы так не сказал. Побег подразумевает, что за мной кто-то гонится. — А это не так? — Насколько мне известно, нет. — Ну, ты, кажется, слишком сильно хочешь уехать из страны для человека, который технически ни от чего не убегает. — Может, я просто хотел избежать твоего плана мести с применением ножа. — ухмылка Нила была такой забавной, что Эндрю почувствовал себя иррационально довольным собой. Он ощущал, как мышцы на его щеке дернулись, и с силой прикусил язык, пытаясь сделать выражение лица как можно более бесстрастным. Что за нахуй с ним происходит. После короткой паузы прозвучало: — Я предпочитаю – свободный. Или, может, странник. Я никогда не задерживался надолго на одном месте, у меня склонность к клаустрофобии. — Нил издал смешок, похожий на лай, прозвучавший с самоиронией. — И я не знаю, зачем тебе это сказал, так что больше не жди от меня правду взаймы. Взаймы. Это интересно. — Тогда сделка. Ты рассказал мне кое-что о себе, и я отвечу тем же, — сказал Эндрю, чувствуя, как слова застревают у него во рту. В зеркале заднего вида Нил с энтузиазмом кивнул. В его подозрительном взгляде зародилось что-то более спокойное. Наручники на его запястьях стучали по дверной ручке. Но вопреки ожиданиям Эндрю, Нил не сразу воспользовался своей очередью. Казалось, он был совершенно доволен молчанием, чувствуя себя достаточно комфортно в напряженной атмосфере. Эндрю порывался позвать его, но обнаружил, что не возражает против тишины, воцарившейся в салоне машины. Это не так уж и плохо, — решил он. Конечно же, он вез этого человека в тюрьму, и, конечно же, пару дней назад он отдал бы все, чтобы свернуть Нилу его хорошенькую шею, но теперь они терпели друг друга, и это было не так ужасно. Они могли бы провести день или два, обмениваясь правдой, а затем Эндрю получит возмездие, когда Нил сядет на следующие несколько лет.* * *
Нил был в замешательстве. Сначала Эндрю приставил нож к его горлу и угрожал ему, а теперь вел непринужденный разговор. Может, он и сам не осознавал, что меняет свои взгляды со скоростью, от которой у Нила заболела шея, или, может, он решил, что Нил представляет меньшую угрозу, чем он предполагал. На самом деле Нил вообще никогда не представлял угрозы: технически он был безоружен и до безумия напуган. Однако страх покинул его уже довольно давно, и на его месте появилось чувство тихой уверенности. Он знал, что нахождение в этой машине на него каким-то образом влияет, было что-то могущественное в том, как холодный металл вокруг его запястий неуловимо сжимался каждый раз при его движении. Он знал, что Миньярд ждет его вопрос, чтобы завершить первый обмен истинами, но не был уверен, о чем ему следует спрашивать. «Мне не нравится слово «пожалуйста» практически умоляло, чтобы спросить об этом, однако насилие, сопровождающее это слово, создавало впечатление, что под ним скрывался какой-то глубокий, сверхличный и, возможно, травмирующий опыт, и Нил был не особо заинтересован в том, чтобы превращать все это в сеанс терапии. Всегда был Кевин, голос по телефону, но, честно говоря, Нил был рад посидеть в тишине в обозримом будущем. Не то чтобы он планировал садиться в тюрьму, он сбежал бы при первой же возможности, но он полагал, что, если его все-таки задержат на короткое время, ему было бы неплохо потренироваться держать язык за зубами. Нил поднял голову и поймал взгляд Миньярда в зеркале заднего вида. Его глаза были прищурены, подбородок тверд, и он выглядел невероятно угрожающе. Нил подумал о своем пистолете, спрятанном в Библии в центральной консоли, а также о ноже и деньгах возле него. От его внимания не ускользнуло, что, роясь в сумке, Эндрю не стал вытаскивать маленький потрепанный блокнот, спрятанный Нилом на самом дне. Было ли это потому, что он его не заметил, Нил не знал, но его тяжелый взгляд обещал Нилу, что рано или поздно это всплывет. Нилу оставалось только надеяться, что ему удастся схватить сумку и сбежать до того, как Эндрю додумается затронуть эту конкретную тему. Ему не очень-то хотелось объяснять агенту ФБР, откуда у него был список слегка сомнительных и незаконных контактов. Нил не знал, как долго они ехали, где они были и сколько сейчас времени, но он больше не мог притворяться спящим, ибо утренний свет солнца палил ему в глаза. Плечи Миньярда поникли и казались утомленными, когда он вел машину, и Нил почувствовал, как открывает рот, прежде чем смог остановиться. — Ты выглядишь усталым. Я могу повести, если хочешь, — нахально предложил он. Каменного взгляда и поджатых губ было более чем достаточно в качестве ответа. — И почему… — протянул Миньярд, — ты думаешь, что я позволю тебе сесть за руль моей машины? — Ну, начать хотя бы с того, что мне нужно лишь слегка отрегулировать сиденье, — это была ложь. Когда он угнал машину, Нилу вообще не пришлось его регулировать, ведь, по его оценкам, он был всего лишь на 3 дюйма выше Миньярда. — А это значит, что тебе будет меньше хлопот, когда мы поменяемся обратно. — Я не хочу, чтобы твои мерзкие уголовные руки прикасались к моему рулю. — А есть ли что-нибудь, к чему ты хочешь, чтобы они прикасались? Нил и представить себе не мог румянец, которым медленно залился Миньярд до самых ушей. В его животе расцвело ликование. С этим он мог бы поработать. Но лицо Миньярда было бесстрастным, а голос прозвучал твердо, когда он ответил: — Это вопрос, который ты выбрал? Ты спрашиваешь об этом? — Прикалываешься? Я уже сам знаю ответ. Мне не нужно, чтобы ты на него отвечал. — Ну тогда в чем твой вопрос? — Осторожно, Миньярд, боюсь, ты становишься немного нетерпеливым. На самом деле Нил не хотел ничего спрашивать. У него не было вопросов, которые не делали бы его а) любопытным засранцем или б) неудачником. Решение о том, что из этого хуже, было, возможно, самым трудным, которое ему приходилось принимать в своей жизни, живя в бегах долгие годы. Он принял решение за долю секунды, выбросив свою гордость в окно, и спросил: — Итак, мистер ФБР, у тебя есть братья или сестры? Приглушенное фырканье с переднего сиденья прозвучало как воплощенное удовлетворение. — Серьезно? Это твой вопрос? Ты долбоеб? Голос Миньярда был полон недоверия и чего-то похожего на веселье, хотя Нил не хотел забегать вперед. — Ну, у меня был другой вариант: ты куришь? Но это было преимущественно из эгоистических соображений, потому что прямо сейчас мне бы реально не помешала сигарета. — У меня есть брат-близнец. Его зовут Аарон. И я курю Кэмел, потому что у меня есть вкус. — Оооо, так ты один из тех пафосных придурков, которые думают, что марка их сигарет означает их превосходство. Не буду врать, это говорит о тебе многое. Их разговор быстро угас. Нилу стало ясно, что просто быть рядом будет недостаточно для зарождения дружбы, и что динамика похитителя и пленника с треском провалится. Нил не мог отделаться от мысли, что, по сути, это была бы его аллея славы. Все его усилия были уничтожены: он не доберется до Канады, по крайней мере, в ближайшее время, и ему придется намного сильнее упаковать свою личность, свою настоящую личность, преследовавшую его годами, в еще более плотную оболочку. Он не мог допустить, чтобы ФБР совало нос в дела Натаниэля Веснински, устанавливало связи и предположения и решало, что, возможно, он заслуживает место рядом с отцом. Это создаст дополнительные трудности тому, кому уже недолго оставалось быть в его нынешней личности. Он заметил, что машина замедлила ход, только когда они полностью остановились, припарковавшись у заправки. Миньярд лениво вылез из машины и обошел ее, чтобы распахнуть дверь, к которой был прикован Нил, и с силой вытянул его наполовину наружу. Нил сверкнул взглядом, но его гнев был встречен бесстрастно, в то время как Миньярд снял наручник с ручки двери и снова застегнул его уже на запястье. Затем он ушел, оставив Нила волочиться за ним и наверстывать темп, тогда как более низкий мужчина уверенно шагал к открытой двери магазина у заправки. Этот магазин был немного лучше, чем прошлый, в котором побывал Нил, на полках пестрели яркие энергетические напитки, вейпы и конфеты. Кассирша, от которой пахло сахарной ватой значительно меньше, чем от предыдущей, странно посмотрела на них, но, похоже, в конечном итоге не впечатлилась их ситуацией с наручниками, когда Эндрю попросил у нее пачку Кэмел. Она отдала их, Эндрю вытащил из заднего кармана бумажник, рукав его рубашки задрался и... Срань господня. Его предплечья были покрыты эластичной черной тканью, и при любых других обстоятельствах Нил не обратил бы на это внимания, но он помнил нож, который был направлен на него, лежащего на капоте машины. Он знал таких людей, которые носили при себе ножи, он сам был таким в течение долгого времени, всегда держа складной нож близко к телу, но никогда не видел никого, кто намеренно встроил ножны в пару нарукавных повязок. Люди, которых он знал, не беспокоились о том, видит ли кто-нибудь их оружие, они думали, что оно делает их выносливее и сильнее, и это действительно так, но было что-то неописуемо угрожающее в том, как Миньярд хранил свои клинки скрытыми. Словно это было для того, чтобы вы о них не подозревали, пока он сам этого не захочет, а в этот момент, вероятно, будет уже слишком поздно, потому что они уже вонзятся глубоко в вашу плоть. Это было тонкое, знаете ли, предупреждение, и Нил считал себя серьезно предупрежденным. Он не сводил глаз с небольшого изгиба лезвия под тканью, пока Миньярд засовывал бумажник обратно в карман, а затем повел его из магазина обратно к машине. Он проскользнул в открытую заднюю дверь и с тоской посмотрел на свою сумку, валявшуюся на пассажирском сиденье, пока его приковывали наручниками к дверце. Если бы он мог просто протянуть руку и схватить ее, он даже обошелся бы без оружия и денег и просто удрал, свалил в закат, и его больше никто никогда бы не увидел. Словно почувствовав его намерения, Миньярд наклонился и спихнул сумку в пространство для ног, заведя машину агрессивным рывком ключей. Он зажег новую сигарету от встроенного в машину прикуривателя, но не стал затягиваться, вместо этого опустив все окна одновременно и протянув руку за спину. Мгновение спустя Нил осознал, что зажженная сигарета предназначалась ему, и когда он достал ее свободной рукой, обвив пальцами знакомую форму, в его животе поселилось чувство, которое он мог бы описать не иначе, как домашнее.