Рассвет.

Аянами бережно и наигранно-громоздко, парадируя медведицу, ступала следом за Лэйнушкой закрыв той глаза. Доченька ёрзала и всё силилась убрать с глаз нежные бледные ручки матери, то и дело спрашивая: -А уже можно? Мам, уже можно? -Потерпи... Ещё чуть-чуть... - повторяла Рей, терпеливо улыбаясь шире, затем, когда уже довела нашу девочку до подарка, бережно убрала свои ладошки и сказала на ушко своим прекрасным тихим голосом: -Открывай... Лэйн открыла восторженные глаза и вскрикнула: -Ух ты! - буквально искрясь радостью, доча кинулась к купленному мною в подарок, суперкомпу На'ви, поддерживающему и последние игрушки на ультрах и проги для рисования и программирования, вплоть до разработки собственных игр. Реюшка встала рядышком, я тут же приобнял мою хрупкую нежную, единственную самую красивую на всём белом свете, самую родную. Лэйнушка развернулась и побежала к нам с криком: -Мам! Пап! Спасибо! Реюшка опять почти было сказала: -Это папе сп... -Мы с мамой старались, выбирали. Очень рады, что тебе НАШ подарок понравился! - утверждал я, искоса смотря на млеющую, розовеющую, робкую хрупкую и бесконечно опьяняющую, любимую жену и маму моего котёнка... Реюшка только смотрела восторженно мне в глаза, губки замерли приоткрытыми и дальше уже снова Лэйн была у меня на руках и Реюшка, в отличии от меня, целовавшего дочурку в макушку, очень бережно обняла собственное дитя, тихо и крепко, бережно поглаживая... Ну, а потом конечно мороженое! На кухне, щедро заливаемой ярким солнечным светом, мы доверху заполнили криманки под тихий, но строгий зуд Аянами: -Не простудитесь... Вы кладёте слишком много! -Мама, не жадничай... - произнёс я и бережно приобнял Реюшку. Та, испуганно ахнула, поскольку у неё, как и у меня, совсем было атрафированно чувство юмора, только Аянами пугалась, а я душнил. Любимая начала было: -Я не... Я... Мне не жалко... Я... Жена тут же тяжело задышала, почти выступили слёзки - она же ранена осознанием, что дескать сделала плохо своим единственным родным людям и! ...я жадно поцеловал Аянами и отстранившись, произнёс: -Прости. Глупая шутка. Мы вовсе вовсе не считаем тебя жадиной, что ты... Ты наша любимая кошка мама... -Да! - подтвердила Лэйнушка, обняв Аянами вместе со мною. Солнышко вышло, согревая нас троих, нашу счастливую семью, маленькую незапятнанную грехом, благовонную келью среди смрадного горького мира ледяного одиночества и смертельно извращённых зверств... Но об отшествии туда на своё наиболее опасное ответвление своего личного апостольского служения пока думать не хотелось. Служить добру на домашнем фронте, в тепле и уюте, безгрешном счастье любви, как и всякому нормальному человеку, мне нравилось гораздо больше. Вот, мы уже втроём на диване, смотрим документалки про животных. Старые, примерно о тех местах, что сейчас остались такими же, не убитыми капиталистами, кому сэкономить на своём конкретном доходе важнее, нежели последствия для живого мира... В общем, моя правая рука приобнимает жену, левая держит креманку. Лэйнушка сидит между нами и мы то и дело, тьмокаем макушку нашего единственного ребёнка, наше одушевлённое, дышащее воплощение нашей с Аянами, любви друг к другу... На экране зелёные луга до горизонта, иссиня-голубые водопады, безоблачное чистое небо, зверушки с добрыми непорочными глазками, будят в душе детское плюшевое, платоническое, отблёскивающее пускай и искажённое грехом, но покамест малыш - наиболее близкое отражение Царствия Небесного... Спокойствие, уют и радость тихая, счастье огромное, всепоглощающее, свобода полёта в невесомости и беззаботность отсутствия планов на ближайшие уже почти только сутки, а в пересчёте на драгоценные часы, тем слаще и вечнее кажется пребывание в этой лакомой погоде, в этом райском климате, ведь важнее всего погода не на улице или море, а в доме...