...о ней...
Я пока тогда ещё поступал на службу после войны, молодой ветеран. Реюшку оставлял взаперти с кучей целомудренных фильмов, книг и музла, где заодно азы быта освещались. Ну и по возвращению... ...девушка в голубыми волосами, белоснежной кожей и красными глазками, моя альбиносая любовь, встречала с ужином и уборкой. Я помню как мы гуляли: в парке, парке аттракционов, ходили в кино и кафе, а Аянами не отводила от меня влюблённого взора. Тогда мне казалось, что надумываю - несмотря на все прошлые заинтересованности во мне девушек, я или тормозил или не распознавал вовремя, а то и вообще не считал, что каждая из них достойная кандидатура. Было тягостно отшивать ту, в которую был влюблён ещё в школе, ведь у неё был парень. Собственно поэтому я одёргивал себя и наслаждался нашим с Реюшкой, платоническим сожительством, которое было возможно таковым из-за перегрузок на работе. Хрупкое тело Аянами прижималось ко мне во время просмотров кина, мы спали в обнимку, а девушка не отпускала меня любое свободное мгновение... ...когда же надо было её на пару дней тестов отдавать Ритцуко, то мне приходилось отмахиваться по прибытии, ото всех рассказов, дескать только обо мне красавица и думает, прихорашивается старательно. Был один особый случай - написал я письмо, что скоро буду и как-то застопорился перед палатой, за окном которой была Аянами. Ну и пришло оно с опозданием, из-за нагрузки сети и вот я увидел реакцию собственными глазами... Яркое солнце заливает белоснежные кровати. Девушка в любимом ею, белом платьишке получает из рук Акаги Ритцуко, планшетик, мельком я вижу текст своего письма, до того как оно попадает в руки Аянами и... ...она жадно бегает красными глазками по строчкам, приоткрыв губки, а потом улыбается, жмурится, прыгает на месте и крепко прижимает к сердцу, планшет с моим письмом... ...потом ловит мой взгляд и вздрагивает... Мы улыбаемся. Тогда, пока я отвозил её домой, мы всю дорогу молчали, наливаясь краской и переглядываясь в машине... Потом, спустя тестовые вопросы доктора Ритцуко, на которые Аянами мне ответила верно, пришла пора её адаптировать в социум - отдать в группу повреждённых репликантов, точно школу, но... ...у окружённого лесопосадками, здания школы, этим летним вечером, закатное солнце блестело в полных боли и недоумения, красных рыдающих глазках. Аянами ревела как зверушка, не закрывала лица, как часто упускала много чисто обыденных действий при переживаниях. Тихий голос любимой спросил: -Что... Что я сделала не так? Я оторопел. Реюшка наступала, впервые за всю жизнь: -...мы расстаёмся... Мы больше не пара? -П... Погоди... -Ты нашёл себе другую? Чем она лучше меня?! Что мне сделать?! -Т-ты... Ты что, ты думала, что... Мы пара? -А разве нет?! В фильмах, в музыке... Это же всё было про нас! -Так ты... Аянами, не испытывая и выделяясь среди всех, отсутствием рефлексов жестикуляции, ответила: -Я люблю тебя! -Я тоже тебя люблю, Аянами - выдохнул я, опьянев от чувств -Врёшь! Ты же меня броса... - договорить не дало моё сердце Впервые в жизни, я поцеловался. С той, кто свята и непорочна. Целомудренна. С той, кого люблю и хочу жизнь прожить с нею и только с нею... Отстранившись, сказал: -Меня никто никогда не любил. Я трижды неразделённо влюблялся и думал, что... Умру в одиночестве... -Ты же врёшь... Как... Как такое возможно? Как возможно... Не влюбиться в тебя? - тихо говорила Реюшка улыбаясь -Я люблю тебя, Аянами Рей... Не признавался, не делал шагов дальше, потому что не надеялся на взаимную любовь... После этого наши губы сплелись одинаково жадно и неумело, а Реюшку я никуда не отдал...***
Свадьба... Наш первый раз, только после свадьбы, в первую брачную ночь... Мы оба испытали соединение наших душ целомудренно, непорочно... И с удовольствием направляли всю энергию в исполнение супружеского долга, после которого, спустя этакий медовый месяц, который только по благодати Божьей произошёл, ведь нонсенс, учитывая профессию, столько получить... В общем, когда мы уже промарафонили вдоволь, Аянами сладко произнесла: -Ты... Ты слишком много, слишком долго... Думаешь, ты... Ты совсем растворился, любимый в своей опасной работе, которая ужасает меня... Подумай о себе... Пожалуйста... Побереги себя... Борьба... Как ты сам учил... Не прекращается никогда... Она же не убежит никуда... Победа неизбежна, а... Мы совсем не вечно будем на земле... Я люблю тебя... И... Давно... Как только впервые увидела тебя... Тогда не понимала как выразить, а сейчас... Я хочу от тебя детей! -И я тоже... Совушка, зайка, кошечка... - кошек Аянами совсем крепко любила, как и большинство кажется, человечества. -Мой котик! Давай заведём котёночка! Это был самый лучший секс в моей жизни. Одна чистая, верная любовь которая потом выльется в ещё одно бьющееся сердечко... Конкретно для нас - точно такая же аксиома, как и жизнь по окончании биения сердца в мясной избушке тела, жизнь вечная, коли мы будем достойны, то жизнь там..."...в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание"
Я до сих пор помню, как целовал животик беременной жены, а она своим самым прекрасным на свете, тихим голоском, спрашивала: -Мальчик или девочка? Я отвечал, с улыбкой утопая в счастливых красных глазках: -Девочка. Чтобы была самая красивая на свете. Как мама... -Она будет красивее... Ещё красивее... -А ты кого больше хочешь? Аянами с восторгом и любовью посмотрела мне в душу, ответив: -Мальчика. Такого же храброго, сильного... Чтобы копия тебя... У меня будешь маленький ты! Твои глаза, твоё лицо... Я улыбнулся и жадно поцеловал свою святую и непорочную... До сих пор помню как спешили в роддом... И... Мою любимую на кровати, счастливо улыбающуюся, влюблённо смотрящую в мои глаза, бережно поглаживая мааааахонький комочек новой жизни... Нашу дочку... Кроху в пелёночках... Которую я бережно взял, наше сокровище на руки и обнял, поглаживая и убаюкивая... Лейнушка росла не по годам смышлёной. Мы всё отдавали, все силы этому карапузику... Так было счастливо увидеть её первые шаги... Первое слово... Я обожал, спустя чернушную бытовуху по работе, возвращаться в эту келью, в этот махонький плацдарм Царствия Небесного... Прогулки в парках: жена рядышком, счастливо улыбается, как и всегда, с самой первой встречи, ужасно неразговорчивая... На моих плечах маленькое бьющееся сердечко нашего котёночка... Которую мы оба целуем в щёчки и укладываем между собой, пока малютка Лэйн беззаботно и счастливо смеётся... Возвращение с работы, где моего напарника опасной бритвой ударили по глазам, а потом неудачно пырнули меня заточкой, неудачно - только потому что я успел выстрелить. Кровь, медленная смерть, трупы - бытовуха и опознание с потерпевшими. Рыдающие матери подонков, которые орут, что их сыночка-корзиночка не мог такого делать и он самый хороший на земле, а ты-то знаешь, что он маньяк-убийца и каннибал вдовеску с наркоманией... И домой придёшь, опускаешь веки, а там вздувшиеся от опорожения, трупы, звон в ушах. Напарник орёт, по инстинкту моргая резаными веками и глазными яблоками - отчаянно изо всех сил, пока кровь заливает его лицо и сочится в рот, а я очень может быть не дотяну, погибну от кровотечения... А тут Лейнушка ко мне, лежащему на спине, подскакивает и звонко счастливо кричит: -Папа, папа давай играть! А у меня перед глазами детвора, которую этот подонок приманивал убивал и съедал. Детишки, потому что взрослых валить рискованнее... Обезображенные и незаконченные ещё для приготовления, дети... Невинные ангелочки... Аянами строго говорит: -Лэйн. Папа устал... Я выдыхаю: -Нет, всё в порядке - и, не открывая глаз, беру дочурку в охапку и вместо игр, прижимаю к сердцу, крепко-крепко, зарываюсь в волосы и смакую счастьем облегчения, каждый удар бойкого, бодрого сердечка, которое не знает, что в паре этажей снизу живёт мразь, а в соседнем доме и того хуже... -Папа, папа! Папочка, а поиграть? Ничего не в состоянии ответить, только тьмокаю дочурку в макушку и соплю, проваливаясь в дрёму, стискивая зубы и не позволяя себе застонать от боли в боку. Только ласковые тёплые ручки жены поглаживают меня там - слышен был ах. Не давая Лэйн увидеть рану, я полуобернулся. Аянами, со влюблёнными и полыхающими жаром ласковой заботы и верности, рубинами глаз, тихо спрашивает, сглатывая слёзы: -Больно? -Пустяки - отвечаю я и улыбаясь, уже поворачиваясь к дочурке в объятиях, говорю: -...просто царапина...