________
Стоящий за дверью Джисон, стрельнув взглядом в альфу, тихо попятился и, развернувшись, убежал к туалетам. Минхо, уловив шум, обернулся и, увидев убегающего омегу, рванул за ним. Джисон заперся в кабинке и, судя по звукам, принялся освобождать желудок от завтрака. Минхо, жалостливо смотря на дверь, поколебался и подошёл ближе. — Соник, ты там как? — Нормально. — На секунду прервавшись, ответил омега и продолжил своё занятие. — Выйди, пожалуйста, пока никто не подумал о нас непонятно что. Минхо, нервно закусив губу, вздохнул и вышел из туалета, принимая позу стражника прямо у входа. Он осмотрел длинный коридор в обе стороны и, подняв глаза к потолку, перекатился с пятки на носок. Омега выходить не спешил. Минхо нервничал. Нервничал и вспоминал, как всего несколько дней назад Джисон встретил его слезами и кучкой положительных тестов. Омега, почувствовав себя подозрительно нехорошо, купил и сделал шесть тестов и, когда все шесть показали значок плюса, омега разревелся, тут же предоставив, как Минхо его выбрасывает на улицу, приговаривая: «а я предупреждал...». Минхо, придя с работы, не понял, как положительные тесты связаны с омежьими слезами, но после рассказа этому омеге захотелось дать по голове, а потом зацеловать и заобнимать, чтобы больше никогда не смел о таком думать. Альфа повернулся на звук открывшейся двери и, взяв маленькую ладошку с свои руки, поднёс к своему лицу и коснулся губами. Джисон, отводя глаза, потянул руку назад. — Перестань. Мы уже обсуждали это. Мне совсем не противно. В конце концов, я тоже тысячу раз блевал. В самых неожиданных местах. — Это другое... — У тебя будет щенок, а я просто напивался, как свинья. — Альфа, ткнувшись носом в мягкую щёчку, изобразил хрюканье, заставляя омегу тихо посмеялась. — Ладно, всё, я понял... — Улыбнулся Джисон и, переплетая пальцы, повёл альфу к палате друга. — Как думаешь, Хёнджин когда-нибудь захочет щенка? — Может быть, Соник...________
Сынмин ещё три дня приезжал к омеге в больницу, приносил вкусности, фрукты, книги, и бесчисленное количество раскрасок. Хёнджин в основном молчал. Тишину нарушал шелест страниц и не самый приятный для альфы звук маркера по бумаге. Но Сынмин был рядом; сидел у кровати, кормил фруктами и развлекал разговорами. Хёнджин вместо слов затыкал его поцелуями, когда разговоры надоедали. Против никто не был. Минхо и Джисон, проведав их ещё раз, больше не приходили, ограничившись звонками по два раза в день. На четвёртый день омегу позвали в кабинет врача и тот, подписав бумаги, со счастливой улыбкой побежал (как мог) радовать альфу. — Мы можем поехать домой! — На доступной скорости влетев в палату, сообщил омега, обрадовав вместе с альфой ещё несколько соседних палат. Сынмин, обнимая омегу, заткнул его громкоговоритель нежным поцелуем и, погладив по спине, вынужденно опустил рвущегося на свободу Хёнджина. Тот, забыв о боли, носился по палате, собирая вещи и строя планы. — Господи, я наконец-то смогу сходить в душ или принять ванну. — Радовался тот, швыряя в сумку вещи, книги, раскраски и многое другое. Всё, что попадалось под руку. Сынмин, улыбаясь, помогал: доставал вещи из сумки, аккуратно складывал и снова клал в сумку. Хёнджин на радостях даже не замечал и, закончив сборы, с важным видом повёл альфу к выходу из злосчастной больницы. Прямо в пижаме. Уже дома омега занял на два часа ванную комнату и, выйдя, сверкал ещё более яркой улыбкой, обмазав себя всевозможными кремами и сделав полсотни масочек. Сынмин, урча, перехватил его в коридоре и, ткнувшись в шею, вдохнул омежий шоколад с мятными нотками. Хёнджин от простого касания тут же переключился на другую волну и, откинув голову, просяще прижался к альфе. — Даже не проси. Пока полностью не поправишься. — Проговорил Сынмин, оставляя поцелуи на горячей коже. — Почти две недели... — Да. Почти две недели я сходил с ума и переживал за тебя. Я не хочу, чтобы у тебя вдруг разошлись швы. — Строже произнёс альфа и, оторвавшись от такого желанного тела, отправил омегу в спальню. Отдыхать.________
Шли дни, постепенно состояние омеги улучшалось, а тот всё равно ворчал, принудительно лёжа в мягкой постели, о том, что ему надоело лежать. Сынмин, взяв отпуск, ухаживал за ним, готовил, убирал и грозным рычанием пресекал любые попытки омеги поактивничать. Хёнджин тянулся за поцелуями, но занятой альфа не давался, тогда омега строил обиженную моську и всё равно добивался желаемого. Но Сынмин уже давно понял, в чём его план и, когда Хёнджин пытался его соблазнить, тот с улыбкой отворачивался и старался отвлечь уже по-настоящему обиженного омегу. Минхо с Джисоном на это время вообще пропали. Ни звонков, ни сообщений, ни личных визитов. Как выяснилось позже — молодая пара занималась поиском и покупкой жилья заграницей, наводила справки о жизни в целом и активно готовилась к появлению щенка. К концу месячного заточения Хёнджина, они всё-таки приехали и с порога сообщили о помолвке. Хёнджин радовался вместе со всеми, чувствуя себя как-то неправильно. Будто его тут вообще быть не должно и всё вокруг — пустые декорации. А может, он и сам декорация... После ужина, наполненного тёплыми разговорами и смехом, Минхо увёз Джисона домой, заботливо помогая надеть куртку и короткие тёплые сапожки. Хёнджин проснулся ночью и, тихо выбравшись из постели, умылся, сделал себе чай с лимоном и устроился перед панорамным окном, завернувшись в плед. За толстым стеклом медленно кружила жёлтая листва, в свете замшелой луны казавшаяся чёрной, коричневой, серой, пятнистой... Хёнджин тихо вздохнул и поднял глаза на иссиня-чёрный небосвод: там, наверху, вместе с мерцающими звёздами несмело блестели первые снежинки, медленным вальсом опускаясь к земле. Чай почти кончился, на дне одиноко лежал остывающий кружочек лимона; тонкий снежный ковёр прикрывал замершую листву. Позади послышались шаги и альфа, опустившись рядом, накрыл его плечи одеялом. В тишине прошло ещё несколько минут, Хёнджин положил голову на его плечо и тихо всхлипнул. — Тише, маленький, иди ко мне... — Тихо позвал его Сынмин и, завернув в кокон из одеяла, усадил к себе на колени. Хёнджин прижался к нему, принимая объятия и успокаивающие поглаживания. Постепенно, слушая голос альфы, он успокоился и, поднявшись, поцеловал его в щёку, задержав на секунду дрожащие губы на гладкой коже. — Извини за это... Я просто... Как будто устал, но не могу понять, от чего... — Не извиняйся, я всегда буду рядом и помогу тебе. Расскажи, что тебя беспокоит? — Спросил Сынмин, касаясь мягких волос омеги. — Я не знаю... Я много думал о нас, о твоей работе, о будущем и о том отряде, что не вернулся домой... Я боюсь тебя потерять... И я не хочу больше выходить на задания. И не хочу, чтобы ходил ты... — Пойдём, покажу тебе кое-что. — С лёгкой улыбкой альфа вместе с ним поднялся и, держа омегу на руках, двинулся к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Хёнджин, скосив глаза, следил за мелькающими внизу ступеньками, за отполированным полом, за мягким ковром и, наконец, увидел светлое в полумраке постельное бельё. Альфа бережно усадил его на мягкую постель и, отойдя, принялся копаться в ящике стола. — Что ты ищешь?.. — Сейчас узнаешь. Хёнджин следил за его действиями и не знал, чего ожидать. Альфа, взяв что-то светлое, прямоугольное и плоское, сел напротив него и передал конверт в омежьи руки. — Я не открывал ещё. Доверяю это тебе. — Улыбнулся шире Сынмин и подсел поближе. Хёнджин, осмотрев восковую печать с гербом, неуверенно надломил тонкую пластинку и вынул из конверта сложенный втрое лист бумаги. Сынмин догадался включить ночник и омега принялся читать ровные строчки печатным текстом. Спустя не совсем понятые формулировки, фразы и слова, омега вскоре понял, что это одобренное заявление на увольнение по собственному желанию. — То есть... Твой отпуск?.. — Не совсем и отпуск... Сынмин, видя растерянность на чужом лице, тихо посмеялся и забрал дрожащий листок бумаги. Хёнджин, задержав дыхание, снова кинулся в его объятия и принялся покрывать поцелуями его лицо, шепча о том, как он рад и как любит альфу. Тот упал на спину и утянул омегу за собой, сжимая в объятиях хрупкое тело. Хёнджин, замерев, с улыбкой смотрел в мерцающие чёрные глаза, кончиками пальцев поглаживая щёку. Альфа, повернув голову, коснулся губами его ладони и, так же погладив по щеке, мягко ткнулся в его губы поцелуем. Хёнджин, уже готовый к тому, что не получит десерт, прерывает поцелуй всего после двух касаний, но игривый взгляд альфы вновь направлен на него. — Я думаю, можно попробовать тебя расслабить... — Спускаясь ладонью ниже по изящному силуэту, Сынмин останавливается на упругой ягодице и мягко сжимает. Хёнджин, тут же выгибаясь, прижимается к его паху и после секундного раздумья, накрывает его губы поцелуем. Мягким, нежным, сладким, тягучим. Они неспешно избавляют друг друга от одежды; омега обнимая за шею, притягивает к себе и, чувствуя тяжесть крепкого тела, тихонько стонет, до белых мушек жмурясь от скользящей по мокрому колечку мышц головке члена. Омега протяжно стонет, позволяя заполнить себя плавным, слишком аккуратным толчком. Сынмин опирается на выставленные руки и замирает, рассматривая изнеженного лаской омегу. — Позволишь пометить? — Тихо спрашивает тот и Хёнджин без раздумий кивает, уже сейчас рассыпаясь от ощущения альфы внутри. Сынмин двигается медленно, целует, обнимает, гладит и аккуратно покусывает; омега под ним отзывается разной тональности стонами и, ткнувшись лицом в его плечо, гладит широкую спину, стараясь прижаться к горячему телу теснее. Стрелка часов слишком быстро бежит по циферблату; Хёнджин совсем не устал. Глядя в глаза своего альфы он медленно двигается на его бёдрах, всё чаще и продолжительнее сжимая его внутри. Они одновременно подходят к разрядке и аккуратно, стараясь не причинить лишней боли, кусают друг друга. Сынмин сдавленно стонет, прижимая бёдра урчащего сквозь боль омеги к себе и запечатывая узлом; Хёнджин, пачкая его живот вязкими каплями, мелко дрожит, облизывая перепачканные в крови губы. Кроваво-сладкий поцелуй сбавляет обороты, они переключаются на ровные укусы и заботливо зализывают глубокие следы от клыков, прежде чем альфа с хитрой улыбкой коротким толчком заставляет его громко застонать и спустя ещё несколько — кончить. Золотые лучи медленно заполняют комнату, Хёнджин только сейчас выходит из ванной и, ярко улыбаясь, ложится в постель и обнимает полусонного альфу. Тот мягко целует в лоб, обе щёки, глаза, кончик носа и, наконец, в губы. Омега, довольно урча, устраивается у него под боком, с наслаждением вдыхая смешавшийся феромон и яркую радость уже спящего альфы, с любовью смотря на аккуратную брачную метку...