Armory

— Брось уже телефон, хён, — Ханбин печально тянет ладонь к чужой руке и хватает парня за предплечие. — Как давно ты узнал? — Николас тушит сигарету о бетонную стену здания и кидает в урну. — Сегодня утром. Джиун прикладывает ладонь ко лбу, всё-таки пряча телефон в карман джинсов. Нет смысла от бесконечного пролистывания галереи с общими фотографиями, нет смысла от перечитывания тех романтичных сообщений в чате. Всё равно разглядеть любовь во всём этом теперь не получится. Лето цветёт вокруг, закрывая небо тучами и заливая асфальт слезами. А, нет. Это всего лишь очередной ливень. Гром вырывается из самого сердца, мешаясь с остатками чувств, которые Джиун ещё не выкурил из лёгких. Унылые прохожие разбавляют серость цветными зонтами, но не перекрывают её. Лишь пытаются дать понять, что жизнь на одном человеке не заканчивается, ведь в мире живут ещё миллиарды таких же. Ким думает, что таких, как Хао, он сможет найти только в борделях или на соответствующих сайтах. Как прискорбно. Время всё лечит, — Джиун знает это в совершенстве. Любая рана имеет свойство затягиваться, перекрываться соединительной тканью. Душу исцелить сложнее, чем тело, в которое прилетела пуля. Однако всё возможно. Нужно только отпустить. Нужно только признать, что всё не так печально. Нужно только… Джиун не уверен, что ему это нужно. Чувства в тиски зажимают сердце, не давая кровотоку работать в нормальном режиме. Голова кружится то ли от никотина, то ли от недостатка кислорода. Любить Хао подобно сказке, где Джиун был рыцарем-спасителем для своего парня. Тем, кто смог показать ему, что не все вокруг лицемерные твари, говорящие о тысяче прожитых вместе жизнях, пока сами трахают кого-то на стороне. Ким бы никогда не подумал, что Чжан превратится в такую же мразь. Видимо, Джиун сделал недостаточно, чтобы исцелить его душу. Джиун не смог его спасти. Хао не будет счастлив ни с ним, ни без него. Пока у всех в животах бабочки, у них лишь обычные кричащие птицы, клюющие разум, заставляя мозг перестать работать. Секс с Хао — будто сладкий сон; стоны Хао — прекрасная музыка; его губы — самое сладкое, что есть в этом мире. Такой хрупкий в руках Джиуна, такой вечно податливый и гибкий, словно пластилин. Джиун видел его глаза под призмой боли, однако сегодня в них не было ничего, кроме смерти. Ким думал, что она пришла за ним, но сейчас он понимает, что нет. Смерть пришла забрать с собой сразу две жизни, ведь Хао продал не только своё тело, но и душу. — Эта шлюха так хорошо строила из себя ангела, — Сон горько посмеивается, наблюдая, как капли стекают с козырька на асфальт. — Как у него вообще это получилось? Обвести вокруг пальца всех… — Не называй его так, — Джиун смотрит на младшего так, что Ханбину хочется плакать. Безнадёга застилает взгляд пеленой, и мир вокруг становится в разы более синим, чем он есть на самом деле. Николас чешет затылок, перебирая отросшие пряди между пальцами, пока во второй руке крутится зажигалка. — Он сказал, с кем именно переспал? — Исянь взыдыхает. — С другом. Имени не назвал. Но, думаю, я и так знаю, с кем. — Шалава, — Ханбин лишь пожимает плечами и возвращается назад в помещение. Остальные идут следом. Тёплый свет и чёрные диваны, на одном из которых разлеглись Мэтью с Тэрэ, устало переплетая ноги. Чисто по-дружески, разумеется. Ыйджу за стойкой администрации щёлкает по клавишам и уныло провожает вошедшего Джиуна взглядом, пока тот не скрывается за одной из дверей. Николас тут же подходит к нему и прищуривается, растягивая губы в самой влюблённой улыбке. Бён кладёт руку ему на голову и медленно поглаживает. — Не расслабляйся, у тебя ещё рукав сегодня, — с лёгкой насмешкой шепчет Ыйджу, на что Ван лишь хмыкает. — Мог бы и не напоминать, зай… — Нико — бедолага, работать заставляют мальчика, — Сон подходит ближе, чтобы приложить карту к терминалу оплаты. — Молчи, ты у меня отнял полчаса законного отдыха. — Ханбин-хён скоро будет как тетрадка первоклассника, — тихо выдаёт Мэтью сзади. — Типа зелёный и кривой? — Тэрэ смеётся. — Типа весь в линиях и цветочках… Хотя то, что сказал ты, тоже неплохо подходит. Ханбин закатывает глаза.

***

Камелия — символ верности и выносливости. Лишённый запаха цветок, что так красиво распускается на деревьях и кустарниках. Яркое восхищение за исключительные качества, преданная и страстная любовь, а также мудрость и сила. Темнота ночи кроет Сеул, всё ещё намертво затянутый тяжёлыми тучами. Краски сгущаются и приходит агония; не видно ни луны, ни звёзд — только очередные страдания, ведь общество именно для этого и создано. Маленький мир тянет на собственное дно головой вниз, заставляя захлёбываться в бесконечной череде эмоций, периодически разбавляемых жгучей любовью. Мэтью отпускает последнего клиента, которому два часа до этого выводил букет камелий на лопатках. Тот же цветок, что украшает собственный висок тонкими линиями лепестков. Перед глазами все ещё расплывается взгляд Джиуна, которым он смерил всех своих сотрудников в начале рабочего дня. Убитый горем и усталостью, без намёка на обычный эмоциональный накал внутри. Лишь холодное ничего, которое разрезало душу Сока на две части. Мэтью не умеет не замечать. Мэтью не умеет скрывать собственный интерес. Мэтью не умеет… Пожалуй, ничего. Ничего, если это касается Джиуна. Поэтому он тихо заходит в его кабинет, наполненный вонью табака и каких-то ягод, запах которых старший вдыхал в месте с паром. Одна нога закинута на другую, пальцы стучат по коленям, пока во второй руке зажата дотлевающая сигарета. Мэтью лишь в очередной раз давит в себе желание прижаться и спросить, что нового случилось у Кима. — Ты закончил? — Джиун начинает диалог раньше, и Мэтью дёргается, тут же несколько раз кивая. — Отдохни завтра хорошо. — Ты тоже, хён. Глаза никогда не могут врать, как бы человек ни пытался. Расширенные зрачки будут говорить куда красноречивее любых звуков и жестов, а блестящая влюблённостью радужка в любом случае выставит душу напоказ. Мэтью садится рядом с Джиуном, пока старший тушит окурок о пепельницу на столе рядом; смотрит на самого желанного человека, который не пренадлежит ему. Джиун любит Хао. Мэтью не Хао. И это, действительно, проблема. Проблема, с которой Соку приходится существовать уже год. Задушить чувства не вышло. Быть любимым — тоже. Любовь отдаёт привкусом крови, ведь Мэтью любит именно до боли. Хочет заботиться; хочет быть тем, о ком заботятся не меньше. Но в итоге лишь плачет, ведь Джиун с другим. Сердце кажется гниющим огрызком, который бросили на землю, даже не попробовав. — Хён, ты чего такой грустный? — С чего ты так решил? — Ну… Это видно. Мне видно. Взгляд пронизывает каждую крупинку души. Я вижу всё через твои глаза. И разбитое сердце в том числе.

***

Чат «tae, violence».

tae: 13:12 Ты ёбнулся? violence: 13:12 В целом или в чём-то конкретном? tae: 13:13 Идиот блять ты с кем поебаться на стороне умудрился И когда блять самое главное Мы буквально с тобой весь вечер были violence: 13:13 Джиун рассказал? tae: 13:13 Мэтью А ему Джиун violence: 13:14 М… tae: 13:14 Ты на вопросы отвечай Блять вот ведь придурок Хён правда ну нахуя??????? violence: 13:14 С Фумой, пока вы спали tae: 13:14 .................................... Вы Блять Вы Просто Нет, ладно, допустим Блять ............................. Нет ну ладно Фума-хён Его я понять могу Ты ему нравился давно violence: 13:15 Ты об этом знал? tae: 13:15 Об этом даже Джиун-хён знал violence: 13:15 Как tae: 13:16 Блять это очевидно Как как блять Так не сбивай меня с темы Ты то нахуя это сделал? Ты же Джиуна любишь Или нет Я не понимаю тебя violence: 13:16 Да не люблю я его Давно уже tae: 13:16 О как)))))))))) А не расстался почему violence: 13:17 Думал, что смогу вернуть свои чувства Или нет Тэрэ, честно, я не знаю tae: 13:17 Я в ахуе с тебя Честно, это пиздец violence: 13:17 Я того же мнения tae: 13:18 Вот я как знал, что какая-то херня случится Сука вот я чувствовал Но я не думал что всё НАСТОЛЬКО плохо … А Фума тебе хоть нравится? violence: 13:18 Нет Я люблю другого tae: 13:18 ...... Там ещё и третий есть? violence: 13:18 Ханбин tae: 13:19 Пиздец

***

Чат «Оружейная».

ej_ft_nikonikoniiiii: 18:18 Мэтью, у тебя завтра опять запись в 11 вечера Пиздец 100days: 18:18 Ладно… ej_ft_nikonikoniiiii: 18:19 А у Нико половина дня кстати свободна f2: 18:19 Могу занять) weno: 18:19 Нет, не можешь. Угомонись А то я тебе лицо твоей собаки на жопе набью f2: 18:19 Это какая-то антиреклама салона… weno: 18:20 Так у тебя из частей тела без тату остались лицо, жопа и хуй Ну могу «Чонгук» на члене набить ещё Или «твоя мама фантастика» на лбу tae: 18:20 Пиздец нежно И рюкзак с фоткой Чимина на спину надеть 100days: 18:20 Как раз будет с ним на соревнования ездить wwwwwwwwoo: 18:21 Я в шоке

***

Гювин жмёт щёки Юджина, корча при этом смешные рожицы. Младший фырчит, но ни на секунду не отстраняется, наоборот пытается ластиться ближе к ладоням своего парня, желая утонуть в его руках. Солнце блестит из окна, отражая лучи на стаканах с холодным кофе. На соседнем стуле сумка с костюмом и чехол со скрипкой. Хао этой ночью был на грани от того, чтобы повеситься на её струнах, попутно вспарывая сонную артерию. Юджин смотрит на него всё теми же добрыми глазами — похоже, что Ханбин ещё не рассказал своему сводному брату о том, что Чжан тот ещё грешник. Чистота чувств между младшими убивает, вновь очерчивая грязь на собственном теле. Хао сам превратил свою душу в прах, ведь жизнь его трахнула. Даже если тело всё такое же тонкое и нежное, а на коже нет ни единого видимого пятна вины, он остаётся обычной блядью. Гювин целует своего парня в щёки, нос и губы, от чего Юджин только заливается краской, изредко поглядывая на людей вокруг. Благо, внимание на юношей обращает только Хао, который лишь лениво водит взглядом от своего телефона до них, завидуя. Хао хочет так же, но не с кем-то, а с Ханбином. Хао хочет его поцелуи, хочет его руки неприлично, до дрожи в коленях, до хрипа на устах. Но этого не будет ближайшую жизнь. Даже вина перед Джиуном не способна потушить пожар любви к Ханбину. От этого факта блевать хочется только больше, ведь Хао должен сейчас корить себя за измену, а не думать о близости с третьим человеком. Он разбил сердце Джиуну, Фуме и себе самому, но в голове крутятся фантазии того, как Сон мог бы насаживать его на себя до звёзд перед глазами. Отвратительно, ужасно, грязно, неправильно. Но уже практически привычно. Хао платит за своих друзей, ведь он старший. Прощается с ними, обнимая поочереди, и подхватывает свои вещи, чтобы направиться к театру, который находится прямо напротив кофейни. Скоро мрак вновь покроет город, словно зановес сцену. Мысли вновь давят на черепную коробку, но Чжан лишь поправляет волосы, ведь с этим нужно научиться существовать. Или просто убить себя, наконец-то.