Больше, чем...

Эребор был ужасен в том плане, что был совершенно не пригоден для жилья. Когда мы с отцом ехали с другими переселенцами, то были полны надежд и ожиданий, а получили развалины и запустение. Не то, чтобы мы ждали, что после долголетнего проживания там дракона, Гора будет благоухать и сверкать, но всё же надеялись хотя бы получить целые дома и улицы. Оказалось, что мы были теми ещё оптимистами. Нам пришлось долго трудиться, чтобы построить дороги, восстановить стены, печи и дома в той части Эребора, которую нам выделили для обживания. Первый месяц мы жили прямо на развалинах, закутавшись в плащи и укрывшись покрывалами. Каждый день начинался с того, что я с ещё двумя гномками готовили еду для наших мужчин, которые возили песок, перетаскивали камни, замешивали цемент, рушили и строили, не покладая рук. После того, как наш район был готов, бросили жребий, чтобы всё было честно. Каждой семье досталось жильё. Кому-то получше, кому-то похуже, но теперь уж точно собственное. В каждом доме была печь, две спальни и гостиная. Нам с отцом больше, чем достаточно. В семьях побольше приходилось ютиться, но никто не обижался и не роптал. Все лелеяли надежду разбогатеть, ведь теперь Эребор вернулся к гномам, а значит и все сокровища теперь наши. И если король Торин разумно ими распорядится, то никто никогда больше не будет голодать. Просто необходимо терпение. Мы с отцом открыли таверну, которую отстроили на скопленные за долгие годы деньги, но эти траты скоро окупились. И тут, конечно же, есть и моя заслуга. Готовлю я очень хорошо — пальчики откусишь. Сперва к нам захаживали друзья отца и те, кто уже успел попробовать мою стряпню во время ремонтных работ, потом к ним присоединились шапочные знакомые, потом подтянулись шахтёры из соседнего района, а там и строители, и каменщики, и даже стражники. — Не далёк день, как подыщем тебе достойного жениха, — улыбнулся отец, подсчитывая прибыль. — Вон сколько хороших гномов к нам хаживает. Неужто не приглянулся никто? — Нет ещё, не приглянулся, — потягивая спину и зевая, ответила я. Эти разговоры про женихов порядком мне надоели. Но отец говорил без злого умысла, поэтому я терпела. — Совен про тебя каждый день спрашивает, — бросил на меня взгляд отец. — Хороший парень, рукастый… — Ага, а ещё язык, как помело. Если я за него выйду, то придётся затычки восковые в уши вставлять. Не люб он мне, отец. А я хочу, как у вас с матушкой. Чтобы любовь была настоящая, — мечтательно сказала я и подбросила в печь ещё дров. Те сразу занялись и затрещали, разнося запах сосновой смолы. Я захлопнула чугунную затворку и взялась штопать отцовские штаны. Деньги на новые теперь у нас были, но и старые были ещё вполне пригодны, лишь маленькая дырочка от случайного гвоздя, которую починить — раз плюнуть. — Не боишься, что можешь и не дождаться? — спросил отец. — Хорошие парни ведь на улице тоже не валяются. Вот найдёт Совен себе другую, потом локти себе искусаешь. — Не искусаю, — засмеялась я. — Я их не достану зубами-то. — Ах, глупая моя, — покачал головой отец, пересыпал выручку в мешочек и закрыл в сунук. — Не тяни долго. А то стар я стал, а мне сласть, как охота, внуков понянчить. — Ничего ты у меня не старый! Вон, даже седых волос почти нет, — сказала я. — Ты иди, отдыхай. Я сейчас тоже закончу и пойду. Завтра новый прекрасный день. — Не засиживайся, — зевнул отец. — Сладких снов, дорогая Наис. Отец поцеловал меня в макушку и ушёл в свою спальню. Я же закончила чинить штаны, посидела немного, отдыхая после тяжёлого, но такого хорошего дня, и тоже пошла спать. Впервые за долгое время я действительно спала без задних ног. После смерти мамы, это случалось редко. Но новое место, добрая работа и множество новых знакомых разнообразили мою жизнь и привнесли в неё смысл. Я была счастлива. Я чувствовала стабильность. И теперь я действительно жила и могла думать о будущем. Хорошем будущем. *** — Кажется, будет драка, — мальчишка-посудомойщик нетерпеливо топтался у полураскрытой двери кухни и выглядывал в зал. — Этот верзила уже третий кувшин разбил. Ой-ой! Он встал! Идёт на твоего отца… — Великие Горы! — вздохнула я, кидая недочищенную редьку в таз с водой и поднимаясь на ноги. — А ну-ка, отойди, Увин. У меня над головой как раз висело то, что мне было нужно — большая чугунная сковорода для жарки рыб. Её-то я и схватила двумя руками, отправляясь в зал. В таверне было шумно. Несколько гномов окружили моего отца, который гневно потрясал кулаками. Другие пытались урезонить верзилу, который выкрикивал непристойности и жестами показывал, что именно сделает с моим отцом в ближайшие несколько минут. Он явно был пьян. — Что тут происходит? — воскликнула я, протискиваясь к своему отцу. — Наис, тебе лучше уйти на кухню, — сказал старый друг отца Скир, литейщик. — Этот болван решил, что вы тут в эль воду подмешиваете. А теперь платить отказывается. — А где эти три кувшина, что он заказал? — спросила я. — Он их выпил, а потом ещё и разбил! — закричал мой отец в гневе. — Если так плох эль, что же ты, ослиная голова, аж три кувшина выдул и не поморщился? — Да я тебе за ослиную голову язык вырву! Ты как смеешь со мной так разговаривать? Не знаешь кто я? — заорал в ответ верзила заплетающимся языком. — Я королевский стражник! Да я вашу забегаловку с землей сравняю! Дурить честных гномов вздумали! Мочой варговой поите посетителей! — Сам ты варгова моча! — не удержалась я, вставая перед верзилой. — Ты должен нам за эль и три кувшина! Если не заплатишь, я пойду жаловаться к твоему командиру. — Да кто ты такая?! Как смеешь рот открывать?! Да я тебя! — заорал в пьяном бешенстве верзила и ринулся было на меня, но на нём тут же повисло с десяток гномов, а я, уличив момент, не стала долго раздумывать и долбанула стражника по лбу сковородой. Тот и обмяк. Сразу стало тихо. Все смотрели то на меня, то на верзилу. Кто-то икнул. — Надо бы это… — сказал один из наших постоянных посетителей, шахтёр Вудор, — к целителям, что ли, отнести… — А вдруг ты его это… того… — полушепотом сказал Студ, молодой ученик каменщика. Он легонько пнул сапогом стражника, и все замерли в ожидании. Но ничего не произошло. — Да дышит он, — сказал старый горшечник Пфед, приседая на корточки и наклоняясь к самому лицу гнома. — Живой. — Вышвырнуть бы его в кампостную яму, — пробурчал мой отец. — Ишь, нашёлся тут, умник. Эль у меня плохой! Да лучше только на королевской кухне! — Хороший эль, Дахор, не кипятись, — подтвердил Вудор. — Все знают, что у тебя и еда и питьё самые вкусные. Но парня надо бы к целителям. Проблем с королевской стражей лучше не иметь. — А кто за кувшины платить будет? — спросила уже я, потому что негодование было лучше чувства вины. Всё-таки это я ударила стражника и теперь думала, как бы действительно не было проблем. — Наис, может тебе лучше на время спрятаться? — спросил Студ и покраснел. — Чего это мне прятаться? — возмутилась я, хотя в животе свернулся неприятный червячок страха. — Он первый угрожал. Я лишь защищалась! — Так ведь королевский стражник, — вытаращил глаза Студ. — Их только из высшего сословия набирают. Важные гномы. С таким шутки плохи… — Кончай нести вздор, Студ, — вздохнул отец, вытирая лоб и шею тряпицей. — Может, он и не вспомнит ничего. Как-никак, а три кувшина оприходовал. Давайте-ка, отнесите его к целителям. Пусть осмотрят. А то ещё обвинят в халатности к посетителям. — Но, отец… — Так будет правильно, — поднял руку отец, приказывая мне замолчать, что я и сделала, не желая усугублять и так непростую ситуацию. Хотя сама думала, что этого парня стоит просто оставить где-нибудь на улице. До самого вечера я обдумывала произошедшее. Отец рассказал, что целители заверили его, что ничего страшного не произошло. Правда какое-то время парень будет мучиться головными болями, да и шишка на полголовы ему обеспечена. А так стражник будет в полном порядке. Но всё равно, я думала, что тот мог затаить обиду. Но разве была моя вина в том, что этот верзила полез с кулаками? И что, что я вылезла навстречу со сковородкой?! Это он первым угрожал моему отцу, платить не хотел. А я что? Почему не могла просто промолчать? Мужчины бы сами всё решили. Дёрнул меня тролль рот открыть! Теперь неизвестно, чего ждать. Вдруг этот верзила очнётся и дружков приведёт? Они же нам всю таверну порушат! Нет, этого я допустить просто не могу. Сама виновата, сама и охранять буду. Пусть только сунутся. Днём они наверняка не придут, чтобы их не увидели. Как никак, а королевские стражники! Им за такое могут и форму снять и в шахты отправить. А вот ночью… — Отец, ты иди отдыхать, — сказала я вечером, когда все посетители разошлись по домам, — а мне надо на завтра тесто замесить. Я быстро. Не волнуйся и ложись спать. — Не засиживайся сегодня. И запри дверь за мной, — сказал отец на прощание. Он не волновался, оставляя меня одну. Я часто оставалась на ночь, чтобы сделать заготовки. Да и район наш всегда был спокойным. Все друг друга знали, никто никого не обижал. У нас было безопасно. До сегодняшнего дня. Как только отец ушёл. Я положила на стол тяжёлую сковородку, чтобы та была под рукой, и принялась за тесто. Если никто не придёт сегодня рушить мою таверну, то хоть заготовлю на завтра пирогов и хлеба. Сегодня как раз спрашивали, когда будут грибные пироги. Я уже испекла два каравая и три пирога, как вдруг услышала скрип входной двери. Вот ведь глупая. Я же забыла её запереть! Схватив сковородку, я прижалась к стене у дверей кухни. Сердце колотилось где-то в горле. Тот, кто зашёл в таверну, не скрывал своего присутствия. Его шаги приближались к моему укрытию, и мои пальцы сильнее сжимали чугунную рукоятку. Но вот шаги остановились прямо за дверью. Я затаила дыхание. Дверь медленно начала открываться, и как только распахнулась, а внутрь шагнула широкоплечая, высокая фигура, я с криком замахнулась с намерением обрушить на вломившегося верзилу своё оружие. Но не тут-то было. Меня грубо перехватили за запястье, развернули, скрутили и сжали. Я успела лишь пискнуть, а потом вцепилась зубами в руку обидчика, которой он меня удерживал. Зубы пронзили грубую кожу, на языке появился металлический привкус, но я не стала разжимать челюсть. Пусть первым отпустит меня. И я сильнее сдавила зубы. — Здесь всегда так приветствуют посетителей? — спросил верзила и свободной рукой вывернул сковородку из моей руки, отшвырнув её в сторону. Та с гулким стуком упала на каменный пол, посыпанный деревянной стружкой. Если он думал, что я растеряюсь, то он сильно ошибался. Я не собиралась сдаваться. — И долго будем так стоять? — спокойный голос немного меня удивил. Ему же больно, наверное. — Давай сделаем так. Ты разжимаешь челюсть, а я тебе её не ломаю. Какой умный. Думает запугать меня? Не на ту напал! — Я правда не хочу делать тебе больно, — вздохнул верзила. — Я пришёл поговорить с хозяином таверны. Он что, вообще ничего не чувствует? Зато я почувствовала себя немного глупо. Он действительно мог легко одолеть меня, но ничего не предпринимал. Если бы он пришёл с дурными намерениями, то не стал бы вести беседы. Ведь так? Я осторожно разжала челюсти и тут же почувствовала, как ослабевает хватка гнома. Через секунду я была на свободе, что позволило мне отскочить к столу и схватить нож для резки пирогов, который я выставила перед собой, оборачиваясь к незванному гостю. Гном, явно высокородный, в богатой форменной одежде королевского стражника, с усмешкой глядел на меня из-под кустистых бровей. На укушенную руку он даже не обращал внимания. Он был явно из тех, кто побывал не в одном сражении — об этом говорили многочисленные чернильные рисунки на его выбритой голове, массивной шее и даже пальцах. Бывалый воин. Побелевший, но ещё не очень старый шрам, пересекавший его лицо, тоже говорил в пользу моей догадки. Наверное, повязку сняли только в этом году. Это был участник Битвы Пяти Воинств! И явно заслуживал более уважительного приёма, чем я ему оказала. Но я уже успела так себя накрутить, что не доверяла и своим собственным выводам. — Главнокомандующий королевской стражей, Двалин, сын Фундина, к твоим услугам, — хмыкнул он, выпрямляясь и слегка склоняя голову. — И почему же главнокомандующий королевской стражей тайком прокрадывается в чужую таверну, словно какой-то воришка? — проговорила я осипшим голосом, всё ещё не опуская нож. Челюсть немного побаливала. — Я думал, что таверны для того и существуют, чтобы в них заходить, — он явно потешался надо мной. — Дверь была открыта. — Я просто забыла её запереть, — попыталась оправдаться я. — Тогда надо было повесить вывеску, — невозмутимо сказал гном. — Например: «Осторожно. Злая женщина». — Очень смешно, — возмущённо буркнула я. — Думаю, теперь мы всё разъяснили. Поэтому будьте любезны покинуть таверну. Мы закрыты, — я вскинула подбородок для пущего эффекта, но кажется зря. На гнома это не произвело ни малейшего впечатления. — На самом деле я пришёл узнать, что произошло здесь днём, — в голосе гнома появились стальные нотки. — Мой подчинённый пострадал. Он сказал, что некая дама обрушила на его голову сковородку, — взгляд Двалина пробежался по полу и остановился на перевёрнутой сковороде. — Не знаете, кто бы это мог быть? — О, — вырвалось у меня, а сердце зашлось бешенным ритмом. Но я сумела взять себя в руки и продолжила более уверенным тоном: — Так это ваш подчинённый? Что ж, тогда будьте любезны принять жалобу, господин главнокомандующий. Ваш подчинённый сегодня устроил самый настоящий дебош! — Дебош? — приподнял брови гном. — Именно так! — закивала я, откладывая в сторону нож, который вряд ли мог бы меня защитить, как я уже поняла. И не только потому, что у господина главнокомандующего был боевой топор за поясом. — Он сперва выпил три кувшина нашего лучшего эля, потом разбил кувшины, а платить отказался. Более того, он оскорбил моего отца своими домыслами! — Какими же? — поинтересовался Двалин. — Он заявил, что эль разбавлен! Вы можете себе такое представить? — я подошла к высящейся в углу бочке, взяла чистую кружку и открыла краник. Золотая жидкость полилась в кружку, пенясь и искрясь в свете масляных светильников. — Вот, попробуйте сами! Убедитесь, что ваш подчинённый просто воспользовался тем, что он королевский стражник. Думал, использовать своё высокое положение и не платить! Но не на тех напал! Я прошу вас… нет! Я требую, чтобы вы его наказали по всей строгости закона! Вы пейте, пейте. И вот вам ещё и свежий пирог на закуску. Только испекла. Двалин не стал отказываться. Он уселся на скамью у разделочного стола и в один миг осушил кружку, а затем съел полпирога. — Вкусно, — сказал гном. — С вас три монеты. Две за пирог и одна за эль, — напомнила я Двалину, который как-то странно уставился на меня. От его взгляда по спине побежали мурашки, захотелось отвести глаза в сторону, но я не стала. Пусть видит, что мне нечего скрывать. — Мы честные торговцы, господин гном, — сказала я тихо, теряя весь свой запал. — Если закон нас не защищает, нам ничего не остаётся, как сделать это самим. — С помощью сковородки? — в голосе гнома послышалось веселье. — Ну а чем же ещё? — нахмурилась я. Двалин медленно обвёл взглядом кухню. Да, здесь было много потенциального оружия, но не думал же он, что я ринусь в зал с ножом в руке. Кто я? Бандитка, что ли? Гном остановил свой взгляд на мне, и я почувствовала, как краснею. — Может, хотите ещё пирога? — тихо спросила я, надеясь, что хорошая еда задобрит главнокомандующего, и он передумает меня арестовывать. — Давай пирога, — кашлянул гном и нервно потёр заблестевшую лысину. — И это… расскажи, как всё было с самого начала. Я поспешила положить господину главнокомандующему самый румяный кусочек пирога и, чтобы занять руки, начала месить остатки теста. — Я была на кухне, чистила овощи, когда наш посудойщик услышал шум и выглянул в зал… Я рассказывала о произошедшем, стараясь не упустить ни одной детали. При этом я то и дело поглядывала на гнома, чтобы понять, верит он мне или нет. Но по его сосредоточенному лицу ничего не могла понять. К тому же от его пронзительного взгляда, я то и дело сбивалась, заливалась краской и теряла нить рассказа. А ещё эта непослушная прядь, что то и дело лезла в глаза, как бы я её не убирала и не сдувала! А этот гном так внимательно следит за мной! Смотрит, не отрывая взгляда... -… ну он и пошёл на меня с кулаками… а я его сковородкой по голове… от страха… господин главнокомандующий, я правда не хотела… может ещё эля хотите?.. — Давай ещё эля, если есть, — согласно кивнул Двалин, прокашлявшись. — И пирога ещё. Хорош пирог. И эль не плох. — Вот, а этот ваш тоже выпил три кувшина, а платить отказался, — сказала я, ставя перед гномом ещё одну кружку. — А что ж ты сама вышла? Аль защитить некому? — спросил Двалин, посматривая на меня исподлобья. — Муж-то где? — Так нет мужа, только я и отец, — смущённо сказала я, вытирая руки о фартук и обмахивая рукавом запылённую мукой щёку и шею. — Поэтому если вы меня арестуете, то мой отец останется один одинешенек. А он уже не в том возрасте, понимаете? — Понимаю, — Двалин уставился на мою шею, залпом допил эль и вскочил со скамьи, словно что-то вдруг вспомнил. — Так... мне всё ясно... э... Вот деньги за ужин. Он положил на стол мешочек с монетами и отступил к дверям кухни. — Это слишком много, — покачала я головой, борясь с надоедливой прядкой волос. — Это за меня и за моего подчинённого, — скороговоркой сказал гном. — И ещё за причинённые неудобства. — Так вы меня не арестуете? — осторожно спросила я. — Не сегодня, — заверил меня Двалин, поправляя свою форму. — Завтра? Мне собрать вещи? Предупредить отца? — вздохнула я, не скрывая отчаяния. — Вещи собирать не надо, но отца предупреди, что отныне королевские стражники будут ужинать в вашей таверне. Пусть закупает продуктов побольше. Оплату будете получать каждый месяц из королевской казны. Счёт присылайте на имя королевского казначея господина Нори. — Правда? — я даже в ладоши хлопнула от радости, но тут же постаралась принять серьёзный вид. — Благодарю вас, господин Двалин. — Не за что, — кашлянул он, подошёл к сковородке и поднял её. Повертел в руке, словно она ничего не весила, хмыкнул и поставил на стол. — Всего доброго, госпожа… — Наис. Меня зовут Наис, — поспешила представиться я. — Всего доброго, госпожа Наис, — Двалин быстро бросил на меня взгляд и вышел. Я поспешила следом, но он больше не обернулся. Мне осталось лишь запереть за ним дверь и вернуться на кухню. Сердце стучало так, словно я долго бежала без отдыха. С одной стороны всё вышло очень даже хорошо. Нам заплатили за эль и разбитые кувшины, сам главнокомандующий королевской стражей удостоверился в качестве нашего эля, а с завтрашнего дня у нас прибавится клиентов! Но почему же сердце так скачет? Почему так тревожно на душе? А на лице застыла глупая улыбка. — Двалин, — я даже не заметила, как губы сами произнесли имя гнома, и тут же меня, как молния поразила. Двалин! Правая рука короля Торина! Участник похода! — Великие горы! — ахнула я, прижимая к горящим щекам ладони. — А ведь я его чуть сковородкой не убила! Позорище! Как теперь в глаза смотреть? А чего смотреть… Он и не придёт больше… Уж точно не после такого приёма, какой я ему оказала. Небось подумал, что я дикарка какая. Последняя мысль неприятно кольнула сердце, и я поспешила её отогнать. Ну не придёт и ладно. Что это я так разнервничалась. Всё же хорошо! Ведь хорошо, да?