Больше, чем...

Нам с отцом пришлось срочно искать дополнительные столы и ставить их на улице. Благо, таверна наша находилась на небольшой площади, которую пересекала широкая дорога для повозок. Сейчас площадь эта была наполнена весёлым шумом. Две дюжины стражников усердно работали ложками, сидя за тремя длинными столами, которые нам с отцом помог приобрести один из наших постоянных клиентов. Утром в таверну заявился посыльный с увесистым конвертом, на котором чернела официальная печать Эребора. Документ этот являл собой договор, по которому наша таверна обязуется ежедневно кормить ужином тридцать гномов, состоящих на службе королевской стражи. Все знали, что в королевской страже ровно сто гномов, добрую половину которых набирали в других кланах, чтобы оказать тем самым честь высокородным семьям. Остальные были перебравшиеся в Эребор железногорцы или синегорцы, но тоже из благородных семей. Это не была основная армия. Их служба несла скорее дипломатический характер. Их обучали военному делу, стратегии и другим важным дисциплинам, которыми должен владеть благородный гном. Служить в королевской страже было почётно по многим причинам. Хотя я сильно сомневалась, что на этих пижонов можно было бы положиться в случае войны. — Ты не права, Наис, — проговорила Рулда, которую вместе с ещё одной гномкой, Милхой, мы с отцом наняли в помощницы, а то я бы одна точно не справилась. — Я слышала от Барни, а тот от Садира, которому рассказывал Фрон, что главнокомандующий спуска своим подчинённым не даёт, несмотря на их высокое происхождение. Гоняет, как владыка Даин своих баранов. — Прям так и гоняет как баранов? — усмехнулась я, а перед глазами стоял широкоплечий гном с густыми бровями и сильными руками, который вполне мог не то, чтобы гонять, а на себе таскать даиновых баранов. — Стражники встают с рассветом, занимаются в тренировочном зале, после отмывают его до блеска и только потом идут завтракать, — закивала Милха, с трудом вынимая тяжёлый горшок из печи. — Знаю, потому что на прошлой неделе помогала королевскому повару готовить для них завтрак. Видела, как они от усталости на скамьи падали. А ложки в руках ходуном ходили. Говорят, Двалин с них три шкуры сдирает, а вовсе не нянчится. — Да, да! А ещё они сами себе должны портки стирать, — сказала Рулда, ловко шинкуя большой качан капусты. — Они сперва возмущались, но главнокомандующий вышвырнул парочку недовольных на мороз с голыми задами, те и присмирели. — А что же их семьи? Неужели не жаловались? — удивилась я. Всё-таки благородные гномы, а не простолюдины, и так с ними обращаться! — Жаловались, конечно, но впустую, — махнула рукой Рулда. — Главнокомандующий молча их выслушал, а потом велел собрать шмотки недовольных и сбросить в реку под главными стенами, чтобы те сами постирались. Тогда вельможи побежали жаловаться королю. Так король их самих чуть со стены не сбросил. — Быть не может! — округлила я глаза. Нож, которым я разрезала очередной грибной пирог, чуть не вывалился из моих рук. — Ага, сказал, чтобы забирали своих нежных девочек и больше не появлялись в Эреборе. А ему в страже нужны мужчины. В этот момент дверь в кухню отворилась и влетел мальчишка Увин, который теперь помогал моему отцу разносить и убирать тарелки, потому что нанять подавальщиков мы не успели. В руках у Ува опасно колыхалась гора мисок. — Требуют добавки, — прокряхтел Увин и тут же споткнулся о ножку стола, и с воплем растянулся на полу. Грохот разбивающихся тарелок, наверное, был слышен в самом дворце. А после воцарилась полнейшая тишина. Рулда прижимала к груди капусту. Милха замерла над пышущим жаром горшком. А я стояла с поднятым, как в нападении, огромным ножом. Увин валялся на полу под толстым слоем нашинкованной капусты и с тазом на голове, а вокруг кружились черепки мисок. Прошла, наверное, секунда, а потом раздался громогласный хохот. Увин встал на ноги. Его волосы были полны капусты, она же свисала с его ушей и плечей, а сам он, смущённо улыбаясь, пережевывал кочерыжку. — Красавец! — хохотала Рулда. — Как морской див, — поддакнула Милха. — У вас всё в порядке? — на кухню заглянул отец. — Увин решил, что лучше разбить тарелки, чем мыть, — сквозь смех сказала я. — Какой молодец, — улыбнулся отец. — Смекалистый. Как я в молодости. Но я всё равно вычту это из твоей зарплаты, Увин. — Но, хозяин… — перестал жевать кочерыжку Увин. — Я же сказал, что не надо меня в зал… не умею я… — Ты жаркое умеешь делать? — приподнял брови мой отец. — Нет? А рёбрышки под соусом? Тоже нет? Может, хотя бы хлеб испечёшь? — Ладно отец, — вздохнула я, откладывая нож, — уже почти всё готово. Пусть Увин тут поможет, а я в зал пойду. А то он действительно всю посуду перебьет. Увин благодарно посмотрел на меня и поспешил начать уборку, чтобы его точно в зал больше не отправили. Я же подхватила поднос с нарезанным пирогом и поспешила в зал. В зале было полно народу. Два стола были заняты королевскими стражниками, остальные — нашими постоянными клиентами. Мой взгляд пробежался по присутствующим. Я не хотела себе признаваться, что искала вчерашнего ночного гостя. Моё сердце замерло в предвкушении. Хотелось просто увидеть его, особенно после всего услышанного. Вот он, оказывается, какой важный. А я его укусила, как дурочка. Хоть прощения попрошу. Однако ни в зале, ни на улице его не оказалось. И я мысленно обругала себя за наивность. Неужели я думала, что сам главнокомандующий королевской стражей станет ужинать в нашей забегаловке. Наверное, и своих подчинённых он прислал в качестве какого-нибудь наказания. Ведь ни один благородный вельможа не стал бы спускаться в рабочий район, чтобы покушать. Для них были свои таверны, кухни и даже личные повара. С такими мыслями я протирала столы на улице, когда половина стражников разошлась. Милха и Рулда тоже уже ушли. Увин мыл посуду на кухне. Отец составлял список покупок на завтра и подсчитывал прибыль. Масляные фонари тускло освещали площадь, редкие прохожие спешили по домам, соседние лавочники закрывали свои лавки и подметали дороги перед магазинчиками. С десяток стражников всё ещё сидели за одним из столов и играли в кости на выпивку. Наверное, им не надо на службу завтра. — Эй, красавица, ещё два кувшина эля! — позвал меня молодой гном с раскрасневшимся от выпивки лицом и помахал в воздухе увесистым мешочком, в котором звякнули монеты. — Ставлю всё! Когда я принесла заказ, этот гном как раз кидал кости. Три зарика ударились о деревянную столешницу, прокатились к самому краю, и один упал на землю под ноги играющим. — Эй ты! А ну-ка достань, — повелительным жестом указал мне краснощёкий молодец себе на сапоги. — Прошу прощения, господин стражник, но это не входит в мои обязанности, — улыбнулась я, ставя кувшины на стол. — С вас четыре монеты. — Дам тебе шесть монет, если достанешь зарик, — не отставал гном. Другие заинтересованно посмотрели на меня, ожидая, что же победит: гордость или алчность. Небось думали, что раз я простая гномка, то стоит мне кинуть монетку, и я плясать начну. — Я сама дам вам десять, если вы покинете мою таверну, — я сложила руки на груди, а стражники вокруг засмеялись. — Думаю, выпивать можно и в других местах. А у нас приличное заведение. — Приличное заведение? — хохотнул гном. — Да в таких только сброд собирается. Если бы не приказ Двалина, ноги бы моей в этом клоповнике не было! Поэтому хватит строить из себя фифу. Быстро нагнулась и подняла мой зарик, девка! Или я… — Мы закрываемся, — отчеканила я. — Думаю, вам пора домой. На этих словах я поспешила внутрь, где на кухне взяла свою сковородку, которая уже раз спасла меня от хама, и вернулась обратно. Сковородку я положила на стол, чтобы в любой момент схватить, и стала подметать пол под пустыми скамьями и столами. — Да она издевается! — проговорил пьяно другой гном. — Эй ты! Прояви немного уважения перед королевской стражей! Я выпрямилась и, откинув со лба непослушную прядь, мило улыбнулась. — Уважаемые стражники, со всем уважением, будьте любезны заканчивать. Уже поздно и мы закрываваемся, — сказала я как можно спокойнее. — Вы только посмотрите! — хлопнул по столу румяный. — Какая-то подавальщица указывает королевским стражникам, что делать! Да я знаешь, кто такой? — надулся от возмущения он. — Королевский стражник? — попытала удачу я, всё так же мило улыбаясь. — Я младший сын первого советника владыки Стоунфутов! — в голосе звучала такая гордость, словно это он сам был советником, а не сыном советника. — А ты кто такая? — А я старшая и единственная дочь хозяина этой таверны, — устало сказала я. — И закон этой таверны гласит: никаких младших сыновей советников после вечернего колокола. А вечерний колокол был давно. Гномы нахмурились, пытаясь понять мои слова, а когда наконец поняли, тот, кто был младшим сыном встал и двинулся в мою сторону. Я предусмотрительно взяла приготовленную сковородку. — Да ты мне сапоги целовать должна за то, что защищаю таких, как ты! — рявкнул он. — Да ну? — вскинула брови я. — Мы сутками стоим на страже безопасности Эребора! — продолжал тем временем гном. — Сам король Торин отбирал каждого из нас! Если бы не мы, тебя бы уже сожрали орки! — Даже так! — ахнула я. — Да мы, если захотим, будем сидеть тут до самого утра! И ты будешь нас обслуживать, как миленькая! Потому что… — Почему же? — спросила я. Мне стало действительно любопытно. — Потому что это приказ самого короля! — торжественно воскликнул гном под подбадривающие кивки других гномов. — Ты, что же, решила пойти против самого короля? — Ишь как закрутил, — восхитилась я. — Но что-то я не припомню, чтобы король заставлял своих подданных работать сверхурочно. А у нас работа нормирована. Так что, это вы сейчас нарушаете закон, не давая подданным короля пойти на заслуженный отдых после тяжелого трудового дня! Может, мне написать королю официальную жалобу на вас? А заодно и спрошу короля, отчего это королевская стража, вместо того, чтобы корпеть на городской стене во благо безопасности мирных жителей, играет в кости и буянит? Говорю вам ещё раз, уходите. — Ты нам угрожаешь, что ли? — Еле сдерживаюсь, господин стражник. — Ах ты шельма! Да я… Я поудобнее ухватила сковородку и приготовилась. — Что тут происходит? — раздался голос за моей спиной, и я подскочила. От испуга я долбанула сковородкой в сторону говорящего, подумав, что кто-то из стражников зашёл со спины. Сковородка ударилась о что-то твёрдое, отдача в руку была такой, что я вскрикнула и выпустила своё оружие из рук. — Хороший удар, — Двалин потёр подбородок, а затем хмуро уставился на стражников. — Так что стряслось? — Сэр! — сказал гном, который из румяного вдруг сделался багровым. — Эта девка дерзит и нелестно отзывается о королевской страже. А это оскорбление не только нас, но и короля! Я лишь пытаюсь защитить честь и достоинство. Я фыркнула, потирая запястье. Кажется я здорово себя ушибла. А этому Двалину всё нипочём. Железный он, что ли? — Молодец, Тривер, — спокойно сказал Двалин, а стражники заметно напряглись. — Раз уж ты такой смелый и прыткий, грудью готов встать на защиту короля, то отправлю-ка я тебя в дозор на северную границу. Отправляешься с рассветом. — Но… — Стражник Тривер, это приказ, — не повышая голоса сказал Двалин. — Вас понял, — отчеканил сухо гном. — Разрешите идти? — Иди, — разрешил Двалин. — И вы тоже. Завтра у вас всех двойное дежурство. — Да, сэр, — вразнобой ответили стражники и поспешили удалиться, тихо переговариваясь и сетуя на Тривера. — А вы суровы, — сказала я, стараясь унять колотившееся сердце. — Ничего, им только на пользу, — сказал Двалин. — Смотрю, ты со сковородкой не расстаёшься. Ушиблась? — Всё нормально, — смутилась я. — А вы? То есть я хотела сказать простите меня. И за вчерашнее. Я правда не хотела вас кусать и бить не хотела… Как же неловко, — я вглядывалась в лицо Двалина на предмет увечий. Но у него даже синяка не появилось. — Я уже привык, — хмыкнул гном, дотрагиваясь до подбородка, на котором вообще ни следочка не осталось. — В следующий раз приду к тебе в доспехах. — В следующий раз? — распахнула я глаза, чувствуя, как начинаю заливаться краской. Пришлось прижать к шее прохладную ладонь. Сердце снова начало шалить и колотиться, как заведённое. Да что ж со мной? — Если ты не против, конечно, — кашлянул Двалин, следя за моей рукой. — То есть, я бы хотел придти в вашу таверну… поесть… как-нибудь… — Мы открыты с четвёртым колоколом и до вечернего, — проговорила я, сбитая с толку. Стало ещё жарче. — Хорошо, — кивнул Двалин и повёл шеей, будто она затекла. — Тогда… до следующей встречи, госпожа Наис. — А сейчас?.. — остановила я его жестом и сдула с носа прядь волос. — Разве вы не поесть пришли? Прядь отказывалась сдуваться, более того упала мне на губы и чуть не залезла в рот. Пришлось смахнуть её пальцами и заправить за ухо. При этом я заметила, как напряглось лицо главнокомандующего. Может, у него живот болит? От голода? — Так что? Подогреть вам жаркое? За счет заведения, — спросила я, стараясь разрядить обстановку своей улыбкой. Даже голову немного наклонила, чтобы показать своё полное к нему расположение. Однако Двалин почему-то мешкал. Он словно оцепенел, вглядываясь в моё лицо. Я же так нервничала, что во рту стало сухо. Облизав губы, я хотела было ещё раз предложить хотя бы эль, но Двалин вдруг заговорил: — Я… нет… то есть… я… — затараторил Двалин, словно что-то забыл и пытался вспомнить. — Я мимо проходил… так… А теперь мне пора. Всего доброго… да… до встречи… — До свидания, — я растерянно проводила быстро удаляющуюся фигуру гнома долгим взглядом и вздохнула. Наверное, ему неловко рядом со мной. Как-никак, а какой-то гномке удалось его дважды покалечить, пусть он и не подаёт виду. Но всё же жаль, что он не остался. Хотя ведь сказал, что ещё придёт. Или только из вежливости? Ну почему мне повезло ударить именно его? Почему не этого младшего сына советника? Как же быть? Знаю! Надо приготовить для него что-то особенное и отдать из рук в руки с искренними извинениями. Всё-таки плохо получилось со сковородкой, да и вчера тоже. Да! Так и сделаю. Сегодня же замешу тесто для орехового пирога на меду! Он как попробует, так сразу меня простит. Наверное…