Охота на феникса

- Шимэй, должно быть, ошиблась! - полыхал тот. Шэнь Цинцю смотрел на него и думал, что даже беспокойство за брата не заставит его признаться дикарю в своей потере. Нет, он найдет Шэнь Юаня раньше, на городском рынке тот появлялся совсем недавно и еще точно есть время… - Этот глава Байчжань выследит монстра, не прибегая к позорным уловкам! - Шисюн сомневается в наставниках этой шимэй? - с не меньшим жаром парировала его выпады Дуань Цинцзэ. Только что рукавами не размахивала. Шэнь Цинцю испытал почти непреодолимое желание вмешаться и прекратить этот спор двух гордецов. С другой стороны, дикарю Байчжань, упертому и негибкому в суждениях Лю Цингэ, рожденному под счастливой звездой и претендующему на славу лучшего воина в мире, было полезно лишний раз покраснеть, как девице на выданье. - При чем здесь наставники Дуань-шимэй? - рявкнул тот, подавшись вперед. Глава Линъюй даже попятилась. - Потому что они хорошо учили эту Дуань! - но после незаметной паузы она вновь пошла в наступление. - Или шисюн желает оспорить бестиарии пика охотников? Которые составлялись тысячу лет! Не тысячу, конечно, но… - Этот глава ордена не сомневается, что шимэй потрудилась на славу, - немедленно вступился Юэ Цинъюань, почему-то бросив на Цинцю предупреждающий взгляд. - Собранные ей сведения явно стоили усилий, и Лю-шиди мог бы прислушаться… - Вот именно, мог бы! - в запале перебила его Дуань Цинцзе. - Эта шимэй нашла даже то, что в той дыре считается храмовой хроникой! Минимум три несомненных цикла, Лю-шиди! Количество пропавших в лесах увеличивалось в несколько раз по сравнению с другими годами! Мужчины, женщины, дети - ушел, растерзали звери, отстал от каравана, пропал, заблудившись! А что самое интересное, в этот год коричное дерево Гуйшу плодоносило особенно сильно! И туманы были такими же густыми, как сейчас! - Если все так, шимэй права, - поддержал ее глава ордена, словно не замечая, что Лю Цингэ уже сжимает кулаки. - Налицо многократное повторение цикла, когда духовный зверь обретает перерождение и стремится к преображению, словно карп, прошедший свои драконьи врата. С учетом того, что найденные главой Линъюй сведения были неполными, сказать заранее, какой по счету шел цикл, было сложно. С удачей Шэнь Цинцю - как бы не восьмой, а ведь А-Юань и впрямь ходит по тому проклятущему лесу! Но сети ци Юэ Цинъюаня… духовный зверь точно выдал бы себя. Или нет? И потом, они оба были у того озера, и Цинцю хорошо помнил нападение… - Шимэй убеждена, что источника темной призрачной ци там нет, верно? - вслух сказал он, обрывая спорщиков. Дуань Цинцзе отрывисто кивнула. - При этом озеро им не является. - Там нет ничего серьезней ужа, сожравшего лягушку, - заявила она, подтверждая, что несмотря на все обещания и данное слово не соваться в лес, все равно там побывала. - Дуань-шимэй поклялась не подвергать себя опасности у озера, - тут же зацепился на сказанное Юэ Цинъюань. Цинцю чуть не закатил глаза. - К озеру эта шимэй не приближалась, - у главы Линъюй хватило совести виновато потупится. - Но ловчие сети ци способны определить угрозу на большом расстоянии. Эта шимэй должна была проверить, в самом ли деле городу угрожает жабровая змея холодного потока! - Шимэй поступила безрассудно, - заметил Юэ Цинъюань вместе с раскатившейся по приемному залу волной ци. Зашуршали занавеси и развешенные по стенам свитки, и Дуань Цинцзе дрогнула. Надо же… до этого момента Шэнь Цинцю не замечал, чтобы глава ордена показывал свою власть и силу так действенно. И никакого сомнения, никакой глупой опаски обидеть?! Цинцю бросил на Цинъюаня внимательный взгляд. Нет, точно, что-то изменилось - и в лучшую сторону. - … но этот едва слышный, то и дело исчезающий то ли зов, то ли шелест в ушах - как шелест осоки… Такой… влекущий, - он понял, что отвлекся и тут же выбросил посторонние мысли из головы. - Эта шимэй не стала рисковать больше. Шелестом тот жуткий рев назвать было нельзя. Но Шэнь Цинцю не намеревался рассказывать шимэй и тем более Лю Цингэ, о том, что случайно попал под удар твари и чуть не погиб от отклонения ци, мгновенно исчезнувшего резерва, схлопывания духовных вен, падения с высоты и, наверняка, чего-то еще, о чем он и не догадывался сам. Ясно было одно: если бы не А-Юань, Шэнь Цинцю здесь бы не сидел. Но лгать ему было не впервой. - Судя по всему, тварь успела преобразиться, - словно раздумывая, сообщил он. - Этот глава Цинцзин встречал в летописях упоминание о таком случае. Тварь бьет волной искаженной ци и испускает звук, способный взорвать духовные вены изнутри. - Лю Цингэ нахмурился еще сильнее, а ладонь его на мгновение коснулась рукояти меча. - Если это иньский путь изменения, путь призрачной плакальщицы... Возможно, это призрачная плачущая жаброзмея. - Как этой шимэй ни неприятно это признать, но Шэнь-шисюн озвучил то, что она держала только в своих мыслях, - кивнула Дуань Цинцзе и села на подушки, с которых она сорвалась, когда начался этот спор. Шэнь Цинцю поймал на себе чуть ли не отчаянный взгляд Юэ Цинъюаня. Еще чего не хватало, осталось только вслух закричать: ты пережил призрачный вопль жаброзмеи?! Не отпуская этого взгляда, Цинцю предупреждающе расширил глаза, а потом наметил кивок головой в сторону Лю-шиди и совсем немного поднял брови. Юэ Цинъюань сглотнул. - Эта тварь выпила жизненную силу как минимум двух десятков женщин, - продолжала Дуань Цинцзе тем временем. - Мужчин она просто убивает, но у мужчины-заклинателя есть шанс… - В самом деле, - произнес Юэ Цинъюань, закончив играть с Шэнь Цинцю в гляделки. - Заклинательница уровня главы пика станет для монстра подарком, и тот обретет почти божественный ранг. Этот глава ордена опасается, что даже Лю-шиди окажется не под силу с ним справиться. - Не понимаю, почему этому главе Байчжань нельзя отправиться туда в своей одежде? - проворчал Лю Цингэ. - Талисман сокрытия личины, хранящийся на пике Линъюй, позволит обойтись без женских платьев! - Духовный монстр видит сквозь иллюзии, которые обманут и смертного, и заклинателя, - поджала губы Дуань-шимэй. - Сомневаюсь, что какая-то безмозглая тварь из леса отличит женское платье от мужского! - вновь не выдержал Лю Цингэ. - Шисюну придется петь, - напомнила глава охотников. - Он хочет выглядеть, как женщина, надевшая мужское платье? - Да-да, Лю-шиди, - на миг не отказал себе в удовольствии Шэнь Цинцю. - Иначе эту тварь выманить не удастся. Лю Цингэ зарычал. Нет, точно дикарь. - Увы, - скрытое ехидство в голосе Дуань-шимэй Цинцю слышал отчетливо, а вот понимал ли Лю Цингэ, что главу охотников ситуация забавляет, сказать наверняка не мог. - Женский голос как манок для этих редких тварей, кроме того, шиди нужно будет убить этого монстра именно в его хищническом азарте, иначе Цанцюн потеряет шанс получить кристалл средоточия ци из его сердца. Не сердце-кристалл?! - Этот шисюн просит шимэй повторить, что она сказала, - Цинцю так резко развернулся к Дуань Цинцзе, что та аж отпрянула назад. - Кристалл концентрированной ци, - повторила та. - Эта шимэй помнит, что говорилось на собрании глав, но с тех пор она предприняла небольшое расследование. - Шимэй поделится результатами? - почти как Лю Цингэ, прорычал Шэнь Цинцю. - Почему она уверена, что убийство призрачной жаброзмеи позволит заполучить именно кристалл средоточия? Неужели наставник Шэнь Юаня промышляет охотой на таких монстров? Или нет? Ведь, если бы таких монстров было много, кристаллы не стали бы столь редки. - Этот Лю тоже хотел бы это узнать, - хмуро напомнил о себе Лю Цингэ. - Ни в одном из убитых этим мастером монстров никаких кристаллов до сих пор не находилось. Тоже верно. - Прошу шимэй простить невежество этого главы ордена, - вновь заговорил Юэ Цинъюань и бросил взгляд к дверям, будто опасался, что из них кто-то появится и может подслушать разговор. - Му-шиди упоминал о древнем ордене, мастера которого могли создавать камни средоточия, но получать их, как ингредиенты после охоты на духовных животных… Дуань Цинцзе кивнула. - Да, самые чистые и яркие кристаллы концентрированной ци могли создавать только мастера ордена Сада тысячи плодов, - согласилась она. - Летописи упоминают, что они могли создать подобную редкость в любой момент, даже из воздуха, что, разумеется, является только легендами, в которых скорее всего мало правды… О, когда на нее находило, Дуань Цинцзе могла часами рассказывать просто ни о чем! Шэнь Цинцю едва сдержался, чтобы ее не одернуть. - Но средоточие жизненной силы в духовном животном, развившемся до стадии золотого ядра или до божественного ранга, в момент смерти иногда прессуется и кристаллизуется прямо в живых тканях и мышцах. Чем сильнее зверь, чем дольше он прожил, тем больше шансов получить кристалл… И тем сложнее убить зверя. Хотя, конечно, настоящего кристалла Юаньцяньго там не будет, так, кусок плоти с мелкими, как песок, вкраплениями, но для Цяньцао и пика Кусин такое будет бесценным приобретением. Жабровые змеи, как верно упоминал Му-шиди, единственные, кто имеет мерцающую плоть с самого начала. А если эта жаброзмея прошла перерождение, и не одно? Если она накопила очень много ци? - Дуань Цинцзе обвела всех взглядом. - Плоти в сердце-кристалле останется меньше, песок слипнется в камень, понимаете? Если Лю-шисюн, конечно, убьет призрачную жаброзмею, не повреждая ее духовных каналов и в тот момент, когда она будет пытаться высосать иньскую ци, и золотое ядро твари будет не защищено внешними оболочками. - Бред какой-то… - пробормотал Лю Цингэ. Глава Линъюй усмехнулась. - Да, почти невыполнимая задача. - Значит, Лю-шиди потребуются маскирующие талисманы? - спросил Юэ Цинъюань, пока Шэнь Цинцю вновь и вновь анализировал услышанное. - На монстра с золотым ядром иллюзии не подействуют, - кивнула Дуань-шимэй. - Нужны духовные эликсиры с Цзуйсяня, женский наряд с Чуаньцзао, который скроет большую часть янской ци, талисман очарования с Сяньшу, снадобья Цяньцяо для усиления блеска золотого ядра, Линъюй предоставит Лю-шисюну вуаль Сотни защит, которая изменит его голос… - Этот шиди понял, - крайне раздраженно выдохнул Лю Цингэ. - Достаточно. Шэнь Цинцю вдруг подумал, что мог бы появиться на Байпубу и сам, а в женском платье он точно не вызовет подозрений у того, кто называл себя наставником Шэнь Юаня. - Пожалуй, - еще даже не додумав эту мысль до конца, заговорил он, - Лю-шиди и впрямь не стоит утруждать подобной маскировкой. Этот шисюн готов избавить Лю-шиди от задания, которое ему столь претит, он исполнит роль приманки сам. - То, что у тебя теперь есть золотое ядро, не означает, что ты стал лучшим воином Цанцюн! - тут же взвился Лю Цингэ. - Этот шиди не желает потом испытывать вину за смерть шисюна! - В самом деле, ся… Шэнь-шиди, - с нажимом произнес Юэ Цинъюань. - Орден двенадцати пиков не может так рисковать, особенно когда Цветочный дворец предпринимает шаги, назначение которых пока непонятно. Лю-шиди непременно сообщит нам, если столкнется с какими-либо непредвиденными обстоятельствами или странностями. Верно, Лю-шиди? Можно было привычно огрызнуться на чрезмерную опеку Юэ Цинъюаня, хотя бы ради порядка, чтобы Юэ Ци не думал, что Шэнь Цинцю беспомощен и не в силах себя защитить, но на кону была свобода А-Юаня. Чтобы найти брата и вырвать его из рук так называемого наставника, Цинцю должен быть здоров. Рисковать возможным ранением на охоте действительно не стоило, а дикарь и в самом деле был лучше него в бою. - Только с этим условием, - все же добавил Цинцю. - Непременно, - пробурчал Лю Цингэ и с видимой неохотой кивнул на требовательный взгляд Юэ Цинъюаня. А тот перевел взгляд на Дуань Цинцзе: - Прошу шимэй сопроводить Лю-шиди и убедиться, что он экипирован должным образом, - та почтительно склонила голову, и они оба покинули пик, больше не затевая ненужных дискуссий. А вот Цинцю все не мог успокоиться. Правильно ли он сделал, что отступился? Не предупредил о брате? А вдруг Лю Цингэ решит промолчать, если встретит в лесу незнакомого мастера? А что, если дикарю повезет наткнуться на что-нибудь, имеющее отношение к Шэнь Юаню? Если его "наставник" ограбил одно из хранилищ Юаньцяньго… Вряд ли он носил все с собой в цянькунях, и где-то ведь он с Шэнь Юанем жил? В каком-то лагере или даже карманном домике - уж подобная редкость у него наверняка была, хоть и стоила неимоверных денег, но купить ее тому, кто имел кристаллы Юаньцяньго, проблему бы не составило. Эти мысли не давали ему покоя долго. Весь следующий месяц он начинал день с надежды, с надеждой же вскидывался на каждого посетителя или полученное письмо, а ночью закрывал глаза, надеясь хоть во сне увидеть А-Юаня. Сначала, правда, он думал, что вообще не сможет спать - как в первую ночь, когда он пролежал до рассвета, так и не сомкнув глаз. Дом казался чужим и пустым, Цинцю вслушивался в тишину, которую тревожили лишь шелест листьев в саду, редкое поскрипывание половиц веранды, да звук срывающихся с карниза капель - предрассветные туманы всегда оседали на крыше подобием слабого дождя. Под конец он не выдержал и ушел в сад, решив начать устраивать в нем место для А-Юаня. Темнота ему не мешала, а работа замедляла безумный хоровод в голове. Но усталость, даже с идеальными венами и золотым ядром, все равно накапливалась где-то в разуме. В какой-то момент, сидя на резной каменной скамье, переставленной под ветви свежепосаженной серебристой ивы, Цинцю все-таки открыл цянькунь, в котором хранил письмо брата вместе с кристаллом средоточия ци и флаконом с настоем для спокойного сна. Да вот только погладил флакон пальцами и убрал его обратно - почему, он и сам не смог бы сказать. В постель он не ложился. Если не работал в саду, то документов, касающихся Цинцзин и с которыми требовалось ознакомиться каждому новому главе пика, оставалось предостаточно, чтобы занять себя ночами. Мастера и ученики второго пика, особенно те, кто выбрал свой путь через познание книжной мудрости, постоянно совершенствовали библиотеку Цинцзин - огромную, даже больше того собрания трудов, что хранилось на Цюндин. Поддержание сохранности древних свитков, восстановление и сохранение почти утерянного, составление описей, подготовка ответов на запросы других пиков, уточнение летописей - все требовало внимания и времени. Часть учеников, претендующих на звание мастера Цинцзин, отправлялись странствовать в поисках новых знаний и новых редких книг, которым найдется место на стеллажах библиотеки пика. Другие, открывшие в себе особый талант к музыке или каллиграфии, в уединении учебных павильонов создавали изысканнейшие мелодии и шелковые свитки с начертанными изречениями ученых и философов, которые пик Аньдин потом продавал за золото смертным правителям. В один из дней Цинцю, незаметно для себя, так и задремал за столом, а заснув, понял, что на смену привычным кошмарам пришли новые: в них оседал на пол, теряя сознание вместе с Цинцю, А-Юань, и высокая темная фигура уносила брата прочь, пока Цинцю глухой колодой лежал на полу. Снился один из алтарей У Янцзы, только теперь на нем был привязан А-Юань. Снился даже, совершенно нелепо, аукцион в борделе, и А-Юань смотрел из-за ширмы в зал с ужасом, и губы у него дрожали. После этой ночи Цинцю начал чаще медитировать, а если чувствовал, что усталость все же берет свое, пил приготовленный братом настой, изо всех сил стараясь его растянуть на большее время. Но дни шли за днями, а про Шэнь Юаня известий все не было. Осведомители Юэ Цинъюаня молчали, девушки Мо Сун о человеке, похожем на главу Цинцзин, ничего не слышали ни в Гуйшу, ни в Цзиньлане, ни где-то еще, а Лю Цингэ не возвращался, похоже, пытаясь выследить у озера призрачную жаброзмею. Даже в докладах о мастерах Хуаньхуа не было ничего подозрительного, а их с недавних пор Цинцю изучал особенно внимательно. - Судя по тому, что рассказывал тебе А-Юань, его учитель далеко не прост, - как-то обмолвился Юэ Цинъюань, насыпая в заварочный чайник только что доставленный с Аньдина чай. Цинцю как-то даже не заметил, когда начал заходить на Цюндин за новостями и привык оставаться выпить чашку-другую вместе с его главой, не говоря уже о том, в какой момент на столе стали появляться сладости, явно с Цзуйсяня… - Я никогда не утверждал обратного, - холодно произнес он, с подозрением глядя на пирожные из фасолевой пасты и ягоды в карамели. - А-Юань явно привык тратить и восполнять ци на уровне глав Цанцюн. - И при этом на момент вашей встречи не сформировавший золотое ядро, - пододвинул к нему тарелку с пирожными Юэ Цинъюань. - Мне на ум пришла одна легенда… О заклинателях, которые брали не числом, а умением - и своих немногочисленных учеников учили так, чтобы каждый в одиночку смог противостоять армии. Шэнь Цинцю промолчал и отобрал у Юэ Цинъюаня чайник. Привычно омыл кипятком чашки, потом с помощью ци проконтролировал температуру воды и, закончив с завариванием, разлил благоухающий апельсином чай по фарфоровым чашкам. Из этого павильона Цюндин открывался прекрасный вид на седловину горного хребта, над которым непрестанно клубились, будто на самом деле танцевали, облака, стремительно меняя форму. - Мой брат ученый, а не боец, - наконец сказал Цинцю и, придержав длинный рукав, взял с блюда первое пирожное. - Он не физический совершенствующийся, это точно. Юэ Цинъюань хотел что-то сказать, но тут на дорожке, ведущей к павильону, появилась одна из мастеров Цюндина, явно спешащая к главе ордена, и разговор пришлось прервать. - Эта Чэнь И приветствует Юэ-шисюна и Шэнь-шисюна, - сказала она и коротко склонила голову. - Дежурные сообщили, что из Тайюаня прибыл Хуан Даомин с пожеланием встретиться с главой ордена. - Правая рука главы пагоды Тяньи? - моментально забыл про чай Шэнь Цинцю. - Разве глава Юэ ждал его визита? Монахи Тяньи поддерживали Цветочный дворец… Цинцю напрягся, с ходу предположив как минимум четыре причины столь внезапного появления одного из ведущих их мастеров. И одна из них была связана с именем Шэнь Юань и поисками, организованными Хуаньхуа. В глазах Юэ Цинъюаня отразилось точно такое же настороженное недоумение. - Этот глава просит Чэнь-шимэй устроить мастера в зале Грозовых облаков, - сдержанно сказал он, переведя взгляд на молодую женщину. - Расслабляющий чай, сервиз Девяти желаний и вид из террасы Сплетения ветров? - ответила та и, получив короткий кивок, поспешно удалилась. Посмотрев на главу ордена, Цинцю вопросительно поднял брови, и Юэ Цинъюаню хватило совести смутиться. - Нечестные приемы? - а вот в душе Цинцю был почти восхищен. Еще месяц назад ему самому приходилось напоминать о том, чтобы создать нужное настроение тому или иному человеку, а, оказывается, Юэ Цинъюань и без того сам прекрасно это знал. - Еще немного, и этот шиди решит, что неуверенность нового главы ордена была вызвана отнюдь не неопытностью. А желанием задержать самого Шэнь Цинцю и получить лишний повод для общения с ним. Вот же… хитрец! - Этот глава пика Цюндин опозорил бы своего наставника, если бы упустил возможность, - а тот с демонстративно фальшивой застенчивостью опустил взгляд, и Цинцю на мгновение потерял нить разговора, залюбовавшись длинными ресницами, отбросившими тень на лицо. - Глава пика книжной мудрости, конечно же, разоблачил простенькую хитрость. Да и взаимных подначек раньше тоже не было. Или Цинцю их не замечал, воспринимая Юэ Ци только как предателя? - Это намек, что этот шиди занимается тайной стратегией ордена? - поражаясь самому себе, с иронией ответил Цинцю. - Что, правда? - так искренне удивился тот, что Цинцю чуть не кинул в него… ну, чем-нибудь. Чашки и пирожные было жаль. И только поэтому, сказал себе Цинцю, Юэ Цинъюаню сойдет подобное с рук. - Поговорим об этом позже, - проворчал Цинцю, поднимаясь. - Этот шиди надеется, что глава ордена найдет время сообщить ему, останется ли его гость доволен встречей. Глаза у Юэ Цинъюаня стремительно потеплели: он едва не засиял от плохо завуалированного требования явиться потом на Цинцзин с рассказом. - Шэнь-шиди может не беспокоиться на этот счет, - пообещал он, и Цинцю ушел, не оборачиваясь и стараясь не думать, что именно начинал напоминать этот странный разговор. К тому же уже привычные размышления о брате почти сразу вытеснили из головы все постороннее. За время отсутствия Цинцю на собственном пике с Аньдин принесли стопку писем и большой лаковый короб, на котором слабо мерцали духовные печати, что использовались для хранения еды. К нему прилагалось письмо от бывшего ученика Цзуйсянь, многословно рассказывавшего, как он был польщен визитом и обрадован найти в Шэнь Цинцю тонкого ценителя его ремесла. А-Юань был в Тайюане! Первый порыв был - сорваться с места, вскочить на Сюя и… но следом пришла мысль о внезапном визите мастера, приближенного к главе ордена Тяньи. Совпадение? Шэнь Юань предпринял что-то, что монахи расценили шагом Цанцюн? Или это Цветочный дворец решил передвинуть камни, обманывая Шэнь Цинцю? Он покосился на стоявший на столе короб. Прислать что-то в расчете на то, что Цинцю не станет проверять подарок, решив, что это от брата… Но неужели в Хуаньхуа знают больше, чем известно самому Цинцю? Такую вероятность нельзя было сбрасывать со счетов, тем более, что осведомителей у Цветочного двора было куда больше, чем у Цанцюн. Что же было в коробе? Яд? Что-то, что повредит совершенствованию главы Цинцзин? Или что-то из прошлого? Угрозы, шантаж, обвинение в убийстве - все это Цинцю тоже держал в голове. При мысли, что внутри могут оказаться обугленные останки кого-то из погибших в пожаре в имении Цю или убитого по приказу У Янцзы, Шэнь Цинцю на мгновение похолодел. А потом решительно провел рукой над коробом, прощупывая тот с помощью ци. Проверка на чары слежения, подслушивания, скрытую ловушку… Он был готов к любому неприятному сюрпризу, но лаковая коробка упорно делала вид, что невинна. Оставалось рискнуть. Невольно задержав дыхание, Цинцю приоткрыл крышку, и ноздри тут же защекотал потрясающий запах выпечки и специй, яичного крема и цветочного желе. Неужели все-таки Шэнь Юань?! Дал о себе знать… или решил сделать ему приятный подарок? Сердце забилось чаще, когда Цинцю выложил на стол присланные братом сладости и какое-то время смотрел на них, надеясь найти скрытый смысл, но А-Юань, похоже, просто скупил едва ли не половину лавки, не зная, что именно может понравиться Шэнь Цинцю. Тонкие нити белой карамели, воздушными облаками лежавшие на крошечных пиках из рисового теста, в которых явно скрывалась какая-то начинка, печатные пряники, пирожные с яичным кремом, желе с османтусом, личи и персиками, ореховое печенье, булочки со сладкой бобовой пастой, мандариновые карамельные цветы, медовые ягоды в густой обсыпке, фигурные леденцы, слоеные пирожные-лотосы… Смесь ароматов кружила голову, наполняя сердце теплом и какой-то особой радостью. Доброта и забота А-Юаня проявлялась именно так, ненавязчиво, словно исподволь, но всеобъемлюще… Брат был удивительно добрым: наверняка он выбрал вот эти булочки в виде крольчат просто потому, что они показались ему милыми, и он захотел, чтобы Цинцю улыбнулся - и при этом не подумал, что такие сладости покупают детям, но никак не взрослым. - Ты такой глупый, А-Юань, - прошептал Цинцю, держа крольчонка так, чтобы не помять неаккуратным нажатием пальцев его нежные бока. Глазки были сделаны из черного кунжута, а нос и ушки вылеплены из розового теста… Нет, одну такую булочку он обязательно сохранит в цянькуне: Цинцю запоздало понял, что все-таки улыбается. Защита пика ощутимо прогнулась, пропуская на Цинцин кого-то из глав вершин, и Цинцю поспешил убрать сладости обратно в короб, не удержавшись от облизывания испачкавшихся в сиропе и карамели пальцев. За этим занятием его и застал Юэ Цинъюань, который даже споткнулся на пороге, похоже, не ожидая от главы Цинцзин таких уличных манер. Что, неужто решил, что Шэнь Цинцю начисто отринул свое прошлое? - Если глава Юэ забыл, то этот шиди напомнит, что в собственном доме он имеет полное право вести себя так, как ему хочется, - мстительно сообщил Цинцю и слизнул прилипшую к пальцам карамель. Юэ Цинъюань шумно сглотнул. - Этот… Сяо… да, - он кашлянул, будто его подвело горло, и начал снова. - Шэнь Юань был в храме пагоды Тяньи. Тайюань. Точно. Замена городской пошлины пожертвованием в храме! А-Юань, скорее всего, вновь расплатился какой-то редкостью, а монахи, приняв его за Шэнь Цинцю, решили, что Цанцюн дает им повод и приглашение к тайным переговорам! - Что он им дал? - выдохнул Цинцю главное и одним всплеском ци очистил руки. - Камень средоточия ци, - ответил Юэ Цинъюань. - Совсем небольшой, должно быть, он был среди других духовных камней, и твой брат его не заметил, когда сыпанул те в чашу для пожертвований. Еще и духовные камни! Вот балда! Шэнь Цинцю подавил желание завести глаза. - И что ты с них вытряс? - вместо этого спросил он. Юэ Цинъюань усмехнулся неожиданно самодовольно - редчайший случай отхода от его выученной благожелательной маски. - Сошлись на обмене техниками. Молчание Дремлющей Цапли на Цветущие Небесные врата, - признался он и улыбнулся еще шире, когда Цинцю изумленно поднял брови. - Надо же, - стараясь, чтобы голос не звучал слишком впечатленно, проговорил Цинцю. - У тебя хватило ума получить именно ее? Юэ Цинъюань кивнул. Одна из редких техник, позволяющая изменять течение природной ци… Цинцю предполагал, что именно ее Чэн Дэчжэн получил от главного настоятеля пагоды Тяньи Чжан Даолиня в качестве дара при скреплении тайного договора о союзе. Осведомители доносили, что с недавнего времени именно ею Цветочный дворец начал скрывать свои тайники. - Он пытался подсунуть другую? - Цинцю метнул взгляд на Юэ Цинъюаня. Тот мотнул головой. - Спросил лишь, уверен ли Цанцюн, что малоиспользуемая техника станет равновесной заменой Молчанию. В итоге посчитал меня глупцом, похоже, - ухмыльнулся он. Глупцом оказался как раз Хуан Даомин, раз переоцененную практику аскетов посчитал выше универсальной техники, что позволяла замаскировать любой проход… Шэнь Цинцю готов был спорить на что угодно: именно Цветущие небесные врата помогут им найти то, что прятал Чэн Дэчжэн в долине Алой мертвой реки. Да и по времени все сходилось. - Даже если Тяньи решат, что Цанцюн усиливает защиту хранилищ с помощью их техники, это сыграет нам на руку… - задумчиво пробормотал он. - И вряд ли они станут делиться с Хуаньхуа подробностями. О технике Цветущих Небесных врат даже в библиотеке Цинцзина встречались лишь отрывочные упоминания. Самое внятное описание Цинцю, как это ни странно, нашел в одной из старых хроник о путешествии одного из первых мастеров Цанцюн к далекому морю Южных земель. Вход в древнюю сокровищницу оказался заклят на лунный свет, который, словно туман, перетекал из одной формы в другую, складываясь в призрачные цветы, и то, что у мастера по чистой случайности нашелся в цянькуне лист исполинского серебряного ясеня, в какой-то момент возникавший в лунном рисунке, стало счастливым стечением обстоятельств. Цинцю был уверен: таких "ключей" могло быть несколько десятков, и уже то немногое, что пагода Тяньи согласится уступить из знаний о технике Цветущих Врат, даст представление об остальном. Чэн Дэчжэна не стоило недооценивать. Он наверняка улучшил и отточил полученное знание, а то и соединил его с тайными техниками Хуаньхуа. - Я намекнул ему, что Цветочный дворец выкупает кристаллы за любую цену. Даже так. Шэнь Цинцю в задумчивости посмотрел на бывшего друга. Заронить в одном из союзников сомнение в честности другого - это умно. Причем, что бы монахи ни предприняли. - Ты отправишься в Тайюань? - расценив его молчание по-своему, спросил Юэ Цинъюань. Цинцю покачал головой. Сомнений в том, что брат уже покинул город, не было, а значит, дорога туда стала бы лишь попыткой поймать исчезающий на ветру аромат одежд А-Юаня. - Нет, пока нет… - если он появится там сразу после ответного визита монаха, это может быть воспринято неправильно. - Мне нужна карта… и время. Отметить все места, где появляется брат, понять закономерность и выяснить, что предпримут в Цветочном дворце теперь, когда появился еще один кристалл. - Спешка нужна только при ловле блох, - сказал он, поднимая взгляд на главу ордена. - И то в чужих штанах, - добавил тот, вдруг сильно напомнив прежнего оборвыша с улыбкой, таившейся в глубине серьезных темных глаз. - Есть еще один вопрос, который этот шисюн хотел бы обсудить с Цинцю-шиди. Шэнь Цинцю заставил себя собраться и отвлечься от мыслей об А-Юане. - Цинцю-шиди уже выбрал для себя партнера по боевым искусствам - теперь, когда у него есть золотое ядро? - осторожно спросил Юэ Цинъюань. - Пожелает ли он договориться с Вэй-шиди или, может быть, примет предложение этого шисюна? О. Это было одновременно неожиданно… и обоснованно. Сам Цинцю был так потрясен сначала обретением А-Юаня, а потом его утратой, что даже формирование золотого ядра словно затерлось, отошло на задний план. Порадовался, что оно помогло инедии и дало возможность обходиться без сна подольше, но и все. А ведь действительно… Он прекрасно знал, что считался отвратительным партнером в учебных поединках. В схватке с Лю Цингэ не смог сохранить хладнокровие, что в первую дуэль, что в последующие, да и, по правде сказать, даже не пытался этого делать, видя, с каким пренебрежением относится к его навыкам дикарь. Хуже было то, что и с остальными, даже с соучениками по Цинцзин ему не удавалось удержать себя в подобающих рамках, не нарушая правил, даже если он искренне пытался поначалу. Нет, стоило устать во время дуэли или почувствовать от противника опасность, как тело словно само переходило из режима тренировки в режим боя до победного, а очень неприятных сюрпризов в рукавах у Шэнь Цинцю за эти годы только прибавилось. Прошлое уличной крысы не давало расценивать нападавшего человека с оружием как товарища по игре. Уж если на то пошло, Цинцю и играть-то не умел, считая эту забаву глупой потерей времени. И вот теперь Юэ Цинъюань предлагал себя в партнеры для оттачивания боевых навыков, пользуясь тем, что золотым ядром в Цанцюн сейчас и вправду обладали лишь четверо. Пожалуй… да, он вряд ли будет ждать от Цинцю соблюдения правил. - Юэ-шисюн отдает себе отчет в том, чего просит? - вслух обозначил предварительное согласие, а заодно и предупреждение Цинцю. Он ведь даже не станет сдерживать желания ударить бывшего друга - за то, что не пришел, когда был так нужен. - Этот Юэ будет счастлив, если Шэнь-шиди согласится, - тихо ответил тот и, вдруг коснувшись руки Цинцю, сжал ее на короткий миг. Цинцю обдало жаром. Он высвободил пальцы, но стереть на них ощущение ожога не смог. - Завтра, - сухо произнес он, собираясь игнорировать это ощущение столько, насколько хватит сил. И взгляд Юэ Цинъюаня тоже. - На рассвете. В бамбуковой роще за домом. Бывший друг смотрел так, словно вокруг была пустыня, а Шэнь Цинцю был оазисом, и Юэ Ци все не мог поверить в то, что глаза его не обманывают. - Завтра, - повторил он чуть хрипловато, и Цинцю вздрогнул сам, будто слова за какой-то миг изменили свой смысл и теперь оборачивались признанием чего-то нового, почти невозможного, о чем он и не мыслил раньше. - На рассвете. - Во рту пересохло, и когда Юэ Ци качнулся вперед, словно хотел вновь поймать его ладонь, Цинцю едва успел остановиться, чтобы не схватить его за рукав, не притянуть к себе и… - В бамбуковой роще за домом. Воздух словно загустел. На какой-то миг Юэ Цинъюань еще остался неподвижным, а потом сглотнул, отвел взгляд, развернулся и ушел - и Цинцю не сделал ничего, чтобы его остановить. Очень разозлившись от этого. Нет, с искалеченными венами, с постоянной болью, злостью и ощущением предательства, что разъедало душу, словно кислотой, ему, наверное, жилось легче. А сейчас он не понимал, что должен делать, что говорить и… чего он в итоге хочет от Юэ Цинъюаня.