Охота на феникса

Даже по прошествии времени письмо продолжало вызывать ярость. Не единожды скомканный лист бумаги - снова и снова расправляемый, с иероглифами, написанными в изумительно небрежном и легком стиле, которые на первый взгляд дышали заботой и одновременно спокойной уверенностью… О, сколько раз Цинцю останавливал себя, чтобы в ярости сжечь эту обманку, которой его пытались ввести в заблуждение! Но оно было чуть ли не единственным доказательством существования брата, пусть даже Шэнь Юань и писал это под диктовку учителя - а то, может, и не писал вовсе! Цинцю так часто перечитывал письмо со скрытым предупреждением, что оно въелось в память, и неважно, чьей рукой оно было написано! Но если человек, который удерживал А-Юаня при себе учеником, думал, что от Шэнь Цинцю можно откупиться кристаллом средоточия ци - или напугать угрозой - он сильно просчитался. Тогда, очнувшись в самых дорогих комнатах лучшего гостевого дома того занюханного захолустья и немедленно поняв, что остался один, Цинцю чуть не сошел с ума. Он бросился на поиски: вернуть Шэнь Юаня, отыскать хотя бы след, хотя бы намек, что смог бы привести его к брату, но не нашел ничего. Ни тропинки, ни кустов лекарственных ягод, ни того дома, в котором пришел в себя после нападения жабровой змеи - хотя, змеи ли? Может, виной был неведомый наставник Шэнь Юаня? Ведь нападать на заклинателей, маскируясь под атаку неизвестного монстра, обирать их… тоже крайне прибыльное занятие, если подумать! Но думать в тот момент Шэнь Цинцю просто не мог. Отчаявшись, он бросился туда, где ему были должны - и если бы отказали, он взял бы долг силой. Дорогу до Цанцюн - Цюндин! - он не запомнил вообще. Сюя летал стремительно, но в тот раз словно сама ярость, облекшаяся в металл, разгоняла клинок все быстрее и быстрее, а в памяти Цинцю все стояли растерянные и испуганные глаза брата, ловящего его в объятия, и неизвестная лоза на воротнике, раскрывшая белые цветы - блестящие, будто шелковые, словно ожила сама вышивка на одежде. Он ворвался в дом главы ордена, не обращая внимания ни на учеников, которые уносили ноги с его дороги, ни на закрытые двери, ни на ветхий трактат, что Юэ Цинъюань держал в руках. Выдернув тот из пальцев, Цинцю отшвырнул свиток в сторону, а потом схватил бывшего друга за воротники и рванул вверх, поднимая из-за стола и закричав ему в лицо: - Ты должен его найти, слышишь?! Я прощу тебе твое предательство, только найди моего брата! Помоги мне его вернуть! Он даже сейчас помнил, как расширились его зрачки, словно сама тьма посмотрела глазами Юэ Цинъюаня, а потом Цинцю едва не упал, когда стол, отделявший его от главы ордена, смело куда-то в сторону. Но чуть мозолистые ладони уже держали за плечи, а потом Юэ Цинъюань вдруг выдохнул: "Веди!", и его ци, словно тяжелая темная вода, плеснулась через край, раскатываясь в стороны. Со стен сорвало свитки с изречениями и каллиграфию на шелке, на стеллажах хрустнули, рассыпаясь на осколки, фарфоровые вазы, Цинцю, кажется, всхлипнул, а может, просто отчаянно этого хотел, но не показать слабость было важнее. Он тащил Юэ Цинъюаня к дверям, и тот шел, не спрашивая, куда именно, словно это и в самом деле не имело значения, а Цинцю в самом деле становилось легче дышать, будто однажды случившееся предательство и впрямь больше не стояло между ними. - Нам нужно в Гуйшу, - до боли в собственных пальцах сжимая руку Юэ Цинъюаня, торопился он, думая, что глава великого ордена Цанцюн, победивший Небесного демона, уж точно сможет найти что-то там, где Цинцю потерпел неудачу. - Это его ты там видел, не меня, и в других местах… понимаешь? Тот отрывисто кивнул, хмуря брови, а потом, ни слова не говоря, потянул его куда-то на смутно знакомую галерею, и то, что она ведет к портальному павильону, Цинцю вспомнил не сразу. Ци главы ордена, словно воды могучего моря, влекла его за собой, как рыбацкую лодку, попавшую в сильное течение, и Цинцю чуть ли не впервые не сопротивлялся этой силе. Портал, только и билось в голове - портальной печатью они сэкономят кучу времени, снова лететь не придется. А ведь Юэ Цинъюань даже не спросил, что за брат, откуда, как Цинцю его нашел и как снова потерял, и это безоглядное доверие - не уступка, нет, и совсем не желание искупить вину, уж это жалкое поджимание хвоста Цинцю точно бы почувствовал! - ломало и крошило лед в однажды заледеневшем сердце. Юэ Цинъюань шел чуть ли не на бой, и выражение его лица не обещало тому, кто встанет на его пути, ничего хорошего. Сверкнувший купол портальной печати взметнулся вокруг них и опал, городские стены Гуйшу выросли по левую руку, собака, испуганная появлением двух людей в тупике узенькой улочки, с визгливый лаем бросилась прочь, кинулась под копыта лошади, везущей телегу с сеном, возница заорал, дергая вожжи, и только тогда Цинцю вспомнил о скомканном письме, что было засунуто под печать сохранности в цянькунь. - Нам нужно в лес, - он говорил и тащил наружу смятый комок бумаги, чтобы Юэ Цинъюань все увидел сам, чтобы понял… ему хватит ума понять! Пальцы путались в шнурках на горловине цянькуня, рвали их, преступно дрожали, и развязать узел все никак не получалось. - Там… А-Юань говорил, хижина отшельника, под печатями, он лечил меня там… Теплая ладонь накрыла непослушные пальцы, успокаивая, а потом Юэ Цинъюань снова посмотрел в душу Цинцю своими темными глазами, полными бездонной силы, и сказал: - Мы его найдем. Словами ответить Цинцю не смог. Горло перехватило, а от Юэ Цинъюаня уже раскатывалась ци. Ее давление резко возросло, и она расходилась от них кругом, словно ветер, поднимая с земли пыль и мелкий песок. Визгливая собака заскулила, забилась куда-то в подворотню, а волна ци катилась от них все дальше. Нет. Так нельзя. Нельзя, чтобы у Юэ Ци… Цинъюаня случилось отклонение. - Вот, - Цинцю наконец справился с завязками цянькуня и сунул в руку бывшего - или нет? - друга бумажный комок. - Я думаю, А-Юаня спрячут… уже спрятали. Чтобы я не нашел, не забрал его с собой. Брови Юэ Цинъюаня сильнее сошлись к переносице, бумага зашуршала, давая возможность прочитать послание, а Шэнь Цинцю поспешно отвернулся, стараясь успокоить вновь вспыхнувшую ярость. Ему не нужно было смотреть, написанное стояло у него перед глазами и так. “Прости, что так вышло. Надеюсь, что ты не станешь меня искать - ты настолько умен, что сбежать от тебя еще раз будет очень сложно, а обременять этим наставника я не хочу. С него станется запереть меня медитировать на пару-тройку лет, а он только-только начал отпускать меня в город. Пожалуйста, береги себя и будь осторожен. Шэнь Юань”. - Шэнь Юань, - впервые произнес это имя Юэ Циньюань, а потом аккуратно сложил письмо и передал его Цинцю. - Что ж, если сяо Цзю искал и не нашел следов, в тонкости тем более нет смысла. Цинцю не успел возразить. Юэ Цинъюань взлетел в воздух, ему даже меч не потребовался, а в следующий миг тончайшая сеть ци сверкнула в солнечных лучах - взметнулась в воздух и упала на город, поля вокруг и склоны горных вершин. В ушах тут же зазвенело. Шэнь Цинцю всегда был чувствителен к движению ци, пусть и относил это к изувеченным духовным венам. Лишь обретя золотое ядро, он осознал, что принимаемое им за недостаток на самом деле есть преимущество, которое потом подарит ювелирную точность во владении ци. Но вот ощущать сейчас то, как духовной силой пользовался Юэ Цинъюань… Это походило на пресс - сразу и везде, так что было невозможно увернуться или уклониться от этой мощи, пронзающей пространство. Шэнь Цинцю понимал, какой цели добивается Юэ Цинъюань: “натолкнуться” своей ци на пусть и невидимое, но препятствие, а потом просто проломить скрывающие печати - и все равно, даже готовый к этой тяжести, едва удержался на ногах. Впору было позавидовать смертным, которые не чувствовали ци, а вот будь в Гуйшу заклинатели, они бы точно себя выдали… Волна ци раскатилась по городу и схлынула дальше, в поля и лес, а потом Юэ Цинъюань повернул голову в сторону, словно услышав нечто, доступное лишь ему. Сюаньсу, спрятанный в ножнах, проявился под его ногами, и Цинцю сам торопливо вскочил на Сюя, чтобы успеть за Юэ Цинъюанем, когда тот устремился по следу. Они пронеслись над тыквенным полем, потом миновали просовое, затем промелькнуло святилище, увешанное выцветшими лентами, и начался лес, в котором Цинцю уже побывал. Загущенные заросли плюща, сухие ветки, молодая поросль… Юэ Цинъюань спрыгнул прямо перед ними, а потом сделал такое движение рукой, будто сдергивал невидимую занавесь. Воздух заискрил от приложенной ци, затрещал, и крошечная хижина, сложенная из деревянных кольев, стволов бамбука и обмазанных глиной пучков травы, вдруг вынырнула из плетения ветвей. Цинцю чуть не сверзился с меча, опознав на одном из густых кустов рядом те самые ягоды, которые Шэнь Юань называл вороникой. Правда, на настоящую воронику этот куст походил мало. Внутри дома никого не было - Цинцю это чувствовал так же ясно, как слышал грохот собственного сердца, но Юэ Цинъюань успел к дверям первым и остановился, предупреждающе подняв руку. - Осторожно. Мало ли какой сюрприз найдется внутри, - сказал он, и Цинцю нетерпеливо кивнул и перехватил Сюя в защитную стойку. Хотя ничего этого не понадобилось. В хижине все было так, как успел запомнить Цинцю - даже валявшаяся на полу посуда и разворошенная постель остались неубранными. И этот знакомый вид и запах дома, где, казалось, еще миг назад был Шэнь Юань, вдруг ударил Цинцю - точно копье навылет. Он задохнулся от внезапной мысли, что может никогда больше не увидеть брата - человека, так удивительно дополнявшего его до целого! - оступился на ровном месте, и рука Юэ Цинъюаня вдруг подхватила его под локоть, а потом развернула и прижала к груди, спрятанной за слоями плотного шелка. Он что, думал, что Цинцю будет выть, как раненый зверь, кусать губы и пятнать расшитые серебром одежды злыми слезами? Да ни за что! Цинцю оттолкнул Юэ Цинъюаня от себя, вскинул подбородок, глядя прямо в глаза бывшему другу, ближе которого, как он когда-то думал, больше не будет никого в жизни, и отчеканил: - Я в порядке! Здесь надо все осмотреть! Тот отрывисто кивнул, на счастье, молча, не испортив ничего случайной фразой, на которую Цинцю мог бы резко отреагировать, и дальше они быстро перерыли весь дом в поисках оставшихся следов. Посуда - простая и серебряная, старенький пресс для ягод, кувшины для воды, мягкие, но упругие подушки, набитые какой-то душистой травой, постельное белье плотного и при этом очень легкого шелка со странным отсутствием швов в привычных местах... Вопросов становилось все больше, и не только у самого Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань нашел кожуру летающего манго - А-Юань, небрежный балбес, взял и выбросил ее прямо у ступеней, ведущих в дом - и, судя по всему, опознал сразу. Цинцю сам не понял, как начал рассказывать, будто слова потекли с языка сами, и он почти давился ими, делясь тем, как нашел брата, как вообще попал в этот дом, как лежал тут, слабый и беспомощный, а свет резал глаза, и даже пошевелить пальцем было больно, а Шэнь Юань кормил его с ложки и читал книги, чтобы его развлечь. А еще о том, какой А-Юань умный и добрый, хоть и наивный до глупости, потому что верит тому, кто намерен его использовать, что Цинцю и сам собирался его обмануть, еще в самом начале, а потом тот начал лечить его вены… - Сяо Цзю, - с болью в голосе прошептал Юэ Цинъюань, а потом опять подошел к нему и снова обнял, так крепко, что Цинцю до сих пор нет-нет, да ощущал эту хватку на своих плечах, словно объятия Юэ Цинъюаня отпечатались на его теле. Во второй раз Цинцю его не оттолкнул. Ту едва заметную тропинку, вернее, дорогу, которой Шэнь Юань ходил от хижины вверх по склону и вниз, туда, где начиналось просяное поле, они тоже нашли. Кое-где были примяты листья, где-то на земле отпечатались следы ног, где-то остались сломанные ветки - как и там, где Шэнь Цинцю упал с меча. Выяснилось, что ему сильно повезло рухнуть на достаточно пологий склон: отшвырни его тогда в другую сторону от озера, был риск свалиться в ущелье, и одного взгляда на острые, пиками торчавшие камни хватило, чтобы понять возможный итог. К глубокой воде, правда, Юэ Цинъюань его не пустил: Шэнь Юань, похоже, тоже обходил озеро по дуге, а нарваться еще и на жабровую змею, схватка с которой может уничтожить и без того нечеткие следы, не хотелось. А потом они нашли место, где те обрывались. - Да как такое может быть?! - воскликнул Цинцю, обшарив все вокруг. Но не нашел ничего: ни потревоженного листочка, ни смятой травинки, ни отпечатка ноги… - Он что, здесь вставал на меч, что ли? - Фон природной ци тоже спокоен, - хмурясь, оглядывал заросший лесом склон Цинъюань. - После использования портальной печати оставались бы легкие завихрения… - А он уходил дважды в день, - пробормотал Цинцю, перебирая в голове один вариант за другим. - Может, наставник Шэнь Юаня доносил его сюда на своем мече, а потом забирал отсюда же? - вновь предположил Цинъюань, ставя на месте последних следов сигнальную печать - такую же, как около хижины и по пути сюда. Цинцю вновь осмотрелся и пожал плечами. - Вернемся в город, - сказал он. - Раз моего брата ты встретил там, наверняка его видел еще кто-нибудь. - Я встретил его в дверях книжной лавки, - показалось, или Юэ Цинъюань в самом деле на мгновение смутился? - Он, наверное, любит читать?.. - Обожает, - Цинцю скользнул взглядом по лицу главы ордена, гадая, что же такого случилось между Шэнь Юанем и Юэ Цинъюанем такого, что последний до сих пор готов краснеть, как мальчишка, несмотря на свой уровень совершенствования. - Он как-то раз проговорился, что читает по книге в день, и это, мол, не роскошь, а необходимость. И невольно столкнулся с Юэ Ци взглядами. Книга в день была вообще-то немыслимым богатством… где бы Шэнь Юань ни рос, там явно была обширнейшая библиотека. А если учитывать серебряную посуду, баснословно дорогие шелка, явно привычно пущенные на простыни… неужели его растили во дворце какого-нибудь князя или даже императора?! - Он очень похож на тебя, - прошептал вдруг Цинъюань, едва уловимо розовея. - И ослепительно прекрасен, когда улыбается. Воли своим всколыхнувшимся эмоциям Цинцю не дал. И разбираться, чего в них больше, раздражения или ревности, кого и к кому, желания защитить брата от возможного предательства, иррациональной обиды или острой надежды, он тоже будет потом. - Возвращаемся, - произнес вслух он и, призвав Сюя, бросил еще один взгляд на Цинъюаня. - Начнем с книжной лавки. За время короткого полета до городских стен в голове немного прояснилось. По крайней мере, удалось не думать о том, считает ли Юэ Цинъюань ослепительно прекрасной и улыбку самого Цинцю. В книжной лавке появление Шэнь Цинцю не вызвало никакой реакции у старого продавца. Но Юэ Цинъюаня тот узнал и тут же засуетился, стараясь услужить. Хотя аккуратные расспросы все равно ничего не дали. А вот на городском рынке одетого в простое платье главу Цинцзин встретили, как знакомого. Его приветствовали, окликали, справлялись у Юэ Цинъюаня о его здоровье, похоже, приняв того за его наставника, предлагали что-то купить, а Шэнь Цинцю только вежливо кивал, запоминая эти короткие разговоры для дальнейшего анализа. - Даочжан, лучшие яйца для вас, можно даже не проверять, свежайшие! - Даочжан, не погнушаетесь ли пособить с мукой? Заплатим вам за проверку, не сомневайтесь! А то этот пес не верит, что и не подмочено, и никаких жучков! - А вот живая рыба, даочжан, не желаете ли? Свежей не найдете, в бочке, живая еще! - Не хотите ли вина, даочжан - да вместе с новостями?.. Новости Шэнь Цинцю слышал и так. Местные кумушки успели упомянуть о прекрасной заклинательнице из Цанцюн, о ее визитах в управу, и по домам, и даже к главе стражи и на городское кладбище. - Похоже, Дуань-шимэй всерьез взялась за дело, - сказал Юэ Цинъюань, когда вернулись на постоялый двор, в комнаты, которые были сняты для Шэнь Цинцю его братом. Разговор с хозяином тоже мало что прояснил: по его словам, молодой господин, который так заботился о старшем брате, был один, без сопровождения, но очень вежлив и очень щедр. - Уверен, она пришла к какому-то решению. - Если ты думаешь, что сейчас меня волнует какой-то монстр… - резко начал Цинцю, но Юэ Цинъюань как-то по-особому вздохнул, почти устало садясь на край разостланной кровати, что раздражение увяло само по себе. - Если твой брат иногда ходит по лесу рядом с озером, опасность существует и для него, - проговорил Цинъюань, глядя куда-то в пространство перед собой. Шэнь Цинцю открыл было рот, чтобы ответить, а потом закрыл его снова. Жабровая змея холодного потока была страшным зверем, но по тому, что он знал об этом виде духовных тварей, нападали змеи несколько иначе. И жуткого воя, искажающего ци и почти взрывающего духовные вены изнутри, в перечне их атак не было. - Предлагаешь вернуться, - подытожил Цинцю и сел рядом с главой ордена. Почему рядом, а не на пол, покрытый толстой циновкой, он и сам не понял. Цинъюань кивнул. - Вряд ли твой брат появится в городе в ближайшее время, - добавил он. Шэнь Цинцю помолчал, а потом снова потянулся за цянькунем, куда собрал все вещи Юаня, которые только смог найти. - Вот это, - тяжело начал он, вытаскивая на ладонь духовный камень средоточия ци изумительного изумрудного оттенка, - А-Юань - или кто-то другой - оставил рядом с письмом. У Юэ Цинъюаня по щекам прокатились желваки. - Попытались откупиться, - констатировал он, и Шэнь Цинцю кивнул. - Этой твари настолько нужен мой брат, что он решил пожертвовать одним из камней. - Камень средоточия ци… Уже второй? - припомнил Юэ Цинъюань. - Хуаньхуа получили один, светло-зеленый, не так давно. Ты думаешь… Вопрос в его голосе услышал бы даже глухой. - Я уверен, - взглянул в темные глаза главы ордена Шэнь Цинцю. - Наставник Шэнь Юаня вскрыл какую-то древнюю сокровищницу. Да, в Цзиньлане их видели вдвоем… просто тогда я еще не знал, что Шэнь Юань мой брат. - Ясно, - помрачнел Юэ Цинъюань. Если даже до него дошли слухи о тайном распоряжении Чэн Дэчжэна… - Цветочный дворец очень заинтересован в том, чтобы найти продавца. - Цанцюн должен успеть первым, - отрезал Цинцю. - И не только потому, что Хуаньхуа не должны усилиться. - А что твои соглядатаи? - спросил Юэ Цинъюань, слегка повернув голову. Солнечный луч, упавший из окна, что было устроено под самым потолком, вдруг словно обрисовал профиль этого лица, и Шэнь Цинцю даже на миг отвлекся. - Что? - переспросил он. - Камни средоточия ци невероятно редки, очень дороги, но, по сути, они вполне заменяемы обычными духовными камнями, - не выказав удивления, пояснил Цинъюань. - Зачем открывать на них явную охоту? - Пока не знаю, - пробормотал Цинцю. Юэ Цинъюань не ответил. Его молчание не мешало думать. Мысли Цинцю снова перескочили на Шэнь Юаня и он попытался свести воедино все, что получилось узнать. Хозяин книжной лавки на память не жаловался, но Шэнь Цинцю точно видел впервые, хотя А-Юань там точно бывал раньше. Значило ли это, что брат прятал свое лицо под шляпой с вуалью или вообще пользовался какими-нибудь талисманами, которые стирали его облик из памяти продавца? Упоминания о подобных Шэнь Цинцю встречал только в преданиях, похожих на сказки, но и изумрудный летающий манго до недавнего времени он тоже относил к таковым. Но зачем такая предосторожность? На рынке-то он не скрывался, представляясь учеником травника. Его отлично знали и ничуть не боялись, и, похоже, в город брат заглядывал раз в полтора-два месяца, покупая мясо, муку, рис, вино и сладкие пироги. В одном из как бы случайно заведенных разговоров с торговкой яйцами и птицей Цинцю выяснил, что впервые Шэнь Юань появился в городе больше полугода назад. Где его держали до этого? В каком уединенном месте… или в землях демонов? Или его наставник в самом деле занимался травничеством, отыскивая редкие растения, а потом продавая их за немыслимую цену? Пожалуй, стоило узнать через бордельную сеть, не всплывали ли где-то сумасшедше дорогие ингредиенты… - Я не знал, что у тебя есть брат, - вдруг тихо сказал Юэ Цинъюань, и Цинцю неожиданно понял, что все это время тот, не отрываясь, смотрел на него. И взгляд не напоминал взгляд побитой собаки. - Я сам не знал, - ответил Цинцю, чуть ли не впервые отодвигая прошлое в сторону. - Я даже не помнил его. Когда ты нашел меня, мне было, должно быть… - Лет пять, - закончил Юэ Ци. Странно было вспоминать об этом - и не думать, что тебя бросили, предпочтя благополучную жизнь заклинателя. Цинцю даже моргнул, но злой обиды, - да что там, ярости! - не возникло. И от следующего осознания по коже чуть ли не морозом пробрало. В свое время У Янцзы изрядно отравил его тело, испытав на ученике не только яды и противоядия, но и несколько явно неортодоксальных, а то и прямо темных ритуалов. Не только изломанные духовные вены были причиной тому, что первая же попытка преобразования тела, уже на пике Цинцзин, привела к неудаче. Минимально необходимой для успешной трансформы телесной чистоты достичь не удалось, и даже лекари Цяньцао оказались бессильны. Очищение проводилось тогда несколько раз, после каждого на коже выступал серо-ржавый пот, и только А-Юань сумел добиться... - Сяо Цзю? - встревоженно позвал его Юэ Цинъюань, но Цинцю уже вскочил на ноги, не в силах оставаться на месте. "Заклинатель должен быть злым, быстрым и загораться, как порох", - любил повторять У Янцзы. А что, если именно его яды сделали вчерашнего раба болезненно-уязвимым и скорым на расправу? Или это демонические практики У Янцзы растили в Девятом гнев и жестокость? "Сяо Цзю, как полынное вино", - словно наяву услышал он голос брата, и дернувшее память презренное имя оказалось заслонено тихим смехом А-Юаня. - "Чуть горьковатое и с оттенками множества трав, очень похожее на тебя". - Сяо Цзю? Он тряхнул головой и развернулся к привставшему с кровати Юэ Цинъюаню. - А-Юань обмолвился, что без помощи своего наставника он бы не родился, - сухо отметил Шэнь Цинцю. - Учитывая, что наши корни идеально дополняют друг друга… - Ты родился не с теми корнями, которые были ему нужны, - сумрачно подхватил тот. - Получается, он встретил вашу мать, когда она была беременна. А потом просто дождался рождения ребенка с нужным ему даром. - Мать не выжила, - закончил Шэнь Цинцю, - а он решил платить за содержание только того ребенка, который ему подходил. Да, теперь их история обретала внутреннюю логику. - Он младше меня года на три-четыре и вырос либо в уединенном месте, либо в гареме. Что уж ему наплел его учитель, не знаю, но А-Юань ему безоговорочно верит! - Нужно оставить здесь человека, который будет следить за рынком, - сказал Юэ Цинъюань. - Я настрою портальную печать, чтобы мы смогли переместиться сюда, не теряя времени. - Ты прав, - кивнул Цинцю, в голове уже лихорадочно перебирая варианты. Отправить сюда одну из девушек Мо Сун, пусть продает какие-нибудь вышивки… - Будет лучше, если хозяин запомнит не тебя, - сказал Юэ Цинъюань и тоже поднялся на ноги. - Подожди здесь, я все устрою. Шэнь Цинцю лишь кивнул в ответ. В итоге получилось даже лучше, чем он думал: небольшой павильон, расположенный в саду за главным домом, удалось снять на год - Юэ Цинъюань мелочиться не стал, к большой радости хозяина постоялого двора. Внешне невзрачный, с одного бока закрытый лианами, подстригать которые никто и не думал, он отлично подходил для целей Цанцюн: незаметно прийти и также незаметно выйти. А по возвращению на Цюндин выяснилось, что во время их отсутствия Дуань-шимэй подала доклад о своем расследовании в Гуйшу, и сделанные из него выводы заставили Юэ Цинъюаня немедленно вызвать на первый пик и ее, и Лю Цингэ.