Lady And Gentlemen

      "— Не понимаю, зачем вообще было развивать знакомство с этим Барнсом.       — Я бы сказала тебе то же самое про Ричарда, папа.       — Можешь злорадствовать сколько угодно, сложившуюся ситуацию этим не изменить.       Диалог останавливается появлением дворецкого, который с позволения хозяина дома вежливо сообщает, что её вещи "доставлены и дожидаются в спальне".       — Какие ещё вещи? — она переглядывается с отцом.       — Те, что у тебя всегда собраны для случайной поездки, — он отвечает ей само собой разумеющимся тоном. — Я отправил за ними водителя.       — Что?       Мама отрывает глаза от книги:       — Что-то случилось, дорогой?       — Не стоит волноваться, — обращается он к ней, — просто ей будет лучше задержаться у нас на несколько дней или на неделю.       — Зачем, пап? Ты знаешь, что это мне неудобно. Отсюда до "Эндимиона" почти два часа езды.       — Да, поэтому ты возьмёшь отпуск. Замену мы тебе подберём, — произносит папа, отвлекаясь на экран ноутбука перед собой.       — Чего?       — Ты можешь участвовать во всех рабочих вопросах отсюда дистанционно, не выезжая в город. А в ресторан пошлём одного из моих заместителей, например.       Отвисшую от этой новости челюсть поднять ей удаётся не сразу. Она обескураженно смотрит то на отца, то на мать. В повисшей паузе лишь недовольно цокает стрелка антикварных настенных часов.       — Что думаешь? — соизволяет спросить у неё отец, наконец подняв голову от экрана.       Ну сейчас он узнает, что она думает. Нет, мама успевает начать раньше:       — Дорогой, что это значит?       — Что я предлагаю нашей дочери погостить у нас подольше.       — Папа, — ей даже удаётся говорить ровным, сдержанным голосом, — что-то это слабо походит на предложение. Ты самостоятельно решил, что я останусь здесь и уже распорядился, чтобы привезли мои вещи.       — Сейчас это необходимые меры.       — С чего бы?       — Пока ты в городе, тебе не могут гарантировать безопасность, в отличие от нашего дома. Ты сама знаешь, что у нас здесь настоящая крепость. Зачем подвергать себя ненужному риску?       — Ты нанял специально обученных людей, чтобы они защищали меня в городе от каждого шороха. И всё равно предлагаешь сидеть здесь взаперти, да ещё и променять на эту клетку "Эндимион"? Ты думаешь, я могу согласиться?       — Я понимаю, родная. Мне это всё тоже не нравится. Но, поверь, так будет лучше. Я лишь забочусь о вас.       — Дорогой, мне кажется, сначала стоило всё обсудить.       — Если бы у нас было время на обсуждение, — он с уверенностью смотрит на свою жену. — Микки звонил. Ричард заметно наглеет, начинает переходить границы. Его внимание к нашим тылам обостряется. Поэтому я принял решение и не стал затягивать с действиями. Я устал переживать за тебя, устал переживать за неё. Если вы обе на какое-то время останетесь здесь, мне будет спокойнее.       Родители молча переглядываются, а она нарушает тишину:       — Так, я не знаю, что там взбрело в твою голову, но ни в какой отпуск я уходить не намерена. И тем более передавать свой ресторан кому-то из твоих заместителей.       — Это и мой ресторан тоже. И я имею право распорядиться на твой счёт более официально.       — Оу, — мама настороженно переводит взгляд с мужа на дочь и обратно.       — Что ты сейчас сказал?       — Я сказал: ты берёшь добровольный отпуск и остаёшься в этом доме ещё на несколько дней, — его не может напугать никакой её тон. — Потому что иначе я буду вынужден воспользоваться своим положением, и тебе, как исполнительному директору, придётся подчиниться.       — Вот и настал тот день, где ты решил этим воспользоваться.       — Видит Бог, я не хотел.       — А я не хотела, чтобы ты покупал этот чёртов ресторан.       — Так недолго дойти до ссоры, — снова вмешивается мама, захлопывая в руках книгу. — Нам в последнюю очередь нужно сейчас ополчаться друг на друга.       — Я купил его только, чтобы ты могла заниматься собственным делом, родная. Ты же столько лет грезила о своём ресторане, — он снисходительно смотрит на дочь.       — О своём ресторане, не о твоём.       — Часть его акций принадлежат тебе.       — И эта часть была самой большой среди совладельцев. Пока ты не выкупил остальное и не лишил меня статуса контрольного акционера.       — Хватит упрекать меня за это.       — Моя мечта — свой собственный ресторан, пап! А не статус золотого ребёнка, который всё, чего добился в жизни, это подарки от родителей.       — Не волнуйся, ты не похожа на золотого ребёнка, — пренебрежительно бросает ей глава семейства. — Ты живёшь на какой-то съёмной квартире, хотя мы предлагали тебе наши. Я ещё удивляюсь, как ты согласилась на Maybach, который подарил тебе твой дедушка.       — Эта машина никогда не была мечтой моей жизни. Забирай, если нравится. Мне не нужна ни она, ни ваши лондонские квартиры. Мне нужен только ресторан полностью под моим управлением.       Отец устало округляет глаза:       — Ты знаешь, что все акции "Эндимиона" перейдут тебе по наследству. Он станет полностью твоим к тому времени, когда ты научишься вариться в этом супе большого бизнеса так, чтобы тебя не съели. И тогда поймёшь, что я лишь заботился о твоём благе.       — Ну конечно.       — Хватит со мной препираться по этому поводу. Конечно ты бы добилась всего сама. Но не в этом возрасте, не в Лондоне. У людей здесь уходит в лучшем случае полжизни, чтобы стать рестораторами. Я лишь сэкономил твоё время.       — А я не просила, — она разочарованно смотрит на отца. — Я тебя об этом не просила, пап.       — Ты всегда можешь вернуться на ресепшен отеля, моя милая. Или управляющей в чужой ресторан, где ты пропадала с утра до ночи, зарабатывая на свою долю. А если тебя всё-таки интересует оставаться в "Эндимионе", тогда ты возьмёшь выходной, пока управлением займётся другое доверенное лицо. Иначе мне придётся повлиять на тебя официально от лица генерального директора.       — Я не собираюсь поддаваться на этот дешёвый шантаж.       — Значит так, вам обоим пора остыть, — мама авторитарно смотрит на них. — Обсудите это завтра утром.       — Что тут обсуждать, дорогая? Ребёнок хочет играться в песочнице несмотря на дуло пистолета, которое приставили к её голове, — небрежно бросает отец, не поднимая глаз, — потому что ни черта не понимает в этом мире.       — За столько лет не увидеть, что "Дардевилль" подпольно контролируется каким-то больным гангстером... Кто тут из нас ещё ребёнок, играющий в песочнице с дулом у лица?       — Я лишь не задавал лишних вопросов, чтобы не подвергать опасности самое дорогое, что у меня есть.       — Что? Своё Эго?       — Нет. Вас. Вас обеих.       — Тогда ты сам привёл в наш дом то, отчего так самоотверженно защищал.       — Родная, ты... порой бываешь такой бессердечной.       — Я просто говорю фактами, папа.       — Что ж, на этом, мы пожалуй закончим.       — Да. Я отказываюсь оставаться здесь дальше.       — В таком случае ты освобождена от своей должности. С этого момента можешь больше не появляться в ресторане."       Так заканчивается уикенд у родителей: преждевременно и досадно. Пока Нэд везёт её с теми же неразобранными вещами в городскую квартиру, она прокручивает этот вечерний разговор, обрушившийся на неё в стенах читального зала их библиотеки. Теперь за окном автомобиля знакомый путь из поместья в город размывается чернотой ночи, что устроилась отдохнуть на местных владениях и укрыла небо своим непроглядным одеялом.       Телефон Нэда вибрирует от вызова. Он отвечает на звонок, говорит несколько раз "да" и "понял", и этот содержательный разговор завершается. Она закрывает глаза, растворяется в уходящем дне под приятное шуршание шин и успокаивающую музыку в салоне. Сновидения уже нашёптывают на ухо свой первый сюжет, но ей не хочется пробуждаться посреди них, когда придётся перемещаться из авто в свою кровать. Да и внутри неспокойно. Тревога от безапелляционных слов отца зудит прямо между лёгкими, не давая спокойно дышать.       В черте города темнота начинает одичало пятиться, отступать от ярких вывесок, рекламных экранов, фар автомобилей. Оказываешься здесь и теряешь ощущение ночи: будто она всё никак не настанет, лишь поздний вечер постоянно заходит на улицы Лондона и гуляет по ним до рассвета.       "В таком случае ты освобождена от своей должности".       Она хмурится от силы, с которой эта фраза стискивает её голову. Очнувшись от дремоты, в окне автомобиля она видит мало знакомую улицу и обращается к Нэду:       — Мы едем каким-то новым путём?       — Да. Мне сказано доставить Вас сюда, — своим заявлением он пробуждает в ней задремавшее недовольство.       — Кто это распорядился?       — Мистер Смит.       — Боже, ему-то что от меня понадобилось?       Глаза закатываются от невыносимо долгого вечера. Она уже могла бы быть в своей прелестной квартирке, сняв с себя этот корсетный топ, что не даёт расслабиться и полноценно вздохнуть. Так хочется выспаться. Завтра ей ещё отвоёвывать свой ресторан, выгонять из него всех мнимых заместителей себя. Она не сдастся без боя, это не в её стиле.       Какой-то бар, возле которого тормозит её автомобиль, впускает и выпускает своих очередных посетителей. Слышно, как Нэд отправляет сообщение наверняка об их прибытии на место. Тяжёлый нетерпеливый вздох вырывается из её грудной клетки.       Как ей уже всё надоело! Где этот умник Рэймонд? Она не настроена ждать ни минуты.       Улица топчется прохожими, шлифуется автомобилями. Город активно живёт несмотря на первый час ночи. Она молча смотрит в сторону бара, возле которого они остановились. Обращает внимание на название, на адрес этого места и только сейчас понимает, что её квартира находится всего в одном квартале отсюда. Быть может, это просто совпадение. Минуты тянутся друг за другом ленивым караваном. Их, как и её мысли, не удержать на месте.       Из дверей бара, наконец, выходит сам мистер Смит собственной персоной. Симпатичен, чёрт возьми. Наверное, просто плохое освещение здесь работает в его пользу. Он подходит к её машине, открывает дверцу на задние сидения и, оперевшись, нависает сверху.       — Рэймонд, я не в лучшем настроении для нашего свидания в баре. Давай перенесём на другой раз.       — Во-первых, здравствуй. Во-вторых, что ты здесь делаешь?       — У меня тот же вопрос: что я здесь делаю? Я должна быть в своей квартире.       — Нет, ты должна быть в гостях у родителей.       — Планы поменялись. Всё, я могу ехать?       Нервный тик пробегает по лицу Рэя, пока он отвечает ей бесяче спокойным голосом:       — Да, обратно в поместье. В твою квартиру пока нельзя.       — Что значит "нельзя"?       — Прошлой ночью в неё кто-то проник.       — Что? Зачем?       — Неизвестно, но однозначно, что тебе пока туда путь закрыт.       — Почему я узнаю об этом только сейчас? — она начинает понимать, чем был вызван приступ отцовской опеки. — И когда я могу вернуться туда?       — Через несколько дней. А лучше через неделю.       — Ясно, я поняла.       — Что ж, это было проще, чем я думал.       — Нэд, едем в отель.       — Стоп. Какой ещё отель? — своими словами-истребителями он резко сбивает в воздухе её просьбу. — Без вариантов. В любом общественном месте ты точно будешь лёгкой добычей.       — Обратно в имение я не вернусь.       — Придётся.       — Лучше останусь на ночь в "Эндимионе".       Брови Рэймонда нахмуренно изгибаются. Он выпрямляется, переставая нависать над ней сверху, и потирает пальцами сведённый напряжением лоб.       — Так, ладно. Что произошло?       — Отец отстранил меня от должности, чтобы я не ездила в город. Мол, я должна сидеть в его доме, чтобы он был спокоен.       — И?       — И, естественно, ноги моей там не будет. Я не собираюсь потакать всем его авторитарным идеям.       — Понятно, — Рэймонд часто кивает, стараясь не закипать, и пригибается, чтобы увидеть с задних сидений водителя. — Нэд, нужно увезти её обратно.       — Окей.       — Эй! — прикрикивает она, пока дверца лёгким движением руки Рэя стремительно захлопывается.       Она уже говорила, что сдаваться без боя это не её стиль?       Так вот. Ей удаётся улизнуть из машины, пока двери не заблокированы, и пуститься вслед за мистером Смитом. Он лениво идёт вдоль припаркованных у тротуара машин, делая вид, что не слышит догоняющих его недовольных каблучков.       — Рэймонд! Я же сказала, я не поеду обратно. Уже очень поздно. Мне проще остаться в городе, чтобы утром быть на работе.       — Тебя отстранили, — доносится его шелестящий тембр.       — Ну уж с этим я как-нибудь разберусь, — она пока ещё опускает в своей речи нецензурные обороты, но эта функция может быстро отключиться. — Сейчас мне нужно придумать, как остаться в городе. Ты же понимаешь, что я назад не поеду.       — У тебя нет другого выбора.       — Есть, если ты мне поможешь. Пожалуйста.       — Моя задача в том, чтобы ты больше не нашла неприятностей на свою голову, — Рэй подходит к своему джипу, снимая его с сигнализации, и разворачивается к ней лицом. — Для этого ты должна быть на хорошо защищённой,а лучше изолированной от людей территории. Дом твоих родителей отлично подходит. Так что лично моё дело — отправить тебя туда. Выбирай, как поедешь: в салоне или в багажнике?       Она, опешив от такого предложения, смотрит на него широко раскрытыми глазами. Он, как ни в чём не бывало, внимательно изучает её лицо в ответ.       — Рэймонд, пожалуйста. Ну, может, можно придумать что-то ещё? Вместо ответа он отрицательно качает головой и уже открывает дверь водительского сидения. Но она так не хочет, чтобы он сейчас уехал.       — Неужели во всём Лондоне нет спокойного укромного места для молодой леди?       — Нет.       Это вынуждает её обратиться к своему невидимому чемоданчику своих безотказных оружий и вытащить из него первое попавшееся:       — Только ты можешь мне помочь.       — При чём здесь я?       Её приманка, как и всегда, срабатывает. Он тормозит на месте и не садится за руль. Ей главное не показать в голосе, что она этим довольна, когда достаётся следующее оружие:       — Мне же больше не к кому обратиться, Рэймонд. Я могу довериться только тебе.       — И добавить ещё больше работы?       Его сведённый хмуростью лоб, приоткрытый от недовольства рот с этим откровенно наплевательским взглядом моментально пытаются её оттолкнуть, пытаются показать, что этот Капитан Айсберг — просто непробиваемый танк.       Хорошо, сыграем в поддавки.       Его позиция ясна. Неприятна, но ясна. И она с искренним сожалением опускает взгляд.       — Конечно. Конечно, Рэймонд, я не должна просить тебя об этом. Да, мы все устали, и ты, скорее всего, особенно. Точно, да, я поняла. Не парься, я сделаю так, как тебе удобно, чтобы не доставлять хлопот больше. Ладно, пока.       Он смотрит на неё всё также спокойно и сосредоточенно, пока она, разочарованно закусив нижнюю губу, разворачивается и удаляется обратно к своему авто. Конечно, ни в какое поместье она возвращаться не собирается. Поспит на своём диване в кабинете "Эндимиона". Для чего-то же он там стоит.       — Ладно, подожди — спустя несколько шагов её догоняют желаемые слова, — садись в машину. Я сам отвезу тебя.       Она не торопясь оглядывается. Капитан Айсберг, оказывается, сделан не из вечной мерзлоты? Рэймонд Смит отворяет ей дверцу на пассажирское спереди, но избегает встречи взглядом. Признавать свои слабости этот парень точно не умеет. На улице словно светлеет от её искренней улыбки. Скрывая ликование, она подходит и забирается в салон. Рэймонд добавляет:       — Я скажу Нэду.       — Там мои вещи остались. В багажнике.       Когда он скрывается из виду, ей выдаётся минутка, чтобы поправить своё сегодня особо удачное декольте. На счёт Рэя записывается ещё десяток баллов привлекательности. Он скоро выйдет в топ-3 её личного хит-парада мужчин. Кажется, у них есть шанс наладить отношения. Когда он возвращается к машине, она просто не может отвести взгляд. На фоне его по-настоящему бычьего тела эта её немаленькая сумка с "парочкой вещей" кажется даже миниатюрной. Занятно. Его движения, такие расслабленные и уверенные, заставляют ёрзать на месте. Как тут спокойно усидеть, когда весна внезапно напала на неё исподтишка, отчего сердце набухает вместе с сосками? Ещё этот его запах жутко приятного парфюма, что витает в салоне. Совсем путает все мысли. Но ей нужно держать себя в руках, чтобы не спугнуть своей торопливой страстностью этого недотрогу. А вот и он. Ночной воздух заходит в машину вместе с Рэймондом, усаживающимся за руль.       — Куда едем? — она кокетливо переглядывается с ним.       — Тебе лучше не знать.       С такими ответами и у неё скоро нервный тик появится. Машина заводится, сбегать уже поздно и бессмысленно. Приходится унять своё участившееся дыхание и довериться. Она косится на знакомые часы, обнимающие запястье его руки, и ей почему-то легче.       — Надеюсь, ты не решил, отвезти меня к родителям сам?       — Нет. Я тоже должен когда-то спать.       Свой вопрос "с кем?" она приберегает для более тесного общения, хотя интерес так и подмывает спросить. Ещё не время. Лучше узнать о более насущном:       — Известно что-то про Ричарда?       — Да. Есть возможность засадить его за решётку.       — Как? Вроде у полиции к нему больше нет вопросов.       — В Англии нет. Но в других странах у него кое-где не заметены следы. Если удастся за них зацепиться, дело будет решено.       — И сколько времени на это потребуется?       — Не знаю. Не так-то просто найти желающих бросить ему вызов.       — Видимо поэтому он совсем разошёлся. Уже приезжает в "Дардевилль" без приглашения.       — А ты здорово с ним поболтала на вечере, кстати, — нервный тик мистера Смита снова умиляет её.       — Я не имела понятия, с кем говорю. Он не сразу представился.       — Да, в этом весь Ричард Моран. Запомни: он — аллигатор. Его тактика — подойти как можно ближе, оставаясь незаметным.       — Мне нравится, как ты его разоблачаешь. Это даже как-то сексуально, — её заигрывающая улыбка встречает отпор каменного выражения лица Рэймонда.       — Обойдёмся без этого, — наконец прилетает его комментарий.       — Без чего? Без сексуальности?       Он кивает, намеренно не сводя глаз с дороги.       — Без сексуальности я не могу, Рэймонд. Это моя неотъемлемая часть.       — Не сомневаюсь, — вырывается у него, и он осекается от сказанного вслух.       — Спасибо.       — Это не было комплиментом.       — Чем бы это ни было.       — Так, давай договоримся: мы держим дистанцию.       — А как же.       Она отворачивает в окно своё неприлично довольное лицо. Сам Рэймонд Смит рассмотрел её как сексуальный объект! Свершилось!       Чтобы не слушать молчание, он включает свою музыку. Ещё балл за приятный блюз в плейлисте начисляется ему на счёт. Заговорить она больше не решается, а он и не располагает.       В столь засекреченное место приезжают они довольно скоро. Это оказывается тихий район с прелестными жилыми домиками, на территорию одного из которых джип завозит своих пассажиров. В окнах света нет, возможно, здесь никто не живёт. Предчувствие, что Рэймонд сейчас оставит её в этом пустом доме одну, ледяными пальцами заползает ей за шиворот, отправляя вдоль позвоночника испуганные мурашки. Это никак не выглядит безопасным ночлегом.       Тем временем её выпускают из салона, забирают дорожную сумку из багажника и блокируют машину, убирая ключи в карман куртки. Быть может, у Рэймонда какой-то более привлекательный план?       Они проходят к парадному входу в абсолютном молчании. Замок двери, два поворота ключа, свет в прихожей, слегка влажный воздух квартиры, мужская верхняя одежда на вешалке, ровный ряд начищенных ботинок.       Чей это дом?       — Ничего лишнего не трогать. Оставлять вещи на своих местах.       — Конечно, я поняла. А где мы?       — У меня.       Рэймонд, так сразу и к тебе? Отлично, ты делаешь успехи. Чёрт, только адрес не запомнила.       Соблюдая приличия, её предвкушение хорошей ночи прячется за наигранным трепетом:       — Правда? А твоя семья не будет против?       — Я живу один.       — О, тогда мне крупно повезло. То есть, я хотела сказать...       — Я понял, — он, не снимая куртки, проходит мимо просторной кухни со столовой дальше, к дверям в глубине квартиры, проводя по выключателям рукой. — Твоя спальня здесь. Уборка была совсем недавно, так что всё свежее.       Её дорожная сумка заносится им в совершенно тёмную комнату, где его ловкие пальцы нащупывают выключатель лампы над кроватью. Свет вонзается в сплошной мрак её временной спальни, выставляя на обозрение всё, до чего может дотянуться.       — Отлично. А где ты будешь спать?       — Моя комната дальше по коридору, но тебе туда вход закрыт.       — Конечно, — хорошо, что он отвернулся и не видит её выражения лица в этот момент.       — Тут ванная комната, — Рэймонд выходит обратно в коридор и по-хозяйски указывает пальцем вокруг себя, — там кухня, гостинная и выход на задний двор. А вот в эту дверь тоже не заходить.       — Что здесь?       Рэймонд косится на неё изумлённым взглядом и отрывисто отвечает:       — Здесь закрытая для тебя территория.       — А-а, что-то типа красной комнаты? — она забавляется, но он к этому явно не расположен. — Ну, как в фильме "Пятьдесят..."*       — Я понял.       От этой серьёзности Капитана Айсберга улыбка сразу застёгивается. Рэймонд возвращается обратно по коридору, попутно стягивая с плеч куртку. Та послушно сползает с его размашистого торса, жадно стискивая плотные мышцы рук.       Да можно и без стриптиза приступать сразу к делу, дорогой.       Признаться честно, она ещё никогда не завидовала чьей-то одежде, но теперь приходится. Что-то пересыхает во рту, вся влажность спускается ниже. Она оглядывает комнату, представленную ей как спальня. Довольно приятная обстановка внушает спокойствие, как и хозяин квартиры. Где-то на кухне, куда удалился Рэй, раздаётся звонок телефона. Она оставляет в комнате свой пиджак и идёт за мистером Смитом. Готовая.       — Нет, она осталась в городе, — говорит он по телефону, наливая воду из графина. — Да, мы нашли для неё безопасное место.       Забравшись на барный стул, она скрещивает руки на груди, наблюдая за массивом его тела, соблазнительно переливающимся атласным отблеском рубашки под жилетом. Прикидывает как томительно долго придётся это всё с него снимать. Но оно должно того стоить.       — Да, уверен. Конечно. Можете быть спокойны. Я собирался сам отвезти её утром. Да, без проблем. Хорошо, я понял. Да.       Когда он завершает вызов, она заговорщицки подаётся вперёд, облокачиваясь о барную стойку скрещенными руками:       — Ты не стал говорить, что я останусь у тебя.       — Конечно же нет, — Рэймонд бросает на неё взгляд через плечо. И лучше бы ему его не задерживать на этом декольте, что так фривольно предлагается его обзору. Но он задерживается, и она это замечает. От собственного неудобства мистер Смит отворачивается обратно, ныряя в экран своего мобильного. — Это было бы довольно сложно объяснить твоим родителям, чтобы никого не скомпрометировать.       — Конечно. Это останется между нами, обещаю.       — Выпьешь что-нибудь?       — Нет, спасибо. Слушай, Рэймонд, я тут подумала, — она улыбается от наслаждения происходящей игрой. — Ты уже имеешь большой авторитет в глазах моего отца. Может, ты мог бы его переубедить... в моём отстранении?       — Даже не собираюсь.       — Кто бы сомневался, что твоя сговорчивость ограничена, — тишина в ответ. — Что тебе стоит поговорить с ним об этом?       — Если он прислушается к моим словам, я создам больше работы себе и своим людям, — он снова смотрит на неё, но теперь настойчиво только в глаза.       — Не больше, чем есть сейчас.       — А если ты пока поживёшь на безопасной территории, её будет меньше, чем сейчас.       Она вновь расстроено закусывает нижнюю губу, когда он отворачивается. Где там её волшебный чемоданчик? А, вот же:       — Ты прав. Конечно, у тебя сейчас целых две работы. Как ты успеваешь отдыхать?       Полуоборот его головы говорит о том, что он слышит её вопрос, но вместо ответа оставляет молчание.       — Мне кажется ты давно не расслаблялся.       — Это моё личное дело.       — Но ведь если ты будешь не в форме, то всё окажется под ударом. Поэтому важно, чтобы ты был отдохнувшим и полным сил.       — Помнишь, что я говорил про дистанцию? — его приглушённый голос своими невидимыми волнами пускается по её телу.       — Помню. Мы делаем вид, что она нам нужна.       Он, наконец, разворачивается и широко расставленными руками опирается о барную стойку прямо напротив. Нет, ему нельзя так выгодно красоваться своей физической формой перед ней. Зачем? Зачем это произведение искусства сейчас так дразнит её своими рельефами прямо перед глазами?       — Не "делаем вид", а сохраняем. То есть ни я, ни ты не должны нарушать её, — Рэймонд для убедительности кивает на каждое произносимое слово. — Никакими способами.       — Ты сейчас о каком из моих способов? — она так же расставляет руки, гордо оголяя декольте. — О левом или правом?       — Это всё, конечно, — ему приходится проморгаться, чтобы не отвлекаться на живописные виды, — очень увлекательно. Но между нами ничего личного быть не может.       — Ты о чём?       — Не делай вид, что не понимаешь, о чём я.       — Расслабься, Рэй. Флиртом я лишь хочу наладить отношения. Ведь моя жизнь теперь может практически зависеть от тебя, так?       — Не нужно со мной ничего налаживать.       — Я поняла. Хорошо, как скажешь. Была не права, — ей нелегко усидеть на месте под поджаривающим её взглядом. — Просто так я могу отвлечься от всяких мыслей. Нечасто, знаешь ли, меня увольняют с работы мечты.       Прежде чем отвернуться к телефону, Рэймонд задерживается на ней внимательным серьёзным взглядом. Он не знает, как в ответ откликается всё её нутро. Она тут истекает желанием прямо перед ним. Эти его дурацкие никому не нужные границы, будь они прокляты. Ей приходится делать вид, что она их уважает, чтобы получить свой приз позже. Способ безотказный, всегда срабатывает. Рэймонд подаёт голос, отвернувшись спиной:       — Наверное, это временная мера. Ты сможешь руководить рестораном из дома.       — Так звучала первая версия отцовского предложения.       — А что потом?       — А потом я однозначно от неё отказалась, и мне напомнили о распределении власти над "Эндимионом". Сославшись на свои пятьдесят пять процентов акций, он попросил меня больше не появляться в ресторане. В моём ресторане.       Рэймонд оглядывается на неё с озабоченным видом:       — Почему ты так упрямо хочешь каждый день проводить на работе?       — Потому что это — моя сила. Если я буду сидеть в родительском замке, то точно скоро начну дёргаться от каждой тени.       — Тебя там никто не достанет.       — Если захотеть, можно достать где угодно. Я не согласна, что нужно прятаться. Какой смысл, если Ричард и так знает о моём существовании? Я не стану уходить в раковину, какие бы аллигаторы не проплывали мимо. Это не в моём вкусе.       Они смотрят глаза в глаза, и говорят этим друг другу больше, чем могут сказать словами. Он её понимает. Она знает, что он её понимает. Что-то невидимое, важное, живое вяжет первый узел между ними в предчувствии большого морского путешествия.       — Что бы ни случилось, я хочу всегда улыбаться гостям в своём "Эндимионе". Это — моя жизнь, Рэймонд. Моя мечта, к которой я долго шла, и теперь ни за что от неё не откажусь. Не в этот раз.       — Похоже, ты слишком романтизируешь.       — Думай как хочешь, — она приподнимает свой вострый носик выше. — Это мои принципы, я их никому не навязываю.       — Ясно, — он забирает свой телефон и проходит вон из кухни. — Спокойной ночи.       — Что? — она не успевает сдержать своё искреннее удивление. А как же её мокрое желание?       — Уже заполночь, — ничего не подозревая отвечает ей Рэймонд. — Советую последовать моему примеру, так как в восемь утра ты уже должна будешь сидеть в машине.       Она едва кивает в ответ, и он скрывается из виду. Нити её паутины соблазнения жутко натягиваются, от того что Рэймонд просто уходит к себе. Неужели они не врезаются ему в кожу, не тянут обратно, не провоцируют внезапно вернуться и наброситься на неё, оставив лишь мокрое место на этом стуле? Вкус поражения неприятен. Остаётся медленно собирать себя и уносить в свою, отдельную, чёрт побери Рэймонда, спальню.       Она не любит это полупьяное состояние от своего угасающего возбуждения. Жар взбалтывает в ней мысли с эмоциями, и эта горючая смесь просит, чтобы её подожгли. Но огонька не предлагают. Предлагают только быть в машине в восемь утра.       Уже лёжа в этой противно пустой постели, она долго не может заснуть от фантазий. Он же прямо здесь, в одной квартире с ней. Тоже раздет, тоже лежит в кровати. В чистой тишине квартиры можно прислушаться и уловить, что он так же долго ворочается в своей комнате. Как и она, он не может уснуть. Но и от её компании отказывается.       Почему?       "Между нами не может быть ничего личного". Звучит как вызов, Рэй.       И она его принимает. * — отсылка к произведению "Пятьдесят оттенков серого" Э.Л. Джеймс