12 июня 2000 года. Токио, гостиница «Ann».
Асакура-младший лишь растерянно кивнул, не представляя, что ответить на слова друга. Нехило отвлекало то, что Хао, как назло, вошёл в раж, и теперь настойчиво добивался внимания отото, вдумчиво поглаживая пламенные пылающие от неловкости, стыда и растерянности перед другом, скулы, прекрасно слыша, что Йо не хочет останавливаться. Лишний синеволосый зритель совершенно не мешал Асакуре-старшему, ведь оммёдзи знал, цвет волос северянина и цвет его ориентации совпадают. Поэтому Хао совершенно непринужденно и легко целовал Йо в губы и в шею, прикусывая нежную кожу до крови, до громких постанываний отото, тут же ласково зацеловывая раненое им же место. Младший уже не один раз сгорел от стыда и от охватившего от Хао, жара. Тело старшего близнеца обладало запредельной температурой, словно некогда повелитель огня и сам сгорал заживо, подобно фениксу. Это не могло не тревожить Йо, и просто вырвалось: — Аники, по-моему, у тебя температура. Нужно… Нужно… — Йо сбивчиво и неровно дышал, задыхался от настойчивых, но нежных, поцелуев брата, и потому говорил, прерываясь на попытки восстановить дыхание, — отыскать термометр. Как ты себя чувствуешь? — Как ты его назвал, Йо? Вопрос Хоро, о котором все уже, казалось, позабыли, пригвоздил Асакуру-младшего к месту. В мыслях наступило затишье, словно парень опасался скомпрометировать брата тем, что тяжело назревало в голове. Молчание напряжённым неприятным писком пронзило в воздух тонкой леской, словно ударной волной, разрывая барабанные перепонки. Даже Хао осторожно оставил замершего безвольной куклой, отото, в покое. Раздался телефонный звонок. В повисшем безмолвии нетерпеливое громыхание телефонного аппарата не предвещало ничего хорошего, но, как ни крути, спасало Йо от необходимости отвечать на вопрос друга, по крайней мере, — сейчас. Асакура-младший поднялся с пола и потопал на неприятное дребезжание практически раритетного, телефонного аппарата. Мысли разбивали рассуждения о своей оплошности: чтобы так бездарно попасться, надо быть сказочным дураком! Что теперь будет с аники? Отчаяние Асакуры-младшего нарастало стремительной волной, переходя в настоящую панику. В попытках успокоиться Йо начал жадно глотать воздух, да только это уже не поможет. Теперь Хао точно убьют, но на этот раз второго шанса может и не быть. Почему, ну почему это вскрылось именно сейчас, когда Йо почувствовал себя, пусть пока только физически, нужным и любимым? Почему нужно отказаться, едва обретя? Это до слёз несправедливо. Почему кто-то отнимает у Йо счастье? Хотя, если дойдёт до критического предела, Йо точно знает, что делать, чтобы не чувствовать боль. Прости, аники. Нет, запрет нарушать нельзя! «Может, и я злюсь, Йо. Больше не смей думать о том, о чём думал. Никаких вскрываний. Впредь на правах старшего брата запрещаю думать об этом.» — возникли в памяти строгие слова брата. Йо вздохнул. Чёртов телефон продолжает трезвонить, не давая минуты покоя! Расстроенное раздражение стремительно нарастало, и в нём растворялись тревожные мысли о грядущем. Когда же сзади кто-то мягко обхватил за плечи, исчезли вообще все мысли, — в раскалённых объятиях неизвестного кого-то Йо без труда узнал единственного гостя с аномально горячим телом. — Не пробовал ответить на звонок, если он тебя так раздражает, отото? Попробуй, обещаю, — точно поможет, — с мягкой улыбкой подмигнул Хао. — Аники, я… Мне… Мне так жаль, правда! Я полный кретин! Прости меня, впредь я буду следить за языком, обещаю! — зарываясь в шею брата, судорожно начал задыхаться волнением и сожалением о собственной неосторожности, Йо. — Ну-ну, отото, я с этим справляюсь лучше, — усмехнулся Асакура-старший, притягивая брата за талию к себе и мягко-неторопливо увлекая в глубокий поцелуй, чтобы хоть немного успокоить бешеное сердцебиение близнеца. В этот раз Хао старался не позволять себе укусов, не проявлять нетерпения или напора, агрессии. Йо очень разнервничался, — нужно его успокоить, показать, что всё хорошо, пусть даже это ни разу не так. Главное — чтобы Йо чувствовал себя в безопасности в его горячих объятиях. И пусть весь мир подождёт. Вот только… — Подожди, аники, я так не могу, — Йо мягко высвободился из объятий брата и ответил на неугомонный телефон. — Гостиница «Ann», здравствуйте. Чем можем помочь? — снял трубку молодой человек. — Йо, ты не спишь? Или я разбудил звонком? — ответил родной голос, и сознание парня на мгновение озарила вспышка удивления. Затем разлилась тяжёлая запоздалая тревога: что случилось? Отец ведь не стал бы звонить просто так, без повода. — Отец? Нет, не разбудил, я не спал… — осторожно и медленно протянул молодой человек, чувствуя, как запал, полученный от Хао, стремительно тает, слишком быстро, сменяясь беспокойством. Нежная ленивая истома, вынесенная из объятий брата, уступала место тревожному трепету растерянной паники, которым дрожало нутро. — Хорошо, тогда к делу. Анна сказала, что я уже выехал? — Подожди-подожди, отец, куда ты выехал? — Йо совершенно ничего не понимал. Мысли двигались в слоу-мо, и Асакура не успевал за отцом. — В Токио. Я думал, Анна сказала тебе, — чуть удивлённо выдохнул Микихиса. — Анна вообще куда-то делась, я её со вчерашнего вечера не видел. Хоро уже проснулся, надо у него спр… Бли-ин… — осознание неловкости недавнего положения перед другом обозначало невозможность разговора с северянином ближайший… Неделю? — нет, за неделю он ничего не забудет, даже смешно предполагать такое. Месяц? — тоже вряд ли. Ну не год же! — это вообще мрак. — Понятно. Анна ничего тебе не сказала, скажу сам: я еду в Токио, буду к вечеру. — За-зачем? — чуть дыша и заикаясь от волнения, которым пересохли непослушные губы, пролепетал парень, хоть и прекрасно понимал ответ. — чтобы расправиться с мальчиком-демоном, — Маппой. Без способностей шамана Хао не устоит против Микихисы, и значит, кроме Йо никто не поможет. Вступать в схватку с отцом не хотелось, но, если это единственный выход — выхода нет, точнее, это не выход, ведь от адвокатских речей парня в защиту Хао устала за год вся семья, и на этот раз отец даже слушать не будет. Тогда Йо придётся взять пример с Рена и пойти против отца, но тогда с китайцем были они все — верные друзья, а Йо сейчас абсолютно один. Ситуация вырисовывалась патовая. — Йо, давай разговаривать как взрослые люди? Я знаю, что Хао нашёл тебя. Пусть я ему и не соперник, тем более, принимая во внимание, что после очередной смерти его фурёку возросла, наверняка, до космических значений, но я не могу позволить этому отродью убить моего сына. Я еду в Токио, чтобы забрать его в Идзумо, — так всем будет спокойнее. — о, у Йо едва не остановилось сердце, когда выдохнул, услышав, что весь тот кошмар, который он себе от испуга уже выдумал, можно забыть, отложить далеко в сторону. Всего лишь забрать в Идзумо, — не убить! Какое счастье! Поистине, Йо готов был расцеловать отца. И в вихре радости затерялась тихая невзрачная мысль о том, что им с братом придётся разлучиться — какое это имеет значение, если оба будут живы? — от объявшей пьянящей лёгкости, что вскружила голову, захотелось засмеяться. Забавно, однако, как можно ощутить прилив сумасшедшего ликования, если прежде очень сильно расстроиться… Конечно, полномерное осознание грядущего приезда отца догонит Йо после, ну а до тех пор можно вернуться к прерванным делам. Хао, как уже установлено опытным путём, дважды повторять не нужно. Поэтому, наверное, Йо не успел ещё попрощаться с отцом, как брат мягко полез к шее с по-кошачьи настойчивым и нетерпеливым поцелуем, от которого отото пришлось, смеясь, спешно «убегать»: — Что ты делаешь, перестань, я… я не могу сконцентрироваться! — отворачиваясь от вездесущих требовательных сухих и жёстких губ, которые вскоре спустились к нежной шее, выдохнул Йо, слишком стремительно теряя нить осознания происходящего, за которую держался зубами, как мог. — Со мной тебе не нужна концентрация, отото. Можешь расслабиться, — томно выдохнул Хао, оставляя один — последний — нежный и мягкий поцелуй на шее брата перед тем, как начать разговор: — Я плохо на тебя влияю. Это нехорошо. Впрочем, признаться, я совру, если скажу, что сожалею об этом, — усмехнулся Асакура-старший, выдыхая в шею Йо и целуя горячими губами. — С чего ты взял? Никак ты на меня не влияешь, не придумывай! — поспешил возразить младший. — Да что вы говорите? Ну, давай анализировать вместе, если хочешь… Ты, может, сомневался прежде в своей гетеросексуальности? — усмехнулся оммёдзи настороженному напряжению в мыслях брата. Йо отрицательно мотнул головой, уже жалея, что ляпнул что-то в возражение. — Угу, хорошо… А в последнее время, когда стонал, пока я целовал тебя? Может быть, сейчас проскальзывают мысли о том, что то, что ты не хотел Анну связано не в связи с её вечной строгостью или чувством вины за мою смерть, а в связи твоей ориентацией? — Йо упрямо мотнул головой, отрицая предположение брата. — Будешь мне врать, отото, — посажу рядом с собой смотреть один увлекательный фильм, — сладко-томно прошептал Хао, обжигая ухо брата горячим дыханием. Нутро дрогнуло истомой от будоражащего шёпота бывшего повелителя неукротимого, как сам оммёдзи, пламени. Йо повело: мысли путались, разбегались и терялись, не достигая кончика языка. И всё же парень заставил себя собраться, чтобы подобрать выскальзывающую нить разговора. Во рту пересохло, и потому голос чуть першил хрипотцой: — Какой фильм? — О, чрезвычайно любопытный и даже, в какой-то мере, обучающий немецкий фильм. Тебе должно понравиться, но если нет, — придётся признать, что у тебя есть некоторые особенности с… ну, ты понял. Боюсь, если договорю до конца, тебя удар хватит… Ей-богу, отото, рядом с тобой чувствую себя педофилом, — усмехнулся Хао, поглаживая брата по спине и думая о том, как ему повезло в этой реинкарнации родиться братом такого тёплого и доброго, скромного человека, как Йо. Хао очень нравилось наблюдать, как мягко разливается огненный румянец по бледным щекам отото в моменты его смущений. Хао чувствовал нарастающее возбуждение, оно завязывалось тугим узлом в паху, где скапливалось, чтобы потом разлиться по всему телу, каменное дрожащее напряжение, и хотелось накинуться на брата, не медля ни секунды. Хотелось услышать слабые тихие стыдливые постанывания Йо, увидеть румянец лихорадочного стыда на белоснежной коже отото. Сдерживать себя в такие моменты было невыносимо трудно, но Хао очень старался, и только небесам ведомо, каких сил ему это стоило. — Ты уже знаешь, что вечером приедет отец, чтобы забрать тебя в Идзумо, так ведь? — тихо, почти шёпотом, спросил Асакура-младший, прикрывая глаза и желая раствориться в объятиях Хао, чтобы никогда-никогда не терять его. — Так, — выдохнул, отстраняясь, чтобы взглянуть в глаза брата, Хао. — Я… — Йо вдруг не смог заставить себя договорить, ведь произнесённые вслух слова прощания — своего рода, аванс, обещающий, что прощание состоится. — Я знаю, отото. Я тоже. Не гневи небеса, мы ещё встретимся. И не думай больше о вскрываниях, — меня печалят подобные мысли. До конца дня ещё много времени. Чему ты хочешь его посвятить? — спросил Хао с грустной улыбкой, сосредоточенно-задумчиво поглаживая губы брата большим пальцем. — Аники, ты действительно не знаешь? Никаких догадок? — выдохнул Йо. — Хочешь посвятить время разговорам? — чуть удивился бывший огненный шаман, прочитав ответ в невесёлых мыслях брата. — Хочу тебя лучше понимать, а с постоянными поцелуями, которые проходят в молчании, это сложновато, — поведал Йо. — Кстати, твоя голубая подружка слишком громко думает о самых разных похабных неприличных вещах, — крайне неприятно находится с ним продолжительное время в одном помещении. Собственно, отчасти поэтому я пришёл к тебе сюда, — поведал Хао, сопровождая свои слова вымученной улыбкой, задумчиво сосредоточив взгляд на чуть пухлых призывно приоткрытых губах Йо. Сам Асакура-младший вдруг очень захотел знать, о чём думает брат. — Ты догадываешься, — заметил близнец. — Это не значит, что моя догадка верна, — с чуть печальной улыбкой вздохнул Йо. — Верно, не значит. А если так? — Хао мягко и с какой-то особенной хрустальной, бережностью притянул брата к себе, чтобы в следующее мгновение накрыть его губы своими. — Не переживай. Там не о нас речь пойдёт, — услышав рябь беспокойства в мыслях Йо, ласково успокоил аники, и губы молодого человека дрогнули лёгкой ободряющей улыбкой перед тем, как мягко и протяжно накрыть братские уста. Не о нас? А о ком тогда? — ширятся недоумением мысли Йо. Не о нас, — прикрывая глаза, умиротворённо шепчет оммёдзи всё с той же невозмутимой улыбкой, нехотя разрывая поцелуй. Йо совершенно не желал в ближайший год никак взаимодействовать с Хоро после того неудобного положения, в котором застал его северный товарищ. Сказать, что Йо было стыдно — ничего не сказать, ведь для него самого ориентация стала неожиданным и, возможно оттого, неприятным сюрпризом. Но делать нечего: не бросать же доброго друга в беде по такой глупой и трусливой причине! В конце концов, разве Хоро виноват, что Йо так жалок, что боится признать свои чувства к брату? Свои неправильные чувства к неправильному брату. — Конечно, нет, и поэтому…***
— Неожиданно тебя найти именно здесь… — чуть удивлённый протяжный голос Йо мягко скрала ватная тишина библиотеки, куда зашёл Асакура по подсказке брата в поисках Хоро. — Здесь тихо, никто не мешает подумать, разобраться в себе, — так же, чуть слышно и задумчиво отозвался Хоро откуда-то из лабиринта стеллажей, в которых случайно или намеренно, затерялся. — А есть, о чём подумать? — понимающе, и потому негромко и спокойно, с мягким интересом, проговорил Асакура. — Да хватает… — вздохнул северянин, обхватив непослушные вихры насыщенно голубых, как и его ориентация, волос. — Хао сказал, ты хотел о чём-то поговорить со мной? — осторожно начал Йо, доверившись брату: если аники сказал, что отото может быть спокоен, значит, так оно и было, и переживать не стоит. — М… Ну… В общем, да, хотел… — замявшись непонятно отчего, сдавленно выдохнул северянин. Йо метнул на друга быстрый взгляд в надежде понять, что вызвало заминку у друга. Неужели есть что-то, о чём такой хамовато-прямолинейный простак Хоро стесняется говорить? Неужели аники ошибся, и сейчас северянин заведёт разговор о близнецах Асакура? — Я присяду к тебе, не против? А то неудобно кричать друг другу издалека, — широко улыбнулся Йо, уже подходя к Юсуи. — Естественно, падай сюда, братик! — Хоро призывно похлопал по полу рядом с собой гость. — О чём ты хотел поговорить? — начал Асакура, располагаясь рядом с другом в уютном уголке библиотеки: это был укромный закоулок меж высоких стеллажей, что покровительственно возвышались надёжными громадами, скрывая молодых людей от посторонних глаз. Хотя, едва ли кому-то пришло бы в голову заглянуть в библиотеку в почти обеденное время. Разве только Лайсергу, но Йо не знал, проснулся ли английский друг. — Ну… Это самое… — снова смутился и замялся северянин. Йо напрягся: пока всё в поведении друга указывало на самую неприятную для Асакуры тему предстоящего разговора, но парень заставил себя довериться брату, и потому терпеливо ждал, пока Хоро расслабится и настроится на разговор. Йо не давил, понимая, что есть вещи, о которых может быть очень неловко вести речь даже с другом. А если принять во внимание долгую разлуку друзей и то, что Йо и Хоро никогда особенно близко не общались, то неуверенность Юсуи становилась предельно ясной для Асакуры. — Хоро, друг, не пойми меня неправильно, но если ты хотел поговорить, то, пожалуйста, давай скорее. Я не Хао — читать мысли не умею. Я спешу, потому что мне очень не хотелось бы тратить оставшееся время так бездарно. Вечером Хао уедет в Идзумо, а я, вместо того, чтобы сейчас проводить время с ним, решаю ребус. Спрошу ещё раз: что случилось, о чём ты хотел поговорить? — устало и с щенячьей мукой в шоколадных глазах посмотрел Йо на собеседника. — Да, прости. В общем, у меня похожая ситуация, только хуже, — склонившись к Асакуре, доверительно поведал заговорщеским шёпотом Хоро. Йо совершенно ничего не понял, более того: у парня едва мозг не взорвался от попыток разгадать шифр иносказаний неожиданно стеснительного северянина. Сознание заполонили самые разные догадки и предположения, но все они были слишком неуклюжи и угловаты — настолько, что ни одно так и не вместилось в трафарет смысловых границ, установленных словами гостя. Что Юсуи имеет в виду? Он убил Пирику и расчленил труп на множество частей, запрятав по кускам где-то в своих полях Хоккайдо? — бред. А что тогда значит это его «похожая ситуация, только хуже»? — Так, а можно человеческим языком? А то в моих мыслях твоя сестра уже мертва и расчленена. Что значит «похожая ситуация, только хуже»? — прямо спросил Йо. — Ну… — Хоро, может, поговорим, когда ты будешь точно уверен, что готов, а сейчас я пойду к Хао, пока он ещё со мной? — простонал Асакура. — Нет! Нет, я скажу, скажу! Только не уходи! — вскочил с места Хоро. Йо удивился такому испугу друга, что товарищ покинет его сейчас. Видимо, дело, которое терзает северянина, действительно, очень важно для него. — Хорошо. Что случилось? — мягко выдохнул Асакура. — Мне нравится кое-кто, но я не знаю, как справиться с этим. Хао вот тебя любит, целует, а меня ждут только удары, после которых — больница. Но меня мучает мысль о том, что, если бы я не был таким трусом и нашёл силы признаться ему, то всё могло бы сложиться иначе. Я пытался, даже пил, чтобы набраться смелости и сказать о своих чувствах, но каждый раз либо мне не хватало сил, либо он был чем-то занят и уходил из-за стола. В общем, я ничего не сказал, а теперь жалею. Что мне делать, Йо? — выдал сплошным нервным потоком Хоро исповедь, которая слишком долго рвалась на свободу изнутри. Напряжение Йо немного спало: брат был, как обычно, прав — разговор пойдёт не об их с Хао отношениях. Но затем встал закономерный вопрос: «а о чьих тогда? Почему от человека, который нравится Хоро, его ждут только тумаки да побои? Если это кто-то, кто был в числе гостей Йо, то под описание вспыльчивого и грозного возлюбленного Юсуи больше всего подходит… Анна? — стало как-то не по себе от мысли, что стоило Йо отпустить девушку, она начала пользоваться неожиданной популярностью. И Хоро так открыто заявляет Асакуре о том, что положил глаз на Кёяму? Всему ведь должен предел! Хотя, с другой стороны, Йо по-прежнему особо не было дела до судьбы итако. — Тебе нравится Анна? — чуть удивлённо спросил Асакура. — Чего? Какая… Кто? — забавно, ну точно как воробушек, встрепенулся Юсуи. — Нет? А кто тогда? — округлил глаза хозяин. — Йо, я ведь уже всё сказал. Заканчивай тупить и подумай сам! — вспыхнул смущением северянин. — Так я и подумал уже, ты сказал неправильно. А кто тогда, я уж не знаю, прости… — слегка виновато развёл руками Асакура. — Чёрт, Йо, судоку, что ли, почаще разгадывай, чтобы бестолковка поживее работала… — обречённо и сердито отплюнулся Хоро. — А всё-таки? — Рен. Неужели это не очевидно? — сдавленно и тихо выдохнул Хоро, оборачиваясь на друга. Синие глаза полнились, как слезами, отчаянием и стонали взглядом затравленного зверя, словно Хоро ожидал расправы за своё откровение. Может, кого-то оно и могло бы шокировать, но явно не Асакуру по понятным причинам. — Рен?! Да ладно… Вы же с ним как кошка с собакой постоянно! — не смог удержать Йо слишком удивлённый и слишком громкий возглас. Парень был настолько поражён, что даже не сразу заметил, какой эффект возымели его слова на друга: северянин притих и начал задумчиво теребить снятую с головы повязку, расшитую узором айнов. — Как… Кошка с собакой? — только уронил в тишину, подёрнутую хрустальной печалью, Хоро, переводя опустевшие синие глаза на Йо. — Ну да, то есть… Чёрт… Да что я сегодня ляпаю и ляпаю… Прости, Хоро, я хотел сказать, что… Да, блин, я просто идиот, прости, я не хотел тебя расстраивать, я ляпнул это не подумав, прости, пожалуйста, я… — начал сыпать Асакура, пока его не остановил сам Юсуи, коротко подняв руку в митенке. — Всё нормально, расслабься, не извиняйся, — ломано улыбнулся северный парень. — Я не обидел тебя? — переспросил Йо. — Обидел? Пф, да ты о чём? — непринуждённо усмехнулся Юсуи, но в деланно-равнодушном фырканье друга Йо уловил едва заметное сдавленно-горькое разочарование, — оно першило ядом в слишком очевидном напускном равнодушии, которое северянин наивно попытался натянуть на слишком, ненормально, широкую улыбку. — Хоро… — спустя несколько минут установившегося молчания, позвал Йо, выводя друга из невесёлой задумчивости. Юсуи сделал вдох и, будто бы сонно, отозвался: — М? — Мне не следовало так говорить, прости меня, — тихие слова Йо взволновали рябью спокойную гладь установившегося между друзьями безмолвия. — Да забей, Асакура, я же сказал: всё в норме, — уже легче, непринуждённее и проще выдохнул Хоро. — Ты прав. Мы с ним — как кошка с собакой, ты просто констатировал слишком непреклонный факт. Да, печальный для меня, да, не устраивающий меня, но твоей вины в этом нет. Ничьей нет, — северянин сделал судорожный вдох, — и, пожалуй, мне либо нужно будет выпить весь алкоголь в мире, чтобы решиться на разговор с ним, либо… — северянин вложил в губы грустную улыбку и чуть покачал головой, словно отказываясь от лишь ему известной мысли, и устало прикрыл глаза. — Либо? — видя, что друг совсем уж загрустил, и, кажется, совершенно не собирается продолжать, мягко подтолкнул к завершению мысли, Йо. — Либо отказаться вообще от этой затеи, чтобы не оказаться обезглавленным его секирой. — Секирой? — не понял Йо. — Ну, своим мечом на палке, хрен знает, как эта залупа называется, — Хоро повеселел ровно настолько, чтобы, разведя руками, допустить коротенькую слабую растерянную улыбку. — А, ты про гуань дао, что ли? — догался Йо с усмешкой. — Наверное… Правда, спасибо, Йо. — Что будешь делать в итоге? — поинтересовался Асакура. Было не по себе от грусти друга и от мысли, что, кажется, ничем помочь нельзя. — Ну, что тут сделаешь? Как-нибудь вытащу их колючее величество из Китая, напою, и напьюсь сам, чтобы было не так страшно, и скажу, наверное… Только надо будет перед этим убрать подальше эту его гуань дую. Ну, как-то так. Что скажешь? Идиотский план? — поведал северянин с самым обречённым видом. Йо уже открыл рот и набрал в лёгкие воздух, но ответить не довелось: прервал заглянувший в укромный угол Хао. — Заканчивайте чирикать, девочки. Йо, там пришёл Микихиса, хочет с тобой поговорить, — объяснил аники, услышав немой вопрос в шоколадных глазах брата. — Хоро, — сказал Асакура-младший, поднявшись на ноги, — спасибо за доверие, и, если не увидимся, пока. Спасибо, что приехал. Я был рад увидеть тебя, и мне жаль, что пора прощаться. Желаю удачи, надеюсь, всё сложится благополучно для тебя, — Йо всмотрелся в синюю безнадёгу глаз северянина, и, хлопнув того по плечу, покинул библиотеку, мысленно проговаривая предстоящий диалог с отцом. Несмотря на первоначальную растерянность, Асакура-младший, всё-таки, придумал план, и, хоть и был в нём не уверен, другого, всё равно, не было, а значит, выхода нет. Йо, словно осуждённый на смертную казнь, спустился в гостиную, где уже ожидал отец. За последний год Асакура-младший очень отдалился от всей семьи, и что уж говорить об отношениях с отцом, которого видел слишком редко, чтобы тепло и мягко называть «папой». С учётом обстоятельств в связи с которыми Микихиса приехал в Токио, Йо даже обнимать родителя не пожелал, и только сдержанно поклонился, как того требовал элементарный этикет. — Здравствуй, сын, — проговорил Микихиса, не решаясь подойти к молодому человеку, от которого за версту веяло холодом и сдавленным рычанием. — Нас тут двое. К кому именно ты обращаешься? — скрещивая руки на груди, холодно проговорил парень, упорно смотря мимо родителя. — Брось, Йо, за что ты так со мной? — устало проговорил сюгендзя, прикрывая глаза, ведь знал, что именно сейчас услышит… — О, действительно! Если хочешь получить разбор полётов, то придётся остаться в Токио с ночёвкой, чего я не хочу, поэтому слушай: может, за то, что ты никогда не был нормальным отцом, вечно где-то шатался то по горам с Мюнцером, то по горам с Тами и другими учениками? Или за то, что ты ко всем подряд относишься как отец, но только не к нам, а теперь, когда Хао, от которого ты отказался, вернулся, — хочешь забрать у меня брата? Да… да не только ты, — все, вся семья! Только знайте: я не отпущу его. У Хао какой день температура, а вы его лечить не станете, — я знаю это точно. Поэтому либо он остаётся со мной, либо я тоже еду, — поставил неожиданный и твёрдый ультиматум Йо, и настойчивость и твёрдость парня давали понять: он не шутит. Твёрдая враждебность парня не оставляла по природе своей мягкому Микихисе иного выхода, кроме как… — Хорошо. Можешь поехать тоже. Вам обоим будет безопаснее сейчас находиться в Идзумо. — подальше от шестёрок Хао. Дорогие читатели! Разовый предел объёма главы — 10 страниц — достигнут, а значит, время завершать главу. Встретимся на этом же месте, предположительно, но не точно — 15. 03. 2024. Спасибо ещё раз за прочтение! Буду рада узнать ваше мнение о главе в комментариях (✿◠‿◠)