Утро 7 июля 2000 года. Тяньцзиньский международный аэропорт Биньхай
Рен сидел в аэропорту и пытался понять, что толкнуло его на такое безумие. Никак не мог осознать, что он натворил, и что делать теперь. В голове, точно кадры на экране, мелькали фрагменты произошедшего, но Рен не хотел думать об этом.Воспоминание Рена. Утро того же дня. Кишу, Китай. Поэтому здесь, в этом фрагменте главы, — POV Рен. И, как и ранее, курсивом обозначены мысли и наблюдения Рена.
— Кто звонил? — спрашивает она. Надо же… Как будто и не специально ходит под моим кабинетом. Ах, конечно, она просто осматривается! Живём вместе уже какую неделю, а она всё никак не освоится. Ну, Анна, ну лиса! — Не важно, ты их не знаешь, — совершенно провальная попытка с моей стороны. Это же Анна, а не какая-нибудь из недалёких девиц на одну ночь. — Неужели? — вскидывает брови. — Это звонил Хао, — сдаюсь. Анна напрягается, кажется, ещё немного, и моя невеста зарычит и накинется на меня, словно дикая лисица. — Понятно, — совершенно спокойно и даже с нотками скуки в голосе отвечает она. Даже иронично, что меня восхищает именно эта способность в один момент собраться, но подобная видимость равнодушия Анны к происходящему может оказаться обманчивой. Расслабляться рядом с ней не приходится. — Дуру из меня не делай, Рен! Что этот урод хотел от тебя? — как я и полагал, Анна резко меняет спокойный тон нашего разговора на рычаще-озлобленный и подозрительный. Что же, как и следовало ожидать, Анна не оценила мою честность, когда я прямо сказал, что… — Хоро нужна моя помощь. Я, наверное, всё-таки, полечу в Японию. — Что? Ты не шутишь, Рен? Неужели это что-то настолько серьёзное? — спрашивает она. Голос потухший, глухой, тихий. Она расстроена моим отъездом. — Я не знаю. — То есть ты ничего не знаешь, но уже готов сорваться в другую страну, даже не понимая толком, зачем? Да это просто смешно! — Мне не смешно, Анна. Хао сказал, что Хоро может умереть, если я не прилечу. Поэтому не нужно пытаться меня держать. Я не собираюсь сидеть спокойно, пока мой друг и товарищ по команде на грани смерти. Это не какой-нибудь безмозглый патч или соперник на пути к званию Короля-шамана, — я не хочу его смерти, и не могу допустить, чтобы он умер по моей вине. — А тебе не показалось странным, что этот чёртов неподыхаемый волосатик звонит не в скорую, даже не Фаусту на худой конец, а именно тебе? Чем ты вообще можешь помочь? У тебя ведь элементарного медицинского образования нет! — и что вообще можно ответить на это? — с Анной, как обычно, невозможно спорить, и не потому, что она более упёрта, а потому, что умеет изящно и легко поставить в тупик аргументами, которым мне сходу просто нечего противопоставить. — Нет. Есть причина, по которой он так поступил, — сказал я осторожно, но это стало моей роковой ошибкой. Хотя нет, роковая последовала вслед за этой… — Причина, значит? То есть, что-то ты да знаешь, м? Значит так, пока не объяснишь всё как следует, — никуда не полетишь. — Я не могу ничего добавить к тому, что сказал раньше: Хоро смертельно болен, помочь могу только я, поэтому вылетаю в Японию. — Тао Рен, если ты улетишь сейчас, можешь искать себе другую невесту. — Прости, Анна, я так не могу, - Анна окаменела на месте не более, чем на мгновение, и психованно-озлобленно прогромыхала: — Только не рассчитывай, что я буду умолять тебя остаться! Знаю я вас! Вы все такие… Сука, такие одинаковые! — вздрагиваю. Эту же фразу сказал мне Хао, но зависать некогда: в меня едва не угодила плойка Анны, которой она минуту назад, по совету Дзюн, пробовала сделать себе кудри, и, сомневаюсь, что плойка успела бы остыть в полёте…***
Спустя шесть с половиной часов. Токио, гостиница «Ann».
Раздавшийся звонок в дверь вызвал недоумение всех присутствующих. Ходить по гостям принято обычно утром, ну, по договорённости, — может, вечером. Но самое интересное, что никто не представлял, кто бы это мог заглянуть. Поэтому, когда отправившиеся открывать Йо и Хоро обнаружили втройне, с учётом последнего телефонного разговора, неожиданного гостя из Китая, мгновенно потерялись оба: — Рен, ты всё-таки приехал, спасибо! — кинулся Йо на шею другу, словно бы и позабыв об Анне и её уходе к Рену, об их скорой свадьбе и о белом свете вообще. Радость от неожиданного приезда китайца, казалось, перекрыла всё. Немного остудило восторженный пыл Асакуры-младшего то, что молодой человек заметил одну странную деталь: — А… а почему с чемоданом? Останешься у нас ненадолго? Ладно, должно быть, ты только с дороги, устал, а я тебя тут расспрашиваю. Проходи, конечно, поселим тебя на время в комнате с Хоро, думаю, он не против немного потесниться по такому поводу… — без задней мысли растерянно пролепетал Йо. Хоро как-то пришибленно-блекло улыбнулся китайцу, чувствуя уже привычную мягкую горечь во рту — верный знак того, что щекочущее лёгкие растение вот-вот вырвется за пределы дыхательных путей. Северянин начал тихонько коротко покашливать в попытках хоть немного смирить неугомонного паразита, который особенно оживился с приходом Рена. К счастью, предкритическое состояние друга заметил Йо, и поспешил завести всех в дом. Асакура-младший сразу проводил гостя в его комнату, и вещи Рена тоже сразу отнёс туда же. Разместив Тао, молодые люди спустились на кухню, чтобы накормить китайца и показать гостя второму Асакуре.***
Наконец, все собрались на кухне и мирно потягивали маття, который по такому трогательному случаю всем сделал Хао. — Что за дрянь? Волосатик, как ты умудрился даже чай похерить? — отплюнулся Рен, едва проглотив светло-зелёный напиток с приятными нотками свежескошенной травы в серебристой ленточке пара, что вилась, поднимаясь от чашки. — Шипастый, если я выразил одобрение и, может, лёгкое удивление из-за того, что приехал, это не значит, что я отказался от намерения придушить тебя во сне подушкой, так что побольше вежливости и уважения в тоне, — довольно промурлыкал Хао. — Кстати, а как же твоя свадьба, Рен? — решился, наконец, Хоро, задать вопрос, мучавший его с первой секунды пребывания Рена в гостинице «Ann». — Откуда ты знаешь про свадьбу Рена? Мы же не говорили ничего об этом, — справедливо заметил Йо. — Ну… В общем… Вы уехали в Идзумо, я остался здесь один. И тут, за день до вашего возвращения, раздаётся звонок в дверь. Я подумал, вдруг что-то важное, и пошёл открывать, а на пороге — курьер с заказным письмом из Китая. Простите, что открыл и прочитал. Я просто не смог удержаться! — сбиваясь под покалываниями электрического взгляда Рена, сознался Хоро. — Что же… Это многое объясняет… — задумчиво протянул Йо, подразумевая бардак в доме с многочисленными пустыми бутылками из-под саке и состояние северянина, в котором его нашли, — а со свадьбой-то что? Неужели ты специально оторвался от подготовки к ней ради приезда в Японию? — тон Асакуры-младшего стал тихим и виноватым, глаза упали в ноги. — Совсем рехнулся? Чтобы я ради этого полу… — Колючка… — предостерёг от неосторожных высказываний Хао, метнув китайцу убийственный взгляд. Рен мгновенно исправился — откашлялся и спокойно проговорил: — То есть, нет, ничего такого. Просто так получилось, — сдержанно процедил парень. — Любопытно узнать, как это так «получилось»… — ехидно заметил Хао, уже зная в чём дело по мыслям Тао. — Примерно так же, как у вас — шведская семья. — Просто. Ещё вопросы есть? — огрызнулся китаец. В гэнкане послышалось движение, возня, и, кульминацией: — Йо, я дома! — раздался усталый голос Тамао. — Вспомнишь солнце — вот и лучик, правда, Хао? — ехидно заметил Рен, усмехаясь раздражению Асакуры-старшего от возвращения соперницы. — Если бы не Хоро, я бы придушил тебя, шипастый, чтоб не залупался. Хотя надежда на то, что этой ночью тебя поимеет снежинка, тоже сгодится мне в утешение… — выдохнул Асакура-старший тихонько, чтобы не услышал северянин. Из гэнкана лились нежные приветствия Тамао и Йо, и каждое чутко пойманное слово вонзалось, застревая осколком разрывного снаряда в сердце оммёдзи: — Привет, дорогая, устала? Что сказал доктор? — мягко спросил Йо, целуя жену. — Хао видел это, выглядывая в открытые сёдзи из кухни в коридор и гэнкан. Наблюдаемое доставляло оммёдзи какое-то болезненно-извращённое удовольствие, словно ему самому было необходимо почувствовать эту неприятную горечь поутихнувшей за время наблюдения нежных отношений брата и его жены, ревности. — Ничего он не сказал, — усмехнулась девушка, давя зевок и передавая мужу пакет с продуктами. — Как это так? Почему, что-то не так? — обмер Йо. — Срок ещё слишком маленький. Сказал, что всё в пределах нормы. Порекомендовал записаться на курсы для будущих родителей, потому что потом времени на это не будет: чем больше срок, тем больше анализов, осмотров и прочего. Я очень устала. У нас гости? Разберёшь продукты, пожалуйста? — ответила девушка, кивая на пару обуви в гэнкане. — Да, Рен приехал, — выдохнул Асакура-младший, не чувствуя, как брат с болезненным напряжением сверлит их взглядом раненного зверя из кухни. — Так трогательно, что ты настолько переживаешь о здоровье нашего малыша, — умилённо заметила Тамао, обнимая мужа в попытке отвернуться от прожигающего взгляда Хао. — Уже предвкушаешь рождение племяшки? — насмешливо проронил Рен, в отличие от Йо замечая болезненное напряжение Хао. — Заткнись, Тао, иначе я трахну тебя без посредников прямо здесь, — сдавленно, не своим голосом, проговорил Хао. — Йо это не понравится, — коротко покачал головой китаец. — Делать то, что нравится Йо — теперь забота Тамао, не моя. — Ага, а вот и твоя ахиллесова пята! — торжествующе промурлыкал Рен. Хао ответить было нечего, ведь Рен прав: это слабое место оммёдзи, у которого нет слабых мест. Или не было.***
Остаток вечера Хао предстояло провести в одиночестве: Йо в последнее время не отходил от Тамао, окружая её заботой и лаской; с Реном и Хоро разговаривать оммёдзи: во-первых, не хотелось, а во-вторых, было не о чем. И тогда молодой человек решил не ломать голову и сразу отдаться во власть ночи, а точнее, — пошёл до ближайшего идзакая, размышляя по дороге до питейного заведения о том, что… Хао чувствовал себя лишней деталью в мире на протяжении всех жизней. В первой — сам факт его рождения в результате связи обычной сельской девушки и, - как он узнал много позже, - простого, почти нищего, солдата, который находился в то время в походе и волей судьбы остановился в захудалой деревеньке. Вторая жизнь порадовала-таки пусть ничтожной, но каплей сомнительного, правда, смысла: шаману удалось приблизиться к цели, похитив Духа Огня. Но, пожалуй, из всех именно вторая жизнь оказалась наиболее болезненной для Хао. В ту пору его тоже ждали жестокие потери: проверенный друг покинул вместе с верой в то, что мир может ему улыбнуться. Но как, если даже Матамун, прощаясь, не смог сдержать слёз? Третья жизнь — вообще какая-то нелепица, а не жизнь: влюбился в близнеца, испоганил ему жизнь, украв шанс на построение чего-то хотя бы отдалённо напоминающего нормальное, и в итоге всё равно недоволен, заливается саке в какой-то забегаловке. И на что такая жизнь нужна вообще? Шанс? Но разве Хао кого-то просил об этом? — Нет. Он уже понял, что в этом плесневелом мире не найдёт себе места ни в первой, ни во второй, ни в, мать её, пятнадцатой, жизни. Просто потому что не бывает жизни, в которой всё хорошо, гладко и без сложностей, ведь это слишком просто и так неинтересно. А ведь это, как ни смешно, действительно, так. Ведь он сам толкал Йо в объятия Тамао, сам хвалил и поощрял связь брата с этой зашуганной розовой мышью. А теперь вот закономерный итог: дура ходит с пузом, липнет к его отото, а сам «герой-любовник» вообще нацепил на нос розовые очки-сердечки и, кажется совсем позабыл о существовании брата. И даже теперь совершенно не смешно от мысли, что, встреть Йо ночью близнеца в тёмном коридоре, испугается и даже не узнает, позабыв о существовании Хао. Конечно, — куда уж там, когда рядом двадцать четыре на семь — покладистая жена, которую, в отличие от кандидатуры самого оммёдзи, знает, любит, одобряет и ценит весь клан Асакура? А всё-таки было время, они вдвоём ловили звёзды с неба… Вот бы и теперь поймать хоть одну и подарить Йо. Может, тогда он вспомнит о брате? Тогда полюбит аники заново? Тц… Нелепее и не придумаешь — сам отдал брата этой крысе! А теперь сидит в каком-то занюханном идзакая и заливается саке — лишняя часть в нормальной и правильной жизни Йо. Такого не было даже после того, как узнал о смерти Дайтаро. Ей-богу, настолько низко падать ему не доводилось ни в одной из жизней. Хао уже давно не вёл счёт стаканам. Вот этот — какой? Может, на сегодня хватит? Может, пора возвращаться дом… Нет. Гостиница «Ann» — дом Йо и его семьи. Хао — не больше, чем гость, злоупотребляющий добротой брата. Пора бы и честь знать. — Что, неужто со дна постучали? — насмешливо спросил, брезгливо подсаживаясь в чистой одежде за грязный стол к Хао, Рен. — Колючка! Каким это вонючим ветром тебя принесло? По моим подсчётам, ты должен сейчас стонать под Хоро, — не без удивления выдохнул оммёдзи. — Асакура, оставь свои похабные фантазии при себе, противно слушать! Я натурал: в отличие от тебя, извращенца, мне девушки ещё дают, чтобы на парней засматриваться. И стонать под этим придурком могу лишь в одном случае: если произойдёт невозможное, и я в бою не уйду вовремя от удара соперника, а первую помощь мне будет оказывать синий полупокер своими дрожащими культяпками. — Я закрою глаза на это хамство, Ренни, если составишь мне компанию нынешней унылой ночью в этом «очаровательном» месте, — вздохнул Хао, будто бы нехотя или в отсутствии выбора. — Допустим, исключительно из огромного интереса и любопытства моего пытливого ума, я соглашусь. Что мы будем делать? Пить? — Нет, ты что, кто вообще пьёт в идзакая? У меня есть предложение поинтереснее: я буду тебя иметь. Кстати, странно слышать такие громкие заявления о своей натуральности от парня, который отказался от собственной свадьбы в последний момент ради того, чтобы приехать на выручку другу, зная, что тот в него влюблён. Не находишь? — Я ведь и обидеться могу, ублюдок. Уеду в Китай, и сам лечи это контуженное дитя радуги, — категорично обозначил Рен. — Не нужно пустых понтов, золотой. Ты так не поступишь, во-первых, потому что сам уже понимаешь серьёзность его положения. Поэтому ведь и пришёл сюда, верно? Окровавленные лепестки твоего любимого растения — похоже на кадр из фильма ужасов. Не завидую я тебе, Ренни, не завидую. Но ещё сильнее я не завидую Хоро — вот кому не повезло влюбиться в такого высокомерного барана, так это снежинке. — Я понял: ты меня просишь остаться, чтобы было кого оскорблять, да? — Во-первых, я никого ни о чём не прошу. Во-вторых, мы же договорились общаться без понтов, — это значительно облегчит наш диалог. Я не прошу тебя остаться: можешь возвращаться в кровавое болото истерзанной тобой души Хорокея. Я же только даю тебе возможность составить мне компанию, но продолжишь залупаться, колючка, — за шкибот отволоку к нему. Так что? Останешься, или вернёшься? — Хао явно с удовольствием наблюдал за борьбой мыслей, которая выписалась в напряжённом лице, в чуть сдвинутых чёрных бровях и прищуренных золотых глазах, помутнённых дымчатыми комьями размышлений. Да, есть, в кого влюбиться — Рен, хоть и гавно человек, но, как это часто бывает в случаях обмудков, красивый, чертила. Секундной вспышкой мелькнула мысль напоить Рена и затащить в кровать. Может, хоть так отото вспомнит о брате? — Думаешь, нужно вернуться? — вывел из задумчивости голос Тао, словно отвечая на вопрос, который Хао поставил перед собой. — Что? — растерялся на мгновение оммёдзи. — Думаешь, я должен вернуться к Хоро вместо того, чтобы разводить пьяные разговоры с тобой? — повторил Рен. — Да, должен. Сделать всё, чтобы не дать ему загубить свою жизнь. Можешь проставиться за встречу перед ним, а когда до нужной кондиции дойдёте, всё само собой произойдёт, и ты даже не вспомнишь. — Пусть я и не особо надеюсь на действенность твоей затеи, и, уверен, пожалею об этом, я попробую… Сука, что я делаю?! — Это риторический вопрос, или я могу пошу… — Риторический! Клоунов у меня в команде хватает — целых два, спасибо! — рявкнул Рен. — Для тебя хоть звезду с неба, родной, — промурлыкал довольно что кот на сметану, Хао. — К чёрту иди, ублюдок, — буркнул сквозь зубы китаец. — Хорош говниться. Как маленький… Смотри как бы не понравилось, — усмехнулся оммёдзи, спохватившись и добавляя: — кстати, советую раз в жизни переступить через гордость, высокомерие и прочую дурь и быть снизу. Вам обоим будет приятно. Обещаю, по-другому потом не захочешь, — совершенно серьёзно поделился Асакура-старший. — Если не замолчишь, отрежу уши, — глухо и сдавленно проговорил Рен, чувствуя стремительно удушающий стыд. — Какая прелесть… — усмехнулся оммёдзи своему наблюдению: он и не знал, что Рен так стыдлив! Вполне бы мог побороться с Йо за звание скромницы года. Чёрт, Йо… — одно напоминание, и в воздух ещё один сакадзуки саке. — Это ты из-за Йо так заливаешься? — чуть удивился Рен. — Нет, просто тебя удивить хочу, — буркнул, отворачиваясь от китайца, Хао. — Понял. Помню-помню, «Делать то, что нравится Йо — теперь забота Тамао, не твоя».***
Раннее утро 8 июля 2000 года. Токио, где-то в окрестностях гостиницы «Ann».
Рен надеялся, что будет выглядеть не слишком глупо или странно. Нет, ну а что тут странного? Они ведь давно не виделись, имеют все основания выпить как друзья сначала, а потом… Рен не хотел думать, что будет потом. Рен вообще не хотел этой сюрреалистичной ситуации. Они же друзья, да почти братья! И как они могут… Ну, если у этого больного патлатого ублюдка как-то получилось влюбиться в Йо, то и у Рена с Хоро всё должно получиться. Сомневаться и искать причины, избегать и увиливать можно сколько угодно, пока Хоро не умрёт. Только после этого сомневаться и искать причины, избегать и увиливать будет слишком поздно. — да, об этом нужно напоминать себе почаще. Сомнения ведь возникают только в слабом сердце, а Рен не слабый. Он не имеет права быть слабым — так решил отец. А что бы сказал отец, узнай, для чего сын купил выпивку? — для того, чтобы не было страшно, и момент такой противоестественной, уже совсем не дружеской, близости, навсегда стёрся из памяти. — Не нужно, спасибо, — быстро буркнул шаман, когда продавец в идзакая принялся оборачивать выбранную парнем бутылку в подарочную бумагу. — Что-нибудь ещё, молодой человек? — спросил продавец, впрочем, без особенной надежды в тоне. — Какие закуски Вы бы могли порекомендовать? — Отлично сочетается маринованный корень лотоса, — ответил мужчина, выжидательно смотря на посетителя. — М-м… Думаю, это будет крайне неоднозначно и потому неудачно. А что-нибудь ещё можете порекомендовать? — Ещё? Ну… Может, маринованный дайкон? Или икра морского ежа? — дёргано-поспешно и нервно, видя нетерпение посетителя, предложил продавец. — Да, это уже лучше. Дайте, пожалуйста, дайкон, пожалуй, — кивнул парень. Продавец в идзакая шустро упаковал покупки китайца в пакет и вручил молодому человеку, приняв от Рена плату. Дорогие друзья! Пусть предел в 10 страниц ещё не достигнут (пока лишь 9), я всё же, понимая логичность такого хода, завершаю главу сейчас. Эта часть мне далась непросто, кажется вообще сомнительной, бредовой и скучной, поэтому простите меня за то, что прочитали＞﹏＜