05.09.2003
— М-да, Пауль… 38.6 у тебя температура. — я озадачено смотрю на цифры, показанные на ртутном градуснике. — когда ты успеваешь заболевать? Каждый месяц одно и тоже. Я встряхиваю прибор, убирая его на место. Бросаю взгляд на уставшего Пауля, которому сейчас нужно принять лекарство. Он выглядит сонным, будто всю ночь не спал, с синяками под глазами, хотя проспал тринадцать часов, и проснулся относительно недавно! И действительно, мне интересно, где и как Пауль умудряется так часто заболевать? Понимаю, началась осень, хандра, особенно у Эмиля, у которого недавно стартанул новый учебный год, но его отец способен заболеть даже летом. — Ладно, не переживай. Сейчас лекарство примешь, и пойдёшь отдыхать. Температура должна спасть. — я преподношу к его рту чайную ложку с горьким сиропом и смеюсь. — давай, открывай рот. — Фу, я не хочу. Он вонючий и горький. Давай без него как нибудь. — промычал он, опуская голову вниз. — Ну чего ты как маленький ребёнок? Давай, не ной. Пауль выхватил из моей руки ложку и сглотнул сироп. Он поморщился и помотал головой, а я лишь улыбнулся увиденному. Его голова упала на ручку дивана, изо рта вырвался усталый выход. Я направился на кухню: нужно помыть посуду и прибраться. Швыряю ложку в гору грязных тарелок, стаканов и прочей тары, а после наполняю комнату звуком шипящей воды, что убирает с поверхности посуды грязь и остатки еды. Беру в руки губку, предварительно пропитанную специальным средством, и начинаю лениво тереть, параллельно утопая в своих мыслях. Думаю в основном о музыке и о записи нового альбома, что не даëтся нам уже давно. Сколько бы мы не пытались с остальными участниками делать вид, что у нас всë хорошо, всë равно между нами чувствуется ядовитое напряжение, даже после того, как мы выпьем. Стоит ли взять перерыв и не тратить свои нервы? Или продолжать стараться? Но ведь тогда есть риск потерять какое-либо взаимоуважение с участниками. Очень тяжело. Почему-то мне начинает казаться, что всë вновь идëт по пизде. Так ещë и Эмиль, которому черт угодишь! Может, с ним ещë раз поговорить? А вот хуй его знает. Я уже не понимаю, как завоëвывать его доверие, честное слово. — Я дома! — слышу уже привычную фразу и знакомый голос, сопровождаемый скрипом входной двери. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Я решил оставить остатки посуды, и пойти хотя-бы поздороваться. Выйдя в гостиную, на диване в которой лежал Пауль, я взглядами обменялся с Эмилем. Он выглядывал из коридора, недоверчиво пялясь в мою сторону. Я усмехнулся, бросив взор на Ландерса: он слегка оживился, увидев своего сына, однако, его лицо всë так же было бледным, и на его фоне синяки под глазами казались синячищами. — Привет, Эмиль. О каком дерьме сегодня расскажешь? Я надеюсь, тебя в новой школе учителя не чмырят? — поинтересовался Пауль, закидывая ногу на ногу. — Нет, вроде. — Эмиль стащил с плеча рюкзак и бросил в угол. — Кстати, а помнишь о мероприятии, к которому я готовлю номер? Оно уже послезавтра, и там можно присутствовать родителям! Придёшь посмотреть на то, как я брынчу на гитаре? Пауль медленно и печально отвëл на меня взгляд, и на его лице читалось всë: он не сможет принять приглашение Эмиля, как бы сильно он не хотел этого. — Кх-м… Эмиль, понимаешь, у меня сейчас нет сил даже выйти на улицу. Я очень плохо себя чувствую, поэтому… — он опустил брови. — я, наверное, не смогу прийти. Прости, пожалуйста. Мне жаль. — А… ну, ладно. — Извини. Если бы была возможность, я бы обязательно пришëл. — Всë нормально. — Эмиль поднял рюкзак. — я пойду тогда. И он быстро убежал в свою комнату. Пауль тяжело вздохнул, закрывая руками лицо. Да, заболел он действительно не вовремя: его настроение и без этого было плохим, а теперь в этой квартире вдвойне больше депрессника, если учитывать Эмиля, который наверняка расстроился. Но что мне остаëтся делать? Придется успокаивать обоих. — Бля, да чтож такое? — его голова вновь упала на ручку дивана. — я уже не знаю, что со своим иммунитетом делать. Он у меня как и был в детстве слабым, так и до сих пор слабый. — Да ладно, не переживай. Просто не нужно было спать с открытым окном в начале осени. — успокаиваю я Пауля. — иди в спальню, тебе сейчас отдохнуть нужно. И Пауль послушно поплëлся в спальню, как я его и попросил, в то время, как я решил в очередной раз «доебаться» до Эмиля. Ну на что только не пойдëшь ради того, чтобы заполучить доверие сына своего возлюбленного, который тебя терпеть не может? Не могу же я бесконечно бездействовать. Тем более, у меня появился прекрасный план. — Занят? Я войду? —я постучался в дверь его комнаты, слегка приоткрывая еë. — Войди. — отрезает Эмиль. То, что он впустил меня в свою комнату, а не послал к чëрту — это уже прогресс! Я прошëл внутрь, увидев то, как он держит в руках гитару, и судя по всему, настраивает. Взглядом я как и всегда быстро пробежался по знакомым постерам, количество которых пополнилось: стена над кроватью была абсолютно полностью увешана ими. Так же моë внимание привлекла ранее подаренная мною Эмилю электрогитара, что бережно стояла в стойке в углу. Если верить словам его отца, то он сдувает с неë каждую пылинку и любуется каждый день. — Что делаешь? — встав вдоль стены, я привычно складываю руки на груди. Интересный факт: психологи говорят, что такая поза говорит о том, что вы боитесь своего собеседника. И действительно, так сильно четырнадцатилетнего ребëнка и разговора с ним я ещë никогда не боялся. — А по мне не видно? — он бросил на меня недовольный взгляд. — Готовлюсь к выступлению. — Очень хорошо. Сыграешь мне то, что будешь играть на сцене? — вежливо прошу я, изо всех сил надеясь на то, что Эмиль согласиться. Я давно не слышал его игру, и мне было до боли любопытно услышать и лицезреть его прогресс в этой деятельности. Парнишка цокнул языком и закатил глаза, но при этом взял инструмент так, как ему удобно, что свидетельствовало о том, что сейчас он будет играть. Я растянул уголки губ в лëгкой улыбки. Он прикусил губу, крепко прижимая его к себе, и прошëлся пальцем по струне. Как я заметил, это та самая гитара, которую он сам "испортил" в порыве гнева, тем самым спровоцировав у своего отца хуëвое отношение ко мне. Если в те времена я переживал по поводу ситуации, то сейчас я вспоминаю это и смеюсь. Мои глаза наблюдают за тем, как Эмиль старательно перебирает струны длинными пальцами, снабжая мои уши приятным звуковым оргазмом: должен признать, он играть действительно отлично, и возможно, у него и вправду есть талант, а молодые таланты — это всега хорошо! У него большое будущее. — О-бал-деть. — протянул я, как только Эмиль закончил, убрав гитару в сторону. — очень неплохо. Я бы даже сказал, что отлично. Придраться не к чему. — Я знаю. — тихо промямлил он. — Ты сильно расстроился, что отец не сможет на это посмотреть? — Да не расстроился я! — Эмиль отвернулся от меня. — Тем более, он уже сто раз слышал, как я играю это. — Мне кажется, ему бы понравилось видеть тебя в центре внимания на сцене. Как-никак, ты похож на него. — он бросил на меня недоверчивый взгляд — Ну, мне бы было интересно на это взглянуть. Эмиль опустил вниз свои тонкие брови, не понимая, к чему я клоню. — Если хочешь, я могу присутствовать там вместо него. — теперь его брови наоборот поднялись в лëгком удивление. Было приятно наблюдать за его неповторимой мимикой. — Может быть, ты будешь отрицать это, но тебе будет легче открыться, если в зале будет кто-то из твоих знакомых. В твоëм случае это я, которого ты недолюбливаешь... но тем не менее. — Но я же не собираюсь скакать по всей сцене... как это делаете вы с моим отцом на концертах. — Мне стало неловко: Эмиль видел, что происходит на наших концертах. Теперь мне остаëтся только молиться за его детскую психику, ведь то, что творит Тилль с Кристианом явно не для лиц младше 18-ти лет. — Тем более, я буду в паре со своей одноклассницей. Она занимается вокалом, и будет петь. Ясное дело, что всë внимание будет только на ней. — Кх-м... ну во-первых, я настоятельно тебе рекомендую больше не смотреть записи с концертов Раммштайн. — я неловко посмеялся. — А во-вторых, разве это что-то меняет? Ну давай возьмëм например Тилля, на которого обращены все взгляды, и Кристофа, который просто молча сидит за барабанной установкой. Но несмотря на это, Крис всë равно в первое время стеснялся и боялся выходить на сцену. Но! Когда его любимая сестра сказала, что сможет присутствовать на нашем концерте, то тогда он вëл себя куда увереннее, и отлично всë отыграл. Конечно, это всë я придумал из своей головы. Шнайдер никогда не боялся сцены, да и сестры у него нет. Всë ради того, чтобы Эмиль, смотрящий на меня заинтересованными глазами, согласился. — Ну что? Позволишь мне застать тебя на сцене? — Ну... ну ладно, так уж и быть. — выдохнув, выплюнул он, словно делая мне одолжение. — но только если ты дашь мне свой чёрный лак. Для ногтей. — Без проблем. — я потрепал Эмиля за волосы.***
Два дня пролетели достаточно быстро. Всë это время я проводил с Паулем, и конечно же, иногда отвлекался на то, чтобы непроизвольно подслушать приятную игру Эмиля. Так же я согласился на то, чтобы накрасить ему ногти: в этом я мастер, и если не ошибаюсь, ему понравилось. Утром перед своим выступлением он слегка волновался, хотя виду старался не подавать. По-моему, его успокаивал лишь тот факт, что Пауль может максимально ебланить, находясь на сцене, и при этом получая внимание десятки тысяч зрителей. Будет странно, если сын столь отбитого человека будет стесняться публики.07.09.2003
Сейчас сижу в обнимку с Паулем на диване, пока Эмиль красит глаза его подводкой где-то в уборной. Нам некуда торопиться, так как занятия отменили, а выступать он будет примерно в 11:00-11:30. У нас в запасе ещë час до начала, поэтому я могу лишний раз насладиться любимым человеком. — Он сильно переживает? — интересуется у меня Ландерс. — Я не знаю, но по-моему... да. — целуя его в затылок, отвечаю я. — Но я уверен, он хорошо справиться. У него отлично получается. — Да я слышал, что отлично, но вот эти переживая не к чему хорошему не приведут. Я по себе знаю. — Ну это ты так думаешь. Я считаю, что он справиться. — Я тоже так считаю! Просто переживания — не есть хорошо! — Но ведь ты сам переживаешь из-за того, что он переживает. — Я — отец-одиночка, мне виднее. Ну, вернее, не совсем одиночка... Но всë же. Во время нашего небольшого спора, из коридора выбежал уже готовый Эмиль, похожий на маленького, как бы смешно это не звучало, панка: в чëрной рубашке, с проколотым носом и накрашенными глазами, а так же со старой отцовской полуразъебанной гитарой в боевом инвентаре. На голове неаккуратное месиво из каштановых волос, сзади собранные в маленький торчащий хвостик. — Ты брал мою подводку? — выдыхает Пауль, наблюдая за этим зрелищем. — Но ты ею всë равно почти не пользуешься! Разве нельзя? — Восклицает в ответ Эмиль. — А тебя точно в таком виде пустят в школу? — в этот раз спрашиваю уже я. — А что, я должен был надеть белую рубашку, прилизать волосы набок и залить их лаком? Мне даже от представления об этом становится неудобно... — морщился он. Парниша старательно пытался убедить меня в том, что нам уже пора выезжать, а я ни в какую не хотел выпускать Пауля из своих объятий. Это продолжалось до тех пор, пока он не встал сам, и не ушëл в спальню, пожелав удачи своему сыну. Эмиль бросил в мою сторону непривычно ехидный взгляд, а я не понимал, зачем так торопиться. Стоя в гостиной, я вновь услышал звонкое "быстрее!", только в этот раз из прихожей, и всë-таки пошëл у него на поводу: лениво поплëлся собираться.10:22 AM
— Ну вот куда мы так спешим? У нас ещё куча времени, Эмиль. — Я открыл багажник машины, чтобы тот запихнул туда чехол с гитарой. — Это тебе так кажется. Тем более, моя новая школа далеко отсюда. — Точно, ты же в новой школе. — я стукнул себя по лбу. — ну и как тебе она? Учителя там, надеюсь, не вырывают у тебя из носа септум? Эмиль промолчал, прыгнув на переднее сиденье. Я помотал головой, захлопнув багажник, а сам уселся за руль, заводя машину. Было видно, что разговаривать он со мной не особо хочет, мелкий шкет. Впрочем, как и всегда. Именно поэтому я включил музыку погромче, чтобы хоть как-то разбавить тишину. Зазвучали песни нового альбома Metallica, и я мигом поймал на себе знакомый недовольный взгляд с левой стороны. — Что не так? — не отрывая взора от дороги, усмехнулся я. — Лучше бы включил Type o Negative. — он тяжело выдохнул. Ну точно, как же я мог забыть? У него ведь висят над кроватью постеры с этими ребятами. Хотя, у него там и Нелли Фуртадо висит, и Nirvana. По-моему даже Gang of Four Вообще, странные у него музыкальные вкусы. Или это я странный? Тем не менее, он, судя по всему, слушает и метал, и поп-музыку, и панк-рок. Никогда не понимал, как это всë можно собирать в одну кучу в своëм плейлисте, честное слово.10:57 АМ
Эмиль служил мои навигатором, пока мы петляли непонятными зигзагами по улицам Берлина. Прожил тут сто лет, и не знаю, где находится сраная школа номер 43! Хотя, если верить словам парнишки, то она совсем новая, но это ничего не меняет. — Я же сказал, что нужно налево повернуть, а ты проехал этот поворот! — он закатил глаза. — я так и знал, что мы опоздаем. — С другой стороны, от судьбы не убежишь. — я смеюсь. — ладно, ничего страшного, я знаю, как скоротать путь. Как бы абсурдно это не звучало, но я сказал точно такую же фразу, которую говорят актеры в американских фильмах, а после теряются где-то на другом конце планеты. Однако, я не обманул, и уже спустя несколько минут Эмиль второпях вытаскивал из багажника гитару. М-да, с его внешним видом это больше напоминало, что внутри чехла не инструмент, а автомат. Даже охрана в школе смотрела на нас косо, но мне нисколечки не стыдно: в его возрасте я одевался точно так же, и даже его манера общения напоминала мне самого себя в конце 80-ых годов. Мы дошли до актового зала. Эмиль приоткрыл дверь, заглядывая в щель: по всей видимости, мы опоздали на пару минут. Своим прищуром он спросил у меня, готов ли я сейчас зайти в это помещение, и получить в свою сторону кучу взглядов со стороны взрослых. Ведь кто мог предугадать то, что Эмиль Рейнке вместе с гитарой притащит с собой ещë и профессионального владельца этого инструмента, по совместительству лид-гитариста Раммштайн? Не каждый день видишь такое. — Всë, можно идти. Со стороны Эмиля это прозвучало так, будто мы, блять, играем в шпионов. Ещë и его походка на цыпочках вдоль стены, чтобы никого не потревожить лишний раз... Это выглядело как минимум забавно. А вообще, он был прав, и некоторые, как ни странно, бросали на меня удивлëнные взгляды, даже несмотря на то, что я глядел в пол и прятался в капюшоне толстовки. Некоторые тянулись, чтобы пожать руку, и у меня не было выбора. Нет, я несомненно люблю внимание, но сейчас мне как-то не особо хотелось связывать вот это всë и свой статус. В какие-то моменты просто хотелось ощутить себя совершенно обычным и незначимым в обществе работягой, как большенство человек в этом помещение. — Всë, я пошел туда, к одноклассникам, а ты тут сиди! — распоряжившись мной, Эмиль убежал в другой конец зала. Усмехнувшись, я уселся на свободное место в предпоследнем ряду: здесь почти никто не сидел, но при этом хорошо было видно сцену. Идеальное место. По правде говоря, мне было совсем неинтересно, что сейчас там происходит. Школота пела, танцевала, дети поменьше разыгрывали сценки, но я почти не наблюдал за этим, и ждал выхода Эмиля, который должен состояться скоро. В зале было слегка душно, шумно, и мне хотелось выйти покурить, так как перед выходом я этого не сделал. Спустя несколько минут и вовсе начало клонить в сон, но этому желанию препятствовала чья-то ладонь, хлопнувшая меня по плечу. Я даже не удивился этому, но вздрогнул, когда обернувшись, увидел, кто это сделал. — Какого хуя? — не побоявшись таких выражений, я спровоцировал на себя косые взгляды людей с передних рядов. — Приветик. — улыбнулся Ландерс, облокотившись на меня сзади. — надеюсь, я несильно опоздал? — Э... эм, но ты же... болеешь. — я пялюсь на Пауля с широко открытыми глазами, а он стягивает медицинскую маску на подбородок, чтобы чмокнуть меня за ухом, пока никто не видит. — что ты тут делаешь? — Пришел посмотреть, как мой сын на гитаре брынчит, так как сегодня чувствую себя лучше, чем в последнюю неделю. — он присел со мной рядышком. — так что, я несильно опоздал, надеюсь? И где Эмиль, м? Немного отойдя от лëгкого шока, я тоже улыбнулся. В голове пронеслось представление о том, как обрадуется пацан при виде Пауля. — Он там, в другом конце зала. И нет, ты не опоздал. — Ландерс накрыл мою руку своей. — Вот и отлично. Удивительно, как он вообще согласился взять тебя с собой? — Да там, уговор один был... за лак для ногтей. Пауль посмеялся, вновь закрывая рот маской. Как-никак, людное место, а он не до конца выздоровел. За лишний шум на нас шикнула какая-то женщина спереди, но это мало как повлияло. Мы продолжали перешептываться до тех пор, пока не огласили имя его сына, и, скорее всего, его одноклассницы, которую он уже упоминал чуть ранее. Пауль мигом устремил взгляд на сцену, а Эмиль, который только вышел, наоборот, в толпу, ища в ней меня. И он нашëл, но не только меня, а ещë и своего отца. Именно это заставило его удивиться, и, как я заметил, слегка смутиться и улыбнуться. Он вальяжно уселся на стул, подготовленный специально для него, и удобно взял гитару в руки. На его фоне девчонка выглядела как божий одуванчик: вся аккуратная, прямая и со звонким приятным голоском, звучащим под звуки старого инструмента. Она медленно расхаживала по сцене, держа перед своим лицом микрофон, но своë внимание я притупил именно на Эмиле и его ответственной игре. Он точно так же прижимал к себе гитару, смотрел вниз, лишь иногда отрывая взгляд и с улыбкой смотря либо на меня, либо на Пауля. Его руки были напряжены, пальцы всë активнее перебирали струны до тех пор, пока голос юной певички не стал потихоньку смолкать, заканчивая песню, в смысл которой я даже не успел вникнуть. В этот момент он будто слегка расслабился, медленно поменяв позу и сев ещë удобнее, чем в начале. Он сыграл последние аккорды, после чего легко встал, перекинув одну ногу с другой, и поклонился в свободной позе, пуская взгляд вглубь публики. Пожалуй, я был первым, кто начал аплодировать с такой страстью. Мне даже пришлось встать, чтобы показать то, насколько я восхищен игрой Эмиля, и конечно же, лëгкой песенкой.***
— Пап! Но ты ведь сказал, что не придешь! Мероприятие окончено, и Эмиль резко подбегает к нам, удивленно тараторя что-то. Пауль вновь стянул маску на подбородок, смотря в след покидающим актовый зал людям. — А что, ты разве не рад меня видеть? — смеëтся тот в ответ. — Нет, наоборот, я рад, но... я вообще этого не ожидал, и распереживался почему-то. — Ну почему? Ты же дома много репетировал, у тебя всë отлично получилось. Поэтому не ссы, тут все были в восторге и аплодировали вам стоя. Хотя, ты это и сам видел. — Пауль потрепал каштановое месиво на голове Эмиля. — Кстати, пап, там завтра собрание родительское... Начало учебного года как-никак. Эмиль бросил на отца лукавый взгляд, а тот в свою очередь сделал тоже самое, только со мной. — Нет-нет, не смотри на меня так, Пауль. — я вмиг понял, чего он от меня хочет. — Ну пожалуйста, я же болею! А вдруг у меня завтра температура под 39 будет? — Вот если будет, то тогда подумаю. Ишь, тоже мне! Это твой сын или мой?