Песнь влюблённого черномага

      Нельзя, чтобы узнали охотники. Нельзя, чтобы узнал Реммао. Нельзя попасться. Нельзя касаться друг друга на публике. Нельзянельзянельзя. Эвтида шумно и зло выдохнула, колупаясь в тарелке с завтраком. Какую же невероятно сильную и глупую зависть у Эвы вызывали парочки, которые зажимаются в Фивах на каждом углу, не страшась быть раскрытыми. Это было по меньшей степени несправедливо. Она тихо выдохнула, исподтишка посмотрев на Рэйма. Может, она тоже хочет быть с ним не только в те редкие моменты, когда им удается спрятаться в тени дома или дождаться, когда охотники уйдут из храма. Может, она тоже хочет без запретов.       Рэймсс поймал ее взгляд, сидя за столом рядом с братом. Эва в последнее время предпочитала избегать наставника, поэтому ее выбор пал на место рядом с Ливием, от чего Рэймсс явно не был в восторге. Впрочем, Эвтиде никогда не доводилось слушать от него упреков или остережений. Если он и ревновал, то ревновал тихо и ее туда не втягивал. Эва об этом не догадывалась, но если бы знала, была бы благодарнее. И внимательнее к его чувствам.       — Чем ты встревожена, моя милая госпожа? — Ливий выгнул бровь, видимо, давно наблюдавший за тем, как Эва колупается в еде.       — А чего мне? Радостной быть? — пробурчала она, сунув в рот порцию разваренной крупы. Поморщилась.       — Ну, хотя бы улыбнуться, — лекарь пожал плечами. — Или что, я уже и твоей улыбки не достоин?       — Достоин-достоин, — хмыкнула Эва, все-таки растянув уголки губ. — За Дию волнуюсь.       — Оно и ясно, — Ливий посуровел. — Боязно мне за тех, кто с тобой прибыл. На мальчишку вашего вон, эпистат тоже косо смотрит.       — Что? — Эвтида напряглась, пробежавшись взглядом по присутствующим. Амена здесь не наблюдалось, и Ливий явно имел в виду в целом.       — Словно знает что-то. Ты вне подозрений, хитрая госпожа, а вот все остальные… Неровен час — отловит всех.       — Хватит, — Эва разозлилась, но больше от страха за Рэймсса, чем на Ливия. — Не говори об этом. Никто никого не поймает. Дия… была слишком неосторожной. А я слишком медлительной. Вот и все. В будущем все будет иначе.       — Не зарекалась бы, — лекарь с сочувствием оглядел ее. Слишком проницательный, чтобы не заметить, что между ней и Рэймом что-то происходит. Эвтида вспыхнула от этого осознания с головы до пят. — Выкрутимся, милая госпожа. Все хорошо будет.       Эва только кивнула его словам, продолжив есть молча. Сдерживала себя, чтобы не смотреть в сторону Рэйма и не давать Ливию еще больше поводов для размышлений, но затылком чувствовала, что Рэйм с нее глаз не сводит.       «Дурак! Увидят же!» — мысленно негодовала Эва, а где-то в глубине души млела от осознания — думает о ней.       После завтрака Ливия подозвал кто-то из охотников, и он ушел, пообещав, что найдет Эву позже. Она лишь вздохнула и с унылым выражением лица поплелась в сторону хижины, которая без соседки сейчас выглядела абсолютно пустой и мрачной. Хоть Дия и была вредной, но она абсолютно точно не заслужила ни пыток, ни… казни. Эва сглотнула, пытаясь отогнать от себя темные мысли. Не в это утро. И так накрутила себя пуще некуда. Лучше о побеге помечтать — это куда слаще и приятнее, чем все прочее. Бросить все, оставить Амена с носом и бежать куда глаза глядят…       Эвтида замечталась и вздрогнула, когда ее плеча кто-то коснулся, нетребовательно, мягко. Так никто не умел касаться кроме…       — Рэйм? — она резко обернулась, читая на его лице беспокойство. Наверное, звал ее, а она и не слышала. — Чего это ты тут? — невольно перешла на шепот, повертевшись по сторонам.       — Тебя увидеть хотел, — без иронии, без преувеличений. Честно. Рэймсс не был самым эмоциональным человеком на свете, но Эвтиде было достаточно взгляда глаза в глаза, чтобы все прочесть. Она и не нуждалась в каком-то чувственном всплеске, честности ей вполне хватит.       — Сильно хотел? — ее тон, напротив, был хитрющим и играющим. Рэйм усмехнулся. Не злился на нее за это никогда. А чего злиться, когда кроме ее смеха в жизни пока ничего светлого и не было.       — Сильно, — немногословно, зато в самое сердце, и Эва растерянно хлопнула глазами, в следующую секунду уже принявшись подыскивать самый темный уголок по близости. Поцеловаться тайком и дальше бежать.       Рэймсс, видимо уловив суть ее мыслей, грустно улыбнулся, осторожно сжав пальцы на ее плече. Кивнул в сторону, и Эва покорно последовала за ним, изучая рельеф его спины. Одна часть была обнажена, и Эвтида хорошо видела выпирающую лопатку и небольшую впадинку на задней стороне шеи. Красиво. Коснуться бы. Губами прижаться. И чтобы не прятаться, чтобы никого рядом не было. Только она и Рэйм. Сердце ее всполошилось от подобных мыслей, и Эве пришлось насильно затолкать подобные думы куда подальше. Сама же не готова, куда уж лезет. Но с Рэймссом спокойно, с ним не страшно, он не сделает больно, подождет, если она попросит, будет мягок и ласков…       — Эва, — голос его заставил ее вздрогнуть, и девушка подняла глаза, с удивлением видя, что они оба стояли в тени ее хижины, в небольшом саду, надежно прикрытые еще и листьями финиковых пальм.       — Задумалась, — она повела плечами, не желая сейчас обсуждать свое состояние. Да и вообще обсуждать хоть что-то. Скривила губы, удерживая поток накопившись возмущений.       — Иди сюда, — ласково позвал Рэйм, раскрыв свои объятия. Нужные, такие желанные. Эвтида окунулась в его тепло с головой, шумно выдыхая. Можно расслабиться, хотя бы на немного, пока не придет пора снова расстаться. Эта мысль встревожила, заставив руки похолодеть, и Эва прикрыла глаза, ладонями метнувшись к сильной спине, оглаживая линии лопаток. У него такая мягкая кожа, прохладная и в то же время теплая, словно под тенью в невыносимо жаркий полдень. И пахнет, как вкусно от него пахнет. Хотя, надо думать, что Эвтиде нравился это аромат только потому что он принадлежит Рэйму. Пахни от эпистата хоть в три раза сильнее ежевикой и розовым перцем, Эва даже бы ухом (или носом?) не повела.       — Так раздражает, что нужно прятаться, — проворчала она и подняла на него глаза. Рэймсс хмыкнул, ослабляя объятия, чтобы Эва смогла отстраниться. Только вот она не хотела, напротив, сильнее к нему прильнув. — Зажимаемся здесь, как преступники…       — Умолчим о том, что черномаги вне фараонского закона?       — Умолчим, — Эва серьезно кивнула, проведя носом по вырезу на его груди.       — Хорошо, — Рэйм, убедившись, что она не собирается отстраняться, снова обнял ее, положив голову ей на макушку. — Все образуется, Эва. Вот увидишь — скоро и не вспомним обо всем этом, веришь мне?       — Верю, — она вздохнула, потершись носом сначала о грубую ткань его одеяния, а потом о нежную кожу груди. Рэймсс шумно сглотнул. Но не упрекнул ее за попытку раздразнить. Он вообще считал, что мужчины, прикрывающие свои гнусные поступки по отношению к женщинам их соблазнительностью, сущие трусы. Эвтида была красивой и соблазнительной, но Рэйм никогда не позволит себе что-то лишнее. Что-то, о чем она не попросит.       — Ты оказалась самой осторожной из всех нас, — тихо заметил Рэймсс, самозабвенно касаясь губами ее волос. — Не попадешься, даже если под носом у Амена возьмешь заказ… Опасно тебе со мною якшаться, Эва. Не засветишься рядом, равнодушие проявишь — и ты вне подозрений. В этом же суть. Меня он уже один раз пробовал на чистую воду вывести, — он тяжело замолчал, припоминая события того дня. Эвтида коснулась рукой его щеки, торопливо изучая его лицо.       — Что ты такое говоришь? — зашипела она, пытаясь не расплескать возмущение и обиду. — Держаться подальше говоришь? Я и так стараюсь, куда уж больше! Да не хочу только. Без тебя, Рэйм. Я бы смогла. Я бы все смогла! Делать вид, что не знаю тебя, задушить все то, что испытываю. Мы бы оба смогли, нас же научили… Но я не хочу без тебя. А ты?..       Рэйм вздрогнул, понимая, какую глупость только что сказал. Обезопасить ее хотел, не обидеть. Сжал ее плечи, посмотрев в глаза. Подобрать бы слова только правильно, не сделать хуже.       — Не хочу, Эва, — горячо прошептал он, вкладывая в свои слова все, что накопил в душе. — Я не хочу забывать все это и прятать. Не хочу без тебя. Я просто хотел сказать, что тебе так безопасней. Я не хочу, чтобы что-то случилось с тобой. И если я смогу этого избежать, то буду лгать, буду отводить от тебя любые подозрения.       Эвтида не отвечала, глядя на него с приоткрытым ртом. На мгновение она представила, как именно он отводит подозрения, и непроизвольно на ее глазах навернулись слезы. Рэймсс испуганно замолчал, растерянный и сбитый с толку. Обидел. Лишнее сказал. И только он собрался просить прощения, Эва обхватила его лицо обоими ладонями, заставив посмотреть на себя.       — И я буду благодарна. Только не надо все решать за меня, — уверенно заговорила она, внимательно следя за переменами в его лице. Рэймсс молчал. — Я очень устала все скрывать, — призналась она. — Поэтому поцелуй меня или… — она притихла.       — Или?       — Или я прямо сейчас сделаю что-нибудь необдуманное.       — Ну уж нет, я согласен на поцелуй, — Рэйм болезненно усмехнулся, огладив пальцами ее ладони, до сих пор лежавшие на его щеках. — Мы можем друг друга защитить если будем осторожными, моя смелая Неферут.       — Будем, — заявила Эва, потянувшись к его губам. И он поцеловал ее.       Поцелуй-обещание. Он касался ее нежно, почти невесомо, пока Эвтида рвалась к большему, притягивая его еще ближе. Рэймсс знал, к чему она такая упертая и пылкая, поэтому позволял ей вытворять все, что ей угодно. Целовать жадно, по-девичьи несдержанно, словно отпусти она его — и Рэйм просто исчезнет. Не исчезнет. Не сегодня.