***
Шли годы. Десятки лет. Сотни. Века. Миллионы. Миллиарды. На небосводе зажигались новые звёзды и угасали старые. А он оставался таким же. Даже солнечную систему свою «заморозил» во времени, не в силах смотреть, как она распадается. Пусть хоть что-то останется у него из той жизни. Точнее, тех жизней. Отрывочно, но он помнил каждого человека с планеты Земля, будто был ими. Каждым из них. Однажды в приступе безысходности бог, как он сам себя называл, начал молиться. Так делали люди в его мире, чем он хуже? Молился он Шансу. Что когда-нибудь в пустой вселенной появится новая цивилизация. Может быть, даже новый бог. Его молитвы были услышаны, потому что скоро он почувствовал зов. Будто Вселенная содрогнулась, перестала быть пустой. Тотчас бог оказался у источника сигнала и увидел перед собой очередную планету. Интуиция подсказывала: на этой планете будет жизнь. Даже не так. Будут люди. Будет второй бог. И он ждал. Наблюдал. Делал всё, чтобы второй мир не закончил как первый. Проделывал всё то, что отрабатывал ранее на безжизненных камнях. Бог уже строил планы, как превратить этот мир в колыбель нового, более мирного человечества. Того, которое не будет размениваться на пустые конфликты. Того, чей прогресс позволит им дожить до самого конца Вселенной. По наитию он уже знал, что надо делать: в голове сложилась система рычагов, которые он включал и выключал, чтобы, по его мнению, всё получилось. Климат, состав атмосферы и океанов, полезные ископаемые. Менял континенты, состав земной коры и ядра, чтобы на планете проще жилось. Эволюция шла семимильными шагами, вот-вот должны были появиться люди, на удивление, точь-в-точь такие же, как были на Земле. Бог бы не пропустил появление первых поселений, если бы что-то не столкнуло его на новую планету. Будто магический поток метеоритом прилетел в спину. — Кто ты такой, и что тебе здесь нужно?! — раздался незнакомый голос, который бог, к своему удивлению, понял. Уже на земле, под фиолетовым небом новой планеты, он рассмотрел атаковавшего, стоявшего на песочном пустыре. И сразу всё понял. Под нестабильной, то и дело распадавшейся на отдельные фотоны формой человека скрывалось существо похожей природы. Второй бог, появившийся почему-то в начале, а не в конце. И он был зол, очень зол, что кто-то смел «нападать» на его планету. Казалось, что вот-вот первый бог всё объяснит, и они подружатся. Эйфория от понимания, что он больше не один, не давала здраво мыслить. Объяснения получались сбивчивыми. Поверил ли ему второй, что всё и правда так, или принял за сумасшедшего, неизвестно. — Просто попробуй, — предложил ему бог. — Ты сразу всё поймёшь. Так его новый знакомый и сделал: воздвиг гору, которую видел в «воспоминаниях». Потом рядом ещё одну. Отвлечь его от творчества оказалось невозможно: так второй закончил целую цепь, прежде чем вспомнил, что рядом кто-то ещё стоял. — А у богов бывают имена? — спросил второй. — Или мы будем звать друг друга порядковыми числительными? Конечно, имена. Бог о них не думал, потому что одинокой Вселенной всё равно, как зовут её единственного жителя. Но теперь-то он не один… И, оказывается, имя себе давно придумал, просто забыл его сообщить. — Прим. Рад встрече, — бог протянул второму руку, чтобы пожать её. Тот жест проигнорировал и широко улыбнулся заметив: — Как оригинально. Надо и себе что-нибудь придумать. — Ты ещё не знаешь своё имя? — Ну, мне от силы несколько минут, я пока в принципе не понимаю, что происходит. Только ощущаю какофонию воспоминаний в голове… Или что там у меня вместо головы, я принял эту форму по наитию. Она самая привычная. Неужели это правда прошлое? И здесь… Второй оглянулся. — Здесь никого ещё нет, хотя я их всех помню. Всех людей, что здесь жили. Как они родились, как умерли. Странно, да? — Ничего странного, — ответил Прим. — Это и значит быть богом. Какие бы силы тут ни играли, значит, тебе позволили взглянуть на свою планету со стороны. Мне такого шанса не предоставили…***
Они говорили долгие годы. Удивительно, но Секунда (именно так второй решил себя назвать) говорил даже больше Прима. Вторая цивилизация развивалась перед их глазами, пока они занимались обустройством дома неподалёку. Не отходили друг друга ни на сантиметр, их магические потоки то и дело перемешивались, разливая чудеса по ткани Вселенной. Впервые Прим чувствовал что-то схожее с человеческой радостью. С человеческой страстью. Наконец-то мир дал ему того, кто понимает. Равного. Секунде было интереснее наблюдать за людьми, чем за Примом. То и дело он спускался на Землю-2, путал и пугал своих людей, наблюдал за их реакциями. Пусть он прекрасно знал, что ему ответят, пусть он прекрасно помнил, какого это — быть человеком, он чувствовал: чего-то не хватало. Что-то исчезло, когда он появился на свет. Прим поддерживал его, пусть не понимал, что ещё нужно было богу, кроме второго бога, его понимающего. Они старалась предотвратить конец света, но ничего не вышло. Их шаткая идиллия закончилась так же быстро, как умер последний человек второго мира, и Земля-2 опустела. — Почему? — спросил его Секунда дрожащим голосом. — Почему ты не остановил это? Сколько бы я ни пытался изменить происходящее, всё это происходило так, как я помню… Но ты мог вмешаться. Так почему?.. Прим покачал головой: — Это твой мир. Ты его помнил таким, каким он и был. Ты ведь даже себя в воспоминаниях поймал? Бог-трикстер с пурпурными глазами, появлялся и сеял хаос. Почему-то больше всего любил устраивать оргии на саммитах глав государств… Секунда тихо рассмеялся, вспоминая свои подвиги во втором мире. Но в глазах его, ауре вокруг, Прим знал: ему совсем невесело. И в конце второго света он уже нашёл виновника. — Тебе просто нравится смотреть за тем, как я страдаю? Ты мог спасти эту планету, но не стал. Не вмешался. — Я вмешивался, и ты это знаешь. Но ничего это не поменяло. Если второй мир и умер, то только потому, что так было задумано. Мы здесь не главная сила, Секунда. Это нужно только принять. Зря он это сказал: его в сердцах откинули в другую галактику. По телу прошёл сигнал боли. Через мгновение Секунда снова появился перед ним. — Теперь я понял, какой ты на самом деле, Прим, — процедил он. — Считай, что это война. С этими словами он исчез, оставляя Прима гадать, что вызвало такую резкую реакцию. Надежда, что всё наладится, быстро исчезла. Война — слово, от которого первого бога бросало в дрожь. И теперь Секунда, когда-то друг и любовник в одном флаконе, стал… врагом. Сначала Прим этого не понял. Сначала он пытался примириться. Жертвами стало несколько планет, включая пустую планету второго мира. Они распались на астероиды, космическую пыль, элементы периодической таблицы, были поглощены вакуумом. От Земли-2 остались только горестные воспоминания Секунды.***
Прим терпеть не мог такого отношения к себе. Он не верил, что что-то может быть выше бога. Они должны вместе работать над своей солнечной системой, а не драться, кидаясь друг в друга малыми чёрными дырами. Они должны жить в согласии, надеясь, что на втором человечестве история Вселенной не заканчивается. Но между ними обнаружилось гораздо больше различий, чем Прим себе представлял. Его мир погиб в ядерной войне, закончился масштабной трагедией. Мир Секунды умер практически собственной смертью, вымер. На подходе должен быть третий мир. Зачем циклиться на прошлом? На людях давно погибших, существовавших только как база для создания бога? Сколько раз Прим это ни пытался объяснить, Секунда его не понимал. Они вдвоём скатывались в бездну одиночества, разделённые ненавистью. Разделённые желанием быть понятыми. А Вселенная существовала сама по себе. Звёзды рождались, звёзды умирали. Между ними — два пурпурных маяка и бесконечный вакуум. — Мы никогда не станем людьми снова, так что прекрати этот концерт! — говорил Прим, когда видел Секунду. Тот оставался рядом, несмотря на войну. Когда же второй уходил слишком далеко, Прим следовал за ним, чтобы не терять из виду. Всё-таки не хотелось терять единственного другого бога. — Разве? — ухмылялся тот. — По-моему, мы и так недалеко ушли от людей. Ты не чувствуешь? Что Прим должен был чувствовать? Любые эмоции — простая симуляция, шарада, в которую они с Секундой играли от скукоты и зацикленности на человечестве. В настоящих формах они были просто потоками магии и ничего не испытывали. Что угодно, что Прим чувствовал сейчас, настоящим никогда не станет. — Не ври себе. Ты меня ненавидишь, а я ненавижу тебя. Разве это не человеческая эмоция? Прежде чем Прим подумал, что говорит, у него вырвалось: — Я не могу тебя ненавидеть. Я скучаю, знаешь. — Лжёшь! Опять боль, скрытая громким криком Секунды. И снова они бились, снова разрушали планеты и меняли гравитацию галактик, лишь бы доказать друг другу собственную правоту. Совсем не эмоциональный, «бездушный» танец богов продолжался миллиарды лет. Они то отдалялись, то приближались. То заключали перемирие, то снова ссорились, и в этой динамике находили смысл. Пустота Вселенной заполнилась контрастом.