мы долгое эхо друг друга

Ночь посеяла в душах людей страх и выпускала наружу скрытых демонов. Когда солнце скрывалось, и тьма окутывала все кругом своих непроницаемым куполом, любой городок, даже самый тихий и захолустный, преображался. Неспроста многие считали, что именно в это время суток происходили самые ужасные вещи и спешили укрыться в стенах дома. Однако в Кеттердаме разницы особой не чувствовалось. Верующие или высокоморальные личности отметили бы, что в столице Керчии все погрязло в грехе. Но такие здесь, как правило, подолгу не задерживались. Дни и ночи всегда напоминали друг друга, лишали спокойствия, заставляя постоянно оглядываться и быть настороже. Вечно воевавшие друг с другом банды, публичные дома, куда постоянно поступал новый «товар», предательства, смерти — все здесь было далёким от нормальной жизни. Но ко всему можно было привыкнуть, приспособиться и, надев маску безразличия и холодного расчета, усвоить важный урок. Ибо о слабых вытирали ноги, и проигравших, не сумевших словить большой куш и поставить на карту все, не просто судили, а придавали забвению. Каз Бреккер никогда не оставался в числе проигравших. Грязные руки придерживался собственной философии, суть которой гласила, что рассудок должен оставаться трезвым независимо от обстоятельств, времени и прочих нюансов. Только холодный расчет и заранее продуманный план могли обеспечить удачный исход, независимо от условий сделки. И с ним, обычно, соглашались. Ибо Каз Бреккер знал, как правильно заработать, удвоить полученную прибыль. Его не волновала цена и методы, следуемые за всем этим. Лишь результат. Так было до того, пока в его жизнь стремительно не ворвалась одна успешная инвестиция. Чересчур прямолинейная и не умевшая молчать. Каз ценил тишину, когда в нерабочее время можно было насладиться призрачным ощущением покоя. Но ради нее нарушил свое же правило. Потому что взгляд у Инеж Гафы был такой же острый, как ножи, что она всюду носила с собой. Иронично, что первый в коллекцию ей подарил именно он. Каз усмехнулся. Сейчас в этой темной и пустой комнате ему не хватало именно Инеж. Он часто задумывался об этом, когда оставался наедине с собой. Сразу всплывали словечки-намеки со стороны Джеспера, которые Каз старательно игнорировал. С Инеж так не получалось никогда. Она умела о себе заявить даже в те дни, когда только-только начала свой путь в их рядах и избавилась от заточения в Зверинце. Инеж позволяла себе высказывать противоположное мнение, и порою, откровенно, критиковать его корыстные мотивы. Она бесшумно появлялась в Клубе Воронов, молчаливо слушая обсуждение грядущего дела. Каз научился чувствовать ее присутствие. Призрак. Инеж. Его самая удачная инвестиция. Когда в его голову вторгались мысли об этой сулийке с выразительными темно-кофейными глазами, Каз стремился обращаться к ней только так и никак иначе. Но это не спасло от привязанности, которая прочно стала загонять Каза в расставленные силки. Каз попался в ловушку, которую сам же и расставил. Инеж его переиграла. Инеж, верящая в святых. Инеж, которая все хотела воссоединиться со своими родными. Слишком чистая для этого продажного города. Смертоносно-опасная и неуловимая. Умевшая добыть для него любую информацию. Но все это меркло и считалось не столь важным. Ибо Инеж обладала самой главной особенностью: она умела достучаться до его черствой души и проникнуть в сердце. Невзирая на то, что порою в открытую презирала его методы. Но в то же была благодарна за то, что Каз умел держать данное им слово. Казу, вечным спутником которого была его трость, такое стечение обстоятельств категорически не нравилось. Привязанности делали человека слабым. Каз не хотел, чтобы знали про его уязвимое место. Каз не хотел, глядя на Инеж, слушая ее голос или же тихий, едва уловимый смех, допускать мысли о тепле и уюте. О чём-то домашнем. Такая жизнь ему не по вкусу. В его жизни есть место только для бешеной гонки за деньгами и властью. Он тонул в собственных страхах и не мог бороться с ними. Каз Бреккер не считал себя хорошим человеком и прекрасно знал, что он не подходил такой девушке, как Инеж Гафа. Она всего лишь инвестиция. Полезный инструмент. Каз часто повторял эти нелепые слова мысленно, как мантру. Неоднократно говорил так самой Инеж, но ее это не оттолкнуло от него. Инеж, не до конца разочаровавшаяся в людях. Инеж, которая не растеряла чувство справедливости, несмотря на все невзгоды. Инеж была, словно его отражение. Тоже потрёпанная жизнью, израненная и одинокая. Только в отличие от Каза она имела возможность исцелиться. Каз же привык довольствоваться броней. Хотя в минуты, когда их не окружали многочисленные знакомые, когда дела в Бочке отходили на второй план, Каз по долгу рассматривал руки, облаченные в черные перчатки и думал, что смог бы сломать свой вечный щит. Пойти на это ради Инеж. Рядом с ней все стало бы по-другому. Возможно, где-то глубоко внутри просыпался прежний маленький Каз, который сильно любил старшего брата и ещё не успел утонуть во мраке, потерявшись и не найдя свет. Возможно, Каз бы изменился. Смог избавиться от всех страхов. Ведь Инеж — призрак. Призрак неуловимой, ускользавшей от него, надежды на искупление и более счастливое будущее. Каз думал о ней непозволительно часто, и мысли эти клубились, невольно создавая сотню противоречий и препятствий. Логика здесь была неуместна, нужно дать волю чувствам, а не убегать от них. Ведь Каз знал, что Инеж нужен кто-то другой. Тот, кто сумел бы взглянуть на мир таким же взглядом. Кто-то добрее и честнее, чем он. Но Инеж, правильная маленькая невидимка, привыкшая читать ему нравоучения, никогда не говорила ему об этом. Она продолжала надеяться за двоих. Между ними были одни лишь взгляды. Полные загадок, взаимных упрёков и чего-то ещё. Нежности? Того, о чем Каз отчаянно старался не думать, когда волосы Инеж свободно струились по хрупким плечам, а он задумывался над тем, что смог бы снять перчатки и своими не чистыми руками коснуться смуглой кожи? Наверняка такой мягкой... Смог бы он не ограничиться одним касанием и не отпускать ее от себя никогда? Была ли это та самая любовь? Или обычное наваждение? Сон, которому не удастся стать реальностью? Каз порою размышлял, что когда-нибудь сможет залатать эту старую, ноющую рану, нанесённую смертью брата. Цена за спасение собственной шкуры была неимоверно велика. Да и жил ли Каз все это время по-настоящему? Пока она не появилась рядом и первой стала разрушать барьеры? Инеж была права. Месть и деньги перестали возглавлять список приоритетов. Но мог ли он позволить себе оставаться с ней, удерживать возле себя, не имея возможности коснуться? Инеж жаждала свободы, справедливости и встречи с родными. Она не его игрушка. Каз мог оставить ее возле себя, но вместо этого отпустил. Инеж уже давно перестала быть удачной инвестицией, а красивой вещью и вовсе никогда не являлась. Инеж — его вечная маленькая совесть. Тепло от никогда неосуществимых объятий... Раньше Каз Бреккер считал, что дни и ночи в Кеттердаме одинаково безразличны. Теперь его мнение изменилось до неузнаваемости. Он почти возненавидел это мрачное время суток. Ибо ночи полны воспоминаний о Инеж и надежд, что когда-нибудь Каз Бреккер преодолеет броню, и после возвращения сулийки, — она же обещала вернуться в Кеттердам, а Грязные руки ей верил — он остаться с ней навсегда.