***
Вокс никогда не понимал смысла пеших прогулок. Не любил просто, вот и все. Хаоса у него и на работе полно, а улицы Ада спокойными не бывают. Когда удобно, всегда стоит выбирать передвижение по электрокоммуникациям, и быстрее получается, и безопаснее. Но вот Аластор видимо считал иначе – насколько бы суматошный ни был город, он предпочитал лишний раз пройтись ногами, рискуя вляпаться в чьи-нибудь вынесенные выстрелом мозги. Вот и сейчас он шел на пару шагов впереди, абсолютно никуда с виду не торопясь и намурлыкивая незамысловатый мотив какой-то песни. Если не смотреть, можно подумать, что звук идет из приемника в каком-нибудь окне дома, к этому голосу нельзя привыкнуть. И все же Воксу как минимум скучно тащиться по лабиринтам квартала, когда даже не знает, куда идет. Аластор изменил местоположение своего рабочего места сразу после возвращения, и это бесит. Одна вышка присоединилась прямо к тому самому отелю, с которым он непонятно зачем так носится, а вторая, более обстоятельная, находилась ближе к окраинам города. Немного ускорив шаг, теледемон решил поравняться со своим соперником, а то и вправду выглядит как жалкая верная собачка. – Ну как, далеко идти до твоей обители старомодности и пыли? Нотки язвительности никогда не выведутся, вьевшись как надоедливое пятно в отношения двух демонов. Но в какой-то момент это даже хорошо – постоянно пытаясь вывести друг друга из себя можно поддерживать разговор. Оба не признают, но хотят, чтобы беседы продолжались. Пусть и могут через минуту синхронно попросить друг друга заткнуться, но молчание просто не свойственно их компании. – Предпочитаю жить подальше от таких, как ты. А что, уже устал? Улыбка расплылась шире, нотки в голосе вроде мягкие, но послевкусие от смысла остается. Его, Вокса, посчитали неспособным пройти нормальное расстояние пешком, вот тебе и уважение к сопернику, вот и грамотная оценка сил в первозданном виде. – Ха, да скорее ты, старая рухлядь, по дороге развалишься, чем я устану. Аластор просто усмехнулся с явным намеком на то, что словам не верит. Однако продолжать явно бессмысленную беседу не стал, заложив руки за спину и продолжая довольно размеренный шаг, оглядывая дома по сторонам улицы и совершенно не обращая внимания на теледемона, идущего теперь рядом и почти не отстающего, внимательно следящего за каждым движением, стараясь уловить какие-либо странности. Аластор тоже больше хотел сейчас прислушаться к своим чувствам. Вроде ничего особенного не ощущается. За исключением странного состояния, когда какие-либо тревоги, что еще могли поселиться в мыслях, отходят на второй план, а сознание цепляет меньше отвлеченных от сути деталей. Хотя, это вполне списывается и на алкоголь. Вот что на него не свалить, так это обратный эффект, вступающий в резонанс с предыдущим. Он отправился к органам чувств, ставшим словно отдельными кусочками самосознания – уши внимательнее угадывали внешние звуки, отчетливо слыша, как Вокс что-то бормочет под нос, а кончики пальцев немного покалывало от желания на что-нибудь выпустить неизвестно откуда взявшийся излишек энергии. Наверное, не такой и плохой идеей было бы сегодня закусить парой неудачливых прохожих, предварительно поигравшись с их внутренней комплектацией, если бы не спутник. Но, отвлекаясь от общего состояния тела, становится ясно, куда именно стекаются ощущения. И радио демону это совершенно не нравится, улыбка показывает лёгкое недовольство, скривляясь, ведь опасения могут и подтвердиться. Эмоции сходят вниз, куда-то к животу. Было бы похоже на волнение, которое он так давно не испытывал, но волнение это странное: чуть ниже, чем обычно, чувственное и теплое, заставляющее напрягаться и вызывающее желание как-то утихомирить себя. И свежий ночной воздух, прохладнее и приятнее, чем днем, уже недостаточно помогал охладить свой пыл. Еще пять минут прогулки прошли в тягостном молчании – Аластор впервые за долгое время четко мысленно проклинал себя. Проклинал за то, что ноги, построив маршрут еще с вечера, повели его, а заодно и Вокса, по длинному пути, увеличивая время психологического испытания. И от чего еще было мерзко, так это от того, что теледемон явно чувствовал себя вполне комфортно, не выказывая признаков типичного раздражения или нетерпения. Или Аластор просто накручивал себя? Мысли мыслями, а вот с телом надо что-то делать. С особенной неохотой, примерно по ощущениям представляя, что увидит, демон перевел свой взгляд вниз. Да, оно, небольшой бугорок на ткани красных брюк. Член явно не желал поддаваться чарам любовной мешанины, принимая вертикальное положение вяло и неполностью, но факт-то был. И он до сих пор в компании Вокса, ощущение, что высшие силы решили мстить ему за недоразумение прошлой встречи. Радио демон поблагодарил себя за одно – его любимая многослойность в одежде. Начиная от довольно длинной рубашки и заканчивая пиджаком, который, несмотря на идеальную посадку в плечах и талии, оставался свободным и сейчас довольно полезным. Переместив руки в его карманы (да, они там были, хоть он ими почти и не пользовался), Аластор с удовлетворением отметил, что теперь подол почти полностью прикрывает досадную неприятность. Ситуация не так плоха, главное просто и спокойно добраться до дома. Желательно не дав Воксу шансов для размышлений и более пристального внимания. Вот чего не хватает для вечера, так это конечно того, чтобы оказаться в неудобном положении перед собственной игрушкой для подпитки эмоциями и наблюдений за бурными реакциями на шутки. Аластор не учел одного – изображая из себя совершенно незаинтересованного прохожего, которому лишь по пути, теледемон развлекался тем, что наблюдал за спутником. И уже несколько минут не мог не замечать того, как его фигура становится напряженнее, уши немного отклоняются к голове, а теперь он и руки в карманы убрал, хотя никогда так не делал, явно с целью спрятать что-то под одеждой. Что ж, выглядит даже забавно, и, не поворачивая экрана, Вокс не сдержал торжествующую улыбку, благодаря карму за существование. Это, конечно, было не настолько унизительно, как прошлый месяц, но прогулка не окончена, и Вокс уж как-нибудь воспользуется моментом. – Ну что, как чувствуешь себя? В голосе не могут не прозвучать веселые нотки, заставляя Аластора насторожиться, но внешне вида подавать нельзя. В конце концов, и не в таких ситуациях держал свою маску, причем держал превосходно. – Лучше, чем обычно, я говорил, что твоя затея будет пустой тратой времени. Больше всего хотелось, чтобы Вокс сейчас осознал это и развернулся, оставив радио демона в покое. Но он не оступится от своей цели. Знать врага как облупленного – удобно, да, но в такие моменты это не дает вылезти даже крохотному ростку надежды. Веру в лучший исход поддерживает только то, что осталась буквально пара поворотов, и они окажутся прямо перед радиовышкой – об этом свидетельствует и общая знакомость улиц, и то, что количество этажей в домах уменьшается – они подходят к окраинам Пентаграмм-сити. Вокс нарочито безразлично пожимает плечами, словно ему все равно. Хотелось бы для большей верности достать из кармана телефон, уставившись в экран, но желания не было – ему наверняка писали о том, что ждут в офисе, да и пропускать действия Аластора не хотелось, пусть кроме шагов, чуть ускоривших темп, нового ничего не прибавилось. Да, разговор не клеился, и молчание было неприятным. Пусть тишины как таковой не наблюдалось, все нарушали звуки ночного города, однако это было не как в баре логическим разделением тем, а просто провалами, которые нечем заполнить, да и нет желания. Смысла перебрасываться плоскими шуточками, созданными без запала живого диалога, не было. Смысл, как было понятно ранее, покинул компанию. Аластор улыбнулся с некоторым облегчением, вновь сделав поворот и наконец обнаружив свое место обитания. Знакомое малиновое здание, родная покосившаяся опора и панорамные окна верхнего этажа. Все это знаменует, что вечерний променад с врагом окончен, и пора бы расходиться. Аластор все так же находится под гнетом неприятных ощущений в брюках и несколько противоположных в голове. Он не фонтанировал фантазиями, не представлял, как будет разбираться со своим состоянием, нет. От физического возбуждения он получил одно – ослабевание работы частей мозга, что отвечают за волнение или страх. Точнее, полное их отключение. Как бы там ни было, страх преследует существ всегда, именно он – двигатель всего живого, природный рычаг экстренной остановки, рамки, под которые мы подгоняем сознание. Чувство постоянного страха в разной степени развито у всех, и мы его не замечаем. Аластор же знал о нем. Это не было ужасом или благоговением перед чужой силой до дрожи в коленях, это лишь чувство, что ты довольно опасно балансируешь на вершине своих возможностей. Но сейчас он перестал чувствовать край, и это было опасно. Упасть можно в любой момент, когда не знаешь, можно сделать шаг или нет. И он оступился, пропустив мысль, что, может быть, и не так хочет, чтобы сегодня Вокс ушел. Может, пора бы и впустить кого-то в свою вечность? Теледемон, не пропустив знакомое здание, что превращало улицу в тупик, тихо и разочарованно выдохнул. Вроде прогулка не представляла из себя ничего необычного, скорее тягостные попытки воплотить интересные перспективы на бездарное полотно жизни. Он так и не отпустил хорошей шутки, не развлек себя, просто прошел лишний километр пешим ходом. Вот так всегда, стоило какому-то шансу на спокойный разговор, на мирную обстановку замаячить на горизонте, и время, бегущее вперед, все перекрывает. Честно говоря, не было желания разворачиваться и уходить. Огромный соблазн, скорее даже бредовая идея, крутилась в голове, убеждая, что остаться тут, под окнами, и пытаться высмотреть хотя бы силуэт за красноватым стеклом будет совершенно нормальным поведением. Вокс вновь возвращался к неприятию того, что одержим своим врагом, что привык к его компании и не хочет никуда отпускать. Что он почти ощущает Аластора своей частью, тем, кто постоянно унижает, но без кого существование не будет иметь смысла. Теледемон не хотел бы признавать, но если бы ему предложили шанс обладать всеми эмоциями Аластора от гнева до милости, в замен отдав уровень благополучия, накопленный десятилетиями, он бы помялся только для виду. Вокс не пропустит мысли, но если бы ему предложили переспать с Аластором – он бы и тут был первым и последним в очереди, готовым и принимать, и отдавать, и доминировать, и унижаться, проклиная себя после и радуясь в моменте. Вокс готов на многое ради своего врага, даже сейчас отправился провожать, просто потому что хотел почувствовать себя немного выше радио демона, значимее, словно на нем и вправду лежит ответственность за безопасность спутника. – Видимо, увидимся в следующий раз? Хотел бы Вокс напоследок сказать что-нибудь интересное или молча уйти к огням города, но просто не смог. Как жалко и разочарованно прозвучали его слова, самому противно от себя стало. Ладно расстраиваться в мыслях, но он опустился еще и до того, чтобы показывать это другим? Надо разбавить как-то, может и придет на ум глупая шутка-намек. – Но если хочешь, я могу помочь разобраться с твоей.. Проблемой. Ох, тон, с которым это было сказано, не передать словами, можно только почувствовать уровень вибрации звуковых волн. Не было ни сопутствующих и разъясняющих жестов, ни взглядов – Вокс внимательно смотрел только в чужие широкие зрачки, готовый ловить реакцию, но оба понимали, о чем идет речь. До Аластора всегда доходит смысл слов, только вот сейчас он не строит из себя недопонимание. В этот раз его очередь вестись на провокацию, он не столько не сможет себе отказать, сколько просто не в состоянии сохранить хладнокровие, если в теле кипит огонь. Улыбка на лице моментально заледенела, стала жестокой и восковой маской. Воздух наполнился гулом, как от помех на очень низкой частоте, знаменуя крайнюю степень раздражения. – Будь добр повторить, я не расслышал. Он слышал все, даже чересчур много, слова чеканились жестко, а фраза вколачивала в мозг Вокса одну мысль: зря он это сказал. На фоне этих слов теледемон опять не понимает, как у него только вырвалась столь глупая вещь, почему динамики не подвели. Это даже не было шуткой, не прозвучало как издевка, это конкретный такой жирнючий намек. Намек на что? Оба взрослые мальчики, которым под сотню лет, и понимают, что прямое предложение вот так переспать двум заклятым врагам – бред, готовый потянуть максимум на подкол, причем довольно грязный и посредственный. В томительные секунды нагнетающей тишины Вокс подбирал слова, описывающие ситуацию, загибая пальцы. Проверка словарного запаса, конечно, самое время для нее. Без матов получалось туго, но что-то выходило: Глупо, бессмысленно, провально. Смехотворно, рискованно, заезжено. Странно, мерзко, случайно. Просто ебаный пиздец. Ну вот, всего на девятке сорвался. Нет, ну не может он выражаться литературно в такой момент. Но он не одинок – слов не находилось ни у одного демона. Ошибка получилась – Вокс поздно учел, что посторонние вещества в организме уменьшают самоконтроль Аластора. – Аа.. Ладно, прости, неудачно вышло, я пойду.. То ли шутливо, то ли на полном серьезе выставив перед собой руки, изображая мирные намерения, теледемон сделал пару шагов назад. Актер из Вокса получился плохой, как в детских мультиках, когда комедией пытаются разрядить ситуацию. Уже развернувшегося демона останавливает голос. Странный, слишком. В нем почти не расслышать привычных помех, он не столь уверенный и громкий, но дикция идеальна, и ошибиться нельзя. – Останься, если хочешь. За вспышкой гнева пришло какое-то глупое желание, чтобы Вокс и вправду никуда не уходил. Не уходил не в том смысле, что хочется его добить, или сказать что-то, нет особенной причины, просто чтобы.. Остался рядом. Не исключено, что это уже самый обычный бред, что полное действие наркотиков развернуло свои последствия, но это ведь все равно.. Странно. Учитывая, что теледемон только что недвусмысленно предлагал "разобраться с проблемой", то на что именно Аластор сейчас согласился? Возможно, что и на все сразу, на что захочется и что получится. Сформулировать конкретику сейчас было проблемой, осталось только два четких понятия. Одно заключалось в том, что точка невозврата пройдена, слова сказаны, и в целом отступить некуда, да и нет желания. Второе кричало, что-то явно идет не по плану, так не должно и не может быть, это сон, сон впервые за десятилетия, но даже если сон.. От него не можешь и не хочешь очнуться. Понятия сходятся – Аластор не хочет. Не хочет вернуть мгновение назад, опровергнув свои слова. Хочет плыть по течению и импровизировать, совершенно не зная, что будет через минуту, не думая, что сейчас ставит себя в невыгодном свете, что его и осмеять могут, просто.. Ловить момент, как говорят? Слова поражают сильнее любого ангельского оружия. Буквы рассыпаются вибрациями воздуха, проскальзывают в мозг, пьянят, шокируют, оседают дрожью и волнением, противным узлом где-то в животе. Вокс услышал согласие.. Но насколько далеко заходят условия этой сделки без контрактов и рукопожатий, почему Аластор вдруг готов на.. Нет желания произносить это в мыслях, словно мгновение упорхнет, как пугливая птичка, и воздух потревожится дьявольским истерическим смехом. Страшно сейчас даже обернуться, дать подтверждение, что он готов остаться, увидеть лицо своего соперника. Но Вокс разворачивается вновь, и подтверждает, что игра стоила свеч, даже если картина мира вертится как кусочек пазла, который ты все не можешь подставить в пустое место, теряя и понимание картины, и самообладание. Улыбка радио демона не исчезла, не испарилась и не отпала за ненадобностью. Она все такая же, дежурная, но другая, на нее и смотреть не надо, когда есть признаки поинтереснее. И нет, Аластор не стоит, походя на помидорку, как школьницы во вступительных частях эротических комиксов. Но вот его глаза выдают все, то порываясь убежать в сторону, к носкам туфель, к асфальту, к стене здания неподалеку, то вновь возвращаются к собеседнику, но не смотрят в экран. Уши опасно прижались к голове, словно тело инстинктивно ожидает и нападения, и насторожено, и просто хочет спрятаться, стать меньше, раствориться в тени, как любит это делать. Вокс назовет это выражение 37 номером. Никто достоверно не знает, чем охарактеризовать этот коктейль эмоций, но пусть будет.. Смущение. Вокс не заметил, что и сам не на шутку смущен такой ситуацией. Он привык к частым совокуплениям с совершенно разными существами, он не пугается грязных разговоров, он не закомплексованный недавний девственник, но Аластор может повернуть это все вспять. Словно не было опыта, словно он сейчас подросток, не расценивающий свои желания трезво и не знающий что говорить. И, хоть мимика на экране опять же полностью подвластна распоряжению сознания, отдаленные его части посылают сигналы, из-за которых на местах, где предположительно должны были бы быть щеки, появляется румянец. Краснеет Вокс странно, все у него не как у нормальных демонов. Это больше похоже на огромные скопления веснушек, галактики пикселей.. Нет, не розовых. Самых разных оттенков, как будто брызнули радужной краской. И для Аластора это интересное зрелище, для той части мозга, которая всегда ищет детали, не смотря на общий сумбур чувств. Теледемон хотя бы не посмеялся над ним, а видимо действительно показывает живую реакцию, видимо настолько же обескуражен. Это обнадеживает. – Насколько.. Далеко я могу зайти? Вокс, как бы он ни терялся в противоречиях и ощущениях, всегда оставляет резерв здравомыслия. Здравомыслия довольно условного, но его хватает, чтобы обговорить рамки. Границы должны быть, обязаны, Аластор не мог пойти ва-банк, не мог не продумать, а просто выпустить наружу слова. Что бы там ни говорил внешний вид демона напротив, Вокс ни за что не поверит. – Делай на что хватит смелости. Но постарайся, чтобы у меня не появилось желание замочить твое тело в формалине на память. Аластор не собирается отставать от соперника, на разговоры у него идей хватает на автоматизме. И лишь после он обдумывает свою фразу. "На что хватит смелости" – довольно удобное условие. Если он все же разочаруется в своей затее, можно выставить Вокса вон, сказав, что это слишком. Да и, предоставляя свободу выбора, ты моментально навешиваешь на собеседника грузы его собственных сомнений, что действует куда лучше запретов. Радио демон остался доволен тем, что в итоге это превратилось в испытание для врага, а не для него самого. Словно не он впервые пытается наладить тесные межличностные отношения, впутываясь неизвестно во что. Аластор отворачивается от Вокса, проходя до двери своей радиовышки. Заходя внутрь, он оставил проход открытым. Теледемон останется снаружи – его воля. Если зайдет – ну что, можно продолжать. Радио демон на это надеется, у него больше не будет ни причин, ни скорее всего желания предоставить кому-то такую возможность. Хотя, "кому-то" – слишком общее понятие. Он бы не доверил такое никому, кроме своего врага, которого знал давно и до мельчайшей детали. С которым некогда был близок, хоть те времена и в далеком прошлом, что обоюдно стерто из мыслей и чувств. Вокс не останется снаружи. Все равно что упустить поезд, который ждал всю жизнь. Да, состав повезет тебя неизвестно куда, быстро и без возможности сойти с него, но ради мимолетного шанса стоит прыгнуть в последний вагон. Теледемон это и делает, переступая порог помещения и закрывая за собой дверь, оставляя собственный экран единственным источником света. Рассмотреть интерьер желания особенного не имеется, да и возможности нет. Взгляд прикован к одному – силуэту на лестнице, со спины освещаемому красным светом из окон верхнего этажа. Слышится одобрительная усмешка, или это только кажется? Радио демон опять разворачивается, оставляя лишь следовать за собой. Тут жутко, тут неприятно. Пахнет чем-то старинным и почему-то родным. Это абсолютно чужая территория. Здесь скрипит лестница, не оставляя возможности оставить в покое вечную тишину. Даже странно, насколько бесшумно взошел наверх хозяин жилища. Теледемон не хочет бояться. Ему это не нужно, и он уходит в мысли. Ох, сколько он успел передумать за пятнадцать ступеней лестницы и проход через рабочий кабинет до двери спальни – не передать. В большинстве случаев мысли были беспорядочные, забивались в основной поток как мусор и крутились вокруг одного: он этого хотел. Хотел, мечтал, давно, еще до инцидента месяц назад, наверное даже до семилетнего отгула Аластора. Желал оказаться тут, желал получить какой-то отклик от демона, эмоции. То, как он признает падение своего неприступного образа, что может быть прекраснее. Это не обязательно могло бы быть желание, но так тоже пойдет. Так еще лучше, это все в совокупности. Сегодня Вокс готов признать, что и для плотских желаний нужны эмоции, хоть в случае радио демона их и пришлось стимулировать. И все-таки попасть в спальню Аластора для него было как древнему египтянину переспать с Клеопатрой. Шанс мизерный. Это высшая степень почета, наслаждения, исполнение мечты. И в то же время ты здесь – жалкое насекомое. Самец богомола, которому оторвут голову на утро, а телом могут и полакомиться. Под ситуацию очень подходит этот пример из мира земной фауны. Вокс расценивал всю опасность ситуации, выглядящей как огромная и сложная паутина ядовитого паука, но в то же время не мог ждать. Он ощущал себя бабочкой, которая знает, что конец близок, а все-таки несется к огню, желая хоть раз попробовать свет, который так ее влечет. Хотя, Аластора светом не назвать. Это красноречиво подтверждает даже его спальня – мрачное помещение без открытых окон, все в бордовых тонах. Освещено оно лишь двумя толстыми свечами на стенах, язычки пламени на которых заплясали неожиданно ярко по щелчку пальцев. В углах комнаты опять отплясывали танцы тени, Вокса словно пожирали взглядами со всех сторон, но это даже не волновало сейчас. Повелитель всех теней сейчас в, наверное, хорошем расположении духа, и этим надо пользоваться. Аластор осторожно садится на собственную кровать, со всей присущей ему элегантностью закидывая ногу на ногу. Он выглядит сейчас как живое олицетворение термина "роковой мужчина", хоть и в чуть более утонченном, даже нежном виде, глядя своим слегка помутневшим, но от этого не менее пронзительным и уверенным взглядом на Вокса, что так и замер в дверях. – И с чего же мы начнем? Радио демон не может не получить удовольствие, дразня своего теперь почти что партнера. Для него это и способ отвлечься от орущего где-то далеко здравого "я", пытающегося донести всего несколько слов: "Что ты творишь?". Однако он затыкает свое альтер эго, решив чуть расслабиться, немного побыть слабее и опробовать что-то новое. Слова буквально срываются мурчанием, и Воксу кажется, что это не Аластор тут чуть ли не девственник, готовый разнообразить свою жизнь, а наоборот. Теледемон не находит ответа. У него сейчас нет достаточного ресурса смелости, чтобы исторгнуть хоть какой-то членораздельный звук, не то что предложение. Аластор видит это, и ему становится весело, даже забывается, что и он, если бы не накинул на себя легкий грим наигранности, мог бы вести себя так же. – Я начну, но если и дальше будешь там стоять, то веселья не выйдет. Пальцы потянулись к галстуку-бабочке, пока глаза неотрывно следили за Воксом. В углу его экрана стало заметно мерцающее окно, сообщающее об ошибке с довольно забавным названием "Error508_ I_Want_ To_Fuck_Alastor". Вот и вышли мысли наружу, даже гадать не пришлось. Насколько же прямолинейна его электронная природа, даже обидно слегка. Теледемон четко знал, к чему все придет, у него не было других вариантов развития событий. В любом случае будет нечто интимное. Но за все время он ни разу не представил, что Аластор действительно разденется. Странно? Пожалуй, да. Но для него это было чем-то уж совершенно недосягаемым, тем, что определенно не могло быть реальностью. Хотя, и сейчас это на явь смахивает не сильно, скорее на лихорадочный бред сознания, но почему бы не довериться происходящему? Поборов свой ступор, ведь просто упустить шанс было бы странно, Вокс сделал несколько шагов до кровати, попутно и себя освобождая от галстука, а после пиджака, плотная ткань которого соскользнула на пол. Отчетливым звуком падения дал о себе знать телефон в кармане. Плевать. Его стиль одежды до ужаса похож на Аластора, который и сам успел остаться без пиджака. Он не торопился, это выглядело красиво, как будто просто театральное представление с четким, мастерски продуманным сценарием. Словно так все и должно быть. Теледемон и не знал, что делать дальше. Он забыл все свои навыки, все действия прелюдий, просто терялся. Терялся в непонимании того, зачем это происходит. Просто не хотел думать, забыться в суматошном и резком движении, когда ты не должен и не можешь думать и контролировать. Просто отдаться инстинктам. Но рядом с радио демоном из них оставался только один – чувство самосохранения, говорящее держаться подальше. И его хочется заткнуть, запихать подальше, не вспоминая совершенно. А Аластор продолжает забавляться. Либо у него атрофировалось какое-либо чувство стеснения, либо он всегда скрывал в себе натуру, готовую веселиться даже весьма пошлым способом. Красные когти уже потянулись к верхним пуговицам рубашки, что всегда была застегнута полностью, не оставляя шанса увидеть абсолютно ничего. Зато сейчас участки бледной кожи медленно открывались. Как только показался остро очерченный уголок ключицы, Вокс понял, что не сможет больше наблюдать за этим шоу, иначе просто не выдержит психических перегрузок. Он и не ожидал, что в штанах встанет колом от жалких сантиметров тела соперника. Вот теперь эта сука, зовущаяся самосохранением, заткнулась. Если сейчас не совершить рывок, он не начнет никогда. Теледемон не спрашивает и не выжидает. Он просто одним резким движением толкает Аластора назад. Теперь тот лежит на кровати, а Вокс над ним. Мнимое, а может и действительное чувство превосходства – это охеренно, по-другому не сказать. Если бы не чертова чужая улыбка, растекшаяся еще шире, словно на горизонтальной поверхности на нее действовала сила гравитации. – А я думал, ты так и будешь наблюдать. Ничего кроме язвительности, что еще можно ожидать. Это не будет сопливыми комплиментами и нежностью, секс – тоже противостояние. Итоги навыков, силы, знаний о партнере, в конце концов физических параметров, выдержки. Вот последнего Воксу не хватает. – Смотреть, как ты, сука, провоцируешь? У меня карт-бланш, ты не говорил условий. Теледемон скорее пытается убедить себя, что ему можно. Можно коснуться врага и не лишиться целостности пары костей. Что можно не сомневаться в том, что это шоу будет доведено до конца, что чужая асексуальность была маской, которую можно разбить. Разбить с удовольствием, медленно отламывая куски и случайно получая порезы об осколки, но это будет сладкой болью. Изрядно трясущиеся то ли от нетерпения, то ли от волнения руки потянулись к оставшимся пуговицам на розоватой ткани. Одна за другой выскакивая из петель, они открывали вид. Потрясающий. Не все найдут его таковым, но для Вокса это было наслаждением – смотреть и знать, что это искусство от тебя никуда не денется. Нижняя пуговица едва не оторвалась, когда ткань нетерпеливо потянули в стороны, желая полного обзора. От лежащего Аластора, со всей аккуратностью выскочившего из рукавов и позволившего отбросить предмет одежды в сторону, только послышалось замечание. – Поаккуратнее с моей одеждой. Воксу хотелось послать его, передразнить, но даже этого он делать не стал, слишком завороженный видом. Смотреть было на что. Он замирает и позволяет себе рассмотреть все шрамы чужого тела, пока предоставляется возможность. Чувствует, как сердце от восторга бешено бьется где-то внутри, готовое проломить ребра. Множество рубцов, крупных и мелких. Не один-единственный, яркий и четкий, как он в свое время представлял. И в груди что-то скребет и ворочается от понимания того, что их оставил не он. Он никогда не раздирал когтями это плечо. Не рвал плоть на ребре. Это полотно, достойное только лучшего художника, заполнено мусором. И от него, Вокса, там остался только один автограф – на подтянутом животе расходится след особенно мощного электрического разряда, больше похожий на бесконечно ветвящийся коралл. Красивый, обводящий тонкую талию, но теряющийся среди всего остального. Это ревность. Ревность по отношению к тем, кто когда-то осмелился ранить твоего врага. Только твоего. И ему хочется оставить что-то более значимое. Выжечь на коже клеймо, обладать, чувствовать. Но сегодня ему хватит только контакта, если все не прервется. Не должно, хотя Вокс готов достичь оргазма просто от одного вида полуобнаженного тела. Аластор внимательно смотрит за тем, кто сейчас сверху. Странно наблюдать с такой позиции, зато видно все эмоции на экране, словно в собственном кинотеатре. Огонек в глазах, о, ему бы не знать, что это – желание и восторг. Дикий, первобытный, неудержимый. Вокс может сейчас и сорваться, испортить размеренное течение действа, не хотелось бы приводить его в чувство силой. Радио демон решает, что теперь его очередь взять контроль на себя. – Ну что, насмотрелся? Не оставляя времени понять вопрос, Аластор уверенно хватается за запястья Вокса, расставленные по бокам его тела, и тянет на себя, лишая точек опоры. Тот теряет равновесие и почти задевает углом своего экрана щеку радио демона, но не успевает, быстро оказываясь на спине. Теперь Аластор в свою очередь сверху, с довольно победоносным видом усевшись на его живот. Где-то сзади чувствуется чужой стояк, это забавляет, но пока не так интересует, как немного растерянное лицо внизу. – Моя очередь. Радио демон довольно склоняет голову. Что он может отметить для себя – сидеть на ком-то, контролируя его движения, довольно удобно. Наверное, в иной ситуации было бы комфортно. Не известно почему, но правда нравится чувствовать между своими коленями чужое тело, которое, нужно признать, несколько шире собственного. Руки тянутся к чужой рубашке, их движения спокойны – Аластор не теряет самообладания, хоть член все так же наполовину стоит под брюками. Забавно, что пока на большее его не хватает. Может, потом все наладится. Пока что, не проходит и минуты, как чужая голубая кожа остается без защиты белой ткани. Можно чуть развлечь себя отвлеченными действиями. Как-то задумчиво, скорее в плане эксперимента, Аластор проводит пальцем вдоль чужой груди, опускает руку ниже, на боку неожиданно проводит острым когтем, пуская маленькую струйку крови и получая недовольное шипение. Ему нравится. Рука поднимается ко рту, а язык задумчиво пробует то, что наполняет чужие капилляры и осталось на пальцах. Немного странный вкус – железистый и солоноватый, как обычная кровь, но с маслянистым послевкусием, такого ни у кого не было. Интересно. Вокс даже не хочет начинать высказывать претензии на тему жалкой царапины. Он больше интересуется зрелищем, как Аластор слишком пошло (хотя, ему может это и казаться) слизывает его собственную кровь. Он никогда не видел его языка, всегда прятавшегося за улыбкой. Но теперь можно рассмотреть. Он малиновый, переходящий к основанию в фиолетовый, непозволительно длинный, как у всех демонов. Красивый, правда почти как у утопленника. Неизвестно, где теледемон мог наблюдать утопленников, но мысль проскочила. Ох, сколькими способами его при желании можно было бы использовать.. Именно сейчас Вокс жалеет о шутке судьбы в виде плоского экрана вместо лица – хотелось бы сейчас сплетать свой язык с чужим, прокусывая до крови губы, не оставляя возможности дышать или сопротивляться. Но он может лишь смотреть. Смотреть за его прекрасными руками. Оказывается, на них никогда не было перчаток – такую иллюзию создаёт окрас кожи. Почти все предплечья угольно-черные, лишь к локтям растекаются в привычной бледности, по краю похожей на переплетения вен. Длинные когтистые пальцы завораживают, когда понимаешь, что они могут в любой момент принести тебе боль, сомкнуться на шее, вскрыть артерии или разодрать плоть в какой-нибудь другой уязвимой части тела. Вокс открывает, что ему нравится это ощущение чужого контроля. Его ненавязчиво, но очевидно превосходят. Доминируют.. Стоп. Теледемон не планирует сегодня оказываться в пассивной роли. Нет, он только что признал, что ему это нравится, но так унижаться.. Он планировал обладать и контролировать. Хотя бы в начале, дальше как будет. – Погоди, а хули ты себя ведешь как будто собираешься.. Не-не-не, стой, ты говорил, что я могу делать все, на что хватит смелости. Я не так безрассудно храбр, чтобы подпустить тебя к своей заднице. Слова вырываются каким-то быстрым потоком, скорее в попытке защититься, и это выглядит забавно. Аластору не настолько принципиально, кто будет сверху. Ему, мягко говоря, плевать, пока он не имеет опыта чтобы определить свои предпочтения. Нет, он конечно хотел бы немного позаниматься моральными и физическими унижениями соперника, но.. Не тот случай, не то количество уверенности. Возможно, ему самому сейчас хотелось передать власть кому-то другому. Он банально хотел не контролировать абсолютно все какое-то время, получить удовольствие, насколько это возможно. Но, хотя бы для вида, стоит попререкаться. – Да, я сказал, но мы на моей территории, я делаю что хочу. Вновь улыбка, вновь попытка упростить все до настолько банальных утверждений, что у Вокса не найдется ответа. Тактика рабочая, и радио демон даже может предугадать, что сейчас скажут – начнут нести такие же случайные аргументы. Соревнования фальши в погоне за уже установленной целью. Мнения сходятся, компромисс задуман, но никто не хочет сдаваться слишком быстро. – Ты тут ебаный девственник, который позвал своего врага трахаться, какие нахуй хотелки?! Даже смешно от того, насколько очевидно и просто Вокс излагает мысли. Да, в не слишком приятных словах, но ведь фактически он прав. И повышающийся голос выражает вполне праведное недовольство. Насколько вообще такое слово может быть употребимо к нему. Теледемон резко поднимается, опираясь на предплечья, а после переворачивает Аластора, пользуясь превосходством в весе и меняясь местами. Хорошее положение – он прямо между ног радио демона. Аластора на мгновение пронизывает словно током, а желания пытаются взять верх. Остатки разума, теперь похожие просто на тень, сгусток самолюбия, гордости и дерзости хотят еще побороться, а вот тело желает остаться так и наконец идти дальше. Чтобы было больно и унизительно, в первый и последний раз. Но рано, рано слишком, слабину давать нельзя. Со стороны это соперничество за право быть сверху наверное выглядит комично, хорошо, что наблюдать некому. Точно по собственной воле к противостоянию подключается тень Аластора. Он определенно не отдавал четких команд, хорошо, что сущность едина, значит и отрывистые мысли тоже. Два то ли щупальца, то ли просто полосы неизвестной материи обвивают тело Вокса, давая импульс к потере равновесия. Вновь все так же, вновь теледемон на спине. Теперь не может и достаточно сопротивляться, забавно. – Пока не ебаный, и не вижу причин таковым стать. Вот и подключилась часть сознания, отвечающая за то, чтобы выводить конкретного демона из себя. – Да ну сука блять. Да, состояние, являющее из себя нечто среднее между принятием и отрицанием, во всей красе, все еще обильно приправленное матом. Наверное, даже слишком. В отображающихся на пикселях глазах пробегает разочарование и какое-то пустое смирение. У Вокса явно были другие намерения. Так у него и желание пропасть может.. Ладно, шутка хороша в меру, тени рассеиваются, оставляя полную свободу. Аластор, изображая покорность, откидывается назад, чуть не задевая головой изголовье. Он и не заметил, как в пылу своеобразного "соревнования" они успели повернуться на такой угол. – Ладно, раунд только первый, наслаждайся. – Аластор растягивает слова, словно дозируя их, иначе Вокс определенно со счастья потеряет самообладание. И точно, по его экрану сначала пробегает недоверие, и после он, точно ударившись током, с каким-то нагло-счастливым выражением подскакивает, вновь занимая так полюбившуюся позицию между ног врага. Между таких худых, но красивых, длинных и привлекательных. Для его весьма специфичного вкуса, конечно же. Теледемон не пропустит мысли, что кого-то еще может привлекать его Аластор. – И что будешь делать? Вопрос хороший. Умеет же радио демон загнать в тупик парой-тройкой слов. Для начала Воксу надо осознать, что сейчас он и вправду видит внизу себя Аластора. Аластора, отдавшего бразды правления. Конечно, мнимые. Никакой власти нет ни у кого из собравшихся демонов, сегодня ими играется судьба. – Сгоню эту улыбку с твой рожи. Хорошенько выебу тебя. Прямолинейно. Весьма. Заставляет удивиться абсолютному бесстрашию. Вот кто точно сейчас начнет думать членом, а не головой, серьезно. Хотя, Аластор ведь этого и ждал, хоть улыбка чуть скривилась. Нужно будет как минимум сделать генеральную уборку в помещении после такого количества скверных слов.. – Ну и ну, тебе бы поправить свою манеру общения. – И как я должен сказать, товарищ толковый словарь? "Спешу вас уведомить, улыбающееся чмо, что мы будем заниматься совокуплением"? Вокс напрягает свою память, выставляя неуместность вежливой речи в данной ситуации весьма гротескно, но емко. Радио демон и сам понимает ошибку, потому что это звучит слишком.. Грязно? Почему-то грязнее, чем нецензурные аналоги. – Признаю, твой вариант лучше. Самолюбие довольно, Вокс чувствует, как по экрану расходится улыбка. Он перенимает привычки соперника, дожили. Теперь не мешало бы и наконец тело потешить. Разговоры разговорами, дележка места сверху тоже, но член, давно неприятно трущийся о ткань нижнего белья, напоминает о себе. Хотя, для начала сделать бы что-то с хилым стояком Аластора, не дай бог и наркотики в крови его не удержат. Легко выходит из петли пуговица, издает характерный звук ширинка. Вокс не будет оттягивать события там, где это бессмысленно. Чужие темные брюки отправляются куда-то на край кровати. С утра они наверняка будут не в лучшем виде, теледемон будет только рад увидеть хоть одну складку на всегда идеальной ткани. На Аласторе остаются лишь черные боксеры. Ха, неожиданно. Хоть он тот еще старик, но одевается нормально, этому нельзя не порадоваться. Пока не заметишь старомодные белые гольфы, но да ладно, пусть они там и остаются. Теледемон не может отказать себе в удовольствии заглянуть в выражение лица снизу. Улыбка все еще держится, но какая-то слишком наигранная, точно сама понимает, что ей тут не место, и держится из принципа. Именно поэтому только глаза говорят обо всем. Аластору очевидно неловко, может быть, он и передумает в своей затее, но Вокс уже не отступит. Нет, старина, так легко ты не отделаешься, стадия "возбудим, но не дадим" пройдена. Рука Вокса нагло проходится по животу, ниже, еще ниже. Уже начинается зона, где любое неверное движение грозит как минимум смертью от рук радио демона. Но не в таком состоянии, звезда шоу-бизнеса, мутящая с владельцем порностудии знает – в состоянии возбуждения даже существа вроде Аластора готовы на поблажки, они менее сильны и в какой-то степени беззащитны. Неужели теледемон и вправду единственный, кто волей судьбы удостоился такой чести? Пальцы проскальзывают под резинку темной ткани. Вокс забыл об одном – чем больше накал его эмоций, тем больше статического напряжения копится вокруг его тела. Именно сейчас маленькой молнии понадобилось получить разрядку, пройдя между пальцами и чужой паховой зоной. Это должно было быть неприятно, теледемон заметил, как на краю обзора чужие уши дернулись к голове, но глаза обратили внимание не на это. Произошёл совершенно неожиданный эффект – чужой член дернулся и поднялся сильнее. – Ха, серьезно? Ты у нас не только садист, но и мазохист конченый.. Это было.. Неожиданно. Аластор не ожидал от себя уже ничего странного в этот вечер. Хватало всего градуса неловкости, безумия и грязной похоти, того, что никогда не должно было проникнуть в его обитель. Но вот теперь он открывает в себе еще особенность – ему и вправду понравилось. Легкий разряд тока, на секунду заставивший кожу нагреться. Весьма интересно – спустя без малого сотню лет обладания своим телом открывать свои особенности. – Не поверишь, у меня много странных наклонностей. Не может же он открыто признать, что сам не ожидал. Отмазка слабая, но Аластор вполне уверенно предполагает, что теледемону это и не так важно. Да, Воксу правда не так важны все наклонности своего партнера на эту ночь, хоть открывать что-то новое было интересно. Нижнее белье тоже становится ненужным, отправляясь составлять компанию брюкам. Вид прекрасен, теледемон который раз ловит себя на том, что такую мысль пропускал уже не раз и не два. Аластор не похвастается размером в два десятка сантиметров, как у мужланов, играющих роли альфасамцов в фильмах Валентино, но ему бы такое не подошло. Даже с ничем не примечательным хуем он красив в своей наготе и открытости. Опять Вокс ловит себя на желании слизать капельку предэякулята с чужой головки, и опять понимает, что не сможет этого сделать. Вот же пиздец, обидно до ужаса, что нельзя пользоваться предоставляемой возможностью в полной мере. Однако, раз по всему видно, что можно перейти к кульминационному этапу, нужно вспомнить одну разочаровывающую вещь. Аластор же (не)ебаный девственик. Надо подумать о растяжке.. Для начала хотя бы о смазке. Радио демон точно не обладает такими вещами в своем доме. Микросхемы компьютерного мозга отзываются внезапной мыслью, и Вокс благодарит свою память и в целом предусмотрительность. Рука тянется к карману собственных брюк, которые еще неизвестно зачем находятся на нем. Вот то, что нужно. Под пальцами шуршат обертки нескольких презервативов и нащупывается маленький тюбик лубриканта, и все это добро достаётся наружу. В Аду, месте полнейшего разврата и аморальности, такие экстренные наборчики вполне естественны, и Вокс даже не вспоминает о содержимом кармана, пока не наступает такая вот ситуация. А вот Аластор явно не ожидал. Конечно, если б он знал о тонкостях более веселого времяпрепровождения в преисподней, он бы не был удивлен. Однако брови поползли вверх, хоть радио демон и воздержался от комментариев. Вокс явно готов всегда, и это немного беспокоит. Для него такой вот случайный секс – не неожиданность, а данность. Является ли чем-то особенным для него радио демон, или это просто способ скоротать ночь и после посмеяться? Аластор гонит от себя эти мысли, явно их шепчет не здравый рассудок. Надо бы радоваться, что его не будут ебать всухую – он о таких маленьких деталях все-таки наслушался от Энджела, приходилось, хоть и возникало желание заткнуть навсегда его грязный рот. – Ну что, старик, тебе повезло. Конечно, вначале потерпишь немного, но.. Да кому я блять говорю, тебе понравится. Подготовка к анальному сексу, да еще и в первый раз, да еще и второпях – дело рискованное и неприятное, действительно. Но ведь Вокс уже открыл наклонности партнера, можно не сильно церемониться. Для удобства он решает немного изменить положение чужого тела, и, подхватывая бедра, чуть приподнимая, неожиданно натыкается пальцами на весьма странную вещь. Там, где у нормальных существ должен быть копчик, у Аластора начинается.. Нечто теплое, мягкое, округлое и шерстяное. Слишком напоминает.. Стоп, правда что ли? Если догадки верны, то олень он не только в качестве прозвища и ушей, но полностью чертов фурри. Можно ненадолго прерваться. Не спрашивая чужого разрешения, Вокс переворачивает неожиданно легкое и податливое тело на бок. – Ха, серьезно? Хвостик.. Почему-то от этой детали стало немного смешно. У Аластора, выставляющего себя такой страшной и загадочной персоной, чертов маленький хвостик как у диснеевского Бемби. Только красного цвета и с черным пятном. Вокс хочет потрогать, и он не собирается себе отказывать. Стоило пальцам коснуться меха, как хвост вильнул в сторону. Неожиданно, теледемон не рассчитывал на его действительную способность двигаться. – Не трогай. Четко и злобно раздалось сбоку сквозь сжатые зубы. Вау, Аластор открыто злится? И с чего бы это? Неужели правда так стыдится маленькой детали.. – Не-а, вот теперь специально трогать буду. Вокс не откажет себе в удовольствии позлить того, кто все так же остается врагом. Рука поднимается чуть выше вдоль позвоночника и опускается вниз, не давая столь неожиданной детали тела вильнуть в сторону. Он проводит пальцем от последнего позвонка вдоль теплой шерсти, получая уж совершенно странную реакцию. – Сука-ах.. Это звучит скорее как дыхание, чуть похожее на слова, но теледемон замирает, не в силах переварить то, что произошли сразу две невозможные вещи. Он услышал от Аластора мат и стон в одном предложении. Легкий, случайно вырвавшийся скулеж, заставивший дернуться. Аластор понимает, что не сдержал себя. Он не столько стыдился своей животной части, сколько ненавидел за то, что она была слишком чувствительна, как и уши. Поэтому и прятал под пиджаком, прижимая к спине. Осознавая, что пока демон в ступоре, он разворачивается обратно, смотря недовольно и как-то даже оскорбленно. Насколько это вообще можно, когда смотришь на того, кто сидит между твоих ног. – Давай забудем про это.. На секунду мигнувший чужой экран возвращается в норму, а динамики выдают какое-то неловкое предложение. Вокс не хочет забывать, но и лишиться продолжения не желает. От Аластора исходит лишь такое же молчание, но теперь утвердительное. Теледемон рад, что несколько замял ситуацию, решив просто вернуться к прерванному действию. Крышка от смазки снимается быстро и удобно. Вокс всегда выбирает лубриканты без запаха, что сложно, когда из каждого второго тюбика несет ужасной химозной клубникой. Немного прохладная и вязкая жидкость расходится по пальцам. Нужно будет аккуратно двигаться, учитывая собственные острые когти. Ладно, Аластор переживет, главное чтобы не дергался. – Я предупреждал: тебе, мистер целомудрие, приятно поначалу не будет. Советую не напрягаться. Вокс говорит это скорее для собственной безопасности, потому что наутро еще хочет покинуть это здание. Палец приближается ко входу в чужое тело, осторожно поглаживает колечко мышц, размазывая лубрикант. Сука, напряжен, еще как. Но расслабиться явно пытается, это постепенно чувствуется. Ладно, вдох-выдох и погнали, пусть и хочется вспомнить никогда не известные молитвы может не Богу, но каким-нибудь другим сущностям. Палец проскальзывает в смазанное отверстие сразу на две фаланги, ощущая теплые и узкие стенки, останавливаясь, давая хоть какую-то возможность привыкнуть. Хотя, привыкнуть к этому невозможно, хотя бы осознать и смириться, такое определение неприятней, но подходит больше. Со стороны Аластора не раздается никаких звуков, на лице какая-то мрачная и отстраненная сосредоточенность. Как будто у себя в голове лекцию по высшей математике прокручивает, серьезно. Хотя, кто знает, какие у него методы заставить себя расслабиться.. Воспринимая это как отсутствие явного отказа от продолжения, теледемон продолжает нехитрые движения рукой. Ему неоднократно приходилось готовить партнеров таким образом, хоть они и не были девственно чистыми почти что асексуалами, но это было привычное действие, выполняемое на автомате. Как только один палец начинает более-менее спокойно двигаться, можно пробовать вводить второй. Постепенно и осторожно, совершенно не свойственной манерой, но все же так. Нельзя, в конце концов, напортачить, если выпал шанс один к бесконечности. Развести пальцы на манер ножниц, вновь свести, проникнуть чуть глубже, касаясь поддающихся растяжке внутренних стенок. Неплохо вроде все идет, даже подозрительно. Вокс наблюдает только за красными пальцами, сжавшими постельное белье. Ладно, может, все-таки не отказывать себе в удовольствии посмотреть на выражение чужого лица? Поднимая взгляд, теледемон видит, как Аластор, все так же держа привычную улыбку, прикусил губу, явно сдерживая желание хоть как-то вымещать свои ощущения голосом. Воксу становится даже обидно, что он все это время мог бы слушать чужие постанывания, смешанные с радиопомехами, если бы не упрямство радио демона. Хочется с этим что-то сделать.. Где-то там, в глубине тела, но в досягаемой области, должен, обязан быть тот комочек нервов, что заставит Аластора извиваться от прикосновений к нему. Хотя, столь бурная реакция лишь плод фантазий, но все же нечто похожее будет. Согнув пальцы в несколько ином направлении, Вокс буквально ликует от того, что с первого раза попал кончиками когтей куда нужно. Он наконец слышит тихий стон из глубины гортани, прерываемый дыханием. Радио демон всё-таки прокусил собственную губу, и по подбородку потекла тонкая струйка крови. Потрясающее зрелище. Настолько потрясающее, что Вокс понимает – он просто сойдет с ума, если будет дольше сдерживать себя. Он хочет больше этих великолепных звуков, больше чувств. "Больше страсти, мать вашу!" – вспоминает он истеричные крики Валентино на съемочной площадке. Вот примерно так это и должно быть. Двух пальцев для подготовки к первому разу – непростительно мало, но учитывая наклонности садомазо – пойдет. Аластор чувствует, как пальцы выходят из него, оставляя неприятное чувство пустоты внутри. Приподнимая голову, он наблюдает, как теледемон мучается с ремнем на собственных брюках, завершая попытки бряцаньем пряжки лишь раз на четвертый. Ну что, решил перейти к чему-то покрупнее собственной руки.. Вот именно в этот момент радио демон понимает масштаб своей затеи. Когда они раздевали друг друга на его кровати – мало что доходило. Когда внутри находились чужие пальцы – ладно, там не до размышлений о неправильности было. Но теперь вот свободная минутка, и становится немного.. Страшно. Как это будет, с какими последствиями? В конце концов, коим образом они до этого дошли? Все ведь было случайностью, начиная от бокала алкоголя и заканчивая глупым.. Даже флиртом не назвать, система предложение-согласие в чистом виде. Но когда между ног впервые за столетие стояк, а партнер наконец стащил с себя брюки, тихонько матерясь (вот принцип у него полностью раздеться что ли), мысли опять гонятся прочь. Только не сейчас, не в эту ночь. Один раз, одна оплошность. Да, этого раза хватит, чтобы запустить цепную реакцию падения, пролистывания всех слоев масок до ранимой внутренней части, но сейчас это можно допустить. Точнее, нельзя, но хочется иногда отбросить груз накопившихся ролей, пусть это ставит на кон все: от репутации до жизни. Даже интересно смотреть за тем, как Вокс привычно надрывает фольгированный квадратик упаковки презерватива, раскатывает тонкую резиновую защиту по своему члену (вот кому, а ему на крепость стояка жаловаться не приходится – неизвестно, как он только терпел столько), вновь открывает уже известный тюбик смазки – да, она есть и на презервативе, но ее определенно не хватит. Подготовка завершена, теперь точно точка невозврата. Одна из миллиона, но почти что последняя. – Готов, олень ты неприступный? Будем брать твою крепость. Вокс понимает, насколько бредовые мысли сейчас несет, готов моментально провалиться ниже Ада от стыда, но ему просто нужно что-то сказать, физически необходимо. – У тебя свобода действий, заканчивай нести чепуху и портить мне впечатления. Вау, радио демон получает какие-то впечатления, а не молчаливо наблюдает? Для Вокса это поддержка мощнее любого слова или действия, главное не сорваться.. А то Аластор подумает, что перехвалил, и перестанет это делать даже в своеобразной манере. Головка оказывается прямо возле входа в чужое тело. Толчок бедрами вперед, наверное даже слишком резкий. Член проходит внутрь наполовину, выбивая очередной рваный выдох из легких радио демона. Чужой половой орган ощущается четче пальцев, горячее. Это уже не настолько больно. Да, неприятно, но можно терпеть, когда знаешь, сколько ощущений может доставить одно касание к правильной точке. Ощущения необычные. Жаль только, что Вокс останавливается. По выражению на его экране понятно, что освоиться скорее нужно ему. Аластор всегда отличался от большей части демонов терпением, но не сейчас. Он не желает останавливаться, боится упустить мгновение, когда все идет относительно хорошо. Он хочет продолжения. Можете сказать, что над ним берут верх животные инстинкты, и вы окажетесь правы. Теледемон явно не учитывает этого, чувствуя, как чужое тело нетерпеливо дергается навстречу. Надо же, его враг сейчас ведет себя как сука, которая жаждет одного – секса. Всего на один момент, одним движением, но этого достаточно. Понимание, что сейчас он, Вокс, имеет полный контроль, срывает рамки, ограничения и опасения. Теледемон двигается вперед до конца, после назад, и вновь резко входит. Да, наверное именно этого он и ожидал. Это потрясающе. Настолько, что, кажется, он не продержится достаточно долго. Он готов прямо сейчас кончить просто от понимания, что вот он – внутри Аластора, срывает с него выражение неприступности и недосягаемости, вечный образ не понимающего намеков недотроги. В чужом теле прекрасно – горячо и узко, мало с кем можно ощутить такое, зная, что все дыры в Аду ебаны десятки и сотни раз. – Блять, какой же ты охуенный внутри.. Пошлое замечание, скорее похожее на случайно вырвавшийся факт. Предложение, которое пропитывает еще большей атмосферой разврата такие до того родные и уютные стены комнаты. Хотя, Аластора сейчас это не беспокоит, как не беспокоит ничто. Он просто наконец смог заткнуть все свои мысли. Ему наплевать на то, что он чувствует, как по внутренней части бедра таки скатилось несколько капель крови. Да, тело не было достаточно подготовлено, но оно восстановится. Все не так плохо, как могло бы быть, а любые неприятные ощущения сносят совершенно неизведанные до этого грани сознания и инстинктов. В единственном он сейчас схож с партнером – он готов дойти до разрядки неприлично быстро. Его просто не готовила жизнь к тому, чтобы долго выносить сладкие мучения, когда тело словно живет отдельной жизнью, лишь посылая сигналы об одном – ему хорошо. Хорошо находиться под кем-то, за чужой широкой спиной, отдавать и получать взамен. Отдавать что? Весь свой образ и репутацию. Но он меняет это по цене, кажущейся достойной – чувства. И Вокс понимает, что ему эти чувства отдают. И до сих пор не может поверить в реальность происходящего, надеясь, что это всё-таки не слишком реальная галлюцинация от перегретого процессора. Но даже если это сон, видение – он рад. Рад всему происходящему, начиная от того, что выбрал позицию, когда может увидеть в деталях выражение чужого лица. О, посмотреть есть на что. Он видит, как рога на чужой голове неумолимо разрастаются, кажется, вот-вот намертво переплетутся с резным изголовьем, но это не главное. Он готов вечно смотреть, как зрачки в чужих алых глазах закатываются наверх, как безвозвратно портятся простыни, сжимаемые и рвущиеся от напора острых когтей. Хочет попасть во временную петлю, где будет только одно – то, как длинный язык Аластора проходится по пересохшим губам, между которых проскальзывает сбитое дыхание и поскуливание от удовольствия. Голос без наплыва радиопомех звучит не угрожающе, не пафосно, а так, как должен – естественно. Он тоже живое существо, и сейчас это доказывает. Теледемону хочется записать эти моменты, переслушивать и пересматривать их, но он не рискнет пойти на такое. Только запомнит чужую улыбку. Пусть она будет номером тридцать восемь. Уже не тот вечный оскал, холодный и мертвый воск, в котором законсервировано лицо. Нет, она другая – менее широкая, менее похожая на улыбку, скорее на ее едва удерживаемую тень, но она больше напоминает правдивую, если такая вообще имеется. Она просто.. Такая, какую Вокс хочет видеть чаще. Какую он готов сделать очередным объектом фиксации своих мыслей. На чем-то ведь надо сосредотачивать внимание в свободное время, хоть он и предпочел бы просто расслабиться. Теледемон вдруг ощущает, как после очередного толчка вглубь тела его спину обвивают чужие руки, а когти сжимаются уже на коже. Царапается он конечно знатно, это нельзя не отметить.. Однако это что, проявление той самой тактильности, которой от Аластора не дождёшься? И сколько еще сюрпризов принесет ночь? Радио демон сам не ожидал этого от себя. Просто в один момент, в очередной волне удовольствия захотелось быть еще ближе. Настолько, насколько возможно. Он ведь знает, что наутро они разойдутся врагами, и это отзывается в душе безысходностью. Такой, которую сейчас, пока можно, хочется глушить всеми способами. Аластор тянется к чужому плечу, но он и не пытается поцеловать кожу или просто прижаться. Он прокусывает плоть, ощущая, как дергается тело. Это, должно быть, неприятно, но ему хочется вновь ощутить на языке уже знакомый вкус. Особенный. Это не столько каннибальские замашки играют, сколько желание чувствовать. Убедиться, что вот, сейчас рядом с ним не иллюзия, а настоящее существо с кровью, плотью и желаниями. Радио демон понял, чего так не хватало долгие годы. Ношение маски неприступности не уменьшает желания прикосновений. Простых касаний. Он отталкивал других лишь потому, что их касания были не теми, он не ощущал ничего, кроме неприязни. От прикосновений же к Воксу по телу пробегали разряды и в прямом, и в переносном смысле, и их хотелось ощущать. Вокс – не тот, кто мог рассчитывать на большие привилегии. Но все же он стал единственным, кто увидит радио демона чуть более беззащитным и открытым. Теледемон стал тем, в чье плечо неумолимо впиваются чужие зубы. Да, занимаясь любовью с каннибалом, этого можно ожидать. Он ощущает, как немного шершавый язык слизывает кровь с укуса, жадно, но при этом точно извиняясь за причиненную боль. Он понимает, что сам был бы не против так сделать, позволяй ему физиология. Он почти не чувствует боли, зато замечает, как напрягается чужое тело, как чуть громче становится дыхание, прячется лицо в его собственный изгиб шеи. Оба близки к непозволительно быстрой разрядке, оба это знают. Как знают, что, если прямо сейчас не сойдут с ума, то обязательно повторят все прямо этой ночью. Хотя, замечая, как все вокруг так и вьется в непостижимом ритме, как пляшут тени, можно предположить, что они уже не вернутся в норму. Но рано задумываться о будущем. Вокс именно сейчас хочет полного контроля, абсолютной уверенности в том, что на пике удовольствия чужое тело не рассыпется черными хлопьями теневой иллюзии. Его руки перемещаются на талию радио демона, тонкую, прекрасно лежащую в ладонях. Движения сбиваются с единого ритма, под собой он слышит в дыхании тихую отрывистую фразу. – Я сейчас.. Аластор не произнесет вслух того, что должно произойти уже очень скоро. Все-таки не опорочит свою речь грязными словами, принципы. Но Вокс поймет и так. – Знаю.. Еще один толчок внутрь, и из горла Аластора вырывается уже непозволительно отчетливый вскрик, спина изгибается до хруста позвонков, а живот оказывается покрыт белой вязкой жидкостью. Он не прошептал имя любовника, нет, на это просто не хватило сил. Ближайшие пару десятков секунд он при всем желании не вспомнит даже своего имени, но это ему и не нужно. Вокс ощущает, как сжалось внутри тело, и этого хватило, чтобы презерватив на члене стал заполнен спермой. По комнате, а дальше и на улицу, через город, отправляется вредить электроприборам мощный электрический разряд. Слишком много было эмоций, чтобы они не вышли таким образом. Теледемон и не заметил, насколько крепко сжал чужое тело – наверняка останутся синяки по форме пальцев, но он этому рад. Все-таки оставит после себя след на этом бледном теле. Сил осталось только на автоматические действия – покинуть чужое нутро и завязать узелком отработавшую свое силиконовую защиту, оставив где-то сбоку. Дальше какое-то пустое желание сверлить взглядом четко не определяемое место в пространстве и пытаться прийти в себя, остужая разгоряченное электронное нутро, раздражавшее предупреждением о критическом состоянии где-то в дальней части сознания. В комнате осталось лишь дыхание, желания что-либо сказать или сделать нет. Вокс чувствует, как чужие ноги по бокам ощутимо дрожат. Забавно, он ебал Аластора до дрожи в коленях, кому скажешь – не поверят. Хотя, кому тут скажешь, действительно.. Удивительно, насколько быстро Аластор опять накидывает на себя столь раздражающую маску. Да, она прилегает теперь некрепко, держится на честном слове, и то, что под ней, уже не является секретом, но сам факт раздражает. Рога на голове опять приходят в свою скромную форму, раздаётся щелчок пальцев, и вот в прямом смысле из воздуха материализуется пачка салфеток. Конечно, мы же такие чистоплотные, привести себя в порядок надо первым делом. Ничуть не стесняясь (или это только кажется) своей наготы, радио демон двигается на соседнюю часть кровати, оставляя положение двух демонов менее двусмысленным. Что, правда ничего не скажет? – Ты был неплох. Кажется, это говорит кто-то другой, точно не тот Аластор, который известен всем. Конечно другой. В его голосе совершенно нет помех, и это странно. Так же странно, как и похвала из его уст. Воодушевляюще, да, дает какие-то ложные надежды, но.. Подозрительно. Вокс ограничивается настороженным молчанием, не находя ответа. – Хотя не утверждаю, мне просто не с чем сравнить. Вот это уже больше похоже на правду, ложка дегтя в бочке меда. – Теперь будешь сравнивать? Это скорее попытка разрядить обстановку. Вокс не настолько глуп, чтобы предполагать такое всерьез. – Нет желания. Аластор устало выдыхает, отвечая скорее просто потому, что надо. Использованные салфетки отправляются куда-то за пределы зрения – потом уберется, не сейчас. Единственное, чего опять захотелось – еще прикосновений. Уже не необъяснимым желанием, а просто четкой мыслью. Успокоить себя. Продлить момент собственной слабости. Быть слабым и давать себе глупые мысли на тему, что в этом нет ничего плохого. Он двигается к Воксу, опуская голову на его плечо. Просто, без просьб или предупреждений. Теледемон не уходит от этого, тоже молчит, зная, что сейчас любые слова станут лишними. Опустив взгляд, он находит сейчас Аластора довольно.. Милым? Улыбка выглядит уставшей, но довольной. Глаза полуприкрыты, а кончики красных ушей едва не касаются чужого экрана. Изменились место, контекст и время, но ситуация все та же – как будто специально выставляет эти чертовы уши напоказ. И Вокс опять не откажет себе в удовольствии потрогать их. Он пропускает руку за спиной радио демона, давая тому еще одну точку опоры, неловко приобнимает, готовый в любое время отпустить и оказаться подальше отсюда, и мягко опускает ладонь на красную макушку. Судя по всему, отталкивать его не собираются, как и отгрызать со злости руку, успех. В полной тишине пальцы перебирают мягкую шерсть, в каком-то ребяческом порыве теребят кончики, заставляя ухо недовольно дергаться, просто гладят или почесывают. Аластор просто отдает себя на растерзание чужому любопытству и собственному тактильному голоду, как это называют, если он не путает современные термины. Вокс смотрит на чужие полуприкрытые глаза, даже не обращая внимания на улыбку, и думает, что на деле Аластор не такой и странный. Скорее замкнутый, не умеющий общаться и скрывающийся за собственным образом. Просто не желающий, чтобы к нему лишний раз лезли. Вот так, наедине, можно заметить отчетливо, на какое движение его брови сводятся к переносице, а когда лицо приобретает более мирное выражение, а голова двигается навстречу движениям. Хочется еще раз закрепить свои наблюдения, хоть сейчас, хоть когда-нибудь. Но следующего шанса ведь может и не оказаться. – Не хочешь повторить? Тишину разбивает голос. Не такой уверенный, громкий, дерзкий как всегда, просто.. Спокойный, с нотками надежды, но не той, которую слишком жалко разбить, а лишь такой, которая есть всегда. Вокс готов принять отказ, в конце концов, он дожидался долго, даже не зная этого, и прождет сколько надо. – Пять минут. Не так много, как могло бы длиться ожидание. В целом подтверждение предложения – лучший из возможных вариантов. Но да, пятиминутный отдых требуется обоим, главное не расслабиться окончательно. Никто не простит себе, если они просто пропустят остаток ночи впустую. Они знают, что наутро ничего не будет как сейчас. И это будет только их виной, хотя в глубине своих темных душ оба демона желают одного – чтобы такие моменты вошли в рутину. Но пока узелком, выбившимся из прошлого распорядка, станет лишь эта ночь.***
За следующие несколько часов в доброй половине Пентаграмм-сити вышибало пробки раза четыре, и ночные его обитатели матерились, проклиная всех и вся. Хорошо, что никто достоверно не знал причин, да и не наблюдал, что эпицентр всех неполадок находился в старой радиостанции. С наступлением утра силы и желания двух демонов закончились, так что теперь в здании царила относительно мирная атмосфера. Привычный запах спальни Аластора – старый деревянный дом и пыльные книжные страницы – смешался с другим. Так могло пахнуть только в офисе, где несколько часов без перерыва работают компьютеры, нагревая свои микросхемы и выжигая кислород. Постель превратилась в жалкую тень предыдущего порядка, простыни порваны и испачканы, но это не беспокоит никого. Вместе с постепенно возвращающимися силами к Аластору вернулось желание разговаривать, что было его жизненным призванием. Но теперь просто и без язвительных замечаний, поэтому уже добрых двадцать минут он по просьбе Вокса рассказывает, где и когда получил свои шрамы. Тот слушает, перебирая чужие волосы, вникая в суть поверхностно, больше интересуясь тембром с лишь легким оттенком помех. – От того парня сейчас остался только этот шрам. Я просто.. – Почти закончил радио демон короткий рассказ о том, как еще в земной молодости разобрался с каким-то подвыпившим наглым юношей, что слишком неаккуратно размахивал ножом. Мог бы начать развивать тему, насколько он недоволен переносом отметин, полученных при жизни, в новое тело, или же говорить про процесс расчленения, но вдруг прервался на полуслове. – Разве у тебя сегодня нет утреннего шоу? Довольно странный вопрос, учитывая то, что Аластор в теории не должен знать расписание программ. – Ты интересуешься моими эфирами? Все-таки я лучше, признай. Вокс не может обратить внимание на несвойственную деталь, опять переводя все в выяснение превосходства одного из видов технологий. Начинали за здравие, закончили за упокой, стандартная ситуация. В ответ теледемон получает ощутимый тычок локтем в бок. – Доводилось видеть, так если б от экрана не отошёл, на месте вскрылся. Ты на часы посмотрел бы лучше. – Да в этом твоем склепе часы не разглядишь. Намекая на чрезмерную темноту в комнате Аластора, Вокс все же обвел взглядом комнату. Надо же, он только сейчас заметил, что в углу, сливаясь цветом со стеной, тикают высокие напольные часы с маятником. Чертов циферблат, теледемон ненавидел эти кружочки с цифрами и считал, что все давно перешли на электронные часы. Однако он не настолько глуп, и через минуту наконец высчитал временной промежуток. Высчитал и очень надеялся, что ошибся. 5:49. – Блять, я опоздаю! Буквально подскакивая на кровати, он вспоминал, зачем вообще настолько рано начинает свой рабочий день. Да, утреннего эфира не было, понедельник (а на календаре именно он) – день тяжелый, так что новостная бомба, убивающая желание провести день весело, заменяется второсортным ситкомом, в сюжет которого он вникал весьма поверхностно. Но вот обсуждение плана на рабочую неделю с другими Ви, назначенное на 6:30.. Хуже подобных совещаний ничего и быть не может, все опять превратится в цирк, каждый останется при своем сформировавшемся мнении. Никто никого не выслушает, Валентино поистерит, Вельветт просидит все в телефоне, нервная система Вокса опять начнет танцевать на грани срыва, но присутствовать и делать вид, что выспался и готов работать, надо. Аластор усмехнулся, наблюдая, как враг-любовник в спешке собирает по полу и другим частям комнаты свою одежду. Сам он никуда не торопится, потому что в прямом смысле по щелчку пальца вновь готов ко всему. В глазах Вокса промелькнуло разочарование, когда он заметил, что ни намека на прошедшую ночь в виде радио демона не видно. Хотелось бы уметь так же.. Но он все-таки героически справляется с путаницей в штанинах брюк и не менее стоически выдерживает испытание терпения и концентрации в виде пуговиц рубашки, так что в целом доволен. Радио демон замечает, что его.. гость? готов покидать дом, так что поднимается с кровати, решая немного проводить. Он обходит Вокса, открывая дверь в свой кабинет, откуда можно попасть к лестнице. Пропускает уже вполне освоившегося теледемона вперед, наблюдая, как тот торопливо минует комнату, и уже зная, что произойдет возле входной двери на первом этаже. Только подходя к лестничному пролету, Аластор уже слышит недовольный вскрик снизу. – Это вообще нормально, что твоя дверная ручка меня укусила?! Вокс в абсолютном недоумении наблюдает, как несколько капель его крови впитываются в, казалось бы, вполне безобидный и твердый металл. Чертова магия вуду и вся другая херня, он почти уверен, что теперь на него наведут какую-нибудь порчу. – Все абсолютно нормально. С довольной улыбкой Аластор неторопливо спускается вниз, явно желая отнять еще немного личного времени своего соперника. Демонстрируя абсолютное спокойствие и контроль над ситуацией, он открывает дверь, словно та не полуживой объект, а абсолютно привычная вещь. Вокс проскальзывает на улицу с опаской, пытаясь лишний раз не задевать вообще ничего. Теледемон ошибся лишь в одном – проклятий на него с использованием крови насылать никто не будет. Аластор лишь невербально дает указание запомнить этого гостя, не препятствуя посещениям. Он знает, что это довольно рискованное действие, что Вокс может этим и в своих целях воспользоваться, но поделать ничего не может – однажды уже впустил в свою жизнь.***
Вокс обнаруживает абсолютный и неопровержимый минус отрыва Аластора от технологий. Нормальные линии электропередач, банальные фонари, работающие не на силе чуда, находятся лишь на соседней улице. Торопливо шагая вперед, он решает проверить свой телефон, который чудом за все это время не выпал из кармана пиджака. Разблокировав устройство, он пробегает глазами полосу уведомлений. Ничего интересного, письма на еще один рабочий аккаунт, приходящие регулярно, дальше.. Иные мессенджеры выглядят забавно. В частности, сообщение от Валентино в 02:48. Видимо, отключение электричества постигло и их резиденцию. – Вокси, ты там гляжу развлекаешься? Второй раз в районе свет отключают. Через пять минут приходят еще сообщения, их больше и они явно с истеричным подтекстом. Основной посыл заключается в том, что у него на съемочной площадке от скачков напряжения подсветка перегорела. Зная, что после трех часов действие повторилось еще раз, теледемон делает вывод – Валу на глаза попадаться не стоит. Точнее, это сделать придется в ближайшее время, но очень не хочется. Остается надеяться, что этот мотылек уже успокоился, возможно устроив небольшой отрыв на своих подчиненных. Как раз в 3:26 приходило сообщение от Вельветт. – Капец у тебя эмоции зашкаливают. Наконец нашел шлюху, похожую на Ала? Будь добр прекращать похождения. Во-первых, вопрос, почему она не спала в это время. Почему Вокса беспокоит это? Ну, начиная с того, что он относился к ней несколько по-отечески, учитывая, что Вель вообще самая младшая из оверлордов. Может, он не один будет сидеть на совещании, балансируя между состоянием "у меня все хорошо" и "я овощ"? Хотя, Вокс знал, что другие демоны не слишком нуждаются в долгом сне, не то что он, которому бы не мешало регулярно заряжать аккумулятор и давать системе отдохнуть. А во-вторых, кажется, эта девушка знает больше, чем сам Вокс. И откуда в ней такой коктейль язвительности и проницательности? Но да ладно, за разбором переписки уже пройден поворот к соседней улице. Обернувшись назад, Вокс чуть не вздрогнул, поняв, что совершенно бесшумно его провожает Аластор. В совершенно безлюдном квартале, когда одна часть города ушла спать, а другая не выползла на улицу, обнаружить его за спиной мягко говоря стремно. Даже если провел с ним ночь. Особенно в таком случае. Мало ли, решит избавиться от того, кто подошел слишком близко и все такое. Радио демон наверняка ничего не скажет, молча наблюдая, как Вокс обратится голубой искрой и исчезнет в проводах, что подобно паутине оплели город. Именно поэтому напоследок услышанная фраза, брошенная в спину, заставила обернуться в недоумении. – До скорой встречи. Вокс увидел то, чего никогда и никто не был достоин. Эта улыбка, вновь новая в своей чистоте и сражающая наповал. Она была явно искренней, а не той бесконтрольно застывшей, что была всегда. Пусть это станет номером 39, потому что картотека никогда не должна быть завершена. Еще найдется, что вытащить из образа своего.. Врага? И как теперь воспринимать все их прошлое, настоящее и сомнительное будущее? Теледемон подумает об этом, а пока, не найдя что ответить, просто растворяется в треске электрического разряда, сливаясь с вечным бегом электронов по изолированной меди.***
Вернувшись в свою обитель, первым делом Аластор отодвинул шторы от окна. Впервые за долгие годы, он не делал так ни до семилетнего отсутствия, ни после, ни уж тем более во время. Но сейчас захотелось в придачу к новому опыту впустить внутрь и немного красных отблесков ложного адского солнца, скрытого за кровавой дымкой. Рама окна, немного с трудом поддавшись, открылась, впуская внутрь воздух с вечным запахом серы. Он не такой свежий, как хотелось бы, не освежающий и прохладный, но проветрить помещение хочется. Дальше различного рода мусор – салфетки, несколько презервативов и упаковки от них – все отправляется в мусорную корзину. Нужно будет дойти до ближайшего переулка, самопровозглашенного очередной свалкой. Таких на окраине много, найти не составит труда. Что далеко ходить, один прямо за поворотом. Пожалуй, простыня уже слишком испорчена, так что тоже отправится искать вторую жизнь у низко падших даже для Ада грешников. Они придут, отвергнутые жизнью, копаться в чужом мусоре, это уж точно. А вот с другой стороны кровати нашелся совсем неожиданный сюрприз. Вокс забыл свой цилиндр, как забавно. Даже странно, как радио демон сам проглядел отсутствие столь важной детали в образе своего соперника. Придется как-нибудь при встрече вернуть утерянную вещь (может быть).