☆ ⎊ ☆
Знала о них только Шури. Поверхностную информацию на уровне «ну, два сознания, одно тело» знало ещё несколько человек, но о них — только Шури. Барнс ходил к ней на тестирования и проверки — якобы необходимые ему. Часть из этого итак небольшого количества времени отводилась на обследование Зимнего — так что, по сути, никто никому и не врал, — а на их общение оставались какие-то жалкие минуты. Это делало их бесценными. Тони всегда оставлял огромное окно в расписании, чтобы ни за что не пропустить их. Разговоры, к несчастью, случались всё-таки редко. А скоро и вовсе могли окончательно прекратиться — однажды Барнс всё-таки воспротивится тому, что его лишают сознания. Однажды Барнс может всё понять, если они будут достаточно жадными до хоть какого-то взаимодействия, что забудут об осторожности. Тогда… Тони даже боялся думать, что тогда может случиться. Изгнанники однозначно попытаются избавиться от Зимнего — они больше ни за что не поверят сестре короля, подключат больше людей. Шури сама тоже может пострадать. Но главное - Зимнего могут уничтожить. Насовсем. Просто убить. От одной мысли об этом Тони не может дышать. Как всегда — как и сотни и тысячи раз перед этим — Тони, сжав виски, лихорадочно перечислял у себя в голове все возможные — да даже гипотетические и невозможные — способы разделения Зимнего и Барнса: от Камня Разума в Скипетре — должен же он хоть что-то делать, если такой весь из себя суперски крутой камушек Бесконечности? — до египетских мифов о переселении душ. Самым крайним способом оставалось уничтожить сознание Барнса. Самым крайним, ещё раз. Тони издал глухой стонущий звук. Он что-то упускал. Но что?☆ ⎊ ☆
Он хмуро огляделся, но это практически ничего ему не дало — пустое белое пространство без каких-либо границ и плоскостей. Пустое и белое ни-че-го. И лишь один человек напротив. Он скрипнул зубами. — Ты?! В голове пульсирующе билась всего одна мысль: спрятаться. Ему нужно спрятаться, так как ему нечего противопоставить, он слаб, ему никак не защититься, если тот человек нападёт… — У меня разве есть причины на тебя нападать? — склонил голову набок Баки Барнс. Зимний продолжал настороженно на него смотреть, внутренне сжимаясь. — Может, скажешь мне уже, где мы находимся? — лёгким тоном продолжал спрашивать Барнс, закинув металлическую руку себе за голову и взъерошивая неправильно длинные чёрные волосы. Белый металл. Синие огни на стыках пластин. Абсолютно спокойный и уверенный взгляд, который не смогла спрятать дёрганная улыбка. Это был не Барнс.☆ ⎊ ☆
Тони, беспрестанно зарываясь пальцами в волосы, расплывчатым взглядом скользил по различным предметам на столе, но неизменно возвращался к часам в углу монитора. Шури… Должна была позвонить. Тони нервничал. Боже, Тони нервничал, возможно, как никогда в жизни. Время шло, он так ничего и не придумал, Шури — тоже, реабилитация Барнса подходила к концу, сегодня был последний сеанс, а значит… Вполне возможно, что сегодня Тони разговаривает с Зимним в последний раз в жизни. За рёбрами невыносимо ныло — Тони несколько раз потёр грудину, стараясь притупить боль, но это, к сожалению, не помогало. Ощущение приближения чего-то неотвратимого терзало душу. Господи. Наверное, им придется попрощаться? Слово навсегда встало в горле неприятным холодным комом горечи. Это… Неправильно. Зимний после всего пережитого заслужил право голоса. Он не должен навечно спрятаться в чужой голове, боясь показаться, дать о себе знать. Барнс вот-вот самой обычной жизнью заживёт — ну, насколько может зажить нормальной жизнью человек с дырой в памяти от пятидесятых до наших дней. Тони часто заморгал. Вспоминал, как Зимний впервые оказался в квартире. С каким изумлением и восторгом использовал самые обычные для других людей вещи в быту. Его не просто так хотелось окружить всем, что Тони только мог ему дать. Входящий вызов заставил Тони резко дёрнуться и дрожащими пальцами как можно быстрее принять… На экране отобразилась лишь Шури. Тони тупо уставился на неё и с недоумением обвёл взглядом всё помещение за её спиной. Никого. — …Тони, — пыталась дозваться до него принцесса. Глаза её, обычно буквально святящиеся от искрящего в них веселья, смотрели неловко и грустно. Никого. Нет. — Тони… Барнс решил завершить наши сеансы раньше, — Шури поджала губы. Никого. — Я… Пыталась настоять на самом последнем — ну, чтобы дать вам возможность попрощаться… Никого. Шури продолжала говорить с этой отвратительной, полной жалости интонацией. Как будто его нужно жалеть. Как будто нужно успокоить. Это Зимний больше никогда не сможет заговорить. Это Зимний больше никогда никого не увидит. Это Зимнего нужно жалеть. Тони просто обрывает связь.