Тили-тили тесто

Антон встает на следующее утро в девять, понимает, что проспал, пропускает завтрак и идет замешивать чизкейки. Главный плюс его работы — часть её можно делать, не проснувшись до конца. Сорок минут на выпечку, час на остывание в духовке. Антон варит кофе, жарит яйца и делает два бутерброда, оформляет доставку из кондитерского магазина и составляет план работы на день, разбивая каждый торт на отдельные действия. Ему просто очень нравится отмечать задачи выполненными. На вечер у него четыре торта, один нужно украсить к обеду, даром, что сегодня суббота. Около двенадцати телефон жужжит уведомлением, Антон успевает подавиться кофе и испугаться, что заказчица пришла на час раньше, не предупредив. Уведомление от неизвестного номера, начинается со слов: «Здравствуйте, Антон! Хотел…» Антон выдыхает и открывает диалог, готовый принять новый заказ. В диалоге обнаруживается фотография — он смотрит сначала на нее, а потом дочитывает до конца сообщение. На фотографии торты, целые и красивые, пусть и сфотканные чуть косо, под углом. [11:48] Здравствуйте, Антон! Хотел показать фотографии — торты вынесли, выставили, без эксцессов )) Антон уже знает, что всё получилось: рано утром пришел большой отзыв от невесты с благодарностью за его профессионализм и извинениями за дополнительное беспокойство. Но от сообщения Арсения становится даже приятнее — отчасти потому, что он не извиняется большую часть времени, и у Антона нет ощущения, что бедная девушка всю первую брачную ночь сочиняла текст сообщения. Он не для того старался, исправляя торты. [11:57] Спасибо, я рад Очень хочется написать ещё что-нибудь, чтобы разговор завязался, но в голову ничего не идёт. Арсений уточняет адрес его кондитерской студии (Антона это забавляет, потому что это просто его домашний адрес) и спрашивает, может ли заехать вечером в понедельник. Арсений приезжает, привозит рубашку и передаёт что-то, упакованное в крафтовый пакет с лого фермерского магазина. Антон подарок принимает и немного теряется: он не рассчитывал вообще ни на что (даже на рубашку). Неловкости добавляет ещё и то, что Антон увлёкся рисунком и потерял счёт времени: хотел произвести хорошее впечатление, а в итоге робеет в футболке с Мулан, забрызганной кремом. Арсений выглядит скорее позабавленным его внешним видом (очарования добавляют кудри, завязанные надо лбом в хвостик), но расслабляется Антон, только когда замечает носки. У Арсения носки со Скруджами Макдаками. Арсений жмёт ему руку на прощание — и Антон вспоминает, что размокающая от влаги вафельная бумага не единственный минус потеющих от нервов ладоней. Внутрь пакета Антон заглядывает только поднявшись к себе и видит внутри сыро-копчёное мясо и сыр с плесенью. В такой ситуации многие подарили бы конфеты или шоколадку, а Арсений подумал о том, что Антону сладкого может на работе хватать. Рубашку Арсений постирал с кондиционером и отгладил — она даже в магазине такой аккуратной и чистой не выглядела. Сообщением Антон благодарит за подарок ещё раз. У них такое, странноватое общение из одних благодарностей получается. На этом оно и стопорится — толком не начавшись. Шастун не уверен, может ли просто начать писать незнакомому человеку. В конце концов, может быть, ему не нужны друзья. Позвать Арсения выпить кофе Антону становится страшно; он никогда не умел понимать, в теме ли новый человек. Лето начинается спокойно: Антон пытается приучить себя к соблюдению баланса жизни и работы так, чтобы не выматываться на работе до состояния нестояния, когда отдых сводится ко сну или просмотру сериала, сюжет которого нет сил запоминать. Он выдает торты с десяти утра до восьми вечера с перерывом на обед, во вторник и среду — выходные, перед сном прогулки по улице с холодным кофе в руках. В выходные — свадьбы, добавляющие острых ощущений. У Антона нет привычки заводить близкие отношения с заказчиками, соблюдение субординации кажется более уместным. Юле он делал несколько тортов на дни рождения, а потом случился и торт на помолвку: такой новый модный прикол, когда в определенное место в торте аккуратно втыкают кольцо. Антон к торту рисовал схему нарезки, чтобы кольцо оказалось в том самом кусочке — но даже если без неловкостей не обошлось, он об этом не знает; главное — Юля теперь невеста. У Юли блестят от счастливых слёз глаза, она благодарит сбивчиво и тянет Антона в зал — за столик диджея и ведущих. Антон соглашается больше из вежливости и начинает чувствовать себя неуместно едва попав внутрь. Банкетный зал небольшого ресторана с видом на канал украшен живыми цветами и освещается приглушенным светом настенных бра. Невеста удаляется, убедившись, что на Антона накрывают, и возвращается в зал спустя несколько минут в новом платье. Антона в этот момент куда больше интересуют ведущие, потому что один из них — это Арсений. Наблюдать интересно, потому что Антон на свадьбах редко задерживается, и общее впечатление о происходящем у него основано на клипе «Пьяная любовь» Билана. В торжественной обстановке зала конкурс с лопанием воздушных шаров между телами людей выглядит абсурдно, но люди пьют, смеются и говорят тосты. Соведущий Арсения кружит маму невесты в каком-то страстном танце. Пожилая женщина читает с большой открытки длинное поздравление про счастье и бесконечную любовь в стихах собственного сочинения; в конце она начинает плакать, и невеста обнимает ее очень крепко. Антону вкусно, даже принесли безалкогольный коктейль, но он всё равно думает о том, прилично ли уже уйти. Арсений объявляет конкурс: нужно выпить водку самым оригинальным способом. Один из мужчин (которому, по-хорошему, уже хватит) выпивает рюмку залпом; Арсений смеётся и качает головой: — Нет-нет, задание было выпить не как обычно… — и, с той же улыбкой, — и не так, как еще бутылку до этого! Гости смеются в ответ, Антон озирается с удивлением: а ведущему так можно? К Арсению люди тянутся, в ответ на его приглашения и необычные заходы к конкурсам поднимаются с места, хотя только что были увлечены друг другом, едой и алкоголем. На сцену выходят две девушки в похожих пепельно-голубых платьях. Блондинка выпивает водку и сплевывает ее, изображая автополив для газона. Арсений грациозно, в один широкий шаг, отступает от нее на безопасное расстояние и говорит, что рядом с огнём такие фокусы проделывать небезопасно. Антон согласен: Арсений — огонь. Вторая девушка манит Арсения рукой к себе. Он подходит с широкой улыбкой, но в движениях у него скованность: такие они, профессиональные риски ведущих. Девушка наклоняет его к себе, потянув на себя за галстук и что-то шепчет на ухо. Арсений кивает и чуть приседает, когда девушка ставит стопку с водкой ему в рот и поднимается на носочки. И пьёт, когда Арсений наклоняет стопку к ней. Девушки оглушительно визжат, невеста встает и хлопает в ладоши. Антону смешно с того, как Арсений сначала смущается, но уже мгновение спустя играет бровями и говорит в микрофон: — Это было горячо, сможет ли кто-то сделать лучше? Спутник одной из подружек невесты выпивает с локтя — и ему хлопают. Девушка, впечатлившая всех, кричит: — А что будет призом? Антон на секунду сглатывает, потому что подтекст, блин, очевиден. Арсений же откидывает со лба чёлку изящным жестом и объявляет: — Призом будет кусок свадебного торта — вне очереди, сразу после жениха и невесты! Толпа улюлюкает, а девушка, кажется, куксится. Подружки наливают ей ещё. Торт ввозят в зал на тележке (облегчение), и он целый и красивый, блестит розовыми кристаллами изомальта и золотыми вкраплениями в мраморном покрытии. Антон думает: торт порежут, он поздравит невесту и аккуратно уйдёт. К нему за столик подсаживается молодой мужчина, Эд — у него привлекающие внимание татуировки и яркая улыбка. Он называет имя и добавляет к нему диджейский псевдоним с интонационным ударением. Антон его никогда не слышал раньше, поэтому просто говорит, что не увлекается подобной музыкой, на что Эд обещает включить что-нибудь своё, когда гости перестанут обращать на слова в музыке внимание. Антон думает, что к этому времени его здесь не будет, но кивает головой, удивляясь тому, как дружелюбен с ним незнакомый человек: ему самому на такое обычно не хватает социальной батарейки. К нарезке торта подключается второй ведущий, у него какая-то волшебная аура: сразу просыпаются родственницы постарше. Хочется присвистнуть, потому что первые два куска торта окупают его стоимость с лихвой. Антон смотрит на невесту — Юлия салютует ему бокалом и благодарно склоняет голову. Антон улыбается в ответ и думает, вот он, хороший момент. Арсений подносит торт одной из женщин, сидящих за ближайшим к Антону столиком, и флиртует с ней. Шастун не знает, стоит ли ему помахать, сомневается, стоит ли отвлекать; сомневается, заметит ли Арсений; сомневается, что переживет неловкость, если заметят другие люди, а сам Арсений – нет. В микрофон Арсений объявляет: — Следующий конкурс — на самый оригинальный тост в честь молодых! — Молодых? Да какая она — молодая? — голос у перебравшего мужчины, который поднимается с места и опрокидывает стул, звучный. Антон слышит женский крик: — Руслан, стой! Кричит, кажется, Юля. Мужик идет на Арсения, нацелившись вырвать у него из рук микрофон (черно-серебристый, совсем как в караоке) или просто на самого Арсения. Настроен он явно серьезно: Антон надеется, что зрение подводит, потому что у мужчины в руках он видит что-то блестящее. Хочется, чтобы это оказался штопор, а мужчине просто очень сильно понадобилась помощь с открытием следующей бутылки… Люди начинают вскакивать со своих мест, растерянные; никто толком не понимает, что происходит. Антон не умеет драться, тем более — выбивать из рук, предположительно, ножи. Его максимум активности, это, ну, мешать бисквиты вручную, поднимать ярусные торты и устраивать забеги за мукой в ближайший Магнит, когда до закрытия пятнадцать минут, а в деже миксера уже взбиваются яйца с сахаром. Одна из женщин постарше вопит, ее голос переходит в визг: — Остановите их! Антон думает: кого, блин, их. Арсений не собирается драться, он осторожно отступает и боится сделать что-то более резкое, чем шаг назад. Мужчина напирает на Арсения, оттесняя его к окну. Они почти одного роста и мужик что-то ему говорит, намного тише, чем раньше — музыку не заглушили, и слов не разобрать. Антон и Эд к ним сейчас ближе всего, а гости продолжают смотреть. Антон надеется, что реагируют все так, потому что за этим Русланом не водится привычки бросаться на людей с ножом, а значит, есть все шансы, что он не опасен. Просто… расстроен и пьян. Одна из официанток отмирает и выносится прочь из зала. Антон видит выключатель — и не сомневается, шагая вперёд, наперерез Руслану. Антон надеется, что это предусмотрительно установленный дополнительный выключатель верхнего света. Ряд черных светильников под потолком начинает вращаться и пускать по людям, собравшимся под ними и остальному залу разноцветные пятна флуоресцентных оттенков. Антон думает: ну да, конечно, не хватало только диско-шара. Но для того, чтобы дезориентировать и замедлить Руслана всего хватает, и в следующую секунду Арсений разворачивается и выбивает из рук Руслана нож. Ногой выбивает. Антон охуевает молча, но кто-то из гостей охуевает вслух. Гости начинают посмеиваться, Руслан рычит и хочет броситься на Арсения с кулаками, но со спины к нему подходят подоспевшие охранники и выводят буйного гостя из зала. Делая глубокий вдох, Антон понимает, что задерживал дыхание. Он смотрит на Арсения: — Не задел тебя? — Покурим? Арсений аккуратно берёт его под руку, не сжимая при этом крепко, и ведёт за собой к выходу на балкон. Он закуривает первым, пока Антон ломается: — А нам можно здесь курить? — Думаешь, после того, что сейчас было, у кого-то будут к нам претензии? — Арсений улыбается, свойски пихает его своим плечом, — Мой герой. — Герой? Ты выбил нож ногой. С размаху. Как Джеки Чан. — Я никогда так раньше не делал, — Арсений пожимает плечами, и вдруг широко улыбается, — прикинь, если бы у меня не получилось. Антон представляет себе Арсения с балетными выебонами под светом диско-ламп и начинает хихикать. Арсений добавляет: — Я был бы похож на такую, знаешь, статуэтку балерины из музыкальной шкатулки. — Которая вертится на одной ноге под музыку? Они улыбаются и их немного отпускает. У Арсения смех совсем не такой, как Антон представлял себе по его голосу: он мягкий и высокий, но такой искренний и приятный слуху, что его самого смешит только сильнее. — Блин, если бы у тебя не получилось, я бы даже помочь не смог: я дерусь на уровне ваньки-невстаньки. — Буду знать, к кому обратиться, если мне нужен будет специалист по падениям, — Арсений отдаёт честь, вращая кистью руки; между его пальцев всё ещё зажата сигарета. — Надеюсь я не упал в твоих глазах? Арсений свои глаза закатывает, и Шастун поднимает руки: молчу-молчу. А на языке вертится еще несколько каламбуров про падение. К длинным ногам в классических черных брюках, ага. — Ну а серьезно — спасибо за помощь, Шаст. Мы неплохая команда. Шастун слышит знакомое прозвище и улыбается: его так называет только Дима. Он не решается уточнить у Арсения, сам он придумал так его назвать или говорил о нём с Димой, только кивает, чуть смущенный. — Вы знакомы? С этим мужчиной? — Не, первый раз его вижу, — Арсений пожимает плечами, он кажется спокойным. Антон все еще чувствует, что сердце бьется быстрее обычного. — Но случается всякое. Я как-то вёл кавказскую свадьбу — так какой-то дядя невесты начал палить в воздух из автомата. — Это он от радости? — Ну, все хлопали, а я тогда первые седые волосы выдернул, — Арсений говорит с легкой улыбкой. Антон чувствует, что и сам успокаивается — хотя история ничуть не менее дикая, чем неслучившаяся поножовщина. Просто говорит Арсений медленно и как-то мягко, это действует успокаивающе. Они молча выкуривают еще по одной, вокруг темнеет — но всё равно остается слишком светло для того, чтобы это можно было назвать ночью. Антон наблюдает, как Арсений расслабляется окончательно — он больше не улыбается широко, но уголки губ остаются чуть приподняты. И его лицо — глаза особенно — продолжает светиться. Антон думает о том, остается ли Арсений «в образе» всё ещё или это и есть он сам? Ему хочется увидеть его вне праздника, он думает о том, чтобы позвать его выпить кофе, в конце концов, это ни к чему не обязывает. Они же перешли грань сугубо деловых отношений и теперь на «ты», верно? Арсений, опиравшийся до этого локтями на балконные перила, выпрямляется. — Мне пора возвращаться в зал, — Антон старается не додумывать, но ему чудится, что нежелание вызвано не неохотой возвращаться к работе, а нежеланием прерывать их… уютное ненапрягающее молчание. — Сергея без меня разберут на сувениры одинокие пожилые родственницы. Антон кивает, деловито вынимает из кармана брюк телефон. И теряется, потому что желание позвать Арсения куда-нибудь остается, а вот решимость пропадает. Поэтому он только прощается вопросительным: — Увидимся? — Обязательно, Антон, — Антона мажет чуть сильнее, чем хотелось бы, от мягкости Арсеньевской улыбки. Антон еще раз кивает, зачем-то; и уходит, чтобы не сказать или не сделать еще что-нибудь нелепое, потому что ему очень хочется остаться.