Тили-тили тесто

Арсений сидит на ступеньках у заднего входа, вполоборота к стене, и тихонько бьётся об кирпичную кладку головой. Правой рукой он прижимает к уху телефон; в левой же руке у него глянцевая черная штука — Антону кажется, или это маска кролика а-ля Playboy? Всмотреться он не успевает, его внимание самым жестоким образом перетягивают на себя такие же черные и блестящие сапоги до колена. С платформой и длинной шпилькой. — Заебали блять! — вскрикивает в сердцах Арсений, резко разворачиваясь. Он явно ожидал увидеть пустой двор, а не залипающего на него Антона. Антон Арсения здесь тоже не ждал, потому что хоть это и от Диминого агентства мероприятие, но у него в штате ведущих человек двадцать, если уже не больше — Антон не слишком следит за цифрами, ему главное знать, что дела у Димы супер (и бизнес идёт в гору, всё схвачено, а прошлое они не ворошат), а встречается он снова и снова только с Арсением. Наверное, это ошибка восприятия такая, просто с ним они уже познакомились, поэтому каждая встреча и запоминается. — Привет. Я привез торт, — в руках Антона большая белая коробка, которую он показательно чуть приподнимает. — Он тяжелый, пропустишь? Арсений, кажется, близок к тому, чтобы хлопнуть себя по лбу тем, что держит в руках (боги, это и правда маска кролика). — Торт. Точно… — А? — Да там… Дима предупреждал, а я забыл совсем, прости, проходи, — Арсений открывает для Антона дверь, пропуская его внутрь первым. Антона Дима не предупреждал, хотя даже если бы предупредил, Антон бы всё равно не поверил, пока не увидел бы своими глазами Арсения-латексного-кролика. С одной стороны, это сильно отличается от Арсения в классическом костюме, с другой… У него подозрительно хорошая растяжка, если судить по его способности заносить ногу для удара. Они вдвоем проходят по коридору до стоящего на углу стола: кто-то заботливо выкатил его с кухни. Стол уставлен бутылками с алкоголем, который официанты выносят в зал. Антон старается сконцентрироваться на том, чтобы аккуратно нести торт (и найти холодильник, в котором он просил оставить под него место), потому что сначала работа, а потом уже длинные каблуки. Но этот черный глянцевый разврат обладает эффектом невидимой гориллы: если ты заметил, уже не можешь не видеть. В случае Антона всё усугубляет эффект Арсения: даже если не смотришь сейчас, ты уже знаешь, как это выглядит — стоит только прикрыть глаза и увидишь это снова. На каблуках Арсений немного выше, и это ощущается очень странно, хотя, казалось бы, за несколько встреч нельзя привыкнуть к тому, что видишь глаза человека на определенной высоте. Арсений весь в черном и обтягивающем, и, с учетом лишних десяти сантиметров, кажется особенно утонченным. — Мне больше нравится, когда ты выше, — он смотрит Антону прямо в глаза, и это производит гипнотический эффект. Со стороны раздаётся покашливание. — Мальчики, мне очень жаль вас отвлекать, но у нас остался всего час до начала! Ида. Когда Антон сказал родителям о решении работать из дома, Олег больше переживал, что Антон перестанет общаться с людьми; подшучивал, что тот уже нагулялся за бурную университетскую молодость. — Тох, ну ты будешь дома, один, даже не с кем за работу поговорить, ну тоска же! Сам перехочешь в это ввязываться, когда будешь Димке с Илюхой рассказывать, а они тебя не поймут. — Не переживай, бать. Мы знаешь как косточки клиентам перемывать любим? Это у нас общее осталось. Люди они везде люди, просто где-то хамят больше и опаздывают сильнее. — Да не дело это — одному работать. Нужна команда, люди. — Ну не всё же сразу. Если пойдёт — найду людей. Познакомлюсь с кем-нибудь… С Идой он познакомился в кондитерском магазине. Ей срочно понадобился молд для шоколадной фигурки: в магазинах города нужного не было в наличии, заказанную за месяц выслали позже срока — а у Антона такой был, купил, загоревшись идеей стать великим шоколатье. Искра, буря, безумие и Ида уже знакома с его мамой, соглашается с ней, что Антон — прирождённый лидер, ведь у него марс в овне и оконченный бакалавриат по менеджменту. На постоянной основе вместе они не работают, в основном потому, что Ида в понимании Антона сама как раз «прирожденный лидер»: инициативная, амбициозная, яркая, харизматичная и слегка босси, она хочет им вертеть. Шаст иногда дает ей возможность думать, что у неё это получается; Иде приятно, ему — не сложно. Да и проекты у Иды интересные. Антон к Иде наклоняется, подставляя щёку под приветственный поцелуй. Арсению Ида подает руку. Он, жук такой, аккуратно прижимается к тыльной стороне ладони губами. Они друг другу не представляются, и Антон спрашивает: — Вы, получается, знакомы? — Конечно! Уже встречались. — Да, такую девушку забыть невозможно. Ида хихикает. Антон кивает сам себе: У Иды знакомых пруд пруди, даже не считая тех, кого разделывают на кухне ее рыбного ресторана. Ида всегда отмахивается, мол, ресторан — это хобби для денег, а торты — по любви и для души. Антон думает, что из него такое количество работы всю душу бы высосало быстрее, чем он опустошает очередную электронку после общения с нервными клиентами. А у Иды ведь ещё и ребёнок. Антон помогает Иде выставлять трайфлы на стол, выкладывать макаронсы и эскимо на этажерки. В декоре тут и там женская грудь, члены, черный и телесный цвета. На двух эскимошках вылеплены даже флоггеры — один сделала Ида, один Антон; делать больше они и не собирались, сразу было понятно, что с кэнди баром и без усложнений технического задания придется долго ебаться, чтобы все получилось натуралистично и — спасибо, что не буквально — ебабельно. Едва услышав запрос клиента, Антон понял: он снимет об этом заказе тикток. Мужчина по ту сторону трубки явно был смущен, он уточнял у женщины: — Прямо вот в форме нее? — Да. Или давай я закажу, — Шастун морщился от неразборчивой возни, но терпел: необычные заказы — его главная отдушина, пусть и приходится по телефону заказ принимать. В форме «неё» — это вагины, что ли? У Антона, в целом, успело возникнуть много странных предположений, поэтому грудь — это даже немного банально. Но вот грудь в черном блестящем лифе с шипами, размещенная на черном же торте (и то, и другое предполагалось сделать под блестящую кожу, Антон прикинул, что нужно будет покрыть мастику пищевым лаком) была намного более нестандартным и интересным вариантом. Особенно дополненная порционными десертами в той же стилистике. Клиенты собирались с размахом отметить годовщину свадьбы в стиле БДСМ. Двадцатипятилетие семейной жизни с огоньком, так сказать. Заказано — сделано. Антон аккуратно снимает коробку с торта, проверяет, не открепились ли объемные элементы во время доставки. Размещенное на боковой поверхности нижнего яруса плоское красное сердце, пронзенное белой стрелой, начало отходить, но это легко исправить. Антон аккуратно подмазывает обратную сторону шоколадом из кондитерского мешка (спасибо лету за жару — шоколад жидким становится просто от тепла его рук) и подмораживает фризером для скрепления. Ида приседает на корточки, любуясь тортом, а потом с легкой улыбкой спрашивает: — А ты бы мне такое сердце сделал? — Лучше. Я бы тебе отдал свое, — ей в тон отвечает Антон. За время их работы в зале Арсений прошел туда-обратно уже слишком много раз. Он явно на взводе, даже сейчас резко взмахивает руками, когда разговаривает с представителем агентства. Антон бросает на него обеспокоенный взгляд. — Ты свое сердце уже отдал, — Ида наклоняется очень близко, шутливо дует губки, — я так и думала, что ты об Арсении говорил. Антон не может удержаться от того, чтобы закатить глаза: ничего такого он не говорил. Мало ли в Питере высоких ведущих? Симпатичных высоких ведущих. — Брось, мы едва знакомы. — Значит, ты будешь не против небольшого флирта? — Конечно, мне всегда приятно твоё внимание, — Антон возвращает ей хитрую улыбку, они смотрят друг на друга и усмехаются. Ида качает головой, а потом возвращается к компоновке десертов. Арсений перестает метаться по залу и подходит к ним, когда работа почти закончена. Антон улыбается детскому восторгу в его глазах: они с Идой отличная команда, когда речь идет о лепке из мастики ста членов. — Тебе нравится? — Ида старается звучать беззаботно, чуть наклоняясь вперёд. Арсений улыбается. — Да, прикольно. — А я нравлюсь? Она красивая, без каких-либо «но»: несмотря на то, что приехала по работе, соблюдает дресс-код вечеринки: на ней черное платье, подчеркивающее фигуру. Кому-то это мешало бы работать, но Ида чувствует себя уверенно и свободно, что выдает привычность подобных образов и привлекает внимание. Ей идёт алая помада и яркая улыбка, подходит и нежный парфюм — что-то цветочное. И даже, ну, чёрная магия, не иначе — гигиеническая шапочка на волосах её не портит. — И ты нравишься, — Арсений смотрит чуть выше широкой лямки платья на Идином плече — прямо на Антона. Антон замирает, но Арсений взгляд переводит, чтобы, заглядывая в глаза Иде, промурлыкать почти: — Как всегда и даже больше — платье просто секс. — Ой, ну тебя, — Ида отмахивается от комплимента, и переходит, наконец, к сути: — Дать тебе номер Антона? — Он у меня есть, — Арсений кажется совсем не удивлённым вопросом. — Мы при дурацких обстоятельствах познакомились, но он рассказал уже, да? — Арсений говорит с Идой, но опять заглядывает в глаза Антону. — Рассказал, — Ида кивает, несмотря на то что Антон ментально посылает ей сигналы молчать и не усугублять, и думает, не ущипнуть ли её за предплечье побольнее. Галич, игнорируя невербальные угрозы, продолжает с придыханием: — А я тебе могу рассказать, что у Антона отличная мелкая моторика, и всегда такие нежные движения пальцев... — Ида берёт в руки ближайший капкейк, кажется, намереваясь проиллюстрировать на примере Антоново старание при лепке декора, чтобы Арсений ну уж точно впечатлился. — Ида, ну еб! — Антон отмирает, потому что, даже со скидкой на Идину взбалмошность, это уже совсем за гранью. Его так отчаянно никогда ещё не сватали. Ида проводит сомкнутыми пальцами вдоль губ, закрывая их на замочек, и выкидывает ключ. У Арсения выкрутасы Галич и очевидное смущение Антона вызывают искреннюю улыбку. Антон делает несколько фотографий общей композиции составленных на столе десертов, продолжая поглядывать в сторону Арсения. Он пытается до кого-то дозвониться и успевает растрепать уложенные волосы, нервно взлохмачивая их рукой. Антон вздыхает и подходит ближе, решая, что лучше узнать, что случилось, чем уезжать, продолжая волноваться. — У тебя всё в порядке? Выглядишь так, словно что-то пошло сильно не по плану. Арсений улыбается, но сейчас улыбка выходит кривой и отчаянной. Он прижимает пальцы к переносице и закрывает глаза: — Сергей опаздывает. А мы договорились, что он подвезет диджея, а я — фотографа, и вот, мы на месте, а они стоят в пробке на выезде. Антон смотрит на Арсения, поджав губы. Предлагать свою помощь кажется не самым разумным: он умеет сводить и писать музыку, но стоять за диджейским пультом на крупном мероприятии — совершенно другой уровень ответственности. — Сережа обещал, что они успеют, но, — Арсений смотрит на свои наручные эпл, — верить ему не стоило. Только и других вариантов нет, если кому и звонить, тоже из Питера пока выедут, мне уже весь мозг… Ты понял. Антон понимает. Учитывая обстановку, волноваться стоит не только за мозг Арсения. За спиной Арса маячит Ида, которая показывает ему два больших пальца вверх. У Антона перед глазами мем с Иккингом и Беззубиком, который, вообще-то, опозорился в своих попытках произвести приятное впечатление на дневную фурию. Ида проводит большим пальцем по горлу, потому что думает, что Антон хочет слиться. Антон сливаться не хочет, а вот помочь — очень. — Я немного умею работать с пультом. Это поможет? Арсений не бросается на него с объятиями, но улыбается очень широко и благодарит искренне. Ида улыбается тоже, и уходит, воплощая собой материнскую гордость, словно её сын снова выиграл выставку поделок, приуроченную к Новому году. Арс обходит его со спины, окидывает взглядом и выдает: — Тебя нужно переодеть. Антон в красках представляет себе, как его впихивают (именно так, силком и несколько людей — сам он и не захочет, и не влезет) в облегающий черный ужас, а он к такому не готов. Ему к такому готовиться спортзалом и диетой, и даже так он наденет это только для того, кому очень доверяет. Он пытается улыбаться, но выдает себя тем, что шумно сглатывает: — Думаешь, они не заметят, что диджей стал выше? — Эд не настолько крутая шишка, не переживай. — Взгляд у Арсения очень добрый, — и из-за костюма не переживай. — А кто у вас крутая шишка, если на такие мероприятия зовут? Арсений приседает, а потом выпрямляется, прогибаясь в спине. Плотный черный латекс слегка поскрипывает и бликует глянцевой поверхностью. — Я, — он подмигивает. Антон, если честно, в ахуе. Потому что у него ни одной приличной мысли о том, в чем именно Арсений хорош, после такого нет. — Тебе… — Антон хаотично пытается что-то придумать, — не жарко? Я бы в таком умер, наверное. Арсений смотрит так понимающе, что Антон только сильнее стесняется — а он привез сюда торт, у которого верхний ярус в виде обтянутой латексом груди. — Не переживай, у диджея костюм, как у фотографа и официантов. Антон ищет глазами фотографа и выдыхает с облегчением: из блестящего и сексового на нем только маска с кошачьими ушами. Он бы выглядел вполне мило и прилично, если бы не выбирал прямо сейчас, с какого ракурса ему сфотографировать какую-то крестообразную хреновину с черными креплениями, имеющую явно не христианское предназначение. ** Антон стоит за пультом и музыку включает по подготовленному плейлисту. Спасибо технологиям за то, что теперь не нужно сохранять всё на флэшку — Эд, может, и сохранил бы, но флэшка стояла бы вместе с ним в пробке с дачниками, которые спешат полить огурцы в теплицах. Арсений маячит поблизости, и это успокаивает. Следующей в плейлисте идёт песня Егора. В последнее время Антон слышит о нем всё чаще — выступления на фестивалях, размещение в разделе «Интересно сейчас» на Яндекс.музыке, рекламные билборды о первом сольном концерте. Слышать его... странно. Они не встречались с момента, когда Антон отчислился из ВГУ. Антон не уверен, что Егор вообще помнит его имя или лицо. Скорее наоборот, не помнит вовсе. Антон же Егора запомнил отчего-то очень четко, хотя они даже групповые проекты вместе никогда не делали, что уж говорить о дружбе. И каждый раз испытывает вот это странное ощущение, что ты знаешь — и не знаешь одновременно, кого-то известного. Часто об успешных людях говорят, что у них были условия, база, богатые родители или связи, удача в конце концов; успех Егора задевает внутри как-то по-особенному, потому что у них эта самая база была одинаковая как будто — капустники в ВГУ. В университете Егор казался Антону заучкой — и Антон никогда не интересовался его обществом, и, отчасти об этом жалеет; сейчас он понимает, что общего у них было гораздо больше. Да та же музыка и сведение треков: они даже сталкивались на звукозаписывающей студии, пользоваться которой по записи можно было всем студентам. В университете Антон и Арсения мог бы счесть фриканутым, но, к счастью, он вырос. Вырос достаточно, чтобы не навешивать на малознакомых людей ярлыки. Вырос достаточно, чтобы быть честным с самим собой и иметь смелость признать, что Арсений яркий — и это красиво. Арсений опускает перекладину лимбо еще на один уровень. Антон, наконец, успокаивается и расслабляется. Авантюра с подменой диджея удается: никто не обращает на него внимания. В этом конкретном моменте Антон засматривается на улыбку и плавность движений Арсения, грациозное перемещение на каблучищах — и начинает ловить от происходящего кайф. Арсений подходит к его стойке, чтобы выпить воды и отдышаться чутка. В зале жарко и без глянцевых пыточных одеяний, поэтому, когда мужчина снимает маску, у него на лбу блестит пот и кудрявятся волосы. — Ты как тут, порядок? — Это я тебя хотел спросить, — Антон с улыбкой протягивает Арсению намоченное полотенце. Тот выражает собой человеческое воплощение блаженства, промакивая влажной холодной тканью лицо и шею, — вроде пока ничего не испортил. — Поставь что-нибудь быстрое и крышесносное. Сейчас пойдём в отрыв, — он подмигивает и кладет полотенце, вновь беря в руку микрофон. Антон раздумывает секунд десять перед тем, как поставить трек не из плейлиста, а свой. У него их всего шесть — начал писать, чтобы было что-то достаточно быстрое для ночных смен. Биты в наушниках действуют лучше кофе, и можно пританцовывать, пока в микроволновке топится шоколад на очередную порцию крема. Отзывы клиентов всегда значили для Антона много, и на негативные даже спустя восемь лет он реагирует остро — а музыка остаётся тем, что не приносит негатива, в чём можно не добиваться идеальности и в чём не нужно оправдывать ожидания. От музыки Антон кайфует — треки получается воспринимать как что-то без ограничений и рамок. Гости вечеринки подхватывают ритм, начинают энергично хлопать в ладони. Для того, чтобы показать пример участия в конкурсе с датчиками, Арсений начинает тверкать, хотя мог бы просто потрясти рукой или ногой. Первые движения тазом он делает медленно — датчик пищит несколько раз, а потом Арсений начинает двигаться быстрее, сбивается с заданного музыкой ритма — и датчик заходится истошным непрерывным пищанием. Антону латексный костюм надевать не приходилось, но есть ощущение, что двигаться в нём быстро сложно и некомфортно, а у Арсения получается. Больше ничего пошлого и жёсткого не происходит — переживания Антона о специфике мероприятия оказываются напрасны, потому что и для хозяев вечеринки, и для гостей всё вокруг скорее прикол с интригующим антуражем, чем что-то реально тематическое. Хочется закурить или просто отойти подышать, но пока нет такой возможности. Да и смысл — Антон уже это увидел, и такое (такого Арсения) забыть невозможно. Эд и Сережа приезжают очень кстати. Концентрироваться на словесных баталиях между любителями Oomph и Меладзе, пока происходящее выглядит как его личный ад, Антон не в состоянии. Антону кажется, что он видит слишком много и подвисает на том, как Арсений прогибается сильнее, как покачивает бедрами, как блестят губы, которые он облизывает — неужели всё ещё нервничает? Поймав взгляд Арса, Антон показывает ему большой палец — они справились: кивком головы, не пытаясь перекричать Labyrinth, играющий из колонок, Антон указывает в направлении входа в зал. Там стоят Матвиенко и Эд, оба в костюмах и с выражением полнейшего раскаяния на лицах. Призом для победительницы конкурса становится возможность станцевать с Арсением, который дает себя шлепнуть, но не обнять, вместо этого садясь на продольный шпагат. Затем он под аплодисменты переворачивается на живот, с прогибом в спине скользит грудью по полу и замирает, приподнимая ноги в ботфортах. Антон не замечает, что замирает с открытым ртом. Эд возвращает его в реальность, когда хлопает по плечу — получается совершенно дружеский жест, словно бы они тоже напарники, как Арсений и Сергей. У Антона появляется какое-то интуитивное ощущение, что что-то не так, но проходит оно быстро: Арсений идёт к выходу и оборачивается, бросая на Антона выжидающий взгляд. На улице совсем не душно, но это ему: об Арсении в его костюме и думать страшно. — Блин, откинусь сейчас. Расстегни, а? — А? — Антон тормозит, но Арсений поворачивается к нему спиной, и становится заметной тонкая молния. — А! Щас, конечно. Костюм с воротом, и молния спускается от самой шеи. Антон задевает волосы, нагревшийся от тела материал костюма, чувствует под пальцами выступающие позвонки, бегунок едва не выскальзывает из влажных пальцев — настоящая пытка. (Антон не уверен, что дышал, пока опускал молнию до уровня талии). Арс рассыпается в благодарностях, стягивая рукава и отлепляя костюм от груди. У него выступают ключицы, развиты мышцы на груди и предплечьях. Антон думал, что хуже, чем тверк, сегодня ничего не будет. Антон ошибся просто пиздец как. Он отводит взгляд, смотрит на луну, которая кажется огромной, хоть и не полная ещё. — Не думал, что у меня получится. — Альтернатива была еще хуже, я с музыкой совсем не в ладах, — Арс улыбается, — Ты молодец, Антон. Спасибо, должен буду. От благодарностей Антон отмахивается, а к словам о музыке относится скептически: — Не верю, ты слишком хорошо танцуешь. — Ты просто не слышал, как я в караоке пою, — Арсений вытирает губы от воды, к которой с жадностью приложился, выпив пол-литра в несколько глотков. — Как-нибудь сходим, — вырывается у Антона. — О-о, ты пожалеешь об этих словах, — Арсений качает головой. Случайно встретившиеся знакомые или вечно занятые друзья часто обещают друг другу увидеться «по-нормальному», сходить вместе куда-нибудь или зовут в гости. Слыша это, знаешь, что никуда тебя не приглашают на самом деле, но киваешь и соглашаешься. От прощания с Арсением ощущение совсем другое, будто бы это действительно только вопрос времени — и они обязательно увидятся снова. ** Арсений скидывает ему в телеграм скрин отзыва заказчика. Арсений [09:20] Пересланное сообщение «Шоу было невероятное, вы супер! Без задержек, всё, как мы обсуждали. Получилось даже лучше, чем ожидали. Очень рады, что выбрали вас. И музыка, и конкурсы, и фейерверки, и десерты — спасибо за рекомендацию, гости оценили! Могу я переслать им контакты кондитеров?» Арсений [09:20] Норм если ваши с Идой инстаграмы прорекламят? Антон думает о том, что Арсений его порекомендовал, весь оставшийся день. На Диму он бы наехал, потому что подкидывание работы через связи — против принципов, но рекомендация от Арсения… Значит, Арсений искал предлог для встречи?