Тили-тили тесто

Традицию выбираться летом на озеро с шашлыками придумал Дима уже… Антон не может вспомнить точно, сколько лет назад. Кажется, три года, но может быть и пять лет прошло — Савина ещё в коляске ездила или уже нет?.. Они ездили на озеро Радужное, которое в последнюю вылазку было негласно переименовано в Ржавое, и поэтому сейчас Антон сворачивает чуть раньше, у Ильичева — на дорогу к Большому Симагинскому озеру. Дима считает, что междусобойчик помогает снова почувствовать себя человеком — а после первого свадебного месяца уже легко начать ассоциировать себя скорее с красивым канделябром на чужой свадьбе. Антон просто любит вкусное мясо — а Серёга Горох, который заведует рестораном на главной площадке, готовит лучший шашлык в Антоновой жизни. Вот этот шашлык и поможет Антону совсем скоро почувствовать себя человеком, точно поможет. Они доезжают до опушки, где стоят ещё пять машин, но Антон узнает только машину Позовых. Дальше договорились идти пешком, потому что на выбранном пляже места впритык. Пока Аня застегивает сандалии, Антон хлопает на предплечье первого комара. Лес красивый: в просветах высоких сосен виднеется голубое небо, сбоку от дороги — сочная трава, не успевшая выгореть и истоптаться. Антон далёк от того, чтобы считать Аню милой по умолчанию — ему в целом не свойственно считать милыми детей, они же не котята. Но она держится молодцом, потому что, поспорив с Арсом о том, стоит ли взять с собой рюкзак, продолжает нести его сама — и не уточняет даже, далеко ли ещё идти, вместо этого внимательно смотрит под ноги и замирает через шаг, чтобы посмотреть в сторону деревьев или погладить кору. Дорога начинает идти под гору и просвет между деревьями становится шире, а сквозь тишину леса начинает пробиваться музыка. Арсений, который идёт чуть впереди, останавливается, с претензией на лунную походку скользит назад, собирая кроссовками песок и сосновые иголки, и берёт Антона за локоть: — Готов зажигать? Антон понимает, что сейчас произойдёт, но успевает только вздохнуть, потому что Арс кричит: — Кто последний, тот — козявка! И срывается с места. Его не останавливает бутылка в одной руке и пакет с фруктами в другой, он бежит — и Аня бежит за ним, розовый рюкзак с торчащей из него Императрицей подпрыгивает на её спине. Антон бежать не собирался, но подрывается на воодушевлении Арсения догнать — правда, оказывается, что Арс собирается уступить победу Ане (которая благосклонно её принимает). Под аплодисменты собравшихся, козявкой становится Антон. Вернее, конечно: — Почетное третье место — у совершенно очаровательной сопельки, — Арс пихает его в плечо своим и смотрит мягко, словно проверяя, не обиделся ли Антон на такое. Обижаться у Антона не получается, отчасти потому, что в метре от них Дима накрывает глаза ладонью и повторяет «совершенно очаровательная сопелька» с видом замученного жизнью человека. Они задержались и пропустили обустройство лагеря — пледы и пенки разложены, два мангала воткнуты ножками в землю (в одном Горох уже разжигает угли). Почти у самой воды стоит черная машина с открытым багажником. Позов кивает в ее сторону головой, и, пожав Арсению и Антону руки, рассказывает: — Этот тютель, Матвиенко, не стал машину оставлять. Я, говорит, буду музыку включать, у меня внедорожник, я проеду, — Дима, сделав из пальцев рук пистолетики, качает руками, — и застрял. Пыжился, пыжился — и никак. — И чего вы делали? — Арсений улыбается широко, позабавленный историей. Наверное, в его голове это выглядит очень красочно. — Ему Горох и Димка помогли, когда ржать перестали, — Дима усмехается, — но обратно выталкивать не будут, тут же в горку. И вы, — Дима, сощурившись, смотрит пристально то на одного, то на другого, — не помогайте. Антон смотрит чуть выше Арсова плеча — и видит, как Серёжа Горох вынимает из пакетов кастрюлю на шесть литров. В кастрюле, которая размером как половина Серёжи, шашлык. Заботливо замаринованный по фирменному рецепту с вечера майонезом, базиликом и тёртыми помидорами… — Я боюсь, как бы меня не пришлось в горку катить, — с блаженной улыбкой улыбается Антон. — Вот, у меня и причина будет — куда мне выталкивать машину, если я занят Антоном? — поддакивает Арс. Антон резко переключается с мыслей о шашлыке. «Занят Антоном» звучит очень хорошо. Дима смотрит своим знающим взглядом, спасибо, что не подмигивает. — А Димка — это?.. — Арсений хмурится и смотрит на Антона, пытаясь вспомнить, есть ли в штате ещё один Дима, кроме самого Позова. Антон только качает головой: работников у Димы много, но Антон не знает и половины. В костяк новые люди попадают редко — обычно по принципу какой-то Позовской чуйки. Той самой, что (голосом Савины) отправила его поинтересоваться, что это за ведущий такой — отец её подруги по секции фигурного катания. — Это я решил ребят позвать, чтобы они из коллектива не выбивались. — Из леса с хворостом в руках выходит Олеся в легком белом сарафане с бантами на плечах, Дима Журавлёв в растянутой майке и камуфляжных шортах, и незнакомая Антону девушка в голубом платье и косынке, из-под которой выбиваются русые пряди, — Дима приехал с Леной, ну, с женой. Ещё, видимо, Дима привёз Олесю — вот какая у неё произошла «резкая смена планов», позволившая добраться самой, а не с Антоном. — Отжимаешь у конкурентов кадры? — Антон улыбается, пытаясь не выпасть из контекста разговора, потому что Олеся фоткается с Леной в обнимку, и как будто и не было загадочных гулянок Олеси и Димы во вторник. Не то чтобы Антон не верит в дружбу между мужчиной и женщиной, но… — Ой, тоже мне, кадры, они нам не конкуренты, особенно без Журавля, — Арсений аж глаза закатывает от косвенного упоминания Шеминовской «Вечности». — И, говоря про кадры… Дим, я тоже хочу фотку с Олесей! — окончание фразы он произносит, уже подойдя к Журавлёвым и Олесе. Олеся Арса приобнимает, Лена подает руку для мягкого рукопожатия, а Дима жмёт крепко, а потом и вовсе втягивает Арсения в объятие. — Не пыхти. — Я и не пыхчу, — отрицает Антон, хотя, разумеется, пыхтит. — Не думал, что у тебя к кому-то будут претензии, — Дима звучит больше удивленно, чем разочарованно: но оно и не удивительно, обычно Антона интересует только то, как долго будет мясо на решётке и где поставили короб с пивом, в невезучие дни — кто тот лох, который забыл про безалкогольное пиво (чаще всего этот лох — Антон). Антон приезжал и наслаждался тем, что может посидеть в компании, шумной и людной ровно настолько, чтобы над его шуткой посмеялись, даже послушали байку с работы, если придётся к месту, но, если Антон будет больше смеяться, чем говорить сам — это тоже принималось. Это было приятно и ненавязчиво, позволяло почувствовать себя существом социальным. — Да нет претензий, просто есть ощущение, что Дима мутит с Олесей. Дима издает сдавленный смешок: — Антон. — Да ну что «Антон»? — Антон знает, что у него наверняка сейчас глаза навыкате и брови приподняты, как будто он начнёт громко орать. А он не начнёт, ну, наверное. — Ты можешь, конечно, на Диму наехать — но тогда тебе придётся объяснять Арсению, почему ты ревнуешь Олесю. Антон выдыхает резко от шока, наклоняется ниже: — С чего вдруг мне перед Арсом объясняться? И я её не ревную, ты же знаешь… — Дима кивает, довольный. — Знаю. И про Олесю точно знаю. — Ой, Поз, иди нахуй. Откуда только такой умный взялся! — Антон ойкает, получая болезненный тычок под рёбра. — Иди давай, тебя там Горох ждёт. — Почему меня?.. — вопрос, конечно, риторический. Кто долго спит и едет в объезд платной дороги, получает наказание в виде выкладывания на решетку маринованного мяса. Дима бубнит что-то про «взять этого своего», но Антон это игнорирует. Пламя в мангале разгорается сильнее — Горох красным веером машет над ним, чтобы ускорить процесс. Сверху на углях горят остатки бумаги, которые от этого поднимаются в воздух и оседают Гороху на нос и лоб, путаются в волосах. Он морщится, когда Антон снимает крупный кусок с его волос. Антон отпускает Серегу попить и берется за веер сам, раздувая то один, то другой мангал. Серёга поднимает с земли пачку влажных салфеток, вытирает от тёмных следов пальцы и идёт к коробу, достает две бутылки лимонада в прохладном стекле. Одна из бутылок достается Антону, который вскрывает ее брелком с ключей. Под шорох переворачиваемых палкой углей Антон присаживается на корточки, приобнимает себя руками за плечи и залипает на краснеющие угли. Горох тоже молчит, и как-то неловко думается, что Макар сейчас мог бы Антона в плечо ударить (не рассчитав, как обычно, силу) и пытаться вывести Антона на разговор об объекте его дум. В таких разговорах Макар меры не знает, и дошло бы до того, что Антон наверняка вспылил бы, смущенный очевидностью своих чувств, и буркнул бы, что Макар берега попутал. От Димы это, к счастью, не так некомфортно и прямо, но всё равно на грани. А Макару Антон обещался позвонить… Хочется нормального пива, но не хочется ночевать в машине, пусть и на берегу озера. — Хочешь? — перед глазами появляются знакомые узловатые пальцы, сжимающие сочную помидорную дольку — по пальцам стекает сок. Антон поднимает глаза на Арсения, кивает и берет овощ руками, про себя надеясь, что Арсений не ждал, что Антон просто съест из его рук. — У тебя ноги не затекают так сидеть? — Э-э, нет? — немного есть, конечно. — А я вот уже не в том возрасте, — Арсений поворачивается, демонстрируя закрепленную на заднице резинкой туристическую пенку, — приходится изгаляться. Арс с комфортом плюхается на песок, держа на коленях миску с помидорами и огурцами. Горох по другую сторону мангалов что-то бормочет, а потом говорит громче: — Антон, иди сюда, подержишь. С кряхтением Шастун встает, отряхивает треники от песка и идёт держать решётку. Арсений наблюдает за процессом и точит себе помидорки дальше. Кто-то бы возмутился, мол, нефиг вперёд стола есть — но у Гороха любимая кухня далеко не молекулярная, помидоров и огурцов наверняка привезено столько, что можно каждому с собой выдать. Антон возмутиться хочет только когда из-за Арсения, облизывающего помидорные пальцы, чуть не роняет решётку. Горох хмыкает только — и спасибо ещё, что Позов этого не увидел. Главная привилегия тех, кто мясо готовит — есть его сразу с решётки, только снятым. Антон отрывает себе кусок курицы, дует немного и на подпеченную до угольно-черного корочку, и на пальцы, и жадно кусает. Куски курицы были выложены плотненько, близко друг к другу, и она получилась сочной, нежной, после ночи в кефире, и с идеальным балансом соли, перца и паприки. — Вкусно — пиздец, Горох, ты — мой бог. Горох отмахивается от похвалы: — Снимаем, готово? С блаженной улыбкой Антон кивает и кусает ещё раз уже под возмущенное: — Ну так тащи миску, вилку вторую, потом пожрешь, ну, Антон! — Антон среагировать не успевает, потому что рядом с вилкой и (удачно очищенной от помидоров) чашкой появляется Арсений, который ловко снимает куски с решетки, отскабливает от самой решетки зажарочки и лук, и, с одобрения Гороха, раскладывает следующую порцию курицы. На запах готового мяса сбегаются вообще все: отрываются от съемки видоса для Likee Аня и Савина, заканчивают резать овощи Катя и Оля, подходят Матвиенко и оба Димы, с ними Заяц — и вид у него несчастный. — Так, собрались тут, на плед топайте! — не выдерживает напора Горох. Арсений вытаскивает из чашки два куска курицы, а потом отдает миску Оле, которая уводит голодную толпу за собой. — Тебе не надо Ане помочь? — Поесть? — Арс смеется, — думаю, помощь скорее понадобится тем, кто попробует её курицей обделить. Вот, кстати, — Арс подмигивает, протягивая Антону один из своих кусков. — Шашлык не совсем моя тема. Антон поднимает брови: — Ну брешешь же, — цензурный синоним «пиздишь» вспомнить оказалось тяжеловато, но это стоит того — Арс фыркает. — Ага. Но ты ешь, сейчас ещё пожарим и никому не дадим, — Антон бы решил, что Арсений сначала договорил, а потом подумал, как это звучит — но, во-первых, он к Арсу начинает привыкать, а во-вторых — Арс улыбается хитренько. Всё он подумал, он этого Антоновского ступора и добивался. — Не знаю, кто там кому чего даст, но я тоже тут, если вы забыли, — Горох машет в их сторону веером, поднимая пламя над вторым, пока пустым, мангалом. Арсений сжимает губы, а потом закидывает голову и смеется. ** Горох успевает поворчать, что можно было и с грилем площадку забронить — всё равно их дофига, а на гриле жарится быстрее. Ему в ответ в три голоса Антон и Димы возражают, что гриль ни в какое сравнение с шашлыком идти не может. Арсений тоже топит за жарку на огне, потому что в углях можно сделать печёную картошку. Картошку он, конечно, привёз — и учит Савину с Аней, как ее закапывать и выкапывать. — Она похожа на яйцо дракона! — с восторгом выдает младшая Попова, и Антон сдается, потому что бесповоротно проникается симпатией. Ещё Антон узнаёт, что родители ухитрились заинтересовать ее книгами, сейчас она читает Кира Булычёва. Ане нравится — на вопрос Димы о том, кем она хочет стать в будущем, она с уверенностью отвечает, что космическим археологом. Аня роняет банан и смеется, потому что он переломился пополам и выпал, стоило ей только раскрыть кожуру. Арсений сначала ржет тоже, потому что получилось очень глупо, а потом, морщась от того, какой банан мягкий, поднимает его, и тут же вынимает откуда-то из кармана шорт влажную салфетку, чтобы Аня вытерла пальцы. Секунду спустя в его руке уже второй банан — родительская чёрная магия. Антон думает, что его отец бы только поржал над ситуацией, а остальное бы делала мама — но Арсений, кажется, умеет заботиться за двоих, когда это необходимо. Из открытого багажника Серёжи, в котором обнаруживается дополнительная колонка (Антон в восторге, он такое только в «Тачка на прокачку» видел), играет лютая смесь музыки. Оля, девочки и Арсений прыгают и хлопают в ладоши под каждое «хоп» из «Лета», Олеся и Лена уходят в отрыв под «грустный дэнс» и «девочка, танцуй» — и Антон думает, что не включил бы такое своим племянницам, но Арс, потягивая через металлическую трубочку намешанный им же мохито, жмёт плечами: они с Алёной не тешат себя иллюзиями, что Аня такое не слышит где-то ещё, например, в тех же трендах Likee. Максим сменяется Меладзе, Кридом и даже дуэтом Алекса Тёрнера и Майлза Кейна, Аня с Савиной по третьему кругу заставляют включать Ягоду-Малинку. Антон вертит под своей рукой и Савину, и Олю, и даже Арсения, и смеется над одной из Арсовых шуток так, что лимонад идёт носом. Шашлыка в нём столько, что больше не влезет, но, конечно, влезает ещё. Антон ложится на плед и наблюдает за тем, как Арсений с Аней и Савиной играют в тарелку, перекидывая её друг другу. Рядом с ним у Димы на коленях лежит Катя – и шепчет что-то благодарное в адрес Арсения, который занимает девчонок. В какой-то момент Антон засыпает, но Олеся дует ему в ухо и тормошит за плечо, пока он не сдается, чтобы встать для общей фотки. — Да нафига, я всё равно получаюсь не очень… — слабо протестует Антон, вставая позади Олеси. Его протест — это коварно поставить ей на фотке рожки. — Ты разве не блогер? — с удивлением уточняет Матвиенко. — Ну, себя я не снимаю, фигово получаюсь на видео, — Антон жмёт плечами. Это, ну, факт. У него даже если руки в кадр попадают — уже смотрится стрёмно. — Давайте вставайте, я вас сниму. Его поползновение избежать фотографирования пресекает Арсений, который всех строит в два ряда, встает сбоку и делает совместные селфи. Все расползаются обратно лежать на солнышке, и Антон начинает подозревать, что с места его согнали, чтобы он плед не занимал. Солнце сегодня пригревает, но не печет слишком сильно — и это удача, потому что вода в озере оказалась просто ледяной. Журавль храбрился, что просто надо привыкнуть, и вообще, это — закалка и для здоровья полезно, а в деревне все спокойно вот такой водой обливаются... В итоге он вылетел из воды под смех Лены и Олеси, не выдержав и трёх минут (Лена засекала). — Я думал, ты на фотке пригнёшься, — Арсений смотрит с прищуром. С притворным недовольством, Антон тянет: — Ты бы замети-ил. Арс кивает и тянет из кармана телефон: — Я только сейчас понял, что ты не видел. Там почему-то нет ссылки на твою инсту, но я скажу, добавят, — Антон не понимает, пока не видит клип, в котором он выносит торт. На нём рубашка, волосы убраны со лба банданой, а не под шапочку — не совсем по СанПиНу, но выглядит стильно. Особенно если учитывать, что ролик сделан профессиональными видеографами. — Как тебе? — Хорошо. Торт красиво получился. — Антон, — Арсений цокает, — я бы никогда так не подумал, что ты об этом переживаешь. Это зря, камера тебя любит. Весь Антоновый скепсис на лице написан. — Сейчас грузить не буду — но ты подумай, я могу помочь тебе расслабиться при съемке и научить перед камерой держаться, — Арсений, зараза такая, подмигивает. Антон вздыхает, и идет за еще одной бутылкой лимонада, прикидывая, как далеко нужно уйти, чтобы не напороться на других туристов и отлить со спокойной душой. ** Антон болтает с Олей о том, где лучше выбор бесплатных битов и сэмплов, когда замечает краем глаза, как грустный Максим рассказывает что-то потухающему на глазах Арсению. Олеся стоит рядом с ними, взмахивает руками и в целом выглядит так, как будто если бы это было в ее силах, то рядом в землю ебнуло бы громом. — Антон, Земля вызывает Антона, вы на связи? — у Оли нет претензий, только любопытство и легкость, и внимательный взгляд ярких голубых глаз. Оля держится уверенно и выглядит по-королевски, хотя на ней драные джинсы и клетчатая рубашка, которая плохо не на месте по плечам — севший после стирки оверсайз. Проследив направление взгляда Антона, Оля хмурится: — Блин, чего, уже какие-то проблемы начались? — Думаю, это скорее продолжение старой истории. — У них конфликт? — Оля аж наклоняется ближе, чувствуя интересную тему; в целом сплетни её не особо увлекают, но в моменте она может впечатлиться и заинтересоваться очень многим. — Скажи, если я наглею. — Там проблемы с прежним работодателем. — Блин, херово. — Ага. Антон смотрит на опустевшую бутылку в своей руке. — Если ты ищешь предлог, то можешь просто идти, мне норм — хочу полежать. У меня есть в читалке новый скандинавский детектив, не заскучаю. — В подтверждение своих слов, Оля тянется к лежащему рядом кожаному рюкзаку. В её случае «не заскучаю» не имеет подтекста или скрытого намёка, и это тот уровень прямоты, на котором Антону комфортно — потому что с намеками ему туговато, хотя, конечно, есть свои исключения. — Я буду рад, если у тебя с диджеингом сложится, — абсолютно искренне получается, не столько даже, чтобы разговор закончить. — Выступишь со мной на лайве? — подначивает Оля. — Я очень серьёзно подумаю над твоим предложением, — Антон кивает с важным лицом, но улыбаться начинает почти сразу и рушит этим момент. Олеся, Максим и Арсений стоят в тени, в противоположной от Сережиной машины стороне. Поднявшись с нагретого на пледе места, Антон подтормаживает, потому что не уверен, насколько вообще окей влезать в разговор. Арсений делает резкое движение рукой — бьет себя кулаком в бедро; и Антон решает, что вмешаться в происходящее стоит. — Ребят, чего такое происходит? — он всматривается в лицо Олеси, которая хмурит аккуратные брови, Максим вздыхает, Арсений опускает руки и смотрит на Антона тяжелым взглядом. Антон думает, что его сейчас пошлют нахуй — но злость Арса становится менее ощутимой, когда он чуть расслабляет плечи и разжимает сомкнутые в кулаки руки. — Это не очень хорошие новости, которые связаны с теми хорошими новостями, которые я хотел тебе рассказать, но не успел, потому что боялся сглазить. — Ага. — Ничего не понятно, но очень интересно. — Стас звонил, сказал, что согласен мне всё выплатить. Обещал, что придёт в суд. Антон сращивает сразу: — И Макс такой грустный, потому что? — Потому что у него те же проблемы. И у Журавля. И если сложить три наших иска — Стасу уже достаточно для банкротства, — Арсений поднимает голову вверх, вдыхает всей грудью и медленно выдыхает, — но Макс говорит, что и без нас у Стаса долгов дохуя. Арсений выглядит одновременно и разъяренным, и беззащитным абсолютно; осложняется всё тем, что Антон о банкротстве знает только то, что если оно есть, то карточки банковские блокируют, а насколько реально будет получить деньги?.. — Какое же дерьмо. Олеся скрещивает руки под грудью и обводит их троих возмущенным взглядом: — И что, всё? Сдались, расклеились? — А что говорить? — Арсений в ответ разводит руками. — Сейчас — мы танцуем, орём песни и отдыхаем. И дожариваем шашлык, Горох сказал, что обратно сырое мясо не повезёт. А потом, не знаю, — «ю» она тянет, — разъебете их всех! На Максима её слова действуют воодушевляюще, он улыбается шире, тянет Олесе ладонь, чтобы она отбила пятюню: — Есть разъебать всех! — Разъебать всех! — Олеся хватает Максима за ладонь и сжимает, вторую руку тянет к Арсению, который общего энтузиазма явно не разделяет, но из «потрясушек» руку не вырывает, только бурчит: — Орите потише, а то нас всех разъебет Катя, если девочки услышат, как мы материмся. Олеся смеется громко и продолжает трясти его руку, своей рукой пытаясь сделать волну. Арсений сдаётся и втягивается в этот странный танец, за собой он втягивает и Антона, который чувствует себя так, словно он в спортивном аниме перед важными командными соревнованиями — и сейчас вот они крикнут странную кричалку, почувствуют командный дух на максимуме и, ну, разнесут всех, пройдут в финал, поедут в Токио… В моменте Антону верится, что Косицын, оценив ситуацию профессиональным взглядом, скажет, что ситуация не такое говно, каким кажется. ** Когда Горох убирает мангал, Савина вспоминает, что привезла с собой маршмеллоу. Большую пачку, крупные белые зефирки, которые удобно натыкать на шпажки. А мангал уже в коробке. Она не плачет, потому что чемпионки не плачут из-за фигни, как научил её папа, но очень расстроена и прямо говорит, что маршмеллки очень далеко от «фигни» в её внутренней системе ценностей. Антон, так-то, согласен. Дима вынимать мангал второй раз не хочет, но Савина вертится около него, и, Антон готов спорить, ещё немного и нужно будет снова поджигать хворост. Журавль рядом шарится по карманам. — Что-то потерял? — с сочувствием в голосе спрашивает Олеся, которая дважды успела потерять свой красный ключ от домофона. Уронив его во второй раз, она была уверена, что это чей-то ещё — и опросила всех, перед тем как понять, что красный ключ от домофона только у неё самой. — Зажигалку забыл походу. Антон, у тебя есть? — Антон своей вредной привычки не смущается, ему иногда даже говорят, что он курит красиво, но лишний раз демонстрировать как он курит при детях кажется не лучшим поведением, поэтому на Диму он смотрит вопросительно. — Для зефира, ну, — Антон почти слышит «не тупи, Тох», которое точно было бы произнесено, не будь рядом двух детей с большими грустными глазами. Мангалы они разжигали походными спичками — горит красиво и сильно, зефир испепелило бы сразу. — Дим, ну ты вообще, — Олеся хлопает в ладошки, — такой умный иногда! Лена обнимает мужа со спины, невесомо целует в висок: — Это вы ещё не видели, как он перочинным ножом черенок от лопаты пилил! Хозяйственник. Антон, нанизывающий на шпажку третью зефирину, поднимает взгляд: — А зачем ты это делал? — Для сценки в КВН нужен был трезубец, — Дима жмёт плечами с самым невозмутимым видом, — поджигаем? — Поджигаем! — хором отвечают Аня и Савина. Нажарить получается только три шпажки, потом пальцы от зажигалки слишком болят и у Димы, и у Журавля, и у Антона. Девчонок это устраивает — оставшиеся зефирки они едят просто так. Антон осматривается в поисках Арсения — и натыкается на его внимательный взгляд, который тот отводит спустя несколько долгих секунд. Арс сидит рядом с Олей, они болтают о чём-то. Антон узнал сегодня, они уже не раз вместе вели мероприятия и хорошо ладят. — Олесь. — М? — Они похожи или мне кажется? — О-о, тяжелый случай, — Олеся качает головой, руку держит на щеке и смотрит на Антона с сожалением, — теперь ты видишь в красивых девушках сходство с Арсом. — Ой, лучше бы не спрашивал, — Антон перекатывается на другой бок. Олеся гладит его по плечу и фыркает тихонько. ** Рома Зверь поет о встрече у первого подъезда, и это не медляк, но небо раскрашивается в розово-фиолетовые тона, и пока Антон в голове шутит про флаг бисексуалов, Дима приглашает на танец Катю, Журавль протягивает руку Лене, а Макс, запнувшись два раза, доходит-таки до Олеси, которая любовалась закатом с закрытыми глазами и на появление Максима реагирует забавным «ой». Антон приглашения на танец не ждёт, и не уверен даже, что хочет его получить. То есть, хочет, конечно, но не уверен. Они хорошо проводят время как друзья — и это ощущается комфортным, не в плане отношения остановить вот здесь, но хочется дальше ехать спокойно, не стуча в закрытую кабину водителя кулаками, требуя, чтобы он гнал быстрее. Олеся наверняка звёздами бы смогла объяснить, почему он такой медлительный. Антону себе это объяснять не нужно — ему просто хочется Арсения узнать ближе, хотя ощущение того, что вот это всё между ними — Антоново кратковременное помешательство, практически исчезает. Если были опасения, что Антону достаточно будет оказаться с Арсением рядом, чтобы потерять интерес, то сейчас их нет. Если бы Олю пригласил на танец не Серёжа, а Олеся — это выглядело бы окей, даже на медляке. Но пригласи его Арсений… Наверное, это сделало бы очевидным Антонову на нём зацикленность — если она для кого-то еще таковой не была, учитывая, что сегодня минимум трижды Антон завис на Арсе взглядом совершенно без повода. Что до публичных заявлений о чувствах — Антон никогда не видел кайфа целоваться на эскалаторе в метро, и роли не играло, с парнем или с девушкой он едет вверх на Адмиралтейской. Антону просто комфортнее брать за руку и делиться личным только с близкими людьми. Но танец здесь, среди друзей, вполне себе в это вписывается. Арсений наступает на ветку, когда подходит ближе. Он садится аккуратно, скрещивает ноги по-турецки — его колено упирается в бедро Антона. Антон, опиравшийся на руки, медленно передвигает свою руку ближе к Арсению. — О чём думаешь? — шепчет Арсений банальный вопрос. Антон — абсолютно банально, думает о нём, и, доводя клише до пика, брякает первое, то, что озвучивать не собирался: — Небо поддерживает бисексуалов. Арсений давится смешком, а потом смеется в голос, шепотом добивая: — Получается, и Бог поддерживает? — Ага. — Кайф. Рома поёт о том, кто ещё не знает, какая сильная любовь. Антон думает, что начинает догадываться, когда на строчке про минеты они с Арсением переглядываются и трескаются абсолютно синхронно. — Только не говори, что у тебя тоже. — Тогда я молчу. Арсений свою руку тоже двигает к Антоновой, костяшками гладит внутреннюю сторону запястья — там, где под кожей в венке бьется пульс, ускоряющийся уже просто от того, что Арс сидит близко. На стыке романтики и смехуёчков, Антон чувствует, как внутри него разгорается счастье — Арсений тянет его ладонь на себя и сплетает их руки замком. Кажется, это был коварный Арсов план — Антон теряет баланс и валится в его сторону, но не на плед, а Арсению в объятия. Арсений улыбается и смеется негромко, но очень тепло — Антон сильнее чувствует, как от смеха мелко дрожит его грудь, чем слышит смех. Арсений поворачивает голову в его сторону, почти касаясь губами лба, и на выдохе произносит: — Раз уж мы обнимаемся… Потанцуем? — Я хочу потанцевать, — Антон поворачивает голову и носом тыкается Арсу в шею, — но обниматься я хочу сильнее, если тебе это подходит. — Боже мой, нет, ты что, это выход из зоны комфорта, — Арсений дразнится, но тут же осекает себя, — прости, просто ты сейчас сказал как робот из службы психологической поддержки, — он сжимает руки сильнее; Антону приятно быть тем, кого обнимают, — я тоже хочу обниматься. Антон щипается в ответ, но из объятий выпутываться не собирается. Он просто хочет, чтобы было корректно. Ну, перегибает немного, есть такое. — Думаю, нас прервут и очень быстро, — с ощутимым сожалением в голосе произносит Арсений. Их и правда прерывают — раздается детский голос. Только не Ани, а Савины, которая наклоняется к Антону и шепчет ему в ухо: — Антон! Ты обещал танец! — Мы же уже танцевали сегодня? — Антон поднимает голову, и Арсений размыкает объятия. — Мы дурачились, это был не танец, — она скрещивает руки на груди, и серьёзное выражение лица внезапно делает её похожей на Диму, когда он собирается перечислить двадцать причин, почему стоит поступить именно так, как он говорит; или двадцать мест, где Антон накосячил — выглядит устрашающе, короче. — Ох, Сава, зря ты думаешь, что я умею иначе, — Антон выпрямляется, поднимаясь на ноги, и почти тут же чуть наклоняется, чтобы схватиться за протянутую ладошку девочки. ** К десяти они сворачивают лагерь и рассаживаются по машинам. Антон притормаживает, чтобы Аня смогла опустить стекло и помахать Савине. — Тебе понравилось? — Арсений сидит вполоборота к дочке. Антон не видел за сегодня Аню скучающей, при том, что большую часть дня они с Савиной провели вдвоём, и были этим, очевидно, довольны. — Конечно! Не думала, что «корпоратив» — это так весело. Теперь всегда буду с тобой ходить! — она показывает на обеих руках большие пальцы. Арсений смеется. Выпрямившись на сидении, он шепчет Антону: — В «Вечности» корпораты были круче того, что мы для клиентов за деньги делали. — Всё лучшее — себе? — Ага. Но сегодня, знаешь, так душевно получилось. Я рад, что нас пригласили, — Арсений ослабляет шнурки на кроссовках и на сидение садится глубже. — Хотя есть ощущение, что пригласили больше Аню для Савины, и меня за компанию. — Тебя пригласили для меня, — бормочет Антон, а потом только наличие в машине ребёнка удерживает его от того, чтобы импульсивно ударить по тормозам. Он сжимает руль крепче, пораженный внезапной догадкой, и думает, что не хочет оказаться правым. — Ты что-то сказал? — Показалось, что в яму колесом попаду, но всё окей. Арсений кивает и опускает ниже козырек кепки. Антон убавляет громкость музыки. ** На второй день после шашлыков приходит словно из ниоткуда 58 подписчиков — Антон напрягается и ждёт, и это повторяется снова, но уже партиями, по нескольку человек в день. Ещё повторяется то, как Олеся находит причины с ним не видеться — не иначе как её хвалёное провиденье подсказывает ей, что Антон перешёл в режим собаки-подозреваки. Эти Олесины непонятные телодвижения ситуацию только усугубляют, потому что Антон грузится всё сильнее. А Арсений… Арсений забывать о своих словах раскрепостить Антона перед камерой не собирается, не помогает даже шутка про освобождение крестьян и стикеры с грустными котами. Антон [12:40] Честно скажи, ты оплатил ботов? Арс [12:54] …. Кажется, ты не в курсе шуток про мою скупость )) Я бы не стал на такое деньги тратить Ну и я знаю, что это убивает актив в инсте Антон [12:58] А откуда тогда люди? Арс [13:00] У тебя и раньше было много подписчиков Ну и я просто запостил то видео с тортом, со свадьбы Антон прекрасно отдаёт себе отчет, что на уговоры просто поддаётся — но ему очень интересно увидеть, как Арсений собирается учить его расслабляться перед камерой, если помимо камеры волновать Антона будет еще и сам Арс. В качестве опытного образца для съемки Антон выбирает торт с лобстерами, хотя это только добавляет причин для внутренней паники. Антон знает наверняка, что торт — для жены Дани Поперечного, Полины. Заказ оформляла менеджерка Дани (иначе Антон до получения предоплаты бы не дожил), но получать-то и есть торт будет не менеджер… По ТЗ на торте должны быть два лобстера, которые сцепились клешнями и надпись «You’re my lobster». Из сложного — лобстеры не должны быть похожими на раков, нужны милые глаза, и много терпения, потому что первое, что говорит про торт Арсений, это: — Красных попросили? — Ага. — Это два сваренных лобстера, которых не разлучила даже смерть. — Как раз — «и смерть не разлучит нас», это на годовщину свадьбы. — Трагично, — Арсений изображает сочувствие судьбе лобстеров, когда смахивает несуществующую слезу. — На что ты обычно снимаешь? Антон кивает в сторону штатива, который стоит на тумбе, которая раньше была прикроватной, а теперь — подштативная, потому что штатив частично сломанный, и ему нужна поддержка. — Знаешь, поддержка нужна тебе. Неудивительно, что ты расслабиться не можешь — наверняка думаешь, как бы не наебнулся штатив с телефоном на пол или сразу в торт. Кроксы у Антона очень красивые, если на них смотреть, когда избегаешь смущающих разговоров. — Да я просто настолько не хочу снимать, что и париться с техникой смысла не вижу… — Но и по результату чувствуется, что не от души. Хотя в тиктоке проблем нет, там очень классно, — Арсений пытается подбодрить. — Над ними я вообще не думаю, это же так, для себя. Арс щёлкает пальцами, и едва ли не кричит эврика, на что Антон реагирует скептически: морщится. Он и сам об этом думал, но толку-то, расслабиться это не помогает. — Я не могу сам себя наебать, не прокатывает. — А в чём наеб, как ты говоришь? Ты делаешь ролик для себя — делай таким, каким хочется. Ну не супер ровно, но это контент — уже шаг вперёд, — Арсений усмехается, — у меня были зашкварные первые визитки, но даже тогда предложения были. Надо пытаться. — Ты пытаешься смотивировать меня делать фигню? — Пытаюсь смотивировать тебя не грузиться об идеальном результате. Сегодня снимать буду я, а ты — ровняй крем там, рисуй, представь, — Арсений окидывает его взглядом, — что это такое долгое домашнее видео. Антон ойкает и роняет на пол мастихин. Арс опускает руки ему на талию и привстаёт на носочки — а потом, вместо (Антон только сейчас понимает, насколько) долгожданного поцелуя легко проходится пальцами по ребрам, делая мелкие хаотичные почесывания. Чувствительный к щекотке, Антон смеется неконтролируемо, головой падает Арсу на плечо и вновь оказывается в кольце его рук. — Я попался в твою ловушку, — признаёт он своё поражение. — Ага, когда открыл мне дверь, — Арсений смеется Антону почти в ухо — тепло. — Теперь будешь думать обо мне, а не о торте. — Я всё равно буду думать о торте, — бурчит Антон, — но меньше буду думать о съёмке. — Хорошо, — Арсений руки чуть ослабляет, но не раскрывает объятия до конца. — Ты только говори, если я там в кадре сгорблюсь, или рукой торт закрою. Или лицом. Лады? — Антон морально готов услышать даже что-то вроде «видео ничего не потеряет от того, что мы снимем тебя, а не торт», но Арсений, кажется, понимает его намного лучше, чем Антону казалось — потому что он кивает серьёзно и не отшучивается. На этапе эскиза снимать тяжело: Антон делает движения одновременно в разных частях торта, дергает руками, вращает торт. Штатив приходилось передвигать, Арсений же плавно перемещается вокруг сам, несколько раз перемещает и Антона — берёт за запястье, чтобы скорректировать положение руки в кадре, гладит бок, чтобы Антон подвинулся, и Арсений смог обойти стол. — Так-то круто, наверное, когда кто-то выкупает все приколы, — Антон говорит медленно, штрихует кремом большую клешню у лобстера, которому в комплект к милым глазам полагается ещё и розовый бантик. — Очень. Я, если тебя интересует прикол с лобстерами, Друзей смотрел. Несколько раз. — То есть, если я, заикаясь, скажу тебе что ты мой лобстер, ползущий по дну банки, ты поймёшь? — Антон откладывает пакет в сторону и поднимает любопытствующий взгляд на Арсения. — Ты очень корректно опустил ту часть, что они ещё и старые, — Арсений улыбается очень мягко. В ярком солнечном свете заметны мелкие трещинки морщинок в уголках глаз и губ, но у Антона они тоже есть — подвижная мимика. Антон не считает это минусом, не считает и Арсения слишком старым для себя — потому что на старого и серьёзного Арсений в футболке с мультяшным мопсом и фотоаппаратом в руках не тянет совсем. Больше того, у Антона есть ощущение, что они могут поспорить, кто из них двоих больший дед и душнила, а выиграет всё равно Поз. — Ну нет, когда ты будешь старый, мы будем вот так, — Антон берет руку Арсения в свою, соединяет его указательный и большой палец, формируя колечко, и продевает в это колечко свои указательный и большой палец, защелкивая клешню, — ходить. Вместе. — Только когда я стану старый? А до этого у нас что, растянутая на десять сезонов драма с манипуляциями по плану? — Ты уже лобстер, — Антон разжимает пальцы, смущаясь подтекста, — ну, так к словам цепляешься, как будто у тебя клешни. — А ты опять зажимаешься, — Арсений пользуется тем, что Антон к нему спиной — и обнимает руками за талию. — Я могу продолжить говорить пошлости или шутить, если это поможет. У меня мно-ого вариантов. В части из них тоже фигурируют пальцы. — Арсений, боже. — Перебор? — Давай лучше шутки, а то не уверен, что смогу закончить торт, — Антон оборачивается на Арсения, боясь увидеть разочарование или отторжение от того, какой он тормоз. Арсений немного смущён, но кивает и начинает рассказывать о сценах из Друзей, которые были чистой импровизацией актёров. Перед тем, как Арс уходит — ему вечером вести один из последних в этом году выпускных, Антон просит его подождать, пока ставит телефон на штатив и включает камеру. Если уж он снимает как для себя, то хочет, чтобы в расширенную версию ролика вошло и это. Дурачась, но подразумевая одну из самых серьёзных вещей в жизни, он снова берет Арсения под руку лобстеровым захватом. Арсений славливается и пальцы сжимает так плотно, что пожилые лобстеры из аквариума позавидуют: как ни тяни, кольцо пальцев остается сцепленным.